Мохини
Письма
Про W![1]Я не имею права вмешиваться в его карму. Я сделала всё, что могла, дошла до самых границ воздействия, до демонстрации искренней симпатии и желания помочь ему. Я спасла его четыре года назад; если бы он был виновен перед Y в Лондоне, я бы спасла его даже тогда и была бы единственной, кто не отвернулся от него. Он знает – если он не находится полностью под влиянием дугпы – что это так. Он знает, что я никогда не грешила против него, и поэтому, зная это, он ненавидит меня за это ещё больше. «Мы всегда ненавидим тех, кого боимся и кому навредили». Он несправедливо боится меня, потому что до того дня, как он уехал в Америку, я ни разу ни одной живой душе не рассказал о его низости в отношении Z Бабу, его дяди. Но когда я недавно получила от Артура письмо с обвинениями, где он открыто говорит, что «все лидеры Теософского общества безнравственны», подразумевая Олкотта и меня (относительно Филад[ельфиского] дела) – и что я знала, что именно W внушил ему это убеждение – я написала графине, что ей следует об этом знать – поскольку в Лондоне ей рассказывали обо мне много грязных вещей, которые были вдохновлены W (напр. Шмихен по секрету рассказывает всем, что W – «чистейший, святейший из людей» сам по себе – был вынужден сознаться, что «Мадам» (я) была очень чувственной, вышла замуж за молодого мужа, имела любовников в США и даже намекал, что я была любовницей Олкотта). И сегодня я рассказала об этом другому человеку, который никогда никому не расскажет и который знает о W больше, чем любой другой человек в Лондоне, – дорогому старине Кейтли, который приехал из Англии, чтобы увидеть меня. Что же я теперь могу сделать? W лгал всем, и также как X настолько скомпрометировал себя, хвастаясь своим ученичеством, что теперь не может из этого выпутаться. Но тогда он либо не верит в Учителей, либо хочет разрушить свои идеалы. Потому что он сказал об этом Кейтли, чего ни я, ни кто-либо другой, преданный делу и Учителям, никогда не сможем ему простить. Он на самом деле сказал ему, что в прошлом году в Барбизоне, во Франции, когда Y охотилась за его скальпом, пытаясь соблазнить его, он отчётливо услышал голос своего Учителя (К.Х.), который говорил ему, что всё зашло настолько далеко, что он (W) должен был сделать одно из двух: либо сделать Y своей любовницей, либо порвать с ней, и что он, (W), выбрал средний путь – не нарушать и не отказываться от своего целомудрия, а переписываться с ней и т. д. и т. п. Это БЕСЧЕЛОВЕЧНАЯ дьявольская ЛОЖЬ – либо это, либо пака-одержимость[2].
То, что он хочет ограбить TО, я знаю уже более трёх месяцев. И в том, что его ничто не удержит от того, что он это сделает или попытается сделать, я тоже уверена. Он не дурак. Он не пойдёт и не поступит так, как это делает X, – открыто и неуклюже оклеветав Ол[котта] или меня, или отрицая Учителей. Он будет молча и неуклонно работать над своей целью. Он будет притворяться истинным теософом, ведущим свою жизнь и придерживающимся своей собственной линии, позволяя людям сделать вывод, что он вдохновлён свыше и получает помощь свыше. Он не будет говорить людям то или это, ни против Общества, ни против О[лкотта] или меня; но он будет намекать и заставлять людей делать свои собственные выводы, которые он будет внушать телепатически, своими, как выражается С.П.Р., чудесными, глубокими, «святыми» и мечтательными глазами. Потому что он умеет психологизировать, я вам точно говорю. Он индус, и он глубок, как ад, или царство блаженства – для индуистской глубины ума не существует середины. Он знает, что я невиновна в чём–либо по отношению к W, совсем наоборот; но между ним и Ходжсоном существует негласный договор, и я стою у него на пути. Он не собирается возвращаться в Индию и должен создать Общество для себя, главой которого будет он; и в то же время он должен совместить своё прошлое, своё ученичество, преданность Учителям, делу и мне, и своё нынешнее дезертирство. Куломбы рассказали Ходжсону всю историю о Z, его красавице жене (тёте W) и о преступлении самого W, который несколько лет жил с ней в супружеской измене и инцесте – и Куломб, без сомнения, приукрасил эту историю, потому что сама по себе она достаточно плоха. И теперь Ходжсон сказал ему об этом. W пришлось выбирать между тем, чтобы Ходжсон уничтожил его репутацию Иисуса на оловянных колёсах, или позволить ему уничтожить меня. Он колебался более шести месяцев; но когда этот скандал с Y вышел наружу, ему пришлось сделать свой выбор – и – я была принесена в жертву. И с тех пор, с ноября 15 месяцев назад, чета V, X и W стали с Ходжсоном друзьями. U V – его жертва, и ненависть X помогла ему сделать свой выбор. Это чистая правда. С тех пор он начал работать и работал 8 месяцев над U V, прежде чем, по её собственному признанию д-ру Т, она сдалась и позволила себя убедить, что учителя Е.П.Б. были чёрными магами и не лучше. Это её слова. Затем отношения между ним и X подорвали доверие всей семьи Гебхард, за исключением двух стариков. Сейчас Х работает в Англии, а он в Америке. Я не могу помочь, не могу наказать, не могу вмешиваться. Когда он был здесь, я предложила ему вечный союз – что означало вечное молчание, отчасти для того, чтобы спасти Общество от него; он увиливал от этого, до последнего протестуя против дружбы со мной, сыновней привязанности и т. д. и пытаясь настроить меня против Олкотта. Он также пытался подорвать моё влияние на нескольких индусов, написав письма, и ему это удалось – по крайней мере, частично, с Суббой Роу, потому что С.Р. такой же глубокий человек, как и он сам. Вам никогда не победить его – он слишком глубок для Вас, а Вы слишком честны для него. И всё же пообещайте ему спасение души. Возможно, если Учитель поможет, у Вас всё получится. Как я могу «забыть о нём»? Не нужно заставлять его поверить, что он уходит всё дальше и дальше от Учителей. В этом отношении он находится на другом полюсе по сравнению с Ними. Но поскольку он так гнусно клеветал на своего бывшего Учителя, я не думаю, что карма позволит ему так легко отделаться. Что Вам нужно сделать, так это заверить его, что, пока я не увижу негативных последствий его пребывания в Америке, я никогда не упомяну его имени. Но если я увижу, что он действительно грабит Общество, я приму меры к его разоблачению. Я любила его, восхищалась им и уважала его. Я была искренней с ним, как никогда и ни с кем. Теперь я испытываю к нему презрение и наблюдаю за ним только для того, чтобы нейтрализовать его удары по Обществу. Я никогда не обливала его грязью, как он обливает меня и не собираюсь этого делать.
Источник: Блаватская Е.П., «Письмо У.К. Джаджу от 23 февраля 1887»