Ван Гельмонт
Ван Гельмонт, который был учеником Парацельса, говорит почти то же самое, хотя его теории по магнетизму более обширны и еще более тщательно разработаны. Magnale Magnum – средство, посредством которого сокровенное магнитное свойство «дает людям возможность воздействовать друг на друга», приписывается их универсальной симпатии, существующей между всем, что существует в природе. Причина производит следствие, следствие отражается обратно на причине, и оба обратно поступательны.
- «Магнетизм», – говорит он, «есть неизвестное свойство небесной природы, очень напоминающее звезды, которому совсем не препятствуют ограничения пространства или времени... Каждая тварь обладает своею собственною небесною силою и тесно связана с небесами. Эта магическая сила человека, которая может действовать вне его, лежит, так сказать, скрытая во внутреннем человеке. Эта магическая мудрость и сила, таким образом, спит, но может быть приведена в действие простым внушением, и тогда она оживет, и тем более оживет, чем более в нем подавлен внешний человек плоти и тьмы... А это, я говорю, осуществляется каббалистическим искусством; оно возвращает человеческой душе магическую, хотя и природную силу, которая была ею утеряна, как сон» [177].
Как Ван Гельмонт, так и Парацельс единодушны о великом могуществе воли в состоянии экстаза. Они говорят, что
- «дух везде, все насыщено духом; и дух есть посредник магнетизма»;
что чистая первоначальная магия не состоит из суеверных приемов и пустых церемоний, а заключается во властной воле человека.
< ... >
Но давайте сравним его взгляды, как они выражены выше, с некоторыми сентенциями, написанными на простом и ясном, хотя и старом английском языке из переводов Ван Гельмонта и Парацельса. Мы узнаем из их собственных признании, что алкахест вызывает следующие изменения:
- Алкахест никогда не разрушает семенных свойств тел, которые он растворяет: например, золото его действием превращается в соль золота; сурьма – в соль сурьмы, и т. д. с теми же семенными свойствами или признаками как у твердого оригинала.
- Объект, подвергнутый его действию, превращается в свои три принципа: соль, серу и ртуть, а потом только в одну соль, которая тогда становится летучей и наконец целиком превращается в чистую воду.
- Что бы он ни растворял, это может быть сделано летучим песочным нагреванием; и если после растворитель будет оттуда удален перегонкой, то растворенный материал останется в виде чистой пресной воды, но всегда в количестве, равном исходному материалу».
Далее Ван Гельмонт старший говорит об этой соли, что она растворяет наиболее неподдающиеся тела в субстанции с теми же самыми семенными свойствами, «равными по весу растворенной материи»; и он добавляет – «Эта соль, будучи несколько раз восстановлена (у Парацельса – sal circulatum) теряет всю свою стойкость и наконец становится пресной водой, равной по количеству той соли, из которой она была сделана».[1]
Возражения, которые профессор Кук мог бы сделать от имени современной науки против герметических выражений, равно приложимы египетскому иератическому письму – оно скрывает то, что предназначено было к скрытию. Если профессор захотел бы воспользоваться трудами прошлого, ему следует пригласить криптографа, а не сатирика. Парацельс, как и остальные, изощрялся в перестановке букв и в сокращении слов и фраз. Например, когда он писал sutratur, он подразумевал татар, и mutrin у него означало нитрум, и т. д. Не было конца мнимым объяснениям значения алкахеста. Некоторые вообразили, что это была соль с татарских соляных копей; другие – что это означало algeist, немецкое слово, которое означает дух всего или духовный. Парацельс обычно называл соль «центром воды, в котором металлы должны умирать». Из этого возникали самые абсурдные предложения, и некоторые лица, например Глаубер, учили, что алкахест есть дух соли. Требуется немало наглости, чтобы заявлять, что Парацельс и его коллеги не знали о природе элементарных и сложных субстанций; может быть, их тогда называли не теми именами, какими их называют теперь, но что они были им известны, доказывают достигнутые ими результаты. Какое значение имеет, каким именем Парацельс назвал газ, выделяемый, когда железо растворяется в серной кислоте, если он признан даже нашими общепризнанными авторитетами, как открыватель водорода?[2] Заслуга его та же; и хотя Ван Гельмонт, может быть, скрыл под названием «семенные свойства» свое знание того факта, что элементарные субстанции обладают своими оригинальными свойствами, которые при вхождении в сложные составы только временно видоизменяются – никогда не уничтожаются – он тем не менее величайший химик своего времени и ровня нынешним ученым. Он утверждал, что aurum potabile можно получить с помощью алкахеста путем превращения всего золота в соль, удерживающую свои семенные свойства и способность растворяться в воде.
Когда химики узнают, что он подразумевал под aurum potabile, алкахестом, солью и семенными свойствами, что он в самом деле подразумевал, а не то, что он только говорит, что подразумевал, и не то, что другие думают, что он подразумевал, – только тогда, и не раньше, могут наши химики напустить на себя высокомерие по отношению к философам огня и к тем древним учителям, чьи мистические учения они почтительно изучали. Одно во всяком случае ясно. Взятый только в экзотерическом виде, этот язык Ван Гельмонта показывает, что ему знакома растворимость в воде металлических субстанций, что Стери Хантом положено в основание его теории о металлоносных отложениях.
< ... >
И возможно ли поверить, что Ван Гельмонт, чья репутация была безупречна и чья великая ученость была общепризнана, стал бы со всею торжественностью объявлять, что он владеет этим секретом, если бы это было пустым бахвальством![3]
< ... >
мы не колеблясь, снова подтверждаем, что раз Ван Гельмонт «со всею торжественностью» утверждал, что он обладает секретом алкахеста, то никакой современный критик не имеет права считать его ни лжецом, ни галлюцинатором до тех пор, пока не станет известно что-либо более определенное о природе этого якобы универсального растворителя.
Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.6
Если кто-нибудь поставит под вопрос авторитет Ван Гельмонта, как ученого, мы отошлем его к труду Фурнье, известного физиолога, где (на странице 717) он найдет следующую оценку:
- «Ван Гельмонт был весьма выдающийся химик: особенно он изучал воздухоподобные флюиды и дал им название – газ; в то же самое время он свое благочестие довел до мистицизма, предаваясь размышлениям о божественном... Ван Гельмонт отличается от всех своих предшественников тем, что он соединил принцип жизни непосредственно и каким-то образом даже опытным путем, как он говорит нам, с малейшими движениями тела. Вот это непрестанное действие этой сущности, никоим образом не связываемое им с материальными элементами, но образующее отдельную индивидуальность, есть то, что мы не можем понять. Тем не менее, именно эта сущность является тем, на чем обосновывалась знаменитая школа».
«Принцип жизни» Ван Гельмонта, или археус, есть ни более, ни менее, как астральный свет всех каббалистов и вселенский эфир современной науки.
< ... >
Шпренгель в своей «Истории медицины» описывает Ван Гельмонта как бы питающим неприязнь и недоверие шарлатанству и невежественным теориям Парацельса. «Труды последнего», – говорит Шпренгель, – «которые он (Ван Гельмонт) внимательно прочел, возбудили в нем дух реформации, но одних их для него было недостаточно, так как его эрудиция и суждение было бесконечно выше эрудиции и суждения автора этих трудов, и он презирал этого сумасшедшего эгоиста, этого невежественного и смешного бродягу, который часто казался впавшим в безумие». Это совершенно ложное утверждение. У нас есть писания самого Гельмонта, опровергающие это. В известном споре между двумя писателями, Гоклением, профессором из Марбурга, который защищал и указал на огромную эффективность симпатической мази для исцеления всех ран, открытой Парацельсом, и отцом Робертом, неким иезуитом, который осуждал все эти исцеления и приписывал их Дьяволу. Ван Гельмонт взялся уладить этот спор. Причина, которою он объяснил свое вмешательство в этот спор, по его словам, заключалась в том, что все такие диспуты «задевают Парацельса, как их первооткрывателя, а также его самого, как ученика Парацельса» (см. [294], с. 705, «Магнетическое лечение ран»).
Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.11