Изменения

При жизни четвертый принцип является вместилищем воли и желания, но это не сама воля. Он должен оживляться осеняющим его духом, или "единой жизнью", находиться в единстве с ним, дабы служить проводником этой возвышенной жизненной функции — воли в одном из самых высоких её проявлений. Как уже говорилось, санскритские названия высших принципов внушают мысль о том, что эти принципы являются проводниками единой жизни. Не то чтобы сама эта жизнь была каким-то отделимым молекулярным принципом, она — единение всего и влияние духа. Впрочем, эта идея слишком тонка для нашего языка, а возможно, и для самого интеллекта. Но в данном случае её присутствие достаточно очевидно. Какие бы желания ни проявлял четвертый принцип при жизни, после физической смерти он уже не способен к активной волевой деятельности. И все же при некоторых ненормальных обстоятельствах он может, частично на время возвращаться к жизни, и этот факт способен объяснить многие, но ни в коем случае не все, явления спиритического медиумизма.

При жизни четвертый принцип является вместилищем воли и желания, но это не сама воля. Он должен оживляться осеняющим его духом, или "единой жизнью", находиться в единстве с ним, дабы служить проводником этой возвышенной жизненной функции — воли в одном из самых высоких её проявлений. Как уже говорилось, санскритские названия высших принципов внушают мысль о том, что эти принципы являются проводниками единой жизни. Не то чтобы сама эта жизнь была каким-то отделимым молекулярным принципом, она — единение всего и влияние духа. Впрочем, эта идея слишком тонка для нашего языка, а возможно, и для самого интеллекта. Но в данном случае её присутствие достаточно очевидно. Какие бы желания ни проявлял четвертый принцип при жизни, после физической смерти он уже не способен к активной волевой деятельности. И все же при некоторых ненормальных обстоятельствах он может, частично на время возвращаться к жизни, и этот факт способен объяснить многие, но ни в коем случае не все, явления спиритического медиумизма.

{{Шаблон:Подпись-Синнетт-ЭБ|6}}

{{Подпись-Синнетт-ЭБ|6}}

Следует отметить, что предопределение, вступающее в конфликт со свободной волей, это не предназначение рас, а индивидуальная предопределенность, связываемая с идеей божественной милости или гнева. Предопределение расы, подчиненное законам, аналогичным тем, которые определяют основные тенденции развития каких угодно множеств независимых случайностей, ничем не противоречит индивидуальной свободной воле; таким образом эзотерическая доктрина устраняет уже давно замеченное противоречие, якобы существующее в природе. Человек сам является хозяином своей судьбы, но, если так можно сказать, в конституционных рамках. Он волен использовать по своему усмотрению права и возможности, дарованные ему природой, а они практически неисчерпаемы, когда это касается индивидуальности. Но в среднем действия человека при данных условиях, будучи помноженными на общую численность единиц, создают закономерную и целенаправленную картину циклической эволюции, которая как раз и является коллективной человеческой судьбой.  

Следует отметить, что предопределение, вступающее в конфликт со свободной волей, это не предназначение рас, а индивидуальная предопределенность, связываемая с идеей божественной милости или гнева. Предопределение расы, подчиненное законам, аналогичным тем, которые определяют основные тенденции развития каких угодно множеств независимых случайностей, ничем не противоречит индивидуальной свободной воле; таким образом эзотерическая доктрина устраняет уже давно замеченное противоречие, якобы существующее в природе. Человек сам является хозяином своей судьбы, но, если так можно сказать, в конституционных рамках. Он волен использовать по своему усмотрению права и возможности, дарованные ему природой, а они практически неисчерпаемы, когда это касается индивидуальности. Но в среднем действия человека при данных условиях, будучи помноженными на общую численность единиц, создают закономерную и целенаправленную картину циклической эволюции, которая как раз и является коллективной человеческой судьбой.  

Верно, что можно говорить и об индивидуальном предопределении, но не с точки зрения религиозной догмы, то есть как о результате божьей милости или гнева, а на чисто метафизических основаниях. То есть могут утверждать, что каждое человеческое существо с детства фундаментально подвержено влияниям тех или иных конкретных обстоятельств и что взрослая жизнь является всего лишь продуктом или отпечатком этих влияний, с самого начала формировавших личность человека; следовательно, если знать все эти обстоятельства, то можно заранее предсказать как нравственный, так и интеллектуальный результат. Согласно данной логической цепочке всё может выглядеть так, что обстоятельства каждой человеческой жизни теоретически могут быть заранее предугаданы достаточно проницательным разумом и что наследственные влияния, являясь ничем иным, как плодами еще более ранних, предшествующих обстоятельств, также могут быть включены в общую схему вычислений как дополнительная переменная величина, вполне поддающаяся определению. Однако такая точка зрения входит в не меньшее противоречие с сознательностью, присущей человеку, чем религиозная догма об индивидуальном предопределении. Сознание свободы собственной воли — это фактор, который невозможно игнорировать, и та свободная воля, которую мы ощущаем, совсем не похожа на примитивную автоматическую реакцию, сравнимую с рефлекторным подергиванием лапки дохлой лягушки. И заурядная религиозная догма, и рядовая метафизическая аргументация требуют рассматривать свободу воли лишь в таком свете, однако эзотерическая доктрина возвращает ей её подлинное достоинство и показывает диапазон её деятельности и пределы её власти и независимости. Воля властна направлять индивидуальную судьбу, но бессильна перед лицом циклического закона, действие которого в человеческой истории обнаруживает даже такой философ-позитивист, как Дрэйпер, невзирая на краткость исторического периода, доступного его рассмотрению. И тем не менее эта ловушка, подобная зыбучим пескам, которую Дж. С. Милл сумел разглядеть за нагромождением теологических противоречий, — великий вопрос, допустимо ли умозрительно работать с гипотезой "всеблагого" и "всемогущего", — находит объяснение в раскрываемой здесь системе. Великие совершенные существа, цвет предыдущего человечества, хотя и далекие от того, чтобы составлять собою всевышнего Бога, которые тем не менее, подобно божествам, вершат судьбы нашего мира, не только не являются всемогущими, но и ограничены в своей деятельности довольно узкими рамками. По всей видимости в то время, когда сцена, так сказать, заново готовится к возобновлению великой драмы жизни, они имеют возможность внести в процесс некоторые улучшения, исходя из собственного опыта, накопленного за время предыдущего представления, однако в том, что касается общего плана пьесы, они могут лишь повторить прежнюю постановку. Они, в своём большем масштабе, могут делать то, что в меньшем масштабе делает выращивающий георгины садовник: он может добиться значительного улучшения формы и цвета, но, как бы тщательно он ни ухаживал, его цветы так и останутся георгинами.  

Верно, что можно говорить и об индивидуальном предопределении, но не с точки зрения религиозной догмы, то есть как о результате божьей милости или гнева, а на чисто метафизических основаниях. То есть могут утверждать, что каждое человеческое существо с детства фундаментально подвержено влияниям тех или иных конкретных обстоятельств и что взрослая жизнь является всего лишь продуктом или отпечатком этих влияний, с самого начала формировавших личность человека; следовательно, если знать все эти обстоятельства, то можно заранее предсказать как нравственный, так и интеллектуальный результат. Согласно данной логической цепочке всё может выглядеть так, что обстоятельства каждой человеческой жизни теоретически могут быть заранее предугаданы достаточно проницательным разумом и что наследственные влияния, являясь ничем иным, как плодами еще более ранних, предшествующих обстоятельств, также могут быть включены в общую схему вычислений как дополнительная переменная величина, вполне поддающаяся определению. Однако такая точка зрения входит в не меньшее противоречие с сознательностью, присущей человеку, чем религиозная догма об индивидуальном предопределении. Сознание свободы собственной воли — это фактор, который невозможно игнорировать, и та свободная воля, которую мы ощущаем, совсем не похожа на примитивную автоматическую реакцию, сравнимую с рефлекторным подергиванием лапки дохлой лягушки. И заурядная религиозная догма, и рядовая метафизическая аргументация требуют рассматривать свободу воли лишь в таком свете, однако эзотерическая доктрина возвращает ей её подлинное достоинство и показывает диапазон её деятельности и пределы её власти и независимости. Воля властна направлять индивидуальную судьбу, но бессильна перед лицом циклического закона, действие которого в человеческой истории обнаруживает даже такой философ-позитивист, как Дрэйпер, невзирая на краткость исторического периода, доступного его рассмотрению. И тем не менее эта ловушка, подобная зыбучим пескам, которую Дж. С. Милл сумел разглядеть за нагромождением теологических противоречий, — великий вопрос, допустимо ли умозрительно работать с гипотезой "всеблагого" и "всемогущего", — находит объяснение в раскрываемой здесь системе. Великие совершенные существа, цвет предыдущего человечества, хотя и далекие от того, чтобы составлять собою всевышнего Бога, которые тем не менее, подобно божествам, вершат судьбы нашего мира, не только не являются всемогущими, но и ограничены в своей деятельности довольно узкими рамками. По всей видимости в то время, когда сцена, так сказать, заново готовится к возобновлению великой драмы жизни, они имеют возможность внести в процесс некоторые улучшения, исходя из собственного опыта, накопленного за время предыдущего представления, однако в том, что касается общего плана пьесы, они могут лишь повторить прежнюю постановку. Они, в своём большем масштабе, могут делать то, что в меньшем масштабе делает выращивающий георгины садовник: он может добиться значительного улучшения формы и цвета, но, как бы тщательно он ни ухаживал, его цветы так и останутся георгинами.  

{{Шаблон:Подпись-Синнетт-ЭБ|12}}

{{Подпись-Синнетт-ЭБ|12}}

 

{{Сноски}}

{{raw:t-ru-pool:Сноски}}

[[Категория: Человек]]

[[Категория: Человек]]

[[Категория: Силы]]

[[Категория: Силы]]

[[Категория: Философские понятия]]

[[Категория: Философские понятия]]