Английское ТО

Синнетт А.П.

Тогда я впервые познакомился с м-ром Ч.К. Мэсси и м-ром Худом, ведущими членами зарождавшегося Теософического общества в Лондоне, где сохраняли живые и тёплые воспоминания о приезжавшей туда Блаватской, но с тех пор не сделали никакого движения даже к пониманию конечной цели теософического движения. Однако то, что было описано в «Оккультном мире», придало огромный стимул новорождённому обществу. Собрания на Грэйт Рассел стрит оживились новым интересом. Преобладало нетерпеливое ожидание. Никто не знал, чего ожидать, но все чего-то ждали.

Источник: Синнетт А.П., «Ранний период теософии в Европе», гл.2.

Мы с женой прибыли в Лондон в апреле 1883 года, и события, связанные с молодым Теософическим обществом, стали быстро развиваться. Я уже некоторое время состоял в переписке с мистером Мэсси, и отправил ему «Фрагменты», как только они появились, и новая вспышка учения и информации заинтересовали не только его, но и группу его друзей, занятых тогда основанием Общества Психических Исследований. Меня сразу же познакомили с этой группой, а именно с м-ром Фредериком Маерсом, м-ром Гёрни и профессором Сиджвиком, и я был очень сердечно принят ими и другими. К тому времени в Теософическое общество вступили Анна Кингсфорд и Э. Мэйтлэнд, и на собрании, проведённом 7 января 1883 г., д-р Кингсфорд была избрана президентом, а список членов на каждом собрании пополнялся новыми именами.

Теперь заметную роль в нашей работе стала играть мисс Франческа Арундэйл. Они с матерью жили в Ноттинг Хилле, Элджин Кресент, и поскольку мы с женой ещё постоянно не поселились, их дом стал постоянным местом неформальных встреч самых любознательных членов молодого Общества. Куда бы мы ни отправлялись, быстро заводя новые знакомства в Лондоне, вокруг нас собирались интересующиеся. К тому времени у Общества уже был совет, и его собрания записывались в книге протоколов. По ней можно видеть. что 6 мая я уже присутствовал на таком собрании, и председательствовал на по-видимому последовавшем за ним собрании членов в тот же день, обратившись к ним с выступлением о происхождении и перспективах нашего общества. Тогда ещё было в обычае, чтобы все присутствующие на собраниях подписывались в книге протоколов, но по мере роста числа членов это сочли слишком неудобным и эту практику отбросили.

Важное собрание прошло 3 июня в комнатах м-ра Мэсси, в Алберт-мэншнс, на Виктория-стрит, где среди многих других в члены был должным образом принят Фредерик Маерс. По желанию А. Кингсфорд решили, что это отделение Общества в будущем будет называться Лондонский Ложей Теософического общества, и что секретаря следует попросить написать президенту, полковнику Олкотту, сообщив об этом решении и предложив это в качестве прецедента для принятия других отделений.

11 июня или около того был опубликован «Эзотерический буддизм», сразу же став предметом изучения на собраниях Общества.

Будучи познакомлен с мистером Маерсом, я стал часто посещать миссис Теннантс (Ричмонд-террэс, Уайтхолл), а из этого центра интерес к теософии стал распространяться по лондонскому обществу в большой и очень примечательной степени.

Мистер Сэм Уорд, известный среди своих близких друзей, которые были весьма многочисленными, как Дядя Сэм, вступил в Общество и стал ревностным работником для нашего дела помимо того, что стал нам добрым другом.

< ... >

В начале октября мы вернулись в Лондон, и вскоре после этого у Общества начались неприятности. На собрании, состоявшемся 21-го, м-р Мэйтлэнд зачитал обращение президента (миссис Кингсфорд по какой-то причине не смогла присутствовать), и его тон был глубоко оскорбительным для большинства присутствовавших. Похоже, оно отчасти содержало нападки на мою книгу «Эзотерический буддизм» и в целом было неодобрительным по отношению к восточному учению. Последовала оживлённая дискуссия, окончившаяся резолюцией, что «собрание с сожалением услышало, в каких терминах президент отозвалась о Братьях в своём вводном обращении», которая была принята 15 голосами против 4. Миссис Кингсфорд, кажется, послала в ответ заявление в более или менее извиняющемся тоне. Оно было зачитано на собрании, проведённом 4 ноября, и неприятности на время рассеялись.

< ... >

Теперь, когда мы поселились на Лэдброк гарднз, в доме с большой гостиной, вскоре его стали посещать наши друзья и друзья друзей, заинтересовавшиеся новыми течениями мысли и знаниями. Мы всегда были дома по вторникам после полудня, и дневник моей жены каждую неделю пополнялся длинными списками посетивших нас во вторник. Таким образом наше движение поначалу распространялось, как их можно в общем назвать, в высших слоях общества, и представлялось желательным, чтобы для начала оно там укоренилось, а его влиянию позволили просочиться вниз вместе со стоящим за ним авторитетом, который уже имели в обществе эти слои, вместо того, чтобы ему начинаться с низов и пробиваться наверх, если удастся. К сожалению, из-за возвращения Блаватской в Англию эта программа провалилась, как покажет летопись дальнейших событий.

До того произошло важное событие, связанное с более ранним этапом продвижения работы. Оно имело место перед началом того периода, о котором мы говорили выше, когда наш дом на Лэдброк-гарднз стал водоворотом всего движения. Обществом был организован вечер в нашу честь, состоявшийся 17 июля 1883 года в Принс-холле на Пикадилли. Присутствовало около 300 человек. Миссис Кингсфорд и я выступили с речами. Аудитория симпатизировала нам и приняла нас тепло, и вечер вполне можно описать как блестящий успех.

Шесть или восемь месяцев после этого мероприятия можно считать периодом подъёма в ранней жизни Теософического Общества в Англии. Проблемы в этот период возникали, но они не затрагивали его отношений с внешним миром. Конечно, на мою долю выпало играть заметную роль в программе этого вечера, и я был предметом более или менее доброжелательных комментариев в газетах, и в Сэтрдэй Ревью (тогда бывшей в зените своей славы), помню, была статья обо мне под названием «Махди в обществе» (в то время в Египте Махди называли лжепророка из Судана) – но все эти подшучивания только поддерживали тему в умах публики, не давая забыть о ней, и совершенно не могли остановить рост интереса к теософии среди культурных людей.

Источник: Синнетт А.П., «Ранний период теософии в Европе», гл.4.

Всю весну 1886 года мы с женой продолжали поддерживать жизнь в нашем Обществе, а наш дом в Лэдброк гарднз продолжал быть в значительной мере центром общественной деятельности, хотя престиж движения был серьёзно подорван. В наших протоколах за тот период упоминаются нападки на Теософическое общество в «Санди таймс» и «Уорлд», направленные в особенности на Мохини, чьи отношения с одной дамой привели к судебному процессу, доставившему тогда огромное раздражение, но в конце оказавшемуся бесплодным.

Тем не менее, мы смогли провести ещё одно открытое собрание в комнатах Куин Энн 30 июня, которое, как я вижу из дневника жены, было многолюдным. Тем временем за последующие несколько лет рядовые собрания почти прекратились. Последняя запись в книге протоколов относится к собранию, проведённому в январе 1893 года, но к тому времени движение в этой стране приобрело совсем новый аспект, как я сейчас постараюсь объяснить.

Источник: Синнетт А.П., «Ранний период теософии в Европе», гл.8.