Изменения

Так возникла система, известная как священная каббала, и все те, кто следовал её спокойным, рассудительным умозаключениям, обретал во все века славу благородных и глубоких мыслителей, готовых снести любые превратности жизни во имя сохранения той священной мудрости, что передавалась им, ими самими и через них. Этот корпус знания и лёг в основу Мишны. Было бы бессмысленной затеей с нашей стороны говорить в этой книге о каббале, не ссылаясь при этом на авторитет людей, связанных с оккультным знанием. Это всё были замечательные люди, и каждый из них оставил по себе свой особый след – уже само перечисление их имён должно вызывать у изучающего каббалу чувство благоговейного трепета.  

Так возникла система, известная как священная каббала, и все те, кто следовал её спокойным, рассудительным умозаключениям, обретал во все века славу благородных и глубоких мыслителей, готовых снести любые превратности жизни во имя сохранения той священной мудрости, что передавалась им, ими самими и через них. Этот корпус знания и лёг в основу Мишны. Было бы бессмысленной затеей с нашей стороны говорить в этой книге о каббале, не ссылаясь при этом на авторитет людей, связанных с оккультным знанием. Это всё были замечательные люди, и каждый из них оставил по себе свой особый след – уже само перечисление их имён должно вызывать у изучающего каббалу чувство благоговейного трепета.  

Но прежде чем мы перейдём к конкретным именам, нам, однако, следует обратиться к историческим фактам, связанным с этой высокой священной наукой. Первым человеком, осмелившимся передать часть этих знаний на письме, был Шимон бен Йохай,<ref>Или Шимон бар Йохай. Все пояснения в скобках принадлежат К. Маккензи, если не указано иначе. Все сноски сделаны переводчиком. </ref> живший во времена разрушения Второго храма. И даже ему пришлось долго бороться за свою жизнь и за сохранение знаний, которыми он владел – в течение двенадцати лет<ref>Или, по другим источникам, тринадцать лет.</ref> он был вынужден жить в одиночестве в пещере, поскольку был приговорён к смерти Титом<ref>Тит Флавий Веспасиан (39-81) – римский император. </ref>. Не следует думать, будто римляне, как правило, весьма терпимо относившиеся к религиозным воззрениям других народов, всерьёз намеревались искоренить взгляды, которых придерживались отдельные люди. Но сам мятежный, бунтарский дух, владевший жителями пограничных сирийских провинций со времён Маккавеев и других, делал особенно настоятельной задачу их полного подчинения “римскому орлу”. Подобные чувства постепенно набирали силу, затем перекинулись на ряды римской армии и в конечном счёте вылились в блокаду и разрушение Иерусалима – особенно когда в Рим стали поступать сообщения о том, что появился новый царь в лице Иисуса.  

Но прежде чем мы перейдём к конкретным именам, нам, однако, следует обратиться к историческим фактам, связанным с этой высокой священной наукой. Первым человеком, осмелившимся передать часть этих знаний на письме, был Шимон бен Йохай,<ref>Или Шимон бар Йохай. Жил примерно в 95-190 гг. н.э. (см. I. Meyer, "Qabbalah", 1888, p. 17).<br>

Все пояснения в скобках принадлежат К. Маккензи, если не указано иначе. Все сноски сделаны переводчиком. </ref> живший во времена разрушения Второго храма<ref>Второй Иерусалимский храм был разрушен в 70 г. н.э.</ref>. И даже ему пришлось долго бороться за свою жизнь и за сохранение знаний, которыми он владел – в течение двенадцати лет<ref>Или, по другим источникам, тринадцать лет.</ref> он был вынужден жить в одиночестве в пещере, поскольку был приговорён к смерти Титом<ref>Имеется в виду римский император Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин Пий, больше известный как Антонин Пий (правил с 138 по 161 год н.э.) </ref>. Не следует думать, будто римляне, как правило, весьма терпимо относившиеся к религиозным воззрениям других народов, всерьёз намеревались искоренить взгляды, которых придерживались отдельные люди. Но сам мятежный, бунтарский дух, владевший жителями пограничных сирийских провинций со времён Маккавеев и других, делал особенно настоятельной задачу их полного подчинения “римскому орлу”. Подобные чувства постепенно набирали силу, затем перекинулись на ряды римской армии и в конечном счёте вылились в блокаду и разрушение Иерусалима – особенно когда в Рим стали поступать сообщения о том, что появился новый царь в лице Иисуса.  

Суровые меры, казалось, были единственным средством, способным покончить с внутренними беспорядками, а откровенная беспомощность Понтия Пилата, не сумевшего обуздать религиозный пыл Синедриона, заставил Рим взяться за дело по-настоящему. Насколько мы можем судить по действиям Понтия Пилата и по переписке Плиния Младшего с Трояном, Рим вовсе не собирался вмешиваться в вопросы религиозных убеждений, коль скоро они не выходили за рамки закона и официальных предписаний империи, но угроза потери восточных приграничных территорий, где могущественные силы противников не прекращали своих усилий ни на минуту, вызвала у Рима самые мрачные предчувствия. То там, то сям объявлялись вожди самого разного толка, и потому перед Римом во всей своей актуальности и неотложности встала задача принятия быстрых репрессивных мер. Началась блокада, Иерусалим пал, а евреи вместе с нарождавшейся тогда сектой христиан рассеялись перед победоносными штандартами Веспасиана.  

Суровые меры, казалось, были единственным средством, способным покончить с внутренними беспорядками, а откровенная беспомощность Понтия Пилата, не сумевшего обуздать религиозный пыл Синедриона, заставил Рим взяться за дело по-настоящему. Насколько мы можем судить по действиям Понтия Пилата и по переписке Плиния Младшего с Траяном, Рим вовсе не собирался вмешиваться в вопросы религиозных убеждений, коль скоро они не выходили за рамки закона и официальных предписаний империи, но угроза потери восточных приграничных территорий, где могущественные силы противников не прекращали своих усилий ни на минуту, вызвала у Рима самые мрачные предчувствия. То там, то сям объявлялись вожди самого разного толка, и потому перед Римом во всей своей актуальности и неотложности встала задача принятия быстрых репрессивных мер. Началась блокада, Иерусалим пал, а евреи вместе с нарождавшейся тогда сектой христиан рассеялись перед победоносными штандартами Веспасиана.  

Такова была политическая ситуация, и этот процесс всеобщего разрушения затронул множество различных школ оккультного знания – знания, неизвестного политическим управителям, а потому вызывавшего у них раздражение, а порой и отвращение. Мысль тогда оказалась жертвой преследований по той же причине, по которой она не приветствуется и поныне – люди испытывали страх перед её невидимой дестабилизирующей силой и, подобно папскому Риму наших дней, они предпочли материальные и почти бессмысленные идеи доктринам, проповедуемым безымянными и беспомощными беженцами.  

Такова была политическая ситуация, и этот процесс всеобщего разрушения затронул множество различных школ оккультного знания – знания, неизвестного политическим управителям, а потому вызывавшего у них раздражение, а порой и отвращение. Мысль тогда оказалась жертвой преследований по той же причине, по которой она не приветствуется и поныне – люди испытывали страх перед её невидимой дестабилизирующей силой и, подобно папскому Риму наших дней, они предпочли материальные и почти бессмысленные идеи доктринам, проповедуемым безымянными и беспомощными беженцами.  

Одним из таких беженцев и был рабби Шимон бен Йохай, укрывавшийся в своей пещере на протяжении двадцати лет. Подобно всем отшельникам, он стал визионером и заявлял о том, что ему являлся пророк Илия. Те же божественные заповеди, которые слышал из его уст узкий круг навещавших его людей, были собраны воедино, а позднее его сын рабби Элиезер вместе со своим секретарём рабби Аббой сложили из них книгу, ставшую известной под названием “Сохар”, а точнее “Зохар”, '''זהר''', то есть “сияние”. Эта книга, книга “Сефер Йецира”, а также “Комментарий о десяти сфирот” составляют главный корпус и основу всей каббалы.  

Одним из таких беженцев и был рабби Шимон бен Йохай, укрывавшийся в своей пещере на протяжении двенадцати лет. Подобно всем отшельникам, он стал визионером и заявлял о том, что ему являлся пророк Илия. Те же божественные заповеди, которые слышал из его уст узкий круг навещавших его людей, были собраны воедино, а позднее его сын рабби Элиезер вместе со своим секретарём рабби Аббой сложили из них книгу, ставшую известной под названием “Сохар”, а точнее “Зохар”, '''זהר''', то есть “сияние”. Эта книга, книга “Сефер Йецира”, а также “Комментарий о десяти сфирот” составляют главный корпус и основу всей каббалы.  

Странные, чудесные вещи сообщают об обстоятельствах смерти Шимона бен Йохаи. Рассказывают, например, о том, что окончил дни свои он неожиданно, прямо на глазах у своих учеников, в тот момент, когда излагал им свои учения, и не успел ещё дух его покинуть тело, как вся пещера наполнилась ослепительным светом, скрывшим рабби от взоров присутствовавших. И этот способ ухода из [физической – ''перев''.] жизни вызывает у нас в памяти обстоятельства восхождения к небесам и других прославленных мистиков – отсюда, возможно, и берёт своё начало представление толпы о дьяволе, исчезающем в пламени огня.  

Странные, чудесные вещи сообщают об обстоятельствах смерти Шимона бен Йохаи. Рассказывают, например, о том, что окончил дни свои он неожиданно, прямо на глазах у своих учеников, в тот момент, когда излагал им свои учения, и не успел ещё дух его покинуть тело, как вся пещера наполнилась ослепительным светом, скрывшим рабби от взоров присутствовавших. И этот способ ухода из [физической – ''перев''.] жизни вызывает у нас в памяти обстоятельства восхождения к небесам и других прославленных мистиков – отсюда, возможно, и берёт своё начало представление толпы о дьяволе, исчезающем в пламени огня.