- Дописано ЕПБ
- Подчёркнуто ЕПБ
- Зачёркнуто ЕПБ
- <Пометка редактора>
- <Пометка архивариуса>
- Утеряно
< Ретроспективный взгляд на спиритуализм в 1877 году (продолжение со стр. 7-13) >
некогда великом медиуме, который, пробыв долгое время без работы, кажется, присоединился к нашим новым, хотя и нежелательным знакомым, элементариям; и поступил на действительную службу у этого старого и известного работодателя праздношатающихся рабочих. Но хотя идиосинкразия мистера Хоума хорошо понята и учтена, что мы можем сказать относительно настойчивых нападок такого древнего врага спиритуализма, как доктор Карпентер. Боясь потерять лавры в области ментальной философии, он был необычайно занят в течение года, беспорядочно погружаясь снова и снова в самый водоворот борьбы. Пронзённый насквозь копьями нескольких рыцарей, преследуемый, брошенный и растоптанный, он остался на поле боя серьёзно раненым. Поднимется ли он снова в бой? Есть ли у него веские основания для всех своих опрометчивых и рискованных действий? Не препятствует ли он продвижению открытия истин природы? Неужели её тайны не стоят того, чтобы их разгадывать? Может быть, его оппоненты все-таки правы? Мудрый человек хорошо бы поразмыслил над всеми этими вещами. Настоящий учёный мало заботится о победе, а больше об истине; и лучшей победой доктора Карпентера, если он сможет ее добиться, будет триумф над самим собой. Как говорят о многих других слабых людях, он, по-видимому, страдает мономанией. Как бы то ни было, он определённо обязан внести некоторую компенсацию за все свои замечательные заявления спиритуалистам этой страны и Соединённых Штатов. Хватит ли ему смелости и терпения провести полное расследование? Разве он не признаёт разумным, что каждый поборник материализма обязан по чести узнать что-нибудь о спиритуализме, прежде чем он публично возьмёт на себя должность мучителя спиритуалистов? Либо он не может быть крепким человеком науки, который решительно следует истине, либо он похож в этом на своего современника-медика, получившего внезапную, незавидную и недолговечную известность своими поразительными утверждениями о безумии спиритуалистов. Следует помнить, что доктор Форбс Уинслоу публично заявил: эта форма заблуждения (имеется в виду спиритуализм) очень распространена в Соединённых Штатах, и в приютах содержится множество его жертв; почти десять тысяч человек, сошедших с ума по этому поводу, содержатся в государственных приютах Соединённых Штатов». Потворствуя народным предрассудкам, он, не колеблясь, выдвинул, со всем безрассудством сумасшедшего, заявление, преувеличенное более чем в сто раз; и которое, как бы оно ни было далеко от истины, было очень жадно подхвачено газетами и использовано с максимальным эффектом. Но каковы факты по этому очень важному вопросу? В начале прошлого года мы имели удовольствие получить от доктора Юджина Кроуэлла из Соединённых Штатов полный и исчерпывающий отчёт по этому вопросу. Спиритуалисты выражают благодарность этому хорошему другу за его усилия по сбору и систематизации фактов, которые столь явно свергли доктора Уинслоу. Общее число душевнобольных всех классов и конфессий, неспиритуалистов и спиритуалистов, населявших в 1876 году 87 приютов, составляло менее 30 000, причем из них было только 76 спиритуалистов: менее одного на каждый приют. Какое сокрушительное поражение для бедного доктора Уинслоу. Ещё одно обстоятельство, глубоко интересное обществу, установленное доктором Кроуэллом, состоит в том, что безумие, как от религиозного возбуждения, так и от спиритуализма, уменьшилось, потому что под влиянием спиритуализма стали распространяться более правильные и, следовательно, менее иррациональные и отвратительные идеи относительно учения о будущем наказании, его характере и размерах. Я не знаю, извинился ли доктор Уинслоу каким-либо образом за свое извращённое поведение. Во всяком случае, я осмелюсь заметить, что, в конце концов, неудивительно, что сам смотритель приюта для сумасшедших иногда оказывается парализованным галлюцинациями; и поэтому было бы справедливо приписать эту авантюру, какой бы бессмысленной и злонамеренной она ни была, влиянию, оказанному на его разум несчастными, находившимися под его опекой.
Отвернувшись от этого стража интеллектуальных карликов, давайте перейдем к тому, чтобы уделить внимание отношению к спиритуализму самого известного лидера, одного из высших типов человечества. В мае прошлого года досточтимый У.Э. Гладстон официально зафиксировал одно из самых беспристрастных и непредвзятых мнений, когда-либо высказываемых посторонним; и из которых я извлекаю следующие слова: «Я не знаю ни одного правила, которое запрещало бы христианину исследовать признаки сверхъестественной деятельности в системе, называемой спиритуализмом... Если обзоры и факты настоящего времени каким-либо образом поколебали крепко стоящего на ногах христианина, разве не является его первой и самой очевидной обязанностью смиренно, но придирчиво исследовать основания? Я говорю как человек, глубоко убеждённый, что они выдержат это и что у Бога есть ещё много прекрасных растений, которые он может вырастить в этой части Своего сада». Таковы некоторые мысли величайшего из ныне живущих оратора и государственного деятеля. Никогда он не действовал с таким великодушием, как тогда, когда написал эти несколько слов в ливерпульском журнале. Когда самый популярный человек в Англии, говорит таким образом о самой непопулярной из систем, это характеризует его как благороднейшего из людей, поскольку его разум, не будучи омрачённым высотой, на которой он стоит, находится в гармонии с природой, чьи священные интересы он всегда готов отстаивать, когда ему бросают вызов или на него нападают: он всегда являет собой яркий пример мудрости и стойкости в мире, отличающемся уклончивостью, расчётливостью и мелочными человеческими поступками.
Экс-премьер, несомненно, считал, что есть веская причина для изучения, если это возможно, основ, на которых построена наша религия. Подобно мудрому строителю, в этот самый скептический век он обследовал бы почву, на которой покоится здание веры, и, очевидно, он увидел в философии спиритуализма путь, способный дать достаточное решение этой глубоко интересной проблемы. И он имеет на это полное онование. Ибо что же такое, в конце концов, спиритуализм? Что, если не примитивное христианство, которое укрепило наши представления; с уверенностью принесённые в наши дома; которое с поразительной силой подействовало на наши, увы! слишком притуплённые чувства. И всё это не благодаря чуду, творящему сверхъестественное, а простым откровением природы. Некоторые материальные элементы выходят из среды, принимают форму и становятся видимой и ходячей сущностью; способной есть, говорить и писать; то, что эта сущность через некоторое время исчезает, поглощаясь телом медиума, наиболее поразительно. Такой процесс сделал бы идею воскресения Иисуса немыслимой, и самый критичный ум едва ли смог бы справедливо принять её как интерпретацию истины. Главный пункт христианского вероучения больше не будет осуждаться как грубый вымысел авторов спекулятивных трактатов, какими бы изобретательными они ни были. Отчёты господ Блэкберна, Колли и Стейнтон-Мозеса, добавленные к рассказам мистера Крукса и других, могут пролить мощный свет на эту колоссальную тему; и есть основания надеяться, что со временем мы полностью поймём, что не существует никакого сверхъестественного вмешательства в царствование закона; что ничто в этом не противоречит природе, но всё находится в гармонии с ней. Возможно, близок тот день, когда станет очевидно, что тонна предположений самого хитрого теоретика менее ценна, чем унция фактов спиритуалистов. Теперь, если всё это правда, почему христиане должны избегать спиритуализма, который тождественен тому, что исповедует и учит Церковь? Почему они не действуют в соответствии со своим вероисповеданием? Встревожены ли они из-за того, что никогда не знали правды в полной мере? Означает ли это, что, пока они имеют дело со словами, спиритуалист имеет дело с объектами? Пока они следуют за тенью, он улавливает суть. Это позволило ему познакомиться с некоторыми великими истинами, касающимися человечества. Воистину и вправду, вместо быстро исчезающих надежд одних и планов уничтожения других, у спиритуалистов есть хороший повод для поздравлений, поскольку твёрдость почвы под ними реальна. Что касается жизни за пределами настоящего, мы продолжаем собирать идеи из различных источников и располагаем множеством доказательств в виде материализации в Лондоне, Ньюкасле, Париже и других местах. Эти проявления становятся все более и более заметными. Отмена использования шкафов значительно улучшила эти весьма интересные явления и позволила получить более важные результаты. Однако кажется жаль, что в этих вопросах должна быть какая-то необходимость исключительной замкнутости этих сеансов, и что пример Слэйда, пригласившего всех к тщательному расследованию, не принят или не может быть принят повсеместно.
Я осмеливаюсь думать, что можно было бы с большей безопасностью установить менее строгие правила и использовать более привлекательные методы, чем те, что существуют сейчас; и, таким образом, исчезла бы всякая видимость таинственности, ибо везде, где есть хоть малейшее свидетельство такого замысла, это вызывает подозрения. Для сведущих в этих вопросах людей все это, конечно, неразумно; но у нас есть мир, который нужно убедить и завоевать, и в поддержку этой точки зрения я хотел бы здесь процитировать заключительные слова из поучительного доклада, прочитанного в ноябре прошлого года г-ном Стейнтон Мозесом, в этой комнате, о формах [манифестациях]: “Вещь сама по себе существует, но каким способом она была сформирована, каков её источник и объект, будь то ожившая статуя или духовное существо, наделённое молекулами материи? Если да, то принадлежит ли он к нашей расе или нет, и, что самое важное, какая сила стоит за этим? Что это за формирующий разум, который может создавать и разрушать таким образом? Это вопросы, которые еще предстоит решить, и которые будут решены не с помощью безумных догадок или энтузиазма <Продолжение на стр. 7-15>
Заметки редактора
- ↑ изображение неизвестного автора.