| Информация о произведении | |
|
Во взятом в долг теле
(английский: William Quan Judge) (1891) Публикации:
Скачать: Внешние ссылки:
ДАННЫЕ Название для ссылок: Джадж У.К. - Во взятом в долг теле
| |
[Издатель этих набросков Д.Н. предваряет текст следующим комментарием:
«Неустанный труженик Джадж всегда предлагал новые виды деятельности. Никто не знал, какая свежая идея возникнет в его неутомимом уме. Одной такой идеей, занимавшей наиболее приятные моменты его жизни, была оккультная повесть. У него была идея, что его друг должен написать её на основании эпизодов и материалов, полученных от него. Этой идеи он твёрдо придерживался, закрепив за другом авторское право, несмотря на смеющиеся протесты этого друга, на чьё возмущённое заявление, что она никогда не писала и ей не следует писать повесть, Джадж, улыбаясь, отвечал: «О, да! Ты напишешь, когда придёт время». Время от времени он посылал этому другу предложения, эпизоды и другие материалы для этой повести на помятых кусках и обрывках бумаги, часто на грубой обёрточной бумаге, набросанные под фонарём, ночью, пока он ждал своего поезда, или в суде, ожидая дела, в котором должен был выступать. На этих клочках есть также небольшие заметки по поводу идей, принимаемых или отвергаемых его собственным плодовитым умом. Эти заметки также даны здесь без изменений. Предполагалось, что получатель этих материалов должна написать повесть, как предложено, оговорив факт, что она не уверена, что правильно истолковала истинные идеи Джаджа. Мыслилось, что читатель больше предпочтёт иметь заметки в том виде, как они написаны У. Джаджем. Имя вписано почерком мистера Джаджа, а на полях есть заметка: "Авторское право принадлежит Вашнгн.". Все Заметки на полях сделаны мистером Джаджем, если нет другого указания».]
О теле, взятом в долг
Основное внимание следует обратить не на перевоплощение, но на использование взятого в долг тела. Такая форма перевоплощения отличается от той, что описана в книге сэра Арнольда «Фра дэ Фонишэн».
Это даст возможность показать два другие вида перевоплощения:
а) Обычное перевоплощение, когда память о прежней личности отсутствует из-за наличия нового астрального тела,
б) Всё аналогично концепции обычных случаев, кроме астрального тела, когда ребёнок сохраняет старое астральное тело и, таким образом, прежнюю личность, старые знания и ловкость.
Собирание скандх
Со смертью тела кармический принцип собирает скандхи в пространстве. После возрождения эго скандхи собираются вместе вокруг него, чтобы идти в новую жизнь.
Раскрытие тайны Солнца
Существует Солнце истинное и видимое. Истинное спрятано в золотой вазе, и пылкий приверженец молится:
– Открой, о Пушан, истинное лицо Солнца, и т. д. Ответный голос говорит:
– Ты – эта ваза.
И тогда он знает, что только он сам прячет истинное Солнце от себя.
Пушан – это ведущий и стражи на пути к Солнцу.
Хвала Солнцу и Душе хранится в золотой розе или лотосе, в сердце, которое непоколебимо.
Тема книги может быть иной, чем «учитель и ученик».
Сначала, как обычно, в нескольких жизнях он прилагает усилия. Потом, в одной из них, он становится старым и мудрым и, сидя однажды перед храмом в Мадуре, медленно умирая, смутно видит адептов, окруживших его, чтобы помочь, а также себя маленьким ребёнком. После этого плотная темнота. Потом он рождается обычным путём.
Это повторилось дважды, каждый раз проходя через лоно, но с одним и тем же астральным телом.
Потом он жил третью жизнь до сорока девяти (сравните это с утверждением Джаджа в письме Олкотту, 4 марта 1880 г.: «Однажды я жил в Индии 19 лет, и до этого дважды по 2-3 года. Таким образом, вы видите, я не на столько моложе вас, как я думал») и опять умер, и с той же помощью выбрал тело ребёнка, умирающего в другой стране.
Ребёнок умирает. Скандхи собираются, эго ребёнка уходит, ушло, искра жизни едва горит: родственники у постели.
Он оживляет тело, войдя тем же путём, каким выходит разум. Выздоровление, молодость, и т. д.
Это его взятое взаймы тело.
Пара случаев для книги
I. Круглая башня, используемая служителями огня в Ирландии и на других островах в древние времена. К ней присоединён храм: причудливое сооружение – для одного священника и одного неофита.
Так как истинная религия в упадке, люди приходят в храм под башней.
На вершине башни находится неофит, который видит, как господствующий скептицизм цепляется за мёртвую веру и Высшего священника. В обязанности неофита входит поддерживать огонь на башне, подкладывая в него ароматические поленья. Он склонился к огню, который плохо горит. Полено, похоже, недавно срубленное, и, хотя он дует на него, огонь едва горит. Снизу до него доносятся голоса спорящих, он идёт к краю башни и пристально смотрит на них, а в это время огонь медленно затухает. Неофит – молодой человек с необыкновенным выражением некрасивого, но сильного лица. У него длинные тёмные волосы, напряжённый взгляд далеко глядящих сероватых глаз, редких в сочетании с таким цветом волос. Чистая кожа, от которой струится колеблющийся свет, а чувствительное, легко вспыхивающее лицо иногда становится непреклонным. Пока он смотрит, огонь потухает. В этот момент высокий старец поднимается по лестнице и останавливается наверху башни с противоположной стороны, сначала глядя на огонь, а потом на молодого человека. Он ни на мгновение не отводит от него свой взгляд – непреклонный, сильный, притягивающий. Это высокий человек с тёмно-карими глазами, седыми волосами и длинной бородой. Чувствуя на себе его взгляд, молодой человек поворачивается и видит совершенно потухший огонь, от которого уплывает за башню последнее маленькое облачко дыма. Неофит и старец смотрят друг на друга. На лице молодого человека можно увидеть отчаянное желание извиниться, но потом у него возникает внезапная мысль, что просить прощения бесполезно и по-детски. Он знал свои обязанности – хранить этот маленький виток дыма, соединяющий небеса и землю, в надежде, впрочем, бесполезной, что старые времена можно вернуть обратно. Старец поднимает руку, показывает в направлении от башни и говорит: «Иди». Молодой человек спускается с башни.
II. Сражение. В жесточайшей схватке вооружённый до зубов молодой солдат сражается так, будто неважно, победит он или будет побеждён, умрёт или останется жив. Незнакомое оружие, звуки, облака.
Он ранен, истекает кровью. Это молодой человек из башни. Он теряет сознание, взят в плен и находится в камере, приговорённый к смерти. Это конфликт между последними остатками старой религии и новой эгоистичной верой, и её сторонники боятся его духовной силы.
Казнь. Два палача. Они связывают его, становятся сзади по сторонам. Каждый держит длинное прямое оружие с закруглённым, тупым лезвием для охвата шеи. Они стоят с противоположных сторон, положив эти тупые лезвия так, что они держат шею молодого человека, как два крюка. Тянут. Отвратительный звук: его голова грубо оторвана близко к плечам, оставив острый край. Тело качается и падает. Они надеялись, что, подвергнутая такому ужасному уходу, благородная душа задержится в астральной сфере земли на века.
III. Снова этот молодой человек. Он приближается к старцу (из башни). Молодой держит пергамент и цветы. Показывая на пергамент, он просит объяснения. Старец говорит:
– Не сейчас, я расскажу тебе, когда приду опять.
Заметка. «Храни это, Юлий».
[Следующая группа заметок озаглавлена: «Книга». Затем следует четыре строчки, написанные путём стенографии. После них слова:
«Случаи, изображающие его жизнь в другие времена, башни, сражения, смерть, поиски знания и эмоциональные восприятия, выраженные в цветах».
Эсибио Родригес дэ Индиано (сравните литературные имена мистера Джаджа – Эсибио Урбан и Родригес Индиано) был нотариусом в Испании, который нашёл в вещах своего отца много старых пергаментов, написанных на неизвестном ему языке. Он узнал, что это арабский, а чтобы расшифровать пергаменты, он изучил его. Бумаги содержали рассказ.]
Заметка. Посвящённых нет, только Литтон. Эсибио дэ Индиано – это единственный из старых друзей, родившихся в Испании, который, подобно Никодимусу, искал свет.
Заметка. Да. Эсибио дэ Индиано находит в отцовских пергаментах подтверждение того, о чём часто говорило ему тело, которым он владел.
Заметка. Да. Эта личность в теле никогда и никому не открыла своё имя, и у неё нет имени.
Автобиографическая история? Нет? Да! Рассказанная одним из тех, кого она коснулась, любопытствующим, который что-то подозревал? Нет. Поскольку основанное на слухах свидетельство – это недостаточное доказательство. Тогда, если он рассказывает это сам, – это либо правда, либо безумная выдумка. Лучше быть безумным, чем инструментом в руках другого.
Продолжи рассказ о башне и о том, что было после того, как ему отрубили голову. Пусть станет тем молодым человеком и после потери головы он блуждает в кама-локе и там встречает старца, который был убит на башне вскоре после того, как потух огонь. Старец говорит, что объяснит ему всё, когда они вернутся на землю.
Стремясь к рождению, он бродит в окрестностях башни до тех пор, пока, однажды, видит смутные формы, внезапно появляющиеся и исчезающие. Их одежда непохожа на то, как одеваются его соотечественники на земле. Так продолжается некоторое время. Смутные формы кажутся дружественными и знакомыми. Одна из них предлагает ему пойти с ними. Он отказывается. Они настаивают, и, хотя не принуждают его, но показывают свою силу. Как-то одна из них снова говорит с ним, но он снова отказывается, сказав, что ему должен быть знак идти. Тотчас он слышит звон колокола, которого никогда не слышал раньше. Звон вибрирует в нём и, кажется, открывает виды удивительного прошлого. В этот момент он соглашается идти.
Они достигают Южной Индии, и там он встречает старца с башни, к которому снова обращается с волнующим его вопросом о пергаменте. Старец повторяет то, что говорил ему раньше, добавив, что для него было бы лучше снова прийти в мир в этом месте.
Темнота и тишина. Ясный, жаркий день. Нет дождей. После разговора со старцем молодой человек внутренне согласен принять там жизнь. Вскоре начинается сильный шторм, стучит дождь. Он чувствует, что его несёт к земле в глубокой темноте. Вокруг него повторяющийся шум, издаваемый набирающими силу растениями; это рисовое поле с вкраплениями кунжута, и ливень благоприятствует их росту. Он смотрит вокруг, всё в движении, живёт. Вложенный в какое-то рисовое зерно, он оплакивает свою судьбу и рождается в доме брамина.
Заметка. Следует ли вдаваться в подробности перевоплощения – через облака, дождь и семя, а также от семени человека?
Он – молодой человек с большими знаниями. Умирает в девятнадцать лет. Странные формы, окружающие постель, держат его. Они несут его обратно в страну башен. Он узнаёт это место и видит, что прошли века с тех пор, когда потух огонь. Он ощущает находящиеся в воздухе странные формы и всё время видит руку судьбы, показывающую на этот Остров. Башни, храмы и монументы исчезли, всё изменилось. Они доставляют его в многолюдный город. Приблизившись, он видит в воздухе над одним из домов большое смятение. Формы движутся, появляются яркие вспышки и облачка дыма. Они оказываются в комнате, где на постели лежит умирающее тело маленького мальчика, и его рыдающие родные. Провожатые рядом спрашивают, не возьмёт ли он это тело, которое вскоре будет оставлено, чтобы использовать его для блага их Ложи. Он соглашается. Они предупреждают его о риске и опасностях.
Дыхание мальчика прекращается, его глаза закрыты, видно, как яркая вспышка исходит от его тела и течение крови замедляется. Они толкают его, и он опять ощущает темноту. Мальчик оживает. Доктор обнадёживает родных, сказав, что при хорошем уходе он выздоровеет. Мальчик легко выздоравливает. Изменения в характере. Чувствует себя странно в своей среде и т. д.
Место в Индии, где он оказался после смерти, которая снова была внезапной (как?). Большое белое здание. Полированный мрамор. Ступени. Колонны. Углубление, заполненное желтоватым светом, который похож на воду. Инструкция о предстоящей работе и путешествии в страну башен, чтобы найти и позаимствовать тело. Что касается тел, оставленных теми, кто их населял, то они могут жить, если новая душа хорошо понимает и ассоциируется с ними. Существует разница между таким рождением и обычным, при котором душа поистине владеет телом. Тела сумасшедших не покинуты, но владелец живёт вне их. Их нельзя использовать, потому что сама «машина» сломана и будет бесполезна для души нормального человека.
Заметка. Юлий, сохрани эти заметки. Я буду посылать их время от времени. Но, уезжая, возвращай их мне, таким образом я смогу продолжать эту работу. Возможно, схема изменится в связи с названием, которое я тебе дал.
Заметка. Тот, кто не жил сознательно двойной жизнью человека, функционирующего в теле другого, не может знать ужасные страдания, им столь часто испытываемые. Я – не подлинный владелец тела, в котором сейчас живу. Другой человек пользовался им короткое время. В результате тяжёлой болезни он оставил его для захоронения, и оно лежало бы в земле, если бы я не взял его, оживил его слабеющую энергию и не пронёс через несколько лет испытаний болезнями и неудачами. Первый владелец был в нём не так долго, чтобы посеять семена причиняющих беспокойство болезней, он оставил мне в наследство хорошую кровь и замечательную выносливость. То, что он должен был оставить эту форму, так хорошо приспособленную для жизни, кажется непостижимым, если только он не мог её использовать, больную или здоровую, в каких-то своих целях. В любом случае сейчас она моя. И если сначала я думал, что это прекрасное приобретение, теперь мне часто хочется, чтобы я пришёл в жизнь обычным путём, а не использовал тело другого человека.
Случай с письмом и картиной.
Это был очень необычный старец (надо добавить его описание).
Ему прислали маленькую карточку, на которой была фотография чьей-то головы. На неё был положен тонкий лист бумаги, по сторонам приклеенный к основе. Он спросил меня, могу ли я сказать что-либо о фотографии, видимой через тонкую бумагу. С большим любопытством я поднял тонкую бумагу и тотчас снаружи выступил красный круг, окруживший голову на карточке. В мгновение этот круг стал чёрным, так же как и всё его внутреннее пространство, включая голову, которая затем стёрлась. В следующий момент загорелся изнутри красный круг, потом сгорела вся внутренняя часть. При исследовании тонкой бумаги с внешней стороны наблюдались следы круга, как будто он был приклеен.
Старец засмеялся и сказал, что любопытство не всегда вознаграждается.
Показали нескольким химикам в Париже, которые сказали, что не знают о таком веществе, которым можно это сделать. Старый химик из Ирландии заявил, что можно выделить вещество, называемое флорайн, обладающее сильным разрушающим свойством. Может быть, оно было использовано в этом случае. Но это единственное, что было сказано химиками и аналитиками.[1]
Следующий эпизод
Храм (находящийся на месте современного города Кондживерам) и обычные священники, – всё готово к церемонии посвящения. Маленькие церемонии обычно проводились у краеугольного камня, но эта – превосходила их по важности. Множество молящихся собралось здесь не ради любопытства, но для духовной пользы. Они заполнили всё здание, и я не мог попасть внутрь и поэтому был вынужден стоять около двери. Потом выяснилось, что это было самое лучшее место, которое я мог выбрать, если заранее знал о предстоящем. За несколько дней до этого сюда прибыло и устроилось невдалеке от храма множество странствующих аскетов. Никто из окружающих не обратил на них особого внимания, поскольку здесь привыкли видеть таких людей. Ничего необычного в этих людях не было. Всё, что можно было сказать, что в них было что-то мистическое. Дети говорили, что в один из вечеров в их лагере не было не только аскетов, но и следов их присутствия. Но детям не поверили, потому что на следующее утро, как обычно, аскеты были на месте. Два старика из города говорили, что это дэвы в их «иллюзорной форме». Но было слишком много волнений, связанных с посвящением, чтобы подумать об этом ещё. Однако события подтвердили, что старики были правы.
В тот момент, когда люди в храме ожидали прибытия священников, у дверей храма появилась группа аскетов в полном составе, во главе с необыкновенным, похожим на мудреца человеком. Они вошли в здание обычным для священников путём, а те, по прибытию, не выразив никакого волнения, заняли оставшиеся места, говоря: «Они – дэвы». Незнакомцы проводили церемонии, в течение которых свет заполнял здание, а музыка из воздуха плыла над поражёнными благоговейным трепетом молящимися.
Когда пришло время уйти, аскеты тихо последовали за лидером к выходу. Находясь у двери, я мог видеть как происходящее внутри, так и снаружи. Все аскеты подошли к выходу, но никого из них не видели снаружи. И никто в городе никогда не видел больше ни одного из них. Они растворились на пороге. Это было их последнее появление, потому что тень тёмного века упала на людей, делая невозможным подобные зрелища в будущем. Это событие долгие годы было предметом разговоров, и оно записано в городских архивах.
Прежде чем поведать о многих из моих прежних жизней, я должен рассказать тебе, что случилось со мной в этой, настоящей жизни.
Сначала я был просто учеником нашей высокой Философии в течение многих жизней на земле в разных странах, но, наконец, во мне развилось желание действовать. И, как много раз до этого, я умер ещё раз и родился в семье раджи. Прошло время, и, когда раджи не стало, я занял его трон.
Однажды, спустя два года после этого печального события, ко мне приблизился странствующий брамин и спросил, готов ли я исполнить клятву, данную мною в одной из прежних жизней и отправиться в чужую страну, чтобы выполнить поручение моего старого Учителя. Думая, что речь идёт только о поездке, я согласился.
– Да, – сказал он, – но это не только поездка. Тебе придётся быть там и здесь дни и годы. День здесь, ночь – там.
– Что ж, – ответил я, – я сделаю даже это, потому что дал клятву, не ставя условий, и Учитель приказывает.
Я знал, что это приказ, потому что старый брамин показал знак на моём лбу. Он взял мою руку и, закрыв её своим поясом, моей ладонью дотронулся до него с тем, чтобы мои глаза увидели знак в линиях света.
И, как они часто это делают, он ушёл, не сказав больше ни слова. Я остался во дворце и уснул на жаре с одним только верным Гопалом рядом. Я спал и думал, что находился у кровати простого ребёнка, мальчика, в чужой, незнакомой стране, где люди похожи на европейцев. Мальчик лежал в позе умирающего, и все родственники собрались у его постели.
Странное, непреодолимое чувство повлекло меня ближе к ребёнку. В это мгновение я почувствовал так, будто должен потерять сознание. Вздрогнув, я проснулся в моём дворце, на том же матрасе, на котором уснул. Никого, кроме Гопала, вблизи не было. Стояла тишина, слышалось только завывание шакалов на краю деревни.
– Гопал, – сказал я, – сколько времени я проспал?
– Пять часов, с тех пор, как ушёл старый брамин. Ночь почти на исходе, хозяин.
Я приготовился спросить его ещё что-то, но сонливость снова охватила меня и мне опять приснился маленький, умирающий, ребёнок – иностранец.
В моём, очень реальном сне сцена слегка изменилась, вошли другие люди, там был доктор, и ребёнок казался мёртвым. Люди плакали. Мать стояла на коленях у его кровати. На момент доктор приложил своё ухо к груди ребёнка. А я снова приблизился к телу и было очень странно, что люди совсем не замечают меня. Они вели себя так, будто никого постороннего в комнате нет, а я, глядя на свою одежду, видел, что она восточная, не такая, как у них.
Магический шнур, казалось, притянул меня к телу мальчика, и теперь я видел стоящего рядом со мной старого брамина. Он улыбался.
– Это и есть ребёнок, – сказал он, – ты можешь выполнить часть своей клятвы. Теперь быстрее! Нельзя терять время, ребёнок почти мёртв. Эти люди уже думают, что он труп. Видишь, доктор сказал им роковые слова: «Он мёртв».
Да, все рыдали. Но старый брамин положил руки на мою голову, и, подчиняясь его прикосновению, я заснул во сне. Сон во сне. Я проснулся во сне, но не на своей постели, Гопала рядом не было. В мыслях я был тем мальчиком. Я смотрел на мир его глазами, слышал, как его дух со вздохом облегчения отлетел в эфир. Доктор обернулся снова, и я посмотрел на него моими, вернее его глазами.
Доктор вздрогнул и побледнел. Я слышал, как он прошептал другим:
– Это автоматическое нервное движение.
Он приблизился и, видя разумное выражение моих глаз, побледнел ещё больше. Он не замечал старого брамина, священнодействующего над телом, в котором был я и от которого на меня, мальчика, исходили волны тепла и жизни.
Сейчас всё это казалось реальным, как если бы моя личность соединилась с мальчиком.
Я был ребёнком, но спутанные, неясные видения о другом плане, где я мысленно был со своим верным слугой по имени Гопал, казалось, проносились сквозь мой мозг – то, должно быть, были видения – это реальность. Разве я не видел всё это время моих мать и отца, старого доктора и медсестру в нашем доме, наполненном детьми? Да, конечно, это и есть реальность.
Потом я слабо улыбнулся, на что доктор сказал:
– Невероятно, он ожил. Возможно, он будет жить. Он чувствовал слабый пульс, восстановившееся дыхание и понял, что жизнеспособность вернулась к ребёнку. Но доктор не видел старого брамина в его иллюзорном теле, посылающего воздушные потоки жизни к телу мальчика, который в своих видениях был раджой с верным слугой по имени Гопал. Потом, во сне, я снова уснул. В моём сознании возникло ощущение падения… Вздрогнув, я проснулся на циновке в своём дворце. Обернувшись чтобы найти слугу, я увидел его огорчение и страх за меня.
– Гопал, как долго я опять проспал?
– Сейчас утро, хозяин, я боялся, что вы отправились в пределы Ямы[2] и оставили своего Гопала здесь.
Нет, я не спал. Это действительность, это мои владения. Этот день прошёл, как обычно, за исключением того, что маленький мальчик из чужой страны был в моих мыслях весь день до вечера, когда я почувствовал себя более сонным, чем обычно. Я снова уснул и увидел сон.
То же место и тот же дом, только сейчас там было утро. Какой странный у меня сон, подумал я, когда доктор, вошедший вместе с моей матерью, склонился надо мной. Я услышал как он мягко сказал:
– Да, он выздоровеет. Ночь была хорошая. Когда он начнёт ходить, возьмите его в деревню, там он сможет бегать по траве.
Oн говорил, а я видел за ним фигуру чужестранца в тюрбане, похожего на браминов, чьи портреты мне попадались в книжках до болезни. Потом моё внимание рассеялось, и я сказал маме:
– Две ночи мне снился один и тот же сон. Мне снилось, что я – Раджа, и что у меня есть преданный слуга, о котором я горюю, потому что очень люблю его, а так же потому, что это были только сны и ничего этого нет.
Мама успокоила меня, сказав:
– Да, да, мой дорогой.
Этот день прошёл так, как обычно проходят дни больных мальчиков. Рано вечером я быстро уснул мальчиком из моего сна в чужой стране, и мне больше не снился сон о Радже. Как и раньше казалось, что я падал, но потом проснулся на своей циновке в моём дворце с сидящим рядом Гопалом. Прежде чем я поднялся, вошёл старый брамин и я попросил Гопала выйти.
– Рама, – сказал он, – тебе, мальчику, не будет сниться, что ты Раджа, но ты должен знать, что каждую ночь, будучи спящим правителем, ты – бодрствующий мальчик в чужой стране. Хорошо исполняй свои обязанности, не пренебрегай ими. Пройдут годы, ибо никогда не останавливающаяся машина времени продолжает двигаться. Помни мои слова. И он вышел через открытую дверь.
Таким образом я знал, что сны о больном чужестранном мальчике, были не просто снами, это были воспоминания, и я обречён каждую ночь одушевлять этого маленького ребёнка, по мнению его родных, вставшего из могилы. Но я знал, что долгие годы его разум не будет знать истинного себя и всегда будет чувствовать себя странно в своём окружении. Потому что, без сомнения, я буду этим мальчиком внутри, а он – снаружи, и его друзья не будут понимать, что он исчезает, а другой занимает его место. Каждую ночь я – спящий Раджа, слышавший слова мудрецов, буду превращаться в невежественного чужестранного мальчика, пока время и непрестанные усилия не научат меня жить одновременно в двух жизнях. Моя жизнь, жизнь юноши в этой чужой стране не будет нарушаться смутными снами о Радже, как об отдельной силе. И всё же сначала, какой бы ужасной ни казалась эта мысль, всегда, когда я буду просыпаться на своей циновке, у меня будут ясные воспоминания, вначале казавшиеся только снами, что я – правитель. Я буду точно знать, что пока верный слуга стережёт мою спящую форму, я маскируюсь во взятое взаймы тело, неуправляемое, как ветер. Таким образом, я – мальчик, могу быть счастливым, а я – правитель – несчастным. Потом я должен привыкнуть к этой двойной жизни. Возможно, мой чужестранный ум и привычки будут так сильно доминировать над мальчиком, что существование в его теле наполнится болью от того, что внешний посредник полностью поглощён войной с внутренним мыслителем.
Но однажды данная клятва должна быть исполнена, а Отец – Время поедает всё, даже века.
Сноски
- ↑ В своих путешествиях мистер Джадж встречал многих странных людей и видел много необыкновенных зрелищ. Время от времени он рассказывал об одном из таких случаев для повести, но только в незаконченной и неопределённой форме. Когда его просили рассказать больше, он улыбался и, отрицательно качая головой, говорил: «Нет. Нет, маленькие братья [элементалы] должны закончить это». – Прим. Д.Н. (издателя)
- ↑ Бог смерти. – Пер.