Одориген и джива
В редакции сборника «Пять лет теософии» (Five Years of Theosophy, скачать PDF)[1]
Первое издание:
Сбоку от текста проставлены страницы в первом английском издании (1885), на которое даются ссылки в ТД.
496Чрезвычайно интересные опыты в области исследования обоняния проведены профессором Йегером из Штутгарта. Он исходит из того хорошо известного в медицине факта, что под воздействием серной или какой угодно другой едкой кислоты кровь животного начинает издавать тот же самый запах, какой издаёт и само животное, которому она принадлежит. Причём наблюдается это даже в случаях с давно запёкшейся кровью.
Давайте сразу договоримся о том, чтó нам следует понимать под запахом того или иного животного. Плоть любого животного – а как мы увидим позднее, и различные части его плоти – обладает своим особым, характерным только для него запахом. Лучше всего этот запах ощущается, когда мясо варится на медленном огне. Полученный таким образом бульон обладает специфическим вкусом и запахом – я называю его специфическим, поскольку не только каждый вид, но и каждая разновидность животных отличается своим особенным вкусом и запахом. Вспомните, какой запах и вкус имеет бульон, приготовленный из баранины, или, скажем, куриный, рыбный бульон и т. д. Вот этот самый запах я и называю специфическим запахом животного. Мне едва ли нужно говорить здесь о том, что запах животного ничуть не похож на все те запахи, что возникают в его организме в связи с различными его 497секрециями и выделениями: жёлчью, желудочным соком, пóтом и т. д. Да и запахи эти, опять же, различны у разных видов и разновидностей животных. Скажем, кожа козла пахнет совсем не так, как кожа овцы или осла, различие здесь очевидно. Точно такое же различие наблюдается и между запахами любых других выделений у этих животных. Итак, опираясь на свой обонятельный опыт, мы можем утверждать, что запах любой секреции и любого выделения у определённого вида животных имеет свои особенности и характерные отличия от запаха аналогичных продуктов жизнедеятельности у животных других видов.
Изменив рацион животного, мы можем и значительно изменить все его вышеупомянутые запахи, однако те всё равно сохранят при этом характерный только для этого животного, специфический тип пахучести. Всё это выводы, сделанные на основе строгих наблюдений.
Как и любые пахучие вещества, они обладают высокой диффузивностью. Они пронизывают собою весь организм, и каждый из них вносит свою лепту в то, что в целом и составляет запах любой живой особи. В целом это фекальное зловоние, смягчаемое общим запахом животного. Это фекальное зловоние мы ниже будем называть просто зловонностью в противопоставление общему запаху животного.
Но вернёмся от этого не слишком приятного для слуха, но совершенно необходимого отступления к нашему главному вопросу. Как обнаружил профессор Йегер, обработанная кислотой кровь может издавать либо общий запах, либо зловоние животного в зависимости от концентрации кислоты. Концентрированная кислота, стремительно разлагая кровь, заставляет последнюю испускать зловоние животного, а слабая кислота – его общий запах.
Таким образом, мы видим, что в каждой капле крови 498одного и того же вида животного, и, можно сказать, в каждом его кровяном тельце и, наконец, в каждой молекуле крови ярко представлен вид животного, с точки зрения его типа пахучести, одновременно в двух аспектах: в аспекте общего запаха и в аспекте зловонности.
Итак, с одной стороны, мы оказываемся перед лицом следующего факта: где бы в животном царстве мы ни сталкивались с различиями в форме, очертаниях и конструкции организма, вместе образующими отдельный класс, вид или семейство животных, мы там же сталкиваемся и с отдельными, характерными запахами и типами зловонности. С другой же стороны, мы знаем, что эти специфические запахи неразрывно смешаны с источником самой жизненной силы животного – его кровью. И, наконец, мы знаем, что происхождение этих специфических запахов невозможно объяснить наличием каких-либо агентов, которые в виде пищи могут поступать в организм из внешнего мира. И мы в этом случае невольно приходим к выводу о том, что всё это является свойствами “внутреннего” животного или, иными словами, всё это связано с конкретной протоплазмой данного животного.
И вывод наш достигает почти что полной уверенности, когда мы вспоминаем о том, что он может быть незыблемо подтверждён экспериментально – стоит нам лишь разложить кровь на составляющие её элементы, как мы обнаруживаем то, что и составляет, смеем утверждать, её самый существенный ингредиент.
Здесь я должен сказать несколько слов в объяснение того, что понимается под термином “протоплазма”.
Протоплазма представляет собой мягкую, желеобразную субстанцию, прозрачную и гомогенную, которая легко наблюдается в крупных растительных клетках. Её можно сравнить с яичным белком. Когда она находится в состоянии покоя, то внутри её массы можно наблюдать всевозможные пульсирующие, подрагивающие и подёргивающиеся движения. Из неё образуется тот живой материал, что присутствует в каждой растительной и животной клетке. По сути дела, 499это и есть тот компонент тела, который и занимается на самом деле обеспечением жизнедеятельности организма. Именно она отвечает за образование всех живых тканей в организме. Жизнедеятельность организма в самом широком смысле этого термина проявляется, во-первых, в развитии зародыша и превращении его в законченный организм, повторяющий тип своих родителей, а во-вторых, в последующем поддержании этого организма в виде некой целостности, и обе эти функции выполняются исключительно протоплазмой. Конечно, в организме производится немало и другой работы на химическом и механическом уровне, но именно протоплазма отвечает за формирование всех тканей и структур.
Что же касается уже сформировавшихся тканей и структур, то мы по всей справедливости можем о них сказать то, что они вышли за порог царств жизненной силы, ибо в ходе своей жизни обречены лишь на распад и разложение. Они находятся как раз на пути исторжения из организма, которое произойдёт, едва только они спустятся, ступенька за ступенькой, по всей лестнице обратных трансформаций, и именно они порождают то, что мы определили как общий запах животного. Живое в них лишь одно – протоплазма.
В виде пищи из внешнего мира в организм поступают все материалы, которые необходимы для укрепления непрерывно истощающихся органических структур, а в виде теплоты из внешнего мира в организм является ещё один элемент, столь же необходимый для структурных изменений, развития и роста – элемент силы. Однако главная роль в деле направления всех поступающих извне материалов на решение задач по развитию и поддержке организма – иными словами, роль генерального директора, руководящего всем внутренним хозяйством организма, – падает именно на протоплазму.
И вот эта-то удивительная субстанция, в химическом и 500физическом смысле одна и та же что у наивысших животных, что у наинизших растений, оставалась вечной загадкой для биологов. Как так получается, что у человека протоплазма вырабатывает именно человеческую структуру, у птицы – птичью и т. д., хотя сама по себе протоплазма всюду представляется одной и той же? Профессор Йегер – и это является его огромной заслугой – показал нам, что протоплазмы различных видов растений и животных не одинаковы и что в каждой из них содержатся и, более того, внедрены внутрь её молекул такие ароматические вещества, которые характерны только для какого-то одного вида и не характерны для всех остальных.
Кроме того, эти самые ароматические вещества вовсе не представляют собой этакие пассивные, бездеятельные тела, и судить об этом мы можем по их высочайшей летучести, а, как мы знаем из физики, летучесть есть следствие активности атомов. Прево (Prevost) описал два явления, которые он наблюдал в связи с ароматическими веществами. В первом случае при помещении их на поверхность воды они начинали двигаться. А во втором случае он на идеально чистую стеклянную пластину наносил тонкий слой воды. При добавлении к нему такого ароматического вещества, как камфора, водный слой на пластине начинал сжиматься по краям. Как показал далее г-н Лижуа (Ligeois), помещённое на поверхность воды ароматическое тело начинает стремительно делиться на частицы, и при этом движения камфоры или бензойной кислоты могут подавляться или целиком останавливаться при добавлении к воде [ещё одного – перев.] ароматического вещества.
Отмечая, что ароматические вещества, вступая в контакт с жидкими телами, обретают характерное движение и одновременно с этим ещё и передают движение жидкому телу, мы можем справедливо заключить, 501что типичная для протоплазмы формирующая способность происходит не благодаря собственно протоплазме, поскольку она везде одинакова, а тем или иным конкретным ароматическим веществам.
Хочу лишь добавить, что теорию профессора Йегера можно распространить и на другие области. Ведь и каждый металл имеет свой собственный специфический вкус и запах. Иными словами, металлы также наделены ароматическими веществами. Это может помочь нам объяснить и то, почему каждый металл в процессе кристаллизации из жидкого раствора неизменно принимает свою особую геометрическую форму, по которой его можно отличить от других металлов. Обычная соль, к примеру, при кристаллизации неизменно принимает форму куба, а квасцы – форму октаэдра и так далее.
Кроме того, теория профессора Йегера объясняет нам ещё одну великую тайну природы – передачу от родителя к потомку морфологической специализации. Это ещё одна загадка для биологов. Что там, внутри зародыша, находится такое, что из хранящихся в нём материалов способно развернуться в виде такой же конфигурации, какой обладает и тело родителя? Иными словами, что именно определяет сохранение вида, когда тот вырабатывает из себя миниатюрную копию тела родителя со всеми подробностями его конфигурации и характера? Нет сомнения, это протоплазма. Женская же яйцеклетка содержит протоплазму в изобилии. При этом ни один физик и ни один химик неспособны углядеть какой-либо разницы между первоначальным зародышем, скажем, птицы, и заключённым в женское лоно человеческим зародышем.
В попытке найти ответ на этот вопрос – вопрос, над которым сегодня бьётся наука – мы не должны забывать о том, что было сказано нами ранее по поводу запаха протоплазмы. Выше мы говорили о 502характерном общем запахе животного. Однако мы знаем и то, что каждый орган и каждая ткань у данного животного имеет опять-таки свой характерный аромат и вкус. Запах и вкус печени, селезёнки, мозга и т. д. могут резко различаться у одного и того же животного.
Но иначе и быть не может – если только наша теория верна. Каждый из этих органов устроен по-своему, но если мы предположим, что разнообразие органической структуры есть следствие разнообразия запахов, то, значит, неизбежно должен существовать и специфический запах мозга, специфический запах селезёнки, специфический запах печени и т. д. и т. д. Стало быть, то, что мы называем специфическим запахом живого животного, следует считать совокупностью всех различных запахов его органов.
Когда мы видим, что слабый раствор серной кислоты способен выделить из крови запах животного, то мы должны помнить о том, что истечение этого запаха содержит в себе частички всех запахов, характерных для каждой ткани и каждого органа этого животного. Когда мы, далее, утверждаем, что каждый орган живого животного, следуя принципу избирательного сродства, притягивает к себе из крови именно те материалы, которые ему необходимы для поддержания жизни, то мы не должны забывать о том, что одновременно с этим каждый орган притягивает к себе, подчиняясь избирательному сродству, ещё и специфические ароматические вещества, которые ему необходимы для решения своих конструктивных задач.
Нам остаётся лишь предположить, что зародыш, как и сама кровь, содержит в себе все ароматические вещества, относящиеся к различным тканям и органам родителя, и тогда нам станет понятно, по какому принципу в зародыше формируется потомок, облачённый в образ и подобие своих родителей.
503У растений репродуктивная функция возложена на цветок, и истечения ароматов, сопутствующих этому процессу, достаточно широко известны. У нас есть все основания предполагать, что нечто похожее происходит и у животных, судя по исследованиям того, что эмбриологи называют aura seminalis.[2]
А теперь давайте зададимся вопросом о том, каково же может быть воздействие запахов на живущих во внешнем мире животных? Эти запахи могут вызывать как приятные, так и неприятные ощущения. При этом они могут быть одним животным приятны, а другим неприятны. Что же именно формирует это ощущение чего-то как приятного или неприятного? Профессор Йегер отвечает на этот вопрос так: всё дело в гармонии и дисгармонии.
Обонятельные органы у каждого животного пропитаны его собственным специфическим запахом. Когда волны истечений, испускаемых тем или иным ароматическим веществом, вибрационно гармонируют с волнами, испускаемыми животным, то есть, иными словами, когда они совпадают и согласуются друг с другом, то возникает приятное ощущение, а когда происходит противоположный процесс, то и вызываемое ощущение бывает неприятным. Именно так и определяется выбор рациона со стороны животного. Аналогичным же образом определяются симпатии и антипатии среди различных животных. Ибо каждая особь обладает не только своим специфическим, но ещё и индивидуальным запахом. Выбор между представителями разных полов или то, что, применительно к людям, мы называем любовью, своим источником имеет ароматическую гармонию, возникающую между двумя особями.
Этот индивидуальный запах – разновидность специфического ароматического типа – может изменяться (в пределах своей 504специализации) с возрастом, с каждым конкретным видом занятий, он может быть различным у представителей разных полов и может зависеть от изменяющегося физиологического состояния и исполняемых в течение жизни функций, от состояния здоровья и, наконец, – но не в самую последнюю очередь – от состояния нашего ума.
Следует всегда помнить о том, что при каждом разложении протоплазмы происходит высвобождение специфических запахов. Мы наблюдали, как под воздействием серной кислоты или теплоты – при жарке или варке мяса – начинает выделяться специфический животный запах. Но, как доказала наука, любому физическому действию, любой мыслительной операции сопутствует распад ткани, и, стало быть, мы вправе говорить о высвобождении запахов при переживании любой эмоции. Можно доказать и то, что характер этих запахов меняется в зависимости от характера эмоции. Ограниченность во времени не позволяет мне здесь более подробно развивать эту тему, и поэтому я ограничусь лишь тем, что, воспользовавшись теорией профессора Йегера, сделаю некоторые выводы в свете положений эзотерического учения.
В озвученной мною теории находят полное объяснение, например, случаи исцеления болезней методами месмеризма. В самом деле, поскольку постройка и сохранение организма – и даже каждого его органа в отдельности – обязаны специфическим запахам, то по всей справедливости мы можем рассматривать болезнь в целом как некое нарушение специфического запаха организма, а заболевание того или иного органа тела – как нарушение того специфического запаха, который принадлежит этому конкретному органу. Всю ответственность за такое явление, как болезнь, мы до сих пор по привычке возлагали на одну лишь протоплазму. Теперь же мы знаем, что именно запахи и составляют активный элемент протоплазмы, и вот на них-то мы и 505должны смотреть как на первопричину возникновения нездоровья.
Выше я уже упомянул об эксперименте г-на Лижуа – эксперименте, доказавшем, что при контакте с водой ароматические вещества приходят в движение и что движение одного ароматического вещества может подавляться или прекращаться вообще присутствием другого ароматического вещества. А это означает, что эпидемические и вообще инфекционные болезни, скорее всего, связаны в своём происхождении с какими-то локальными запахами, подавляющими действие специфического запаха нашего организма. В случае наследственных заболеваний дело, скорее всего, заключается в передаче нездоровых специфических запахов от родителя потомку – ведь, как нам известно, если заболевание вызывает изменение естественного специфического запаха, то, значит, у больного родителя он должен был уже измениться.
И вот в дело вступает месмеризатор. Он подходит к больному, исполненный решимости вылечить его. Как в один голос утверждают все месмеризаторы, эта решимость, то есть волевое усилие, абсолютно необходима для достижения успеха в лечении. Но любое волевое усилие – это мыслительная операция, а значит, должна сопровождаться распадом ткани. Поскольку это волевое усилие носит чисто мыслительный характер, то мы вправе утверждать, что распаду должны подлежать ткань головного мозга и нервная ткань. Но распад органической ткани означает, как мы уже до этого видели, высвобождение специфических запахов. Стало быть, совершая свою операцию, месмеризатор испускает из своего собственного тела какие-то запахи. Поскольку же страдания пациента предположительно связаны с дефицитом или изменением его собственного специфического запаха, то мы легко можем видеть, как посредством своих месмерических или ароматических 506истечений (эманаций) месмеризатор способен добиться исцеления. Он может либо восполнить нехватку у пациента каких-то ароматических веществ, либо собственными эманациями скорректировать остальные – поскольку из эксперимента г-на Лижуа мы знаем, что одно ароматическое вещество способно воздействовать на другое ароматическое вещество.
Ещё одно замечание, и я закончу. Из эзотерического учения мы знаем, что живое тело можно подразделить на две части:
1. Физическое тело, состоящее целиком из материи, представленной в её самой грубой и осязаемой форме.
2. Жизненный принцип (или дживу), представляющий собою форму некой неуничтожимой силы, которая в случае разъединения её с одним набором атомов тут же захватывается другими.
Но ведь такое деление целиком согласуется – в широком смысле – с тем, чему учит и наука. Могу лишь напомнить вам о том, что сказал выше по поводу уже сформировавшихся тканей и структур тела, а также о его формирователе – протоплазме. Уже сформировавшуюся структуру можно считать таким материалом, который вышел за порог царств жизни, и живое в нём лишь одно – протоплазма. В этом смысле эзотерическая концепция целиком согласуется с результатами новейших научных исследований.
Однако когда мы слышим о том, что, согласно положениям эзотерического учения, этот жизненный принцип является неразрушимым, то мы чувствуем, что здесь мы уже вступаем на почву оккультную и труднообъяснимую – ведь, как мы знаем, протоплазма, в конечном счёте, так же разрушима, как и само тело. Она продолжает жить, доколе длится жизнь – можно сказать, это единственный во всём теле материал, продолжающий жить, доколе длится жизнь. Но с прекращением жизни она умирает. Да, верно, она ещё способна 507в каком-то смысле к возвращению к жизни. Ведь эта самая что ни на есть мёртвая протоплазма, хоть животная, хоть растительная, служит нам опять-таки предметом пищи, причём не только нам, но и всему животному миру. Таким образом она помогает нам восстанавливать непрерывно истощающееся внутреннее хозяйство нашего организма. Однако едва ли можно при этом сказать, что она неразрушима. Она продолжает оставаться способной к усвоению – то есть способна возвращаться в царство жизни, благодаря поглощению её тем или иным живым телом. Но вероятность подобного рода сама по себе ничуть не даёт ей права именоваться неразрушимой ведь стоит нам только предоставить мёртвое животное или растение – вместе с содержащейся в них протоплазмой – их собственной судьбе и не прикасаться к ним, как они начнут гнить и разлагаться – все их органы, ткани и вся целиком протоплазма.
Однако эзотерическое учение преподносит нам ещё один сюрприз, когда мы узнаём о том, что жизненный принцип не только неразрушим, но ещё и представляет собой такую форму силы, которая в случае рассоединения её с одним набором атомов тут же захватывается другими. Это значит, что эзотерическое учение видит в нём что-то вроде некой абстрактной силы, – не той силы, что присуща живой протоплазме, а некой силе per se, силе, действующей сама по себе и существующей вне всякой зависимости от материала, с которым связана.
Должен признаться, учение это способно поставить иного в серьёзный тупик, хотя, например, концепцию человеческого духа как некой сущности принять не так уж и сложно, ведь, скажем, такое явление, как способность человека к логическому мышлению настолько выбивается из разряда физических явлений, что едва ли поддаётся объяснению с помощью любой из известных нам физических сил. Когда материалист говорит нам о том, что сознание, чувство, мысль и спонтанная сила воли, столь характерные как для человека, так и для высших животных, суть не что иное как одни лишь продукты определённых 508состояний материи и ничего больше, то он тем самым высказывает в лучшем случае просто некое субъективное утверждение. Он не может не признать, что спонтанность не является одним из свойств материи. И тогда он начинает доказывать нам, что эта спонтанность в нас, о которой мы говорим, представляет собой, в конечном счёте, всего лишь некий не осознаваемый нами результат одного только внешнего воздействия. Таким образом, доказательство его покоится на основе одного лишь его внутреннего опыта или того, что он сам под этим понимает. У его утверждения, однако, находится немало оппонентов, которые не менее, чем он, апеллируют к собственному внутреннему опыту или к тому, что они под ним понимают.
Таким образом, оказывается, что вопрос-то весь состоит в противостоянии внутреннего опыта одной стороны спора с внутренним опытом другой стороны. В этой ситуации учёный-материалист вынужден всё-таки признать, что теория его, даже окажись она верной, опирается, в конечном счёте, лишь на субъективный опыт и в таком виде никак не может претендовать на лавры позитивного знания.
Стало быть, не составляет никакого труда признать заключённый в человеке дух за самостоятельную сущность, как бы материалисты ни старались доказать обратное. Но жизненная-то сила связана исключительно со строительством материи. И здесь мы с полным правом могли бы ожидать, что физические и химические силы должны будут играть первую скрипку в объяснении этого вопроса, если такое объяснение возможно вообще. Но ни физические, ни химические силы не являются самостоятельными сущностями – они во всех случаях неизменно связаны с материей. Собственно говоря, они так накрепко привязаны к материи, что не могут никогда быть целиком оторваны от неё.
Энергия материи может быть либо латентной, либо явной. В последнем случае она в зависимости от окружающих условий может проявлять себя то в одной форме энергии, то в другой. Она может проявляться в виде света, теплоты, электричества, магнетизма или 509витальности. Но, представленная в одной ли своей форме или в другой, энергия неизменно пребывает в материи.
Корреляция сил стала сегодня общепринятым фактом науки, и было бы более чем разумно предположить, что так называемый витальный принцип, или жизненная сила, является одним из звеньев в общей цепи прочих известных науке сил, а значит, она способна трансформироваться в любую из них – даже если признать жизненную силу за нечто такое, что способно существовать самостоятельно. Естественно, что современная биология стремится избавиться от самого этого понятия, “витальность”, как самостоятельной сущности. Если неразрушимой следует считать жизненную силу, то таковыми же следует считать и теплоту, и свет, и электричество и т. д. Неразрушимы они в том смысле, что если какое-то их проявление где-то прервалось или прекратилось целиком, то они способны явить себя в какой-то иной форме силы, и именно в этом смысле можно рассматривать жизненную силу как неразрушимую: едва проявление жизненной силы где-то прекратилось, как то́, что до этой минуты действовало как жизненная сила, переходит в химическую, электрическую или иную силу, которая и заменяет собою эту жизненную силу.
Эзотерическое же учение, судя по всему, утверждает нечто совершенно отличное от того объяснения, которое я только что представил и которое, насколько я понимаю, является непредвзятым изложением научного понимания этого вопроса. Как гласит эзотерическое учение, жизненный принцип неразрушим, и в том случае, если он рассоединяется с одним набором атомов, он тут же захватывается другими. Оно со всей очевидностью утверждает: то, что составляет жизненный принцип, есть принцип или форма силы, действующая сама по себе. Это такая форма силы, которая может покинуть один набор атомов и перейти, сама по себе, на другой набор атомов, не оставляя после себя никакого заместителя. Такой взгляд на вещи, нужно сказать, просто несовместим с 510той научной точкой зрения на этот вопрос, какая существовала до сих пор.
С помощью же теории профессора Йегера эта трудность может быть преодолена и – я рад сообщить вам об этом – самым убедительным образом.
По теории профессора Йегера, местопребыванием жизненного принципа является не протоплазма, а внедрённая в неё ароматическая материя. А в этом случае жизненный принцип – даже если до него и удастся добраться, разбив его живую протоплазму, – разрушить будет действительно невозможно. Можно разрушить саму протоплазму, если поместить её в огонь, обработать серной кислотой или любым иным едким веществом – но ароматические субстанции не только не погибнут, но станут от этого проявлять себя ещё сильнее. Они покинут протоплазму в тот самый момент, когда начнётся процесс её разрушения или разложения, унося вместе с собою и жизненный принцип или то, что действовало в этом качестве внутри протоплазмы. А обладая летучестью, они должны будут в скором времени встретиться с другими протоплазмами, соответствующими их собственной природе, и там они возобновят ту же витальную активность, какую проявляли в прежнем месте обитания. Как справедливо и утверждает эзотерическое учение, они неразрушимы, и в случаях, когда оказываются разъединены с одним набором атомов, они мгновенно захватываются другими наборами.
Л. Салзер, д-р медицины
Сноски
- ↑ L. Salzer, Odorigen and Jiva (pp. 496-510). Публикуемая в настоящем сборнике статья представляет собой фрагмент выступления д-ра Л. Сэлзера на торжественном заседании, посвящённом первой годовщине Бенгальского теософского общества. Оно состоялось в Калькутте 21 мая 1883 г. Полный текст выступления был опубликован в “Приложении к журналу “The Theosophist” (“Supplement to The Theosophist”, Vol. IV (46), No. 10, July, 1883, pp. 4-7). – Пер.
- ↑ Аура семени (лат.). Термин, восходящий к алхимии. Это понятие встречается, например, в учении Парацельса, который – в самых общих чертах – понимал под ним полуматериальный жизненный, витальный принцип, содержащийся в мужском семени, тогда как последнее выполняет само по себе лишь роль физического носителя этого жизненного принципа (Hartmann F., 1932. P. 72, note). – Пер.
Информация о произведении
Сэлзер Л., «Одориген и джива», 10 июля 1883 (анг.: Odorigen and Jiva by L. Salzer) (см. описание)
Публикации
- The Theosophist (“Supplement to The Theosophist”, Vol. IV (46), No. 10, July, 1883, pp. 4-7)
- Five Years of Theosophy, Reeves & Turner, 1885, pp. 496-510
- Пять лет теософии, Колокол, 2023 (перевод В.В. Базюкина)