| Информация о произведении | |
|
[[|О произведении в целом]]
| |
Прожив долгие тридцать лет на Нильгири в окружении разноплемённых туземцев, которых я нанимала для работы на своих плантациях, и выучившись говорить на их языках, я получила возможность не раз наблюдать их быт и нравы, как и частые случаи применения демонологии и колдовства среди них.
На склонах Нильгири проживает несколько полудиких народов: (1) “курумбы”, которые частенько нанимаются работать в соседних плантациях. Они славятся как первоклассные лесорубы; (2) “тейны”-курумбы (от слова “тейн”, т. е. “мёд”), которые живут, занимаясь сбором мёда и кореньев, и никогда не появляются в цивилизованных областях страны; и (3) “муллу-курумбы”, которых редко можно увидеть на горных склонах, зато они во множестве встречаются в Виньяде, расположенном ниже на плоскогорье. У них в широком ходу лук и стрелы, и они славятся как страстные охотники. По рассказам, они чаще всего охотятся на тигров: целой оравой они набрасываются на загнанную дичь, направляя в неё тучу стрел с близкого расстояния. Охваченные азартом, они нередко и сами становятся добычей этого зверя. Однако считается, что они обладают властью над любым диким зверем, слонами и тиграми в особенности, а по словам туземцев, умеют ещё и принимать облик самых разных животных.[1] К их помощи постоянно прибегают как первые из вышеперечисленных курумбов, так и туземцы вообще, когда хотят отомстить врагу.
Помимо этих разновидностей курумбов, в горах живёт и множество других племён, которых я не стану здесь перечислять, поскольку они не имеют прямого отношения к нашему рассказу.
В моём Уттакамандском поместье работала артель молодых баддагов, человек тридцать молодых парней. Они работали у меня с детства и со временем выросли в толковых молодцов, хорошо знавших своё дело. Но неделя за неделей я стала вдруг недосчитываться то одного, то другого среди них. Когда я навела справки, мне ответили, что сначала этих парней сваливала какая-то болезнь, а потом один за другим все они умирали!
В один из базарных дней мне встретился монегар[2] той самой деревни, откуда родом была вся моя артель. Он вместе с другими своими односельчанами возвращался домой с покупками. Завидя меня, он остановился, затем подошёл ко мне.
– Матушка, – начал он, – у меня большое горе и я попал в беду. Научите, что мне делать?
– Что случилось, расскажи по порядку! – воскликнула я.
– Все мои парни умирают один за другим, а я не могу ни помочь им, ни защитить их. На них действуют чары зловредных курумбов, которые убивают их. И я здесь бессилен.
– Да объясни же наконец, – спросила я, – почему так себя ведут курумбы и что они творят с твоими людьми?
– Ах, госпожа, – сказал он, – они безжалостно вымогают у нас деньги. Они просят денег всё больше и больше. Мы уже отдали им всё, что у нас было, теперь ничего не осталось. Уж я говорил им, что нет у нас больше денег. Они же в ответ пригрозили: дескать, хорошо, будь по-вашему, поживём – увидим. Но мы-то уж в точности знаем, что за этим последует. По ночам, когда все спят, мы, бывает, вдруг просыпаемся и видим: в середине комнаты посреди спящих, в самой нашей гуще, стоит какой-нибудь курумба.
– А что же вы не запираете двери на замки и запоры? – спросила я его.
– Да разве замки да запоры им помеха? Они ведь сквозь каменные стены проходят... Уж мы и двери запирали на все замки, но от курумбов просто спасу нет. Вот, бывает, кто-нибудь из них стоит, пальцем тычет в кого-то из нас – в Маду, в Куриру или в Джоги – и не говорит ни слова. А как заметит, что мы смотрим, тут и след его простыл! Зато через пару дней кто-то из этих трёх человек обязательно заболеет, и начнёт его пожирать лихорадка, живот вздуется, а там и смерть недалёко. Восемнадцать молодых ребят, краса всей деревни, уже вот так сгинули за этот год. Коли побывал у нас курумба ночью – жди беды.
– А что же вы не пожалуетесь правительству? – спросила я.
– Да что проку? Их всё равно не поймать.
– Так отдайте им в этот раз те двести рупий, о которых они просят, но возьмите с них твёрдое слово, что больше они вымогать с вас ничего не будут.
– Наверное, да, нужно где-то раздобыть эти деньги, – сказал он и горько понурился.
...Некий м-р К*** владеет кофейной плантацией в этих местах и, как и у многих других плантаторов, у него трудится немало бюргеров.[3] Один раз по случаю отправился он в горы поохотиться на буйволов и на другую крупную дичь. С собою он прихватил человек семь-восемь бюргеров, чтобы те несли ружья (а также и другие предметы первой необходимости в джунглях – топоры, чтобы расчищать себе путь, ножи, верёвки и проч.). Он обнаружил и тяжело ранил великолепного слона с бивнями. Желая заполучить эти бивни, он решил преследовать свою добычу, но бюргеры решительно не желали углубляться в лесную чащу, страшась встречи с “муллу-курумбами”, которые жили в тех местах. Уговаривал он их уговаривал, и под конец угрозами и посулами заставил-таки идти вперёд. Они же, не встретив на пути ни одного курумбу, осмелели, страхи их рассеялись, и так подошли они к тому месту, где лежал мёртвый слон (о гóре им!). Однако вокруг поверженного зверя уже расположилась стайка муллу-курумбов. Они деловито вырезали из туши бивни, и один из бивней уже почти отделили от тела!
В ужасе бюргеры отпрянули назад, и никакие слова, никакие угрозы со стороны м-ра К*** не были в состоянии заставить бюргеров подойти к слону, которого курумбы твёрдо объявили своею собственной добычей. По их словам, именно они убили его. Вероятнее всего, они просто встретили этого слона, уже едва стоявшего на ногах от нанесённых ему тяжких ран, и просто прикончили его. М-р К***, однако, был ничуть не намерен так легко уступать им свою добычу. Поэтому он, с угрожающим видом подошёл к курумбам, принудил их ретироваться и одновременно подозвал к себе своих бюргеров.
– посмейте лишь притронуться к этому слону, – только и сказали курумбы, после чего удалились.
Вслед за этим м-р К*** вырезал из туши оставшийся бивень, с немалым трудом взвалил оба бивня на шесты, и стал уговаривать туземцев нести добычу домой. Он всю вину взял на себя, всячески демонстрируя своим туземцам, что они не прикасались к ним, и в конце концов заявил, что готов скорее провести здесь всю ночь, чем потерять эти бивни. Мысль о том, что им придётся провести целую ночь по соседству с муллу-курумбами навела такой страх на бюргеров, что они наконец подняли шесты с бивнями и зашагали по направлению к дому. Но с того самого дня все они, кроме одного-единственного человека, нёсшего ружьё, стали вдруг хиреть, стали ходить точно привидения с выражением обречённости на их бледных, зелёных лицах, и не прошло и месяца, как они умерли все, за одним-единственным исключением.
А несколько месяцев назад жуткая трагедия разыгралась в деревне Эванауд, что в паре миль отсюда. Там заболел и умер ребёнок монегара, то есть местного старосты. Событию этому предшествовало несколько смертей, которые приписывались зловредному влиянию со стороны ближайшей деревни курумбов. И бюргеры решились тогда истребить их всех поголовно, не пощадив ни единой души. Как всегда в подобных случаях, они заручились поддержкой тоддов, так как убеждены, что без их помощи курумбы так и останутся для них неуязвимыми. Ночью они пробрались в деревню курумбов и подожгли все их хижины, а если кто-то из этих несчастных пытался спастись бегством, то они загоняли таких назад в огонь или забивали своими дубинами. Лишь одной старухе удалось в суматохе незаметно спрятаться в росших поблизости кустарниках. На следующее утро она донесла о случившемся властям и опознала семерых бюргеров, в числе которых оказались староста деревни и один тодда. Все они были отданы под суд по обвинению в убийстве – избежал суда один только староста, который умер ещё до того, как суд состоялся. Все они были приговорены, и трое бюргеров вместе с тоддой казнены как зачинщики массового убийства.
Два года тому назад почти такая же история случилась и в местечке под названием Котагери почти с такими же последствиями – правда, последовавшее наказание не возымело на туземцев никакого устрашающего воздействия. Они потребовали для себя оправдания ввиду того, что оказались жертвами колдовства. Однако наше правительство смотрит сквозь пальцы на все эти оккультные проделки и не верит ни в какие злые силы туземцев. Вот в России к таким вещам относятся совсем по-другому – там, например, недавно состоялся суд почти по такому же делу, который признал колдовство отягчающим обстоятельством, а посему и все обвиняемые в сожжении колдуньи были этим судом признаны невиновными. Но все туземцы, к какой бы касте ни принадлежали, отлично знакомы с силой колдовства и частенько сами пользуются ею – гораздо чаще, чем об этом принято думать.
Раз я ехала верхом и наткнулась на странный и жуткий предмет – то была корзина, в которой лежала окровавленная голова чёрного барана, затем кокосовый орех, десять рупий серебром, рис и цветы. Эти более мелкие предметы я сразу не разглядела, так как не очень-то и хотелось к этой корзине приглядываться. Но, как мне впоследствии рассказали туземцы, эти вещи также находились в корзине. Корзина эта была поставлена у верхнего угла треугольника, составленного из трёх тонких ниток, привязанных к трём колышкам. Всё это было расположено так, что кто бы ни шёл с той или с другой стороны дороги, должен был непременно наткнуться на эти нитки, порвать их и, таким образом, получить удар во всей его силе от убийственного сунниума, как этот род колдовства называется у нас. Это средство самое обыкновенное у туземцев. К нему прибегают весьма часто в случае болезней, исход которых грозит смертью. Тогда приготовляют сунниум. И горе тому, кто до него дотронется, хотя до одной их ниток, ибо он получит болезнь, тогда как больной выздоравливает![4]
Сноски
- ↑ “Посредством ликантропии (оборотничества) они совершают безнаказанно много преступлений. Они очень мстительны и злы,” – добавляет Е.П. Блаватская (указ. соч. С. 71). – Пер.
- ↑ Староста (см. Блаватская, указ. соч. С. 72). – Пер.
- ↑ Баддаги, ныне почему-то называемые бюргерами (указ. соч.). – Пер.
- ↑ Перевод последнего абзаца почти целиком взят из вышеуказанной книги Е.П. Блаватской. – Пер.
Информация о произведении
Элизабет Г. Морган, «Колдовство на Нильгири» (анг.: Witchcraft on the Nilgiris by Elizabeth H. Morgan) (см. описание)
Публикации
- The Theosophist, vol. 4, No. 12, September, 1883, pp. 320-321.
- Five Years of Theosophy, Reeves & Turner, 1885, pp. 76-81
- Пять лет теософии, Колокол, 2023. Пер. В.В. Базюкина.