ЕПБ-Альбомы-3-65

ш э

том 3, стр. 65

Альбомы с вырезками Е.П. Блаватской

в Адъярской штаб-квартире международного Теософского общества

том 3 (1875-1878)

 

Обозначения В оформлении текста использованы вспомогательные стили.<br> Наведите мышь на обозначение, чтобы получить дополнительную информацию

• Дописано ЕПБ
• Подчёркнуто ЕПБ
• Зачёркнуто ЕПБ
• <Пометка редактора>
• <Пометка архивариуса>
• Утеряно

<<   ☰   >>

eng • рус

Снег на горах

Почему горы должны хранить снег На каждом высоком гребне, В то время как мирные долины внизу Улыбаются в красивом наряде? Пышное Лета цветенье Разбросано по равнинам, Когда Зимы леденящий мрак Царит на вершине. И всё же они поднимают свои руки к вышине, К сияющему небосводу И обнимают облака, что мимо поспешают, Изгнанные из бури. Й, заключённый их в объятья, В эти крепкие объятья, Расстилает снег своей мантии складки По склону горы. Но когда невыносимая жара Лета Выжигает всю равнину, Рассыпаясь у подножия горы, Напрасно ли о помощи просят они? Нет, – тысячи хрустальных струек Из тающего снега Несут в себе сокровища горы В долины нижние. Богатство на время нужды, Именно так горы хранят. С обильными запасами для пропитания Долин, что вокруг них спят. Наблюдая за их глубоким покоем, Так высится каждая вершина, И на челе её вечные снега, У ног – цветы. Почему же души высочайшего достоинства должны Бороться с глубоким страданием, Чувствуя, как тяжелейшая боль земли Давит на их дух; Испить горькую чашу невзгод, Испытать жесточайшие муки. Те беды, которые ждут их внизу, Прольются на них не напрасно ли? О, они завоюют улыбку Небес, Обретая уверенность и верность, Получая на свои печали благословения Что опадают на всё вокруг. Сердца беспечные к жизни пробуждаются, Следы блуждающие вспоминаются Тех, что барахтались в невзгодах, Хоть слабые, но непоколебимые. На их челах снег леденящий От бурь скорбей ещё простирается, Но они созерцают сиянье Небес. Непоколебимым взглядом. Сострадание и любовь, что дарят они, Исходят из глубин их сердец, И следом за ними, сияя вокруг, оживают Душистые цветы Надежды и Веры.

Потерянная Плеяда

Потерянная сестра из сплочённой семерки. Иль спрятанная на небесных равнинах. Так, чтобы для поднятого вверх взора человека Ни одна звёздная точка ответа не появилась в небе; Потерянный для музыки сфер, Вычеркнутый из свитка небесных пиров. Утративший спокойствие, что созерцает, Что ничего не чувствует, не любит и не ненавидит; Вечно бесстрастно скользящий вперед, Могла бы твоя смертная природа Оставить свой трон света вдалеке? Ты, дух звезды, правитель, Ты обуздал ли все свои соблазны Вздыхать на шее смертной? Потерян и ты с тех пор, как одной из всех земных созданий Рассказана и показана пылающая любовь. Найдена рождённой на земле, найдена преклоняющей колени, Он дух в тебе приветствует; Найденная любимая, скрывшаяся вдали, Всю женскую любовь в тебе он встретил: И половина страсти не скоро угаснет, И небеса воспоют своим узором о вашем раздоре, Но вечные во времени узы, что никогда Ни человек, ни дух разъединить не смогут, Он нашёл в тебе, Стеропа, и твоё сердце Должно узнать любви блаженство и её печаль. Должно испытать и новое, но врождённое наслаждение, Глубоко в твоей душе, что не измерить никакими словами, Должна познать ты боль смертной любви. То, о чём ты и не мечтала в своём побеге наверх, Должна попробовать и золото жизни, и его сплав., Ибо нет на земле несмешанной радости. Не лучше ли так – иль лучше спокойно правящий Ночною колесницею твоей в беге её на пространстве Знающий – управляющий – всем Разум, Но бездушный, как попутный ветер? Или со смертной любовью забавляться, Как пара смертных может наслаждаться, Все радости у смертных возрастают И путы смертных все спадают, Их поднимая над землёй И обучая их высочайшим ценностям, которые все их с трудом полученные знания не смогут дать, О том, как в совершенном спокойствии жить? Потерянная или найденная, шаг сделан, Не позволяй и мыслям горделивым старым проснуться, Отыщи всё хорошее в своём странном выборе. В человеческом облике радуйся, К недостаткам, которые ты обнаружишь В твоём новом и более грубом любовнике, Отнесись спокойно, но не печалься и не тоскуй, Ты принадлежишь ему, а он – тебе. Вашингтон, округ Колумбия Т.Х.Э Томас Х. Эванс.

Предсказания в истории Франции

Во Франции на протяжении XVI века каждое главное событие было предсказано последовательно, с точностью, которая до сих пор шокирует и сбивает нас с толку. Франциску I, который открывает столетие (и многие считают, что он открывает книгу современной истории, в отличие от средневековой или феодальной истории), битва при Павии была предсказана не по названию, а по её результатам – его собственному испанскому плену; обмену его собственных детей на пограничной с Испанией реке под названием Испания; наконец, его собственной позорной смерти от печально известной болезни, переданной ему по смертельной цепи мести.

После этого, и, как мы полагаем, немного позже краткого правления Франциска II, появился Нострадамус, великий пророк того времени. Все дети Генриха II и Екатерины Медичи, один за другим, умерли при обстоятельствах, полных страданий и ужаса, и Нострадамус сопровождал эти события зловещими намеками. Карл IX, хотя и был инициатором Варфоломеевской резни, был наименее виновен из своей партии и единственный, кто проявил страшное раскаяние. Генрих III, последний из братьев, умер, как помнит читатель, в результате покушения. Во время осады Парижа в 1589 году доминиканский монах по имени Жак Клеман, взволнованный заявлениями членов Лиги, убил Генриха в Сен-Клу.

И обо всей этой трагической последовательности событий всё ещё можно более или менее смутно прочесть в стихах, даты которых мы здесь обсуждать не будем. Достаточно того, что многие подлинные историки подтверждают добрую веру пророков.

Манифестации

В 1706-1777 годах преподобный мистер Хьюз из Колледжа Иисуса в Кембридже рассказал преподобному мистеру Бонвику следующую “необычную историю”:

Некий мистер Шоу, бывший студент колледжа Святого Иоанна и ныне покойный священник из Соулдерна, расположенного в двенадцати милях от Оксфорда, однажды вечером сидел один, курил трубку и читал, когда заметил, что кто-то открывает дверь; он обернулся и увидел как в комнату входит некий мистер Нейлор, товарищ по колледжу и близкий друг, который был мёртв уже пять лет. Джентльмен пришёл в точно такой же одежде и с таким же манерами, какие были у него в колледже. Мистер Шоу сначала был чем-то удивлен, но, опомнившись, предложил ему сесть, на что мистер Н. придвинул стул и сел рядом с них; и у них была беседа, длившаяся около полутора часов. Он сказал м-ру Шоу, что “его послали предупредить о его смерти, которая наступит через очень короткое время”; и, если я не ошибаюсь, добавил, что его смерть будет внезапной. В подобной манере он упомянул также нескольких других учеников колледжа, особо отметил знаменитого Очарда, который после этого умер. М-р Ш. спросил его, не может ли он нанести ему ещё один визит, тот ответил “Нет”, утверждая, что "отведённое ему время составляло всего три дня, и что ему нужно было повидаться с другими, которые находились на большом расстоянии". М-р Шоу испытывал огромное желание расспросить о его нынешнем состоянии, но боялся упоминать об этом, не зная, как это будет воспринято. Наконец, он выразился таким образом: “Мистер Н., как у вас дела в другом мире? Он ответил с оживленным и жизнерадостным выражением лица: ”Очень хорошо“. Мистер Шоу продолжил: ”Есть ли с Вами кто-нибудь из наших старых друзей? ” Он ответил: ”Ни одного". После того, как их беседа закончилась, он откланялся и вышел. Мистер Шоу предложил выйти с ним из комнаты; но он махнул рукой, чтобы тот оставался на месте, мистер Нейлор, казалось, повернул в соседнюю комнату и исчез из поля зрения. Этот мистер Шоу на следующий день составил своё завещание, поскольку беседа всё ещё оказывала на него влияние; и вскоре после этого во время чтения богослужения с ним случился апоплексический удар, он упал со своего письменного стола и сразу после этого скончался. На него всегда смотрели как на благочестивого человека и хорошего учёного; только некоторые утверждали, что он был склонен к меланхолии. Эту историю он сам рассказал мистеру Гроувзу, сотруднику колледжа Св.Иоанна и своему близкому другу.

По возвращении в Кембридж мистер Гр. встретился с одним из своих коллег по колледжу, который сказал ему, что мистер Очард, о котором особенно упоминал мистер Шоу, мёртв. Он держал это дело в секрете до тех пор, когда, услышав о смерти самого мистера Шоу, не рассказал всю историю. Он достаточно далёк от того, чтобы выдумать подобную историю; и он рассказывает её во всех компаниях без каких-либо вариаций. Мы в Кембридже сильно разошлись во мнениях по этому поводу: одни искренне принимают её, а другие отвергают как нелепую историю, вызывающую хандру и меланхолию. Со своей стороны, я должен признать, что сам являюсь одним из тех, кто в неё верит, поскольку пока не столкнулся ни с чем достаточно убедительным, чтобы её опровергнуть. Что касается небольших скептических возражений, которые обычно используются по этому поводу, то сами по себе они кажутся очень слабыми и приведут к опасным последствиям, если будут применены к вопросам более важного характера.

В течение следующих двух недель мистер Тернер в письме мистеру Бонвику из Кембриджа написал: “Есть обстоятельство, связанное с историей о привидении, которое добавляет ей весомое подтверждение; я полагаю, мистер Хьюз Вам о нём не рассказал. Есть некий мистер Картрайт, член парламента от Нортгемптоншира, человек с хорошей репутацией и порядочный, близкий друг мистера Шоу, который рассказывал ту же историю вместе с д-ром Гроувзом (который узнал её от мистера Шоу) за столом архиепископа Кентерберийского; но далее он говорил, что мистер Шоу рассказал ему о некоторых великих переворотах в государстве, о которых никто заранее не узнает, поскольку он вынужден молчать из-за обещания мистеру Шоу, либо он их скрывает по каким-то осмотрительным и политическим причинам.”

Напоминание

Вдова сэра Уолтера Лонга (как рассказывает Обри) действительно дала ему торжественное обещание на смертном одре, что она не выйдет замуж после его смерти; но вскоре после этого один сэр – Фокс, очень красивый молодой джентльмен, возбудил её любовь; так что, несмотря на вышеупомянутое обещание, она вышла за него замуж. Они были в Рексале, где над дверью гостиной висел портрет сэра Уолтера, как сейчас в Дрейкоте. Когда сэр Фокс вёл свою невесту за руку из церкви (которая находится недалеко от дома) в гостиную, шнурок на картине порвался, картина упала на плечо леди и треснула при падении. (Она была нарисована на дереве, как это было модно в те дни.) Это заставило её светлость задуматься о своём обещании и вызвало у неё слезы на глазах.

Мы цитируем вышеизложенное из прекрасной перепечатки мистером Расселом Смитом сборников Обри, 4-е издание, 1857 год. Редактор добавляет следующее примечание: “Эта история может быть правдивой во всех деталях, за исключением имени леди, которая была дочерью сэра У. Лонга: она вышла замуж за Сомерсета Фокса, эсквайра.