Джадж У.К. - Учение персидского исследователя

Прежде чем сверкающий бриллиант на таинственной горе за Храмом начал терять свой блеск, многие иностранцы посетили Остров. Среди них были искатели знаний, которые приехали из Персии. Пройдя такое большое расстояние, они искали знаний, поскольку в их собственной стране истина уже начала забываться. Она была спрятана под толстой корой причудливых интерпретаций изречений их мудрецов, которые быстро превращались в суеверные представления. Эти молодые люди думали, что на Острове, слава которого распространилась по суше и морю, они найдут знания, мудрость и путь к власти. И, всё же, находясь в таком настроении, они считали некоторые вещи уже решёнными мудрецами. То, что они говорили, не произвело большого влияния на меня, пока они не начали цитировать писания древних пророков своей страны, пытаясь доказать, что люди, хотя богоподобны и бессмертны, иногда опять превращаются в зверей, птиц и насекомых. Поскольку некоторые старые буддийские монахи намного раньше выдвигали ту же идею, намекая на тайну, высказывания этих посетителей заинтересовали меня. Они процитировали следующие стихи пророка по имени Великий Абад:

«Те, кто в период расцвета испытывают боль и горе, страдают из-за своих слов или поступков в прежнем теле, за которые их наказывает Самый Справедливый.

Кто бы ни был злодей, Он сначала причиняет ему страдания через человеческую форму, так как болезни, страдания детей, находящихся в утробе матери, и после того, как они вышли из неё, и самоубийство, и страдания от хищных животных, и смерть, и всякая нужда от рождения до смерти являются возмездием за прошлые действия; и таким же образом благословения.

Лев, тигр, леопард, пантера… и все хищные животные, а также птицы или четвероногие существа, или ползучие существа, когда-то обладали властью. И каждый, кого они убивали, был их помощником или подстрекателем, который причинял зло, служа или помогая, или по приказу высокопоставленного класса; и, испытывая страдания как безобидные животные, они теперь наказываются своими собственными хозяевами.

Лошадь смиряется, чтобы на ней ездили, вол, верблюд, мул и осёл возят поклажу. А в прошлой жизни это были люди, которые несправедливо обременяли других.

Такие люди, как глупые и злые деятели, заключённые в тела растений, получают возмездие за свою глупость и проступки. А обладавшие недостойным знанием и делавшие зло, заключены в тела минералов, пока их грехи не будут очищены; после чего они освобождаются от этого страдания и снова соединяются с человеческим телом; и согласно тому, как они в нём ведут себя, они снова получают возмездие».

Эти молодые люди приводили такие хорошие аргументы из этих текстов и так упорно останавливались на великих знаниях Абада, который, несомненно, был пророком и провидцем, что у меня возникли сомнения. Хотя в стихах не было отрицания древнего учения о перевоплощении человека, они добавили новый взгляд на этот предмет, который никогда не встречался мне раньше. Молодые люди доказывали, что в этих стихах излагалось очень мудрое и последовательное учение, говорящее, что убийцы, тираны и подобные им люди будут осуждены на обитание в телах таких хищных зверей, как львы и тигры. Из других стихов они также приводили веские доводы, свидетельствующие о том, что слабые, но злые люди, которые помогали более сильным и жестоким убийцам или подстрекали их, должны быть приговорены к выпадению из человеческого цикла в тела беззащитных животных в компании с хищными зверями, силой и свирепостью которых они, в конце концов, сами себя уничтожают. Таким образом, по словам этих посетителей, они спускаются в обществе друг друга всё ниже и ниже по шкале организованной жизни, пока, наконец, ни достигнут таких царств природы, как минеральное царство, где разграничение в сторону человека ещё не видно. И оттуда осуждённые существа будут измельчены в огромную массу или слизь в самом низу лестницы природы.

Не желая признавать или принимать эти учения от незнакомцев, я вступал с ними во множество споров по этому вопросу, пока, наконец, они не покинули остров, чтобы продолжить своё паломничество.

Итак, однажды, будучи заинтересован высказываниями Абада, которые, действительно, я слышал от искателей, и которые были приняты во многих странах и даны несколькими другими пророками, я разыскал старика, так часто раньше решавшего мои загадки. Это был муж скорбей, хотя обладал силой и мог видеть внутренние планы природы и на время наделить вопрошающего внутренним зрением, чтобы он сам мог увидеть подлинную истину материальных вещей. В нём всегда ощущалось нечто, что говорило о его печали, о которой он не мог рассказать. Возможно, он страдал из-за такого проступка, величины которого никто не знал, кроме него самого; возможно, конечные истины ускользали от него; или, возможно, у него на самом дне была материальная вера. Но он всегда был добр и всегда был готов оказать мне необходимую помощь, если я старался изо всех сил и не мог добраться до истины.

– Брат, – спросил я, – мы войдём в животных, когда умрём?

– Кто сказал, что мы войдём? – был его ответ.

– Древний пророк Абад огнепоклонников говорит, что таким образом мы падаем с нашего высокого положения, приобретённого болью и трудностями.

– Ты веришь в это? Ты обосновал или принял учение?

– Нет, – сказал я, – я не принял его. Как бы я ни размышлял об этом, мне чего-то не достаёт, поскольку в учении, по-видимому, есть последовательность, согласно которой свирепые люди могут превращаться в свирепых зверей, а порочные в диких животных; одни уничтожают других, а человек или охотник убивает хищных зверей. Ты можешь решить это?

Обратив на меня глубокий и пристальный взгляд, которым он смотрел на тех, кто спрашивал, чтобы определить, было ли это только любопытством, он сказал:

– Я покажу тебе факты, а также искажённое учение в ночь следующего полнолуния.

Я терпеливо ждал, пока луна вырастет, удивляясь, что луна может иметь отношение к этому предмету, потому что, как говорят, мы пришли по пути луны, как стая птиц, которые мигрируют на север или юг в соответствии с их природой. Наконец, настал этот день, и я пошёл к старику. Он был готов. Появившись из комнаты, он отвёл меня в маленькую пещеру у подножия Алмазной горы. Свет алмазов, казалось, освещал небо, когда мы задержались у входа. Мы прошли по короткому проходу, и здесь, где я никогда не был прежде, мягкие шаги невидимых существ, казалось, эхом отозвались, как будто они отступали перед нами, и едва слышный шёпот плыл рядом с нами в ночи. Но я не боялся. Эти шаги, хотя и странные, не имели злого умысла, и такой слабый и мелодичный шёпот не вызывал тревоги. Старик подошёл к стене пещеры так, чтобы была видна другая её стена. Проход круто поворачивал, и свет на нас не падал. Некоторое время мы стояли молча.

– Спокойно смотри на противоположную стену, – сказал старик, – не шевелясь и не думая.

Пристально глядя на другую стену, мне показалось, что она задрожала, затем начала плавно вибрировать, пока она не стала похожа на беспорядочную массу облаков. Вскоре она превратилась в серую плоскую поверхность, похожую на холст художника, которая была всё ещё как чистое небо и казалась прозрачной. От неё падал на нас свет, но без отражения.

– Подумай о своём вопросе, о своих сомнениях и о молодых учениках, которые их вызвали; не думай об Абаде, потому что он всего лишь имя, – шепнул мой проводник.

Затем, когда я сконцентрировался на предмете, передо мной возникло облако. Оно двигалось, вначале превращаясь в смутные формы. Вскоре формы превратились в людей. Это были живые фотографии моих друзей-учеников. Они разговаривали между собой, и я тоже был там, но не так ясно, как они. Но вместо того, чтобы быть окружёнными атмосферой, они были окружены эфиром, и потоки эфира, исполненные того, что я считал телесными атомами в состоянии изменения, непрерывно устремлялись от одного к другому. После того, как я привык к этому, старик велел мне взглянуть на одного из учеников. От него поток эфира, наполненный местами очень тёмными и местами красными атомами, не всегда тёк к его собратьям, но, казалось, поглощался в другом месте. Затем, когда я зафиксировал это в своём уме, все другие ученики исчезли из космоса, их место заняли свирепые звери, которые бродили вокруг оставшегося ученика, хотя всё ещё казались далёкими от него. И тогда я увидел, что поток атомов от него поглощался этими ужасными зверями, и в то же самое время маска как будто падала с его лица, показывая его истинный свирепый ум убийцы.

– Он тайно убил человека по дороге. В душе он убийца, – сказал мой проводник. – Об этой истине хотел сказать Абад. Такие атомы вылетают из всех нас в любое время. Они ищут подходящий центр, похожий на характер того, кто их испускает. Мы впитываем от наших собратьев всё, что нам нравится. Именно так человек перевоплощается в низших царствах. Он – властелин природы, ключ, фокус, высший концентратор природной лаборатории. И атомы, которые он осуждает на превращение в зверей, вернутся к нему в какой-то будущей жизни ему во вред или на горе. Но он, как бессмертный человек, не может пасть. Падает лишь низшее, личное, атомарное. Он – брат и учитель всех, кто ниже его. Позаботься о том, чтобы не мешать и не задерживать всю природу своей неудачей в достижении добродетелей.

Затем уродливая картина исчезла, и вместо неё появился святой человек, чьё имя в воздухе было написано золотом: «Абад». Из него поток атомов, полных его добродетелей, надежд, стремлений и отпечатков его знаний и силы, истекал на других мудрецов, учеников, во благо каждой страны. Они также падали на несправедливых и жестоких людей, и тогда мысли о добродетели, мире, гармонии появлялись там, где текли эти потоки. Картинка поблёкла, экран из облаков стал вибрировать и исчез. Мы снова были одни в пещере. Стены чуть слышно отражали эхо шагов, и тихий шёпот о мире и надежде висел в воздухе.