Блаватская Е.П. - Цареубийство

Гулкие удары кремлевского Царь-колокола, прозванного «Иваном Великим», чей тяжелый язык молчал вот уже двадцать шесть лет, вновь раздались утром 2 (14) марта. Как явствует из «Московской газеты» и других изданий, народ слышал о покушении на жизнь императора, но еще не знал о его кончине. Поэтому первый из трех протяжных торжественных ударов колокола поверг его в ужас, и огромные толпы тотчас потекли к холму, на котором стоит Кремль — сердце древней метрополии. Прежде чем в воздухе замер третий, последний удар, тут же подхваченный четырьмястами златоглавыми церквами «святой Белокаменной матери городов русских», как величают Москву патриоты, у Кремля собралась плотная толпа изможденных, обнаживших головы людей — «черни», как называют крестьян и беднейшие слои населения. Толпа нарастала, волнуясь и полностью перекрывая прилегающие улицы и площади. Иван Великий пробил три раза, возвещая о кончине императора. Царь-колокол звонит лишь в дни смерти и коронации царей.

Именно при таких больших и спонтанных стечениях народа острее всего чувствуется народный пульс России. Здесь нет ни нарочитости, ни показной преданности, ни насильственного сгона людей полициией. Толпа в пятьдесят тысяч человек не может притворяться.

Описания, приведенные ниже, взяты не из официальной прессы — это выдержки из писем частных лиц и весьма умеренных патриотов, каковыми ныне являются почти все обнищавшие русские дворяне по отношению к императорской фамилии. Один из авторов этих писем говорит: «Никогда еще не доводилось мне видеть такой искренней, единодушной скорби. Никогда не думал я, что толпа голодранцев в пятьдесят тысяч человек, состоящая в основном из рабочего люда, крестьян и нищих, озлобленных и полуголодных, как и все московское население, может простоять целых два часа, задыхаясь в тесноте, у многочисленных кремлевских церквей и рыдать так, как она рыдала сегодня... Казалось, будто сердца этих людей разрывались... Нервное напряжение было ужасно. “Мы сироты, сироты!.. Отец наш оставил нас!” — неслось со всех сторон. “На кого же ты нас покинул!” — сливались в единый вопль тысячи голосов в простодушной забывчивости о своем традиционном долге кричать le Roi est mort — vive le Roi!..

Едва ли не каждый уличный попрошайка во время торжественной литургии по усопшему в Москве выкладывал заветный медяк на восковую свечку, а зажегши, ставил ее со слезною молитвою пред иконою Александра Невского, святого покровителя почившего императора — “за упокой души царя-батюшки”».

Каковыми бы ни были тайные чувства высших сословий, — а даже их сострадание, мы уверены, в большинстве случаев было искренним — скорбь миллионов крепостных крестьян, освобожденных покойным многострадальным реформатором, была неподдельной. Уже вполне очевидно, что Александру II уготовано занять место в календаре русских святых. Ибо мук он принял предостаточно. Царя провожает к могиле всеобщее поклонение любящего народа, который вскоре забудет все слабости его натуры. Его уже величают «мучеником». Он пал жертвой собственного добросердечия. Вместо того чтобы искать убежища в своей закрытой карете, как все его умоляли, он думал об искалеченных конвойных и других жертвах, разбросанных по мостовой. Офицер конвоя, очевидец этой трагедии, передает следующий диалог с графом Гендриковым, состоявшим в свите императора. После разрыва первой бомбы граф бросился к царю и, узнав, что тот не пострадал, воскликнул: «Государь, государь! Не покидайте кареты!» Но император ответил: «Не беспокойтесь обо мне. Я в безопасности. Я должен пойти и осмотреть раненых: это мой долг!»

Похоже, Романовых преследует злой рок: после Петра Великого ни один из них не умер естественною смертью. Петр II умер еще в юности, отравленный. Анна, его преемница, скончалась при весьма подозрительных обстоятельствах. Иван VII, младенцем всего нескольких месяцев от роду, был низложен с престола Елизаветою — и бесследно исчез. Елизавета Петровна, дочь Петра Великого, умерла весьма скоропостижно, и на престол вступил Петр III, сын ее сестры, который после нескольких месяцев царствования был умерщвлен в результате дворцового переворота, возглавленного его женою Екатериной II. По слухам, а в России их всегда подавляют, эта императрица, хотя по крови и не совсем Романова, умерла от медленно действующего яда. Ее сын, император Павел, был задушен в собственной постели. Александр I был отравлен и умер в Таганроге в 1825 г.^[1] Николай I принудил своего личного врача, д-ра Мандта, дать ему яду и покончил с собой, пожертвовав жизнью ради России, дабы его сын и наследник смог закончить губительную Крымскую войну, что самому ему не позволяла сделать уязвленная гордость. И ныне трагедия 1 (13) марта довершает мрачный список катастроф императорской фамилии. В России бытует поверье, будто никто из Романовых не живет дольше шестидесяти пяти лет. Покойный царь, как известно, жил в постоянном страхе от этой мысли — и, как видим, не без основания.

Среди телеграмм соболезнований, поступивших из всех уголков земли, пришла и телеграмма от мистера Блэйна, нынешнего Государственного секретаря Америки, в весьма красноречивых выражениях. Выказывая хороший вкус и такт, г-н Блэйн выражает соболезнование «от имени миллионов свободных американских граждан миллионам освобожденных русских людей по поводу их величайшей утраты — кончины своего освободителя». Всех, кто любит изучать совпадения, должен глубоко потрясти тот факт, что и Линкольн, и Александр — освободители угнетенных — умерли одинаковой ужасной смертью от руки убийц.

Сноски

↑ Александр I был отравлен и умер в Таганроге в 1825 году. — Историей до сих пор не установлено, действительно ли Александр I умер в Таганроге. Существует версия об его добровольном уходе. Предположительно, он был известен позже как старец Федор Кузьмич, который жил и умер в Сибири в 1864 году. В это верили многие, включая и нескольких членов императорской семьи, полагавших, что он решил удалиться от мира и посвятить остаток жизни религиозному созерцанию и самопознанию.

[ftn281-1] Александр I был отравлен и умер в Таганроге в 1825 году. — Историей до сих пор не установлено, действительно ли Александр I умер в Таганроге. Существует версия об его добровольном уходе. Предположительно, он был известен позже как старец Федор Кузьмич, который жил и умер в Сибири в 1864 году. В это верили многие, включая и нескольких членов императорской семьи, полагавших, что он решил удалиться от мира и посвятить остаток жизни религиозному созерцанию и самопознанию.

[1]