Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
| Информация о произведении | |
|
Приключение среди розенкрейцеров
(английский: Helena Petrovna Blavatsky, An Adventure Among the Rosicrucians (review))
Публикации:
Читать оригинал: Внешние ссылки:
ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Приключение среди розенкрейцеров Доделать: Добавить Ё | |
Вот странная и необычная история — маленькая, но очаровательно фантастическая и исполненная поэтического чувства, и даже более того — глубоких философских и оккультных истин, открытых для восприятия тех, кто знает, какое учение положено в основу этого повествования. В самом начале рассказа — свежая эклога Виргилия, в которой описывается альпийский пейзаж в Тироле, где автору «привиделось» его приключение: «ледники, ослепительно сияющие в лучах восходящего солнца, как огромные зеркала»; глубокие ущелья, по которым мчатся, танцуя между скал, стремительные потоки; дремлющие среди лугов голубые озера; усыпанные маргаритками долины скрываются в тени древних сосновых лесов.
Взбираясь все выше и выше в горы, герой приключения постепенно утрачивал ощущение реальности окружающего мира, незаметно погружаясь в другой мир, где сон и явь неотличимы друг от друга.
В этих безлюдных местах ничто не напоминает о существовании человека; разве что попадется иногда пень от спиленного дерева — свидетельство разрушительного влияния человеческой деятельности. В некоторых пустых, прогнивших от старости стволах скопилась дождевая вода, сверкавшая на солнце, — как будто водяные нимфы, взяв зеркальца, пускали ими солнечные зайчики. Со всех сторон пни обросли грибами, которые воображение без труда превращало в стулья, столы и балдахины, служившие феям и эльфам... Ни один звук не нарушал тишину, кроме редкого посвистывания синиц да жалобных криков ястреба, медленно поднимавшегося по спирали все выше и выше к небесам...
Далее, отдыхая на ковре из мха, наш путешественник любуется световыми бликами в воде и в конце концов начинает «различать в них причудливые, удивительные формы» сверхъестественных существ, танцующих в водяных брызгах. Они «кивали головами в ритме танца, и потоки жидкого серебра, отражая солнечный свет, стекали с их развевающихся локонов»...
Их смех звучал подобно водопадам Миннегаги; а из расщелин скал выглядывали уродливые лица гномов и кобольдов, лукаво наблюдавших за танцем фей.
И тогда завороженный видением странник начинает задавать себе вопросы самого сложного свойства, окончательно и бесповоротно решенные разве что материалистами, привыкшими решать любую психологическую проблему так же, как в свое время Александр разобрался с загадкой гордиева узла...
«Для чего мы думаем обо всех этих вещах?» — спрашивает он себя.
Почему мы наделяем «мертвые» вещи человеческими чувствами и сознанием?.. Чем считать наше сознание: только продуктом органической деятельности физических тел или же следствием функционирования в наших телах... универсальной жизни? Зависит ли наше персональное сознание от существования физического тела, умирает ли оно вместе с ним, или же есть духовное сознание, принадлежащее высшей, бессмертной, незримой сущности человека и лишь временно соединенное с его физическим организмом, ибо оно способно существовать и независимо от последнего? Если справедливо второе, то физический организм — всего лишь орудие, через посредство которого действует наше сознание, и, следовательно, это орудие не может быть нашей истинной сущностью. И если это так, то наша истинная сущность должна быть там, где пребывает наше сознание, и может существовать независимо от последнего... Существует ли вообще во Вселенной мертвая материя? Ведь даже камень удерживается как единое целое силою «сцепления» своих частиц и притягивается к земле силою «гравитации». А что же представляют собою «сцепление» и «гравитация», как не формы проявления энергии, и что такое «энергия», как не душа — предшествующий принцип, именуемый силой и создающий внешние проявления, именуемые материей?.. Всякая вещь жива, и у всех вещей есть душа, но бывают и духовные существа... скрытые от наших физических чувств, но открытые для наших душ.
Тут бы самое время появиться верховному друиду современного гило-идеализма д-ру Левинсу, чтобы грубо и решительно вытряхнуть из нашего философа эти антинаучные мысли, но вместо него появляется карлик. И похоже, что уродец вовсе не намерен обращаться к размечтавшемуся путнику с предостережениями, как это не преминул бы сделать вышеупомянутый чрезмерно ученый идеалист. Карлик ни словом не обмолвился о том, что человек явно выходит «за пределы анатомии своего сознательного Эго», поскольку «психоз теперь диагностируется в медико-психологической симптоматологии как везикуло-невроз в действии»[2], и, как говорит ворон, «только это, и больше ничего». Увы! будучи кретином, карлик ограничивается тем, что со смехом приглашает путешественника к своему Хозяину.
Наш герой следует за карликом и попадает в некий «теософский монастырь», расположенный в укрытой от посторонних глаз прекраснейшей долине. Там он встречает, к своему удивлению, адептов обоих полов, ибо, как он узнает впоследствии:
Какая связь может быть между разумом и телесным полом? Там, где перестают действовать сексуальные инстинкты, половая принадлежность уже не играет никакой роли.
Затем путника подвели к Адепту величественного вида, который поприветствовал его и сообщил ему, что он находится среди Братьев Золотого и Розового Креста. Его приглашают остаться здесь на некоторое время, дабы он ознакомился с образом жизни Братства. Однако его постоянное пребывание в этой долине признано невозможным, чему дается следующее обоснование:
В твоей природе заключено еще очень много низших, животных элементов... Они не смогут долго противостоять разрушительному для них воздействию чистой и духовной атмосферы этого места; и коль скоро в твоем организме еще недостаточно много элементов истинно духовных, чтобы сделать его устойчивым и сильным, оставшись здесь, ты вскоре ослабеешь и зачахнешь, как человек, чьи силы подтачивает болезнь; ты станешь несчастным вместо того, чтоб стать счастливым, и умрешь.
Далее следует философский разговор о воле, о которой, в частности, говорится, что она многократно возрастает, если человек воссоединяет ее с универсальной Силой Воли, существующей в Природе, тем самым делая собственную волю пассивной по отношению к закону. Эту фразу необходимо понять правильно, дабы у читателя не возникло ошибочное мнение, будто речь здесь идет о чисто медиумистической пассивности как наилучшем средстве стимулирования духовного и оккультного развития. Ради вящей убедительности был произведен феномен с проплывавшим мимо облаком, в которое Учитель зримо вдохнул жизнь, протянув руку в его сторону; объяснен он был опять-таки на основе учения об универсальности жизни и ее идентичности с волей. За этим последовали и другие, еще более удивительные феномены, и все они, по словам Учителя, были произведены благодаря знанию законов природы, в которые вряд ли поверит наука. Ученик получал ответы на свои вопросы, даже не успев высказать их, словно его мысли читались, как открытая книга. Затем ему показали прекрасный сад, полный экзотических растений и роскошных пальмовых деревьев, поразивших его неестественностью своего произрастания в Тирольских Альпах. Более того, вся эта роскошь показалась ему плохо сочетающейся с аскетическими взглядами, которые ему только что излагал Адепт. Но тут же наш путешественник получил ответ на свои невысказанные мысли: оказалось, что весь этот сад был воздвигнут специально для него, чтобы доставить ему удовольствие. Сад оказался иллюзией. «Всем этим деревьям и цветам... не нужен садовник... уход за ними не требует от нас ничего, кроме работы нашего воображения», — поведал ему Адепт.
«Но уж эта роза никак не может быть иллюзией или порожденьем моего воображения?» — спросил он тогда.
«Нет, — сказал Адепт, — ...она — результат игры воображения Природы, в процесс которого способна вмешиваться осознанная воля Адепта. Весь мир... — не что иное, как мир воображения Вселенского Разума, который является Творцом всех форм...»
Чтобы пояснить свою мысль, Адепт заставил исчезнуть стоявшую в отдалении цветущую магнолию шестидесяти футов в высоту. Дерево вдруг стало прозрачным, а его зеленая листва — серой; оно становилось «все более бесплотным», пока не «превратилось в подобие призрака и в конце концов совершенно скрылось с глаз».
Теперь ты убедился [продолжил свои объяснения Адепт], что дерево пребывало в сфере моего разума, так же как и твоего. Все мы живем в сфере разума друг друга... Адепт творит свои собственные образы; обычный смертный живет в окружении плодов воображения других или воображения природы. Мы живем в раю наших собственных душ... но сферы наших душ довольно велики. Они распространяются далеко за пределы наших видимых тел и не перестанут расширяться, пока не сольются со Вселенской Душой...
Человечество еще очень мало знает о силе воображения, иначе люди осторожнее относились бы к своим мыслям. Думает ли человек о добром или о дурном, его мысли вызывают к жизни соответствующую им форму или силу... способную обрести плоть и начать жить... порою намного дольше, нежели физическое тело породившего их человека. После смерти тела эти мысли остаются вместе с его душой, поскольку творения сопровождают своего творца.
В этой небольшой по объему книжке повсюду разбросаны перлы истинной мудрости. Ибо то, что излагается в ней в виде диалогов и монологов, есть сконцентрированный результат долгого изучения автором давно забытых и заплесневелых старинных рукописей розенкрейцеров и средневековых алхимиков, изъеденных червями фолиантов, написанных непризнанными, но тем не менее великими Адептами всех столетий.
Например, когда автор затрагивает вопрос о теософских убежищах или сообществах (мечте, лелеемой многими теософами), Адепт сообщает ему, что «истинный аскет — тот, кто живет в миру, среди соблазнов, но, хотя в его душе все еще активны животные элементы, требующие удовлетворения своих желаний, и у него есть возможность удовлетворить эти желания, все же он еще более мощным усилием собственной воли сдерживает свою животную природу. Лишь достигнув такого состояния, он может удалиться от мира... Он уже не ожидает грядущего воздаяния на небесах, ибо что ему могут предложить небеса, кроме счастья, а счастье у него уже есть. И не нужно ему иного блага, кроме возможности творить благие дела для всего мира»... Так говорит Адепт.
Если бы ты смог основать теософские монастыри, где интеллектуальное и духовное развитие шли бы рука об руку, где преподавалась бы новая наука, основанная на истинном знании фундаментальных законов Вселенной, и в то же время человек овладевал бы там искусством владения собою, этим ты принес бы миру наибольшую пользу. Такой монастырь позволил бы намного ускорить процесс интеллектуальных изысканий... Эти монастыри могли бы стать средоточиями разума...
И далее, прочитав мысли ученика, Адепт добавляет:
Ты заблуждаешься; не нехватка денег препятствует осуществлению этой идеи, но невозможность найти подходящих людей, которые поселились бы в этом монастыре после того, как он будет основан. Поистине, мы были бы плохими алхимиками, если бы не смогли добыть золото в любом необходимом количестве... но золото — это проклятие человечества, а мы не хотим, чтобы это проклятие умножалось... Раздай золото людям, и ты увидишь, что им захочется еще; дай им золото, и ты станешь виновником превращения людей в дьяволов. Нет, не золота нам не хватает — нам не хватает людей, которые стремились бы к мудрости. Тысячи людей ищут знаний, но лишь немногие хотят мудрости... Даже многие ваши кандидаты в оккультисты... учатся лишь для того, чтобы удовлетворить свое праздное любопытство, а иные и вовсе желают выведать у природы ее секреты только затем, чтобы, обретя знания, использовать их для достижения своих корыстных целей. Дай нам мужчин и женщин, которым не нужно ничего, кроме истины, а уж об их нуждах мы позаботимся сами...
Далее Учитель представил нашему путешественнику изумительно точную характеристику современной цивилизации, изложил оккультную сторону некоторых вещей, связанных с познанием, после чего повел ученика в свою лабораторию, где оставил на несколько минут одного. Там к ученику присоединился другой Адепт, похожий на монаха. Он продемонстрировал какие-то порошки и сказал, что их воскурением можно сделать видимыми элементалов, или природных духов. Это замечание пробудило любопытство ученика. Будучи уверенным, что не подвержен никаким искушениям и соблазнам, он упросил «монаха» вызвать эти существа...
Комната вдруг погрузилась в полумрак, стены лаборатории куда-то исчезли. Путешественнику почудилось, что он оказался в воде и что он танцует на волнах, легкий как перышко; полная луна изливает потоки яркого света на бескрайнюю гладь океана, а где-то вдали виден берег — это прекрасный остров Цейлон. Вдруг он услышал мелодичные женские голоса и, обернувшись, увидел рядом с собою трех прекрасных женщин. Царица ундин — самая красивая из трех (а это были именно они, долгожданные элементалы) — увлекла неосторожного ученика в свой подводный дворец. Он последовал за нею и, позабыв о теософских монастырях, Адептах и оккультизме, поддался соблазну...
Неужели это был только сон? На первый взгляд, так оно и есть. Ибо очнулся он все на том же ковре из мха, на который прилег отдохнуть утром и с которого поднялся, чтобы последовать за гномом. Но откуда же тогда в его петлице экзотическая лилия, подаренная ему женщиной-адептом; и откуда взялся в кармане кусочек золота, превращенный в таковой в его присутствии Учителем? Он помчался домой и обнаружил на столе в своем гостиничном номере обещанную книгу «Тайные символы розенкрейцеров», на форзаце которой были написаны карандашом следующие слова:
«Друг, я сожалею... Но сейчас я не могу пригласить тебя к нам снова. Тот, кто пожелает остаться в нашей мирной долине, должен уметь справляться со всеми чувственными влечениями, даже если их объектом становится сама Царица Вод. Учись... старайся поместить круг в квадрат, умерщвляй металлы... И когда у тебя это получится, мы снова встретимся... Если тебе понадобится моя помощь, я буду рядом».
Книгу завершает цитата из «Второго послания к Коринфянам» Св. Павла, в которой речь идет о человеке, восхищенном в Рай (в теле или вне тела — Бог знает), где он «слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать».
«Приключение» заслуживает самого внимательного прочтения.
Сноски