письмо № 98
| от кого: | Кут Хуми Лал Сингх | написано из: – |
|
кому: |
Синнетт Альфред Перси | получено в: Аллахабад, Индия |
содержание: К.Х. — Синнетту: деловые вопросы. Отношения с Хьюмом.
Мой дорогой друг!
Прежде чем я дам на ваше деловое письмо конкретный ответ, я хочу посоветоваться с нашим уважаемым Чоханом. У нас в распоряжении, как вы говорите, 12 месяцев[1]. В настоящее время у меня небольшое, но очень важное дело, так как оно связано с целой серией преднамеренных неправд, которые давно пора разоблачить (доказать истину подошел последний срок). Нас называют во многих источниках, или, вернее, в пяти письмах «лжецами» (!) и обвиняют в «черной неблагодарности». Выражения сильны, и, хотя мы и желали бы заимствовать много хорошего у англичан, боюсь, что вежливости не могли бы научиться у того класса джентльменов, который представлен мистером Хьюмом. Само по себе дело, которым я сейчас занят, вам действительно может казаться очень незначительным по сравнению с другими фактами, но если не доказать убедительно, что проблема, лежащая в основе этого дела, вызвана по меньшей мере искажением фактов, то оно имеет тенденцию превратиться в причину, которая вызовет неприятные следствия и погубит все строение. Потому я прошу вас: не начинайте обсуждать незначительность пустячного воспоминания, но, веря тому, что мы видим кое-что из скрытого для вас будущего, пожалуйста, ответьте на мой вопрос как друг и брат. После этого вы узнаете, зачем пишется это письмо.
Е.П.Б. только что спорила с Джуал Кулом, который настаивал, что Дэвисон не внес неприятный случай в протокол, а она утверждала, что он это сделал. Конечно, он был прав, а она нет. Все же, если ее память в этой детали и изменила ей, то в связи с самим фактом она ей хорошо послужила. Вы, конечно, помните этот случай. Собрание эклектиков в бильярдной комнате. Свидетели — вы, чета Хьюмов, чета Гордонов, Дэвисон и Е.П.Б. Тема: С.К. Чаттерджи, его письмо к Хьюму, выражающее презрение к теософии и сомнение в честности Е.П.Б. Подавая мистеру Хьюму письмо, которое я вернул Е.П.Б., она сказала, что я через нее отдал приказы Генеральному Совету просить Бабу[2] уйти в отставку. На это мистер Хьюм категорически заявил: «В таком случае ваш К.Х. не джентльмен. Письмо частное, и при таких обстоятельствах ни один джентльмен даже не подумал бы действовать так, как он этого желает». Так вот, письмо не было частным, так как мистер Хьюм познакомил с ним членов общества. В то время я на эту колкость не обратил никакого внимания. И узнать о ней мне довелось не от Е.П.Б., а от Д. Кула, который сам все это слышал и обладает великолепной памятью.
Сделайте одолжение, напишите пару строчек и расскажите, как вы помните этот инцидент. Относились ли слова «не джентльмен» к вашему скромному слуге или были сказаны в широком смысле? Прошу вас как джентльмен, не как друг. Это имеет очень важное значение для будущего. После этого я покажу вам, как в последнее время развилось присущее нашему общему другу бесконечное «изобилие изобретательности». Возможно, что при любых других обстоятельствах бахвальство мистера Xьюма о высоком мнении лорда Рипона относительно теософских успехов Хьюма и его «хвастовство» о литературных, денежных и других услугах, оказанных нам, могли бы пройти незамеченными, потому что мы все знаем его слабости. Но в теперешнем случае с последними надо поступить так, чтобы не оставить ему ни единой соломинки, за которую он мог бы ухватиться, не только потому, что его последнее письмо ко мне (которое вы увидите) полностью противоречит всем правилам хорошего тона, но и потому, что, если сейчас не доказать ложность его заявлений, он будет потом хвастать, что сказал нашему Братству явную ложь, а ни один член последнего этого не допустит. Вы не можете не замечать нелепого контраста между его уверенностью в своих удивительных способностях и превосходстве и тем чувством обиды, которое он проявляет при малейшем замечании, высказанным ему мною. Надо дать ему понять, что, будь он действительно так велик, как он утверждает, или даже будь он сам вполне удовлетворен своим величием и непогрешимой памятью, он остался бы равнодушным к тому, что бы ни подумали даже Адепты, во всяком случае, так вульгарно не оскорблял бы, как сейчас. Его болезненное самолюбие само по себе свидетельствует о сомнениях, таящихся в его уме насчет тех претензий, которые он так хвастливо предъявляет; отсюда его раздражительность, возбуждаемая всем и чем угодно, что могло бы нарушить его самообман.
Надеюсь, вы не откажете в прямом и ясном ответе на мой прямой и ясный вопрос.
Сноски