Протоколы Ложи Блаватской, 1889.04.18

Встреча «Ложи Блаватской» 18 апреля 1889 г.

Председательствует м-р Кингслэнд

Вопросы зачитывает Б. Кийтли

Вопрос 1а.

Должны ли мы в связи с семью относительными лайа-точками представлять материю существующей на всех семи планах одновременно, или же она в действительности проходит через семь лайа-центров из одного состояния в другое? Или только относительно нашего восприятия или восприятия существ, которые на других планах?

Блаватская: Во время маха-пралайи, конечно, нет состояний материи, поскольку ничего не существует. Ибо для абсолюта лайа-точка бесконечна. Она не может быть. Кто задал этот вопрос?

Кингслэнд: Я.

Блаватская: Во время манвантары семь планов материи эманируют один из другого в регулярном порядке, последовательно, что, естественно, охватывает несказанную последовательность эонов, за исключением манвантарических божеств — это, если вам угодно, тайна. Существа же на других планах должны спускаться в естественном порядке эволюции, когда-то достигая и нашего плана. Все существа начинаются и кончаются в лайа-точке. Счастливы те, кто погрузятся туда (надеюсь, я буду одним из них), поскольку в эту манвантару им уже не придётся рождаться опять. Они начинают на высшем плане и в регулярной последовательности спускаются с плана на план, а сами планы всего бытия [проявляются] параллельно соответственно их нисхождению. И добавим, что эти планы божественных субстанции и сознания являются всего лишь порождениями этих самых существ. Теперь вы понимаете? — От первого, или высшего, и до седьмого, или низшего, состояния сознания. Это божественное существо, которое кончается в человеческой форме, которая — порождение соответствующего плана микрокосма. Ведь вся материя вселенной, как учит философия, — лишь иллюзорное отражение, как вы знаете. Теперь есть по этому вопросы?

Кингслэнд: Есть другой вопрос, касающийся того же самого.

Б. Кийтли: Да.

Вопрос 1б.

Возьмём, например, кусок железа; он воспринимается нами на этом плане как железо. Воспринимается ли он сознанием, действующим на других планах, как нечто иное, или не воспринимаем абсолютно?

Блаватская: Как это вообще может быть? Опреде­лённо, на всяком другом плане не может быть того же куска железа, иначе почему мы не воспринимаем легко существ других планов, а они — нас? Я имела в виду глобусы планетных цепей. Почему другие глобусы нашей цепи от нас скрыты? Визуальный способ измерения духовного развития адепта у учеников — спросить, какого плана сознания или восприятия он достиг; и это восприятие охватывает как физическое, так и духовное. То, что вам нужно, когда вы хотите узнать, к какой степени принадлежит адепт, как далеко он развился — это каков его план восприятия. Это что-то вроде масонской формулы. Но как можно видеть кусок железа точно так же?

Кингслэнд: Не точно так же, а по-другому. То, что я хотел прояснить, относилось к лайа-центрам, которыми мы занимались раньше. Вы заявили, что есть семь относительных лайа-центров — то есть, соответствующих переходам с одного плана на другой.

Блаватская: Да, таковы они и есть — на каждом из семи планов. Только, конечно, лайа-центр является «лайа» в соответствии с восприятием того плана. То есть, если наш план самый грубый, лайа-точка, существующая для нас, возможно, там вовсе не будет таковой, а будет чем-то гораздо более плотным и воспринимаемым. Конечно, на следующем плана лайа-точка будет более утончённой, и так далее.

Кингслэнд: Тогда мы можем сказать, что на другом плане, например, железа не существует.

Блаватская: Его абсолютно не существует в том виде, в каком мы видим его здесь, потому что восприятие существ того плана — это совсем другой вид восприятия. Не идёт ни в какое сравнение.

Кингслэнд: Но оно не воспринимается, как что-либо ещё?

Блаватская: Может быть, но я не могу сказать, как что.

Б. Кийтли: Это можно было бы перевести в понятия нашего сознания.

Блаватская: Материя есть материя, и субстанция есть субстанция, но, конечно, она принимает такие разнообразные формы, что то, что кажется нам железом, на другом плане будет казаться вареньем из крыжовника.

Б. Кийтли: Оно должно существовать на каждом плане, потому что мы знаем, что мельчайший атом существует на всех из семи планов.

Блаватская: Но он существует в рассеянном атомарном состоянии. Если уж вы предполагаете, что предмет может упасть с одной планеты на другую, пройдя через атмосферу нашей Земли, он может химически измениться во всех своих составляющих. Он может стать совсем другой вещью. Он может стать вещью этого плана; фактически, мы его бы не увидели, если бы он не стал.

Кингслэнд: Фактически он существует, но как субстанция, а не как материя.

Блаватская: Именно так. И не как определённая форма, или как та форма, которую он принимает на нашем плане; это совсем другая история.

Вопрос 2.

На с. 150 (т.I) заявляется, что «у каждого атома есть семь планов бытия, или существования». Правы ли мы, предполагая, что каждый соответствует одному из семи глобусов планетной цепи?

Блаватская: Нет, сэр, определённо нет. Эти семь глобусов находятся только на четырёх планах, как вы знаете.

Вопрос 3.

В связи с этим как же это так, что на диаграмме с. 153 семь глобусов представлены существующими только на четырёх планах?

Блаватская: Вот вам ответ. Потому что треугольник и четверица, или квадрат, — это символы микрокосма, или человека. Глобусов семь, но в этих семи есть три пары, или что гностики называли сизигиями, взаимодополняющими парами, мужского и женского — положительного и отрицательного соответственно. Наш же глобус в одиночестве находится на четвёртом, или седьмом, или первом плане — как вы пожелаете его понумеровать, совмещая в себе материал двойственной природой. Форма шара нашей планетной цепи точно соответствует эзотерической диаграмме принципов, как знает каждый эзотерист — человеческих начал, я имею в виду. Атману соответствует треугольник, помните это, а физическому человеку, во-первых — шар, а во-вторых — четвёрка, и наконец — пятиугольник, пятиконечная звезда. Вы должны выяснить вечную загадку сфинкса, не ослепляясь для этого, подобно Эдипу. Вы видите, что я под этим имею в виду, почему это так, почему семь — на четырёх планах?

Кингслэнд: Просто потому что они в этом отношении соответствуют четвёрке.

Блаватская: Сначала наша Земля, затем — второй план, и там они парами, затем ещё два, и ещё два — всего шесть.

Йейтс: Это материальный, астральный, сидеральный планы диаграмм?

Блаватская: Да, называйте их какими вам угодно именами, я знаю, что это так. Наш — низший план, затем идёт более бесплотный, и ещё более бесплотный, и ещё более, пока не дойдём до трёх планов, которых не постигают никакие человеческие представления. Потому мы оставляем их в покое, потому что было бы совершенно смехотворно, если бы наши ограниченные интеллекты попытались понять и разгадать бесконечное. Вполне достаточно взять то, что могут видеть видящие.

Йейтс: Не являются ли семь планет, которые ­суще­ствуют на четырёх планах, микрокосмическим представлением всех семи?

Блаватская: Определённо да. И если вы возьмёте принципы человека на диаграмме, вы увидите то же самое — сначала идёт физическое тело человека, затем проводник света и жизни, затем кама-рупа и манас (низший манас, я имею в виду). А затем высший манас и буддхи атман. Я говорю для вас, знающих лучше, не для тех, кто экзотерист, но для всех тех, кто изучали эзотерически. Вы знаете, что фактически атман — не принцип.

Йейтс: Тогда есть какой-то смысл представлять семь планет существующими на семи планах?

Блаватская: Они существуют на четырёх планах.

Йейтс: Они соответствуют семи планам?

Блаватская: Да, но тем не менее, это четыре и семь.

Йейтс: Я просто пытался прояснить это, что они не существуют...

Блаватская: Глобусы относятся к материи, к образу, к форме, а ничто существующее на третьем и более высоких планах, помните, не может иметь формы или образа; у них она может быть, но не в соответствии с нашими представлениями. Такой в природе не существует, нет таких вещей, будто лестничные марши, стремянки, ступеньки. Всё это метафизическое и всё это символическое, и тем не менее, пытаться точно наделять формой и образом то, чего мы не можем понять — это совершенная чепуха.

Йейтс: Все семь соответствуют семи планетам, не только четыре.

Блаватская: Соответствуют.

Кингслэнд: Я задаю этот вопрос, чтобы прояснить этот момент чуть больше. Заявляется, что эти планеты не соответствуют состояниям материи.

Блаватская: Семи состояниям сознания, да, а не семи состояниям восприятия.

Йейтс: Вы опять меня запутали. Хотя они и не ­суще­ствуют на плане, они соответствуют?

Блаватская: Во-первых, мы не можем думать [о них] нашими четырьмя низшими состояниями сознания. Мы едва можем начать воспринимать их четвёртым, а затем идут остальные. Потому это совершенно невозможно. Вы не можете видеть своими физическими глазами ­состояние сознания, которое находится в [арупе], ведь нет? Не можете, пока не подойдёте к высшему манасу, к пятому, так сказать; тогда вы сможете их воспринимать. Но не низшим манасом или кама-рупой, или каким-либо из тех принципов, потому что они чисто физические...

Б. Кийтли: И фактически полностью и исключительно относятся к земле.

Блаватская: Разумеется.

Вопрос 4

Каково отношение этих четырёх планов к семи состояниям материи?

Блаватская: Никакого, кроме того, что у каждого из этих четырёх планов есть семь своих состояний материи. Это всё. Например, мне кажется, что все эти вопросы — один и тот же в разных формах. Если они заданы под впечатлением, что семь состояний универсальной субстанции тождественны с планами глобусов нашей цепи, тогда я отвечаю, что это не так. Как вы видите, я не знаю, что у вас за мысли. Они в соответствии, но не из тех субстанций; один принадлежит к крохотной солнечной системе, ещё более плотной по степени материальности; другие — универсальны. Это наша система, которая ещё плотнее.

Вопрос 5

С. 172, сноска. Можете ли вы дать нам какое-то представление о состояниях сознания, соответствующих различным пралаям — т.е. между двумя глобусами, двумя кругами, и после семи кругов?

Блаватская: Тут меня просят принести ключи эзотерической философии за пять секунд, на двух страницах, и по четвергам! Теперь представьте, что мы сначала ­осно­вательно изучили природу пралай на нашем нынешнем плане и в пределах нашего нынешнего состояния сознания. Как можно понять что-либо о состояниях сознания, будучи в пределах чисто физического сознания, когда и оно-то в состоянии самой хаотической путаницы относительно себя самого и своих собственных способностей? Не думаете ли вы, что мы часто пытаемся подражать тем лягушкам, которые хотели быть похожи на быков и лопнули? Я не хочу такого фиаско; я знаю, что могу рассуждать о вещах, которые пределах возможностей, но как так можно? Иногда задают такие вопросы, что я открываю рот и говорю: «А что это?» Около четырёх дня я их просматриваю и говорю: «что я могу ответить?». Так что я оставляю их на милость божию. Знаете, это очень лестно, потому что показывает, что вы думаете, что я знаю больше, чем на самом деле. Я не могу говорить о вещах, о которых невозможно рас­суждать.

Б. Кийтли: (читает из «Тайной доктрины») «Монадические сонмы можно грубо разделить на три класса...» и т.д. (с. 174).

Вопрос 6

Высшие классы монад, которые достигают человеческой стадии на глобусе A в первом круге, во втором круге появляются на этом глобусе сразу на человеческой стадии или должны пройти через какие-либо низшие формы?

Блаватская: Не могу ответить больше, чем сказала в «Тайной доктрине». Переходите к вопросу 7. Там у меня кое-что для вас будет.

Вопрос 7

С. 174. Первый класс монад, здесь упомянутый, состоит из достигших адептства в Лунной цепи или просто из интеллектуально развитых рас той цепи?

Блаватская: Как можно знать, есть ли адепты на Луне? Если бы они там были, они могли бы назвать себя лунатиками, это факт! Я спрашиваю, если это возможно, то как мы можем это знать? Как я могу ответить так, чтобы вас удовлетворить? А теперь слушайте, потому что это очень важно. Из всех загадочных шаров этой манвантары Луна — самый загадочный — не в связи с её физическим образованием, а в связи с её психическими и духовными функциями. Те из вас, кто читали «Пять лет теософии», помните, что там были вопросы от англичанина, и как бедный м-р Синнетт получил нагоняй за этот лунный вопрос? Так что никогда не касайтесь вопросов такого рода. Есть много тайн, о которых они не хотят говорить, и эта — самая таинственная из всех. Луна — наша сидеральная сила молчания и венецианские пьомби, совмещённые в одном. Лучше никогда не спрашивать о Луне ничего, кроме того, что касается её полумёртвого тела. А теперь перейдём к восьмому, потому что там продолжение.

Вопрос 8

Каким законом определяется, к какому классу из названных будет принадлежать монада?

Блаватская: Полагаю, законом кармы, конечно. Каким законом определяется, родится ребёнок старшим сыном лорда, наследующим все поместья семьи, или безденежным младшим, которому приходится искать убежища в семейной жизни или пытаться делать деньги на Иисусе, как они обычно делают? Кармой, конечно. Однако очень часто младший сын наследует все мозги семьи, тогда как старший оказывается лишь безмозглым мешком с деньгами. Потому нет другого закона, кроме кармического. Что за закон это может быть? Это просто случай, ставший результатом прошлого воплощения, какой-то заслуги или наоборот — кто знает? Есть тысячи вещей. Мы видим самую страшную несправедливость при рождении. Вы видите людей, которые должны бы быть на тронах, но они жалко голодают и получают только пинки. И мы видим величайших дураков, которые рождаются наследными принцами и герцогами, и у них есть всё. Посмотрите на наших императоров. Посмотрите на российских императоров. О боже! Они все изрядные дураки, все!

Йейтс: В какой степени коллективная карма управляет индивидуальностью, превышая её собственные ­дей­ствия? Она может получить то, чего не заслуживает, результаты, наложенные кармой расы?

Блаватская: Полагаю, что поняла вас, но мне представляется, что карма всего и каждого действуют на вас точно так же. Вы можете быть прекрасным человеком и не заслуживать кори, но если вы придёте к больному корью, вы тоже ею заразитесь.

Йейтс: Насколько далеко чужая карма может ­воз­дей­ство­вать — вот что я хотел бы узнать.

Блаватская: Нельзя потрогать дёготь и не зачерниться самому. Вы не можете войти в раппорт с человеком, который может заразить болезнью, и не подхватить её. Вы можете быть вознаграждены за несправедливость, а тот другой человек может быть не наказан, потому что это не его вина. Видите, карма — такой трудный вопрос, такая сложная вещь, что если мы начнём о ней говорить, вы не сможете уже задать других вопросов. Карма — это слишком сложно.

Мид: Тогда — тот вопрос, касающийся первых монад, которые входят?

Блаватская: Вы его там найдёте.

Б. Кийтли: У нас есть вопросы на эту тему. Ясно держите свой вопрос в голове до конца, и если на него не ответят, вы можете его упомянуть.

Вопрос 9

Будет ли монада, принадлежащая к определённому классу, всегда в нём оставаться?

Блаватская: Конечно, нет. Как так может быть? Если бы природа стояла и не двигалась, то другое дело, но как это может быть в данном случае? Не было бы ни прогресса, ни кармы, ничего — если бы было такое.

Мид: Полагаю, вопрос означает — будет ли монада продолжать эволюционировать в своём собственном классе?

Б. Кийтли: Думаю, это справедливый вопрос — будет ли монада в своей эволюции держаться вместе с другими монадами, составлявшими с нею один класс, или же она вольна опередить их или отстать от них?

Кингслэнд: Только в течение цикла.

Б. Кийтли: И если нет, то какой закон определяет скорость её эволюции, или время, пока она остаётся в этом классе?

Блаватская: Опять карма. Не могу ответить ничего больше. Её собственные действия и прежнее существование; совокупное существование наций и рас, людей, которые вокруг — всего.

Вопрос 10

С. 175. Можете ли вы объяснить, что имеется в виду под тем, что монада «пропускает два плана и попадает сразу на третий»?

Блаватская: Монада, хотя строго говоря это значит «единая», в проявлении всегда троична, будучи едина только в нирване. Когда она такова, это она в состоянии лайа, это подтверждает каждая древняя философия. Помните, что монада Пифагора должна спуститься и образовать первый треугольник, после которого она опять опускается и исчезает в темноте и молчании. Возьмём например каббалистическое дерево сефиротов; вы обнаружите, что первым формируется треугольник. Точно так же в пифагорейском [тетрактисе] — он производит треугольник и затем оставляет его делать дальнейшие дела. Так и в каббале, точно так же: там есть первые — кетер, хокма и бина, или венец, мудрость и понимание. Мудрость и понимание — на одной и той же горизонтальной плоскости. Это не может быть иначе, чем троично. Как монада может проявиться, если не будет троичной и способной действовать на третьем плане? Ведь первый и второй слишком духовны, чтобы считаться для нашего восприятия планами какой-либо деятельности. Возьмём человеческую семёрку. Одна атма — ничто, это даже не дыхание, а просто идея, ничто, потому что она — абсолютность, это сущность Эйн-Софа или Парабрахмана; буддхи — её проводник, и всё же буддхи, даже в соединении с атмой — всё ещё ничто на этом плане. В философии санкхьи атма представлена пурушей, у которого нет ног — он должен усесться на плечи пракрити, которая есть буддхи, и у которой есть ноги, но нет головы, чтобы образовать проявленную монаду, имеющую потенциал стать разумной и самосознательной. Это прекраснейшая алллегория, показывающая безногого пурушу, который, будучи не в состоянии ходить, должен взобраться на плечи пракрити, так что эти двое образуют разумное существо.

Йейтс: Относится ли эта аллегория к молчаливому?

Блаватская: Это пракрити, которая даёт ноги. Потому сказано, что монада пропускает первые два плана, попадая прямо на план ментальности.

Кингслэнд: То есть, пропускает два высших плана. Я думаю, что вопрос был задан из предположения, что монада удерживается на двух низших планах.

Б. Кийтли: Нет, смысл фразы был — почему два используются высших плана. С вопросами о монаде всё.

Мид: «Далее, когда глобус А новой цепи готов...» (читает из «Тайной доктрины»).

Блаватская: Мы перейдём к этому дальше, когда подойдёт.

Вопрос 11

С. 176, последний абзац. Можете ли вы назвать упоминаемые тут «десять стадий»? И какую из них вы называете «первой стадией действительно на пути к ­чело­веку»?

Блаватская: Могу. Первой настоящей стадией на пути к человеку я называю ту, где третья раса, уже на пороге периода четвёртой, становится потенциальной семеричностью через воплощение в ней манаса, или чувства мудрости. Потому вместе с тремя элементальными, или доминеральными, царствами у нас конечно же получается десять, все десять, упомянутые здесь. Человек семеричен, достигнув конца третьей расы и вступая в четвёртую; он потенциально семеричен. Пятый [принцип] в нас ещё не совсем развит, потому что мы ещё только в пятой расе, а с каждой расой развивается тот, что на один выше. Но всё же потенциально это семеричность, а считая вместе с другими, мы говорим, что мы десять.

Йейтс: Вы говорите, пятый. Считая сверху или снизу? Вы говорите, что он не совсем развит.

Блаватская: Это манас.

Б. Кийтли: С. 181: «Теперь становится ясно, что в природе существует...» (читает из «Тайной доктрины»).

Вопрос 12

Воплощает ли полностью развитый человек совершенство каждой из этих трёх схем эволюции? Раскройте, пожалуйста, пошире эту идею.

Блаватская: Конечно, ведь совершенный человек должен быть: (1) совершенен по физической форме, что касается организма и здоровья; (2) совершенен интеллектуально; и (3) совершенен духовно. Так или иначе, все схемы эволюции должны быть достаточно в нём представлены, чтобы образовать совершенное равновесие. Абсолютно здоровый человек, полный жизненных сил, которому однако недостаёт интеллектуальных способностей — животное, а не человек. Совершенно духовный человек, у которого что-то болит или ослаблено тело, — не человек, а заключённый дух, смотрящий из своей тюрьмы в окошко. Совершенно здоровый, разумный, развитый человек без соответствующего духовного сознания, — несмотря на его интеллект, — пустая оболочка, и ничего более. Если же присутствуют все три качества, образуя равновесие, тогда человек будет совершенным. Я имею в виду, конкретно на его плане — под последним подразумевая не планы вселенной, а его собственный индивидуальный план на семеричной шкале совершенствования. Я объяснила достаточно хо­рошо?

Кингслэнд: Да.

Б. Кийтли: Ведь у каждого человека, как индивидуума, будет семь планов деятельности, или семь степеней. Он может быть совершенным человеком на одном плане, но если в своём развитии он не достиг какого-то из более высоких планов, на нём он в то же время не будет таковым.

Мид: Как я понимаю, здесь речь идёт о гармонии.

Б. Кийтли: Можно взять совершенное равновесие на плане, на котором человек в данное время.

Блаватская: Позвольте мне ещё раз прочитать вам это. Совершенного человека нет. Он может быть совершенным на первом, втором и третьем плане, — это степень совершенства. А я говорю, что чтобы быть совершенным, он должен быть совершенен в физической форме, в плане организма и здоровья, совершенен интеллектуально и совершенен духовно. Все три совершенства должны быть уравновешены. По крайней мере, все эти три схемы эволюции должны быть в нём достаточно представлены, чтобы дать совершенное равновесие... [повторяет сказанное в предыдущем абзаце]. Теперь это очень легко понять.

Мид: Я понял это совершенно, до конца.

Блаватская: Почему, посмотрите сюда — мы имеем семь планов совершенствования, каждый индивидуально; у каждого человека есть семь состояний сознания. Человек может, если уравновесил все эти три в себе, быть совершенным человеком на своём собственном плане. Если он добился большего, он будет совершенным на втором, третьем, четвёртом плане и так далее.

Мид: Понимаю.

Йейтс: Эти три составляющие — физическая, интеллектуальная и духовная, — конечно же, соответствуют трём из четырёх планов четвёрки, не так ли? Какая же тогда будет четвёртая?

Б. Кийтли: Эти три взяты как представляющие тело, душу и дух.

Блаватская: Вы путаете планы самым ужасным образом. Мы говорили о четырёх планах глобусов — семи глобусов.

Йейтс: Это мои трудности. Конечно, я совершенно ясно вижу, что человек должен иметь тройную гармонию; я не путаю это таким образом. Я знаю, что тройная гармония приложима к каждому отдельно. Но сама эта тройная гармония не соответствует ли трём планам из четырёх? В системе Блэйка — соответствует.

Б. Кийтли: Как она может? Ведь духовный — высший, интеллектуальный — манасический, а физический — низший.

Йейтс: Но в системе Блэйка это есть.

Блаватская: Не знаю ничего о Блэйке, не читала ни одного его слова. Вы знаете, я сожалею, что мы с ним расходимся.

Йейтс: Он считает это четвёртым планом, который ­выше.

Блаватская: Я говорю о восточной системе.

Вопрос 13

С. 182. Остаётся ли «шишта», семенное человечество, на глобусе во время его пралайи, когда остальное человечество перешло на следующий глобус?

Блаватская: Эзотерические книги говорят, что они остаются, и эзотерическая философия это подтверждает. Иначе бы монадам, или, скорее, «я», каждый раз, достигнув нового глобуса, приходилось бы проходить тот же процесс эволюции через низшие царства, который они проделывали только в первом круге. Давайте не будем понимать неправильно. Под «я» имелись в виду только те монады первого класса, которые достигли человеческой стадии глобуса А и стали лунными питри на четвёртом, и тех позднее прибывших, что достигли человеческой стадии прежде середины четвёртого круга; я имею в виду — все «я» третьей и четвёртой рас и никакие другие. Потому что после четвёртой расы — после её середины — всё останавливется, больше монад для этой манвантары не приходит. Они и есть младшие сыновья, о которых мы только что говорили. Вы сказали, что Синнетт интересовался шиштами. Помните, вы очень ловко выступили с теорией «ноева ковчега», как вы её назвали.

Вопрос 14

Верно ли предположение, что в глубине пралайи жизнь остаётся активной вокруг Северного полюса — Земли Богов?

Блаватская: Если вы имеете в виду планетную пралаю, тогда я скажу «да», эзотерическая наука нас так учит, но так не во всякой пралае. Я имею в виду, что когда один глобус входит в затемнение, она остаётся, но когда в пралаю уходит вся цепь, то конечно же нет, потому что тогда все [глобусы] рассеиваются.

Йейтс: Подразумевает ли эзотерическая философия, что гора Меру в данный момент населена, как верили греки?

Блаватская: Мы видим, что в эзотерической философии есть Меру. То, что подраземевают под Меру индийцы — это одно, а то, что греки — другое. Они называли это «бедром» и говорили, что Вакх родился в Индии. Поскольку он родился из бедра своего отца Зевса, он без матери, и это «мирос», что значит «бедро» по-гречески, а потому, будучи рождён на горе Меру, он был индийцем.

Йейтс: Я не знаю ничего об индийцах, так что думаю, это должно быть верно. Они полагают, что на Северном полюсе существовала область, населённая безупречными людьми.

Блаватская: «Безупречными людьми», почему это? Богами! Вы можете прочитать это в «Тайной доктрине» и вы найдёте это везде. Это во втором томе. Там у меня всё это — Вечная Земля, единственная последняя земля, которая никогда не погружается.

Йейтс: Имеется в виду, что она действительно, физически, находится на Северном Полюсе?

Блаватская: Мы не будем об этом говорить; это бы увело нас в слишком высокую метафизику.

Вопрос 15

Можете ли вы рассказать нам что-нибудь ещё о шиштах?

Блаватская: Шишты — это высшие адепты из оказавшихся на планетном шаре, когда его застигает пралайа. Они жертвуют собой ради всеобщего блага человечества и космических целей, слишком эзотерических, чтобы сейчас их обсуждать. Пусть будет известно только то, что они живые и предметные нирманакайи, — то есть, когда настанет час пралайи, некоторые из высших адептов, живущих объектно либо субъектно, становятся добровольными попечителями спящей планеты. Когда наступает рассвет (глобуса), эти земные питри играют ту же роль, что лунные питри сыграли в начале чет­вёртого круга. Они уступают свои три низших принципа в качестве готового проводника для приходящих «я» нового круга; только тогда их монады достигаются. Они исполнили свой долг и заслужили долгий, долгий отдых. Они будут оставаться в нирваническом блаженстве до манвантары преемницы этой планетной цепи, когда для следующей цепи наступит рассвет. Преемницей станут два шара на нашем плане, которые объединятся и образуют андрогинную землю для новой цепи. Для этого два высших глобуса должны будут спуститься на план, который сейчас ниже их. Другая планета отбрасыванием своих принципов в лайа [центр] пустого места даст рождение глобусу, который заменит один из этих двух, и ещё другая должна будет заменить второй. Конечно же, это тайна, и о смысле и назначении этого нам ещё слишком рано что-либо знать. Однако принципы Земли не пропадут. Я имею в виду, что подобно тому, как «я» воплощаются на земле, так и принципы «я» умерших глобусов воплощаются в звёздном ­про­стран­стве. Как наверху, так и внизу. Как с Луной, так и с Землёй; и как с отцом, так и с сыном. Это неизменные природы. И то, что я сейчас вам рассказываю, совер­шенно ново для вас.

Кингслэнд: Это самые интересные вещи, которые мы услышали за долгое время.

Блаватская: У меня для вас много интересных вещей.

Синнетт: Я хотел бы потом увидеть, что было, пока я не прибыл.

Блаватская: Я прочитаю это опять. Очень трудно сказать об этом намного больше, потому что это такая и обширная и такая загадочная вещь.

Синнетт: Здесь речь о перевоплощении земного принципа.

Блаватская: Ну, слушайте опять. Шишты — высшие адепты, оказавшиеся на глобусе, когда его застигла пралайа. И те, кто будут высшими, пойдут на добровольное самопожертвование. Вы помните, что я говорю в «Тайной доктрине»? Они жертвую себя на благо человечества и ради космических целей, слишком эзотерических, чтобы сейчас их обсуждать. Достаточно знать, что они живущие, предметные нирманакайи. Знаете, что это значит? Нирманакайа значит, что вы, например, великий адепт и не желаете больше жить, но вы не столь эгоистичны, чтобы уйти в нирвану (потому что это эгоистично; этим вы не принесёте блага никому, кроме себя, и этого эгоизма следует избегать); потому вместо ухода в дэвачан (а вы не можете уйти в дэвачан, потому что для адепта он иллюзия, он для смертных вроде нас, но не для высокого адепта) он оставляет своё тело и живёт в шести своих принципах. Где бы он ни жил, конечно, это субъектно и в пространстве, но он живёт и помогает человечеству и иногда вдохновляет людей, общается с ними и т.д. Я знаю несколько подобных случаев — очень редких, конечно, но это потому что они обычно не занимаются индивидуальностями, а защищают нацию или сообщество или что-то вроде этого, и помогают настолько, насколько позволяет им карма. Когда наступает час пралайи, некоторые из высших адептов, живущих объектно либо субъектно (в виде нирманакай) становятся добровольными попечи­телями спящей планеты... [Читает всё, как ра­нее.] Как Луна отдаёт свои принципы, так делает и всякая пла­нета. Это происходит в великой гармонич­ной последо­вательности. В природе нет ни единого разрыва.

Б. Кийтли: Я думаю, из этого должно следовать, что до окончания четвёртого круга никаких шишт нет.

Блаватская: Действующих шишт, которым приходилось бы выполнять свои функции, потому что человек начинается только на четвёртом круге. В третьем круге были все виды астральных форм и вещей, о которых мы не можем чего-либо знать и говорить. Обыкновенные люди, как мы их знаем, начинаются только в этом круге. Нолагаю, что каких-либо адептов там раньше не было. Не знаю. Адепт для нас имеет определённый смысл — на этом плане, в пределах нашего постижения. Как мы можем знать, были ли они там.

Б. Кийтли: Это опять обращает внимание на ту огромную важность, которую имеет четвёртый круг.

Блаватская: Четвёртый круг — настройщик, он подстраивает все вещи и приводит материю и дух в равновесие. Так что в середине четвёртого круга всё урегулируется. И уже вместо падения духа в материю начинается эволюция материи в дух.

Вопрос 16

С. 184. Что следует понимать под фразой «Астральные человеческие формы (или высшие элементалы)» в следующем предолжении: «Монады антропоидов, „высших млекопитающих после человека“, ... будут освобождены и перейдут в астральные человеческие формы (или высших элементалов) шестой и седьмой рас, а затем — в низшие человеческие формы в пятом круге»?

Блаватская: К тому времени, как на сцену выйдет шестая раса, все животные «я», населяющие сейчас низшие антропоидные формы, уже освободятся и будут существовать в звёздных пространствах и астральных человеческих формах, как я сказала. Их-то я здесь и называю высшими элементалами — они ещё не были людьми. Они воплотятся в низших людях шестой расы. Молодые люди из дарвинистов видят сны, а их старики видели видения, ведь их основатель, должно быть, схватил из астрала проблеск того, что будет, а далее, стягивая это на свой материальный план, он сделал из этого то, что было в его собственном воображении. Это очень любопытно, и я думаю, что это не Дарвин, а Геккель подхватил эти астральные формы. Учитель сам говорит, что в третьем круге были гигантские астральные формы. Они были похожи на огромных обезьян. Но тут говорится не о бессловесных животных — они были людьми, обезьяноподобными, из которых развились человекообразные обезьяны. Через миллионы и миллионы лет, когда опять произошло возвращение к первоначальному типу, они произвели чудовищ, ради которых они упали.

Б. Кийтли: Что случается с антропоидами, когда они умирают — они остаются в виде получеловеческих элементалов, пока не наступит шестая раса?

Блаватская: Они ещё не человеческие, потому что не были людьми.

Б. Кийтли: Элементалы, которые будут человеческими.

Блаватская: Точно так же, «я» людей — их прежние «элементалы».

Кингслэнд: Но это не в шестой расе, а в шестом круге.

Блаватская: Немного их будет в шестой расе. Подобно шимпанзе, они не приходят из космоса, а уже заключены.

Кингслэно: Но пока вы их не называете человеческими монадами?

Блаватская: Они получеловеческие, потому что стали такими из-за той четвёртой расы. Вы действительно полагаете, что они люди? Это замечательно слушать миссионеров, которые говорят, что все дикари — наши братья. Нет. У них есть потенциал, и минерал имеет потенциал. Но дикари — особенно некоторые из тех, что вымерли — не такие, как мы.

Кингслэнд: Тогда они войдут в шестой расе?

Блаватская: Да. То, о чём я говорю — это что ни одна монада больше не придёт из пространства, то есть не войдёт, если она уже не здесь; что все, у кого было время поселиться в какой-то из высших форм до середины четвёртой расы, будут оставаться на этой Земле до конца манвантары, но определённо не после. Если вы верите в этот абсурд, что для каждого новорождённого ребёнка создаётся новая душа и вдыхается в него — то этого я вообще не могу понять.

Кингслэнд: Тогда монады некоторых антропоидов фактически уже достаточно близко к человеческому уровню, чтобы войти во время шестой расы.

Б. Кийтли: Здесь явно сделано исключение, на котором настаивается. Я говорю о классе монад, который подчёркивается.

Йейтс: Население мира не меняется?

Блаватская: Монад — не меняется с середины чет­вёр­той расы.

Б. Кийтли: Может быть любое количество монад в дэвачане, и т.д.

Блаватская: Оно не меняется. Иначе не было бы кармической возможности подстройки.

Йейтс: Возьмите любой период в мировой истории и сравните с любым другим периодом в 3000 лет. Конечно, должны быть вариации, но всё же, согласно этой теории, население мира должно было быть таким же, как и сейчас.

Блаватская: Не знаю вообще ничего о населении. Я усвоила только, что население было почти в два раза больше, чем теперь у нас. Не было на Земле уголка, который не был бы населён, и вот почему иногда наступает такой момент, что кого-то из вас нужно утопить. Посмотрите на Китай: это провидение, эти наводнения.

Б. Кийтли: А во времена Атлантиды плотность населения повсюду была в два раза больше, чем сейчас в Китае.

Блаватская: Не в два раза, но намного больше, чем сейчас. Я помню одну вещь: было время, когда вся Африка была населена (во времена после того, как она поднялась из океана). А теперь, какая часть Африки населена? Думаю, не больше двадцатой части. Этих дикарей, с которыми встречался Стэнли, нельзя назвать населением.

Б. Кийтли: Очень редкое население. Но тезис Йейтса любопытен.

Блаватская: Говорят, что континенты были больше. От Индии до Австралии простирался непрерывный континент, а теперь там моря и моря.

Б. Кийтли: Я вот к чему — посмотрите на население Земли; тогда оно было намного больше. Из этого следует, что большое количество монад, бывших тогда на земле, воплощёнными в атлантический период, сейчас в дэвачане.

Синнетт: Не думаю, что это обязательно следует. Допустим, что тогда период дэвачана был 200 лет вместо 2000. Изменение от того положения вещей, когда там проводили 200 лет, к тому, что там проводят 2000, уменьшило бы население до десятой части от того, что было, не давая каждой монаде периода больше 2000 лет.

Кингслэнд: То есть в общем период был короче, чем сейчас.

Йейтс: Это объясняет, почему многие из величайших наций мира были невелики в численности.

Блаватская: Прошлый раз у нас был очень интересный разговор о планетах, и думаю, что доктор Берридж очень заинтересовался.

Синнетт: Если взять шимпанзе, то их монада должна быть более продвинутым существом, чем некоторые из человеческих дикарей. Ведь оно принадлежит к чет­вёр­той расе, а дикари — к другим.

Блаватская: Если взять дикаря и воспитать его как шимпанзе, он разовьёт столько же интеллекта, как и шимпанзе. Они невежественны, потому что остаются отрезаны от всякой цивилизации и ничего не видят. А шимпанзе, когда мы возьмём его к себе, видит мир, живёт в культурных местах и т.д., и становится очень разумным. И бедный дикарь тоже бы мог. Помните, что в шестой расе дикари будут более разумны, чем те, что есть сейчас. Думаю, что скоро у нас не останется ни одного из старой расы, все они вымирают. Я имею в виду прямых её потомков, какими были плоскоголовые ­ав­стра­лийцы.

Синнетт: Некоторые китайцы принадлежат к очень ранней расе.

Блаватская: Некоторые, но они в горах. В действительности они и не китайцы, они необыкновенные существа.

Йейтс: В южной Индии есть любопытное племя, у вас в «Разоблачённой Изиде» было что-то про них.

Блаватская: Я сказала, что тодды — самая загадочная раса во всей Индии. И я говорю то, что писала в «Разоблачённой Изиде», потому что были три человека, которые уверили меня в этом. Я знала, что тодды таковы, и они меня в этом убедили. Они прожили с ними годы. Они очень грязные, если вам так угодно, но выглядят, как греческие боги. Их открыли около 70 лет назад, и все эти годы их насчитывалось шесть или семь сотен, как и сейчас. Их численность никогда не меняется. Несмотря на пантер, тигров и леопардов, они никогда не теряли ни одного буйвола. Буйволы других похищаются каждый день, главным образом леопардами, но из их скота — никогда. У них нет оружия — даже ножей. Они сидят там с маленькой штучкой вроде жезла в руках. Я наблюдала их в течение лет, когда жила там у миссис Морган. Они самый необычный народ, какой мы когда-либо видели, и в них нет ни капли индийского. Вокруг вы видите дравидскую расу, и плосконосую, и всевозможные типы, но этот тип — самый чистый, какой только можно найти. Они высокие, имеют правильные черты лица, в основном красивые, а женщины их страшны. Видели их, м-р Синнетт? Миссионеры предпринимали всё на свете, чтобы их обратить, но не смогли обратить ни одного.

Б. Кийтли: Не хотите ли вы сказать, что они берут жён из дравидских племён?

Блаватская: Никто не знает, в чём дело. Иногда там встречаются женщины не из их племени. Один миссионер отправился туда и гордился тем, что выучил язык тоддов. Он оставался с ними 18 или 20 лет. Когда он вернулся и заговорил с тоддом, тот сказал: «Где вы выучили [канарезский]? Разве это не язык [баддагов]?» Они не работают, не сеют, вообще ничего не делают, кроме того, что держат буйволов, живут на молоке и сыре и т.п. Баддаги — их добровольные данники, они приносят им всё — зерно, первые плоды земли и прочее; они делают для них всё. Они служат им, как жрецы служили бы богам, если бы боги спустились на землю. Они боятся муллу-курумбов, которые являются самой гнусной расой карликов, которую только можно встретить, — воплощением дьявольского коварства. Спросите г-жу Морган и генерала Моргана, проживших там годы. Их чёрная магия — это что-то ужасное. Они готовы на любые жестокости. Г-жа Морган за месяц потеряла 23 своих лучших работников. Курумб мог подойти и показать на человека, никогда к нему даже не приближаясь, и через несколько дней тот был уже мёртв. А местный правительственный чиновник никогда в них не верил. [Курумбы] страшно боятся тоддов, и увидев их, убегают; они в точности, как лягушки под взгядом некоторых змей, это что-то ужасное. Г-жа Бэкелор, с которой мы туда отправились, прекрасно говорит на всех этих языках, и мы провели несколько дней там у г-жи Морган. Я наблюдала их, и это что-то необычайное. Они никогда не обращают на вас внимания. С их длинными волосами они похожи на римских сенаторов в тогах. Для художника они были бы самыми прекрасными моделями на свете. Такое изящество и достоинство — они впрямь выглядят, как боги.

Неустановленная дама: Они великие маги?

Блаватская: Они говорят, что они добрые люди, и что [курумбы] смертельно их боятся.

Неустановленная дама: Тогда их магия — более высокая?

Блаватская: У них самые необычайные силы. 30 лет назад там было ужасное судебное дело. Там были [курумбы], которые делали такие ужасные вещи, что [баддаги] устроили против них заговор и сожгли их вместе с их деревней. Говорили, что они бы не могли сжечь их домов, если бы при этом не присутствовал тодд. Легенда гласит, что они привели с собой тодда, хотя они всегда клялись, что этого не делали. Потому что я не думаю, что за 70 лет был ещё хоть один тодд, которого посадили в тюрьму, кроме того, что был схвачен по свидетельству одной из тех женщин. Этот тодд исчез, и никто не знает, куда он скрылся, но это единственный тодд, который побывал в тюрьме. Вы можете положить у них на пути миллионы — монеты и что угодно — они ничего не возьмут. Вы нигде не увидите такой честности, как у них.

Б. Кийтли: Они развиты интеллектуально?

Блаватская: Генерал Морган сказал мне: «Они очень интеллектуальны». Клод Вэнсан говорит, что они удивительно интеллектуальны и могут поддержать разговор о чём угодно, но их достоинство, манеры и то, как они себя ведут — это что-то необычайное.

Б. Кийтли: По-моему, вы где-то намекали, что они греческого происхождения?

Блаватская: Нет, они происходят с Ланки, не из Греции. У них есть свои собственные предания. Я записала все эти легенды, рассказанные мне ими самими, и всё, что я слышала, я записала по-русски. Они говорят, что по лунным вычислениям получается, что они пришли на эти холмы около 22 тысяч лет назад, Голубые Горы богов, и что их праотцы были на службе у Рамы. Они сами так рассказывают, и что они пришли с Ланки, но тогда она была не такая, как теперь. Она была огромна. Она была часть континента атлантов, когда он погрузился. Но они — самая загадочная раса. Я хотела бы, чтобы у вас была возможность их увидеть, какие красивые мужчины, все с длинными красивыми волнистыми волосами, даже старики.

Синнетт: Они говорят на каких-то языках, кроме своего собственного?

Блаватская: Они говорят на [канарезском]. Никому на свете не узнать ритуалов, которые у них есть, и которые они проводят в своих тайных святилищах и в каждом из своих домиков, которые похожи на ульи, с маленькими дверями, в которые можно пройти только нагнувшись. У них там есть буйволы, а среди буйволов — вожак с серебряными колокольчиками, а один из них с золотыми, и это — великолепное животное; но скажите мне, как это получается, что их никогда не трогают ни тигр, ни леопард? Это мне рассказал Вебстер. Его отец был из первопроходцев, отправившихся туда 70 лет назад, когда всё это было открыто. Один человек, у которого были неприятности в Мадрасе несколько лет назад (он был на совете губернатора вместе с Вебстером), и вот его отец был одним из первых, кто туда попал, и у него много необычайных [рассказов] о них. Он там родился и рассказывал мне много вещей. Он говорит, что неизвестно ни одного случая, чтобы их скот был кем-то унесён. Но баддагов около 10000, муллу-курумбов — тысячи, а их количество никогда не варьируется за пределы 600–700.

Синнетт: Ну обычными чувствами они воспринимаемы?

Блаватская: Они скотоводческий кочевой народ. Но как назовёшь их простыми кочевниками, когда у них, [хотя] они переходят с места на место, есть главные жрецы, которые живут отдельно и никогда не женятся, и у которых есть церемонии для похорон и кремации, и такие обычаи, которые никому больше неизвестны, совершенно в своём роде? И они говорят, что их праотцы служили Раме, и отправились на Ланку, а после этого были вознаграждены за оказанные Раме услуги. Когда [Равана] был убит, их послали туда, чтобы они приняли во владение Голубые Горы богов. И рассказывают очень любопытную вещь — что правительство хотело выманить у них некий камень, а они не хотели давать. Морган рассказывал мне, что в молодости несколько раз видел его, и что он обладает самыми необычайными свойствами. Никто не знает ключа к нему. И это была вещь, которую дал им Рама.

Б. Кийтли: Они будут жить и жить там так, пока что-то не произойдёт?

Блаватская: Я знаю, что тот человек был единственным [который оттуда бежал]. Когда поджарили около 40 человек, говорили, что им нужен тодд, который бы возглавил операцию, или бы ничего не получилось. Из этих баддагов многих повесили, но тот единственный тодд, который там был, исчез. ... Я могу вас уверить, что есть в Индии народы, о которых очень мало известно. Те, кто служат им — это баддаги, а другие — муллу-курумбы. Г-жа Морган всё о них знает, и она им очень нравится; они угощают её буйволиным молоком и сливками, и т.п. Мясо они едят очень редко, они ничего не делают, их содержат баддаги и служат им, работая на них совершенно добровольно.

Кингслэнд: Практикуют ли они какой-либо вид йоги?

Блаватская: Нет, не практикуют, по-видимому. Я ни разу об этом не слышала. Я знаю, что у них есть люди, которые много знают — полагаю, это жрецы. Я разговаривала с одним из них, но только через переводчика. Я не знаю их языка. Двое из них всегда смотрели на меня с добродушной улыбкой, и я отвечала им взаимностью. А когда я уходила, один из них дал мне что-то вроде окаменевшего инжира и сказал: «Храните это, потому что это хорошо в случае лихорадки» и т.д. Но я его потеряла.

На этом заседание закрылось.

Сноски

---

______________

Протокол №16 от 25 апреля 1889 г., следующий за этим, печататься здесь не будет, так как неоднократно публиковался (в несколько сокращённом виде) практически во всех изданиях «Протоколов ложи Блаватской», выходивших с 2004 г. (см. Приложение II «О монадах и планетных цепях»). Публикация будет продолжена протоколом 17 от 2 мая и должна охватить протоколы 11–22 за период 21 марта — 20 июня 1889 г., за исключением протокола 18, который не сохранился.

<<	Оглавление	>>