Рамасвамир С. - Как чела отыскал своего гуру (пер. В.В.Базюкина): различия между версиями

23-го числа я вместе с ним наконец прибыл из Калькутты в Чандернагор,<ref>Ныне Чанданнагар – город в штате Западная Бенгалия. – Пер.</ref> где и обнаружил г-жу Блаватскую, готовую уже через пять минут отправляться на железнодорожный вокзал. Когда же я вместе с нею переправился на лодке через реку Хугли<ref>Один из рукавов Ганга. – Пер.</ref>, то увидел перед собою рослого, темноволосого чела, по одежде явно тибетца (но то был не Чандер Кушо), который и сообщил мне, что я опоздал, что г-жа Блаватская уже встретилась с Махатмами и теперь он везёт её обратно. На все мольбы взять меня с собою он не обратил ни малейшего внимания, сказав, что у него был один-единственный приказ: переправить г-жу Блаватскую в некое местечко, расположенное в двадцати пяти милях от ***, и теперь, полностью этот приказ выполнив, он собирается проводить её в целости и сохранности до вокзала, после чего должен вернуться домой.  

В первые дни после прибытия на место г-жа Блаватская жила в доме одного теософа-бенгальца, отказываясь кого бы то ни было видеть и готовясь, как думалось мне, вновь отправиться в какое-то местечко на границе с Тибетом. На все наши докучливые расспросы она просила только об одном: ''оставить её в покое и перестать преследовать её'', она не желает нас видеть, у неё нет никакого права беспокоить Махатм по поводу всех тех вопросов, которые касаются одних лишь просителей, и, вообще, пусть мы лучше подумаем о себе. И тут я ''решился'' на отчаянный поступок. Я сказал себе: ''чего бы мне это ни стоило'',<ref>В журнальном варианте Дамодар Маваланкар поместил следующее примечание к этим словам: “Обращаю особое внимание моих беспокойных корреспондентов на это выражение, как, впрочем, и на все предпринятые г-ном Рамасвиром рискованные действия. Всем нытикам и скептикам, горько жалующимся мне на то, что Братья, дескать, не подают им никаких признаков своего существования, эта история очевидно покажет, какой силой духа должен обладать искатель истины, чтобы привлечь к себе внимание Адептов. Сейчас широко распространилось представление о том, что стóит лишь вступить в Общество, как тебе тут же будет даровано право на обучение ''оккультизму'' и ты получишь награду уже за одно своё вялое мечтание о свете. Представление это родилось из всеобщего и весьма прискорбного незнания тех законов, по которым протекает обучение мистицизму. Гуру как были всегда, так они есть и сегодня, и, как и прежде, любой истинный чела может отыскать среди них того, кто согласится взять его под своё попечение, если, подобно нашему брату из Тиннивелли, он твёрдо решится “либо отыскать Махатму, либо – умереть!” – Д.К. Маваланкар.</ref> я перейду границу, проходившую всего лишь в дюжине милей от меня, и либо отыщу Махатм, либо – {{Стиль С-Капитель|умру}}.  

Было уже за полдень, когда я добрался до берегов реки Рунгит, по которой и пролегает граница между британскими владениями и территорией Сиккима. Я попытался было переправиться через неё по висячему камышовому мосту, но он так сильно раскачивался во все стороны, что я, не знавший до того о вещах, которые были бы мне не по плечу, здесь отступил. На другой берег я добрался на лодочном пароме, хотя и это оказалось делом нелёгким и небезопасным. Всю вторую половину дня я прошагал по узкой тропе, углубляясь всё дальше и дальше в самое сердце Сиккима. Не знаю точно, сколько миль я так прошагал прежде, чем наступили сумерки, но уверен, что не меньше двадцати-двадцати пяти. Куда ни глянь, со всех сторон меня окружали одни только непроходимые джунгли, и лишь изредка попадались одинокие хижины местных жителей-горцев.  

Проснулся я, вероятно, между десятью и одиннадцатью часами ночи – может быть, чуть позднее. А проснувшись, услышал звуки шагов, доносившиеся до меня из соседней комнаты. Я мог ясно различить голоса двух или трёх человек, говоривших друг с другом на неизвестном мне диалекте. Сейчас, когда я вспоминаю об этом, меня невольно бросает в дрожь. Ведь в любую минуту они могли войти в мою комнату и убить меня в надежде разжиться деньгами. А ещё они могли принять меня за вора, но и в этом случае меня ожидала бы та же судьба. Все эти мысли промелькнули у меня в голове за одно краткое мгновение. Но сердце моё тогда не затрепетало от страха, у меня не было и мысли о том, что всё может завершиться трагически. Не знаю, что за сила поддерживала во мне эту крепость духа, но в сердце моём не было ни тени сомнения или страха – я был совершенно спокоен. Так пролежал я, вглядываясь во тьму, добрых часа два. Потом я даже встал и бесшумно прошагал несколько раз по комнате, пытаясь убедиться, что в случае чего мог бы спастись в лесу, бежав туда тем же путём, каким попал в эту хижину. Но, повторяю, не испытывал в душе даже тени страха. Затем я снова крепко уснул, и ни одно сновидение не потревожило меня в ту ночь.  

Когда совсем рассвело, я отправился дальше, то взбираясь на горы, то спускаясь в долины. Так я и продвигался вперёд, то пешком, то в седле. Приятным путешествие это, право, не назовёшь, но всё это время я был глубоко погружён в свои мысли, а потому и не замечал вокруг себя ничего, что испытывало на крепость моё тело. В последнее время я научился доводить силу сосредоточения ума до высочайшей степени, и зачастую всё окружающее просто переставало для меня существовать в те часы, когда мысли мои целиком сходились на том, что составляло единственный смысл моей жизни. Мои друзья могут вам это подтвердить. Но такого сосредоточения, как было в тот день, я не припомню ни разу.

Как я заметил, Махатма почти не говорил по-английски – по крайней мере, мне так показалось – и он ''обращался ко мне на моём родном тамильском языке''. Он сказал, что если Чохан разрешит г-же Блаватской в следующем году посетить Пари-Джонг, то и я могу отправиться туда вместе с нею. Что же касается тех бенгальских теософов, что следовали по пятам за “Упасикой” (г-жой Блаватской), то они вскоре и сами поймут, как права она была, когда пробовала отговорить их от следования за нею. Я спросил у благословенного Махатмы, могу ли я и другим рассказать о том, что увидел и услышал сам. Он не только позволил мне это, но ещё и посоветовал написать Вам письмо и рассказать обо всех своих приключениях.

Когда Махатма тронулся с места, они на своих лошадях неспешно потрусили вслед за ним. Ещё более часа я там простоял, будучи не в силах оторвать глаз от того места, где только что стоял он, и лишь потом я медленно пустился в обратный путь. Только сейчас я впервые обратил внимание на то, что высокие мои сапоги натёрли мне ноги в нескольких местах, что я ничего не ел со вчерашнего дня и что у меня не осталось никаких сил шагать дальше. Ныло всё моё тело.  

В ответ на их мольбы и по требованию г-жи Блаватской я рассказал им обо всём, что приключилось со мной, опустив, разумеется, лишь подробности нашего личного разговора с Махатмой. Сказать, что все они были поражены услышанным, значит не сказать ничего. В этом году, однако, она не собирается ехать в Тибет, и её, я уверен, это не очень-то печалит, ведь она всё-таки повидалась с нашими Учителями и добилась-таки своего. Но мы-то, мы, несчастные люди! Ведь мы теряем тем самым нашу единственную надежду отправиться на Тибет и преклониться перед “Гималайскими Братьями”, которые, увы, я это ''знаю'', если и появятся на британской территории вновь, то случится это ещё совсем-совсем нескоро.