Блаватская Е.П. - Метафизика и метафизики

1. перенаправление Шаблон:Стиль А-Заголовок

[Редактору «The Spiritualist»]

Сэр! Две горошины в одном стручке — традиционный символ общего сходства. Это освященное временем сравнение напрашивалось само собою, когда я читала письма двух замаскировавшихся наших противников в вашей газете за 22-е февраля. Они столь идентичны по содержанию, что можно предположить, будто писал их один и тот же человек двумя руками одновременно, как Поль Морфи может играть сразу две партии в шахматы или Коссус — диктовать два письма. Единственное различие между этими письмами — помещенными рядышком на одной и той же странице, подобно двум младенцам в одной кроватке — это то, что послание «М.А. (Кэнтэба)» коротко и учтиво, а «Скрутатора» — нудно и грубо.

По странному совпадению, оба этих метких стрелка выстрелили из своего надежного укрытия по некоему «ученому оккультисту», и пули пронеслись прямо над головой мистера Ч.К.Мэсси, который процитировал некоторые высказывания этого лица в письме, опубликованном 10-го мая 1876-го года. То ли по иронии судьбы, то ли еще по какой причине, они забросали нас с полковником Олькоттом мнениями этого «ученого оккультиста», словно это снаряды, призванные сразить нас наповал. Но «ученый оккультист», о котором идет речь, ничуть не более и не менее учен, чем ваша покорная слуга — по той простой причине, что оба... одно и то же лицо. Выдержки, опубликованные с моего разрешения, были взяты м-ром Мэсси из моего письма к нему. Более того, оно сейчас передо мной — и я не нахожу ни единого слова, которое желала бы изменить, кроме одной незначительной опечатки. Изложенное там я, собственной персоной, повторяю и сегодня: теории 1876-го года ни по одному аспекту не противоречат теориям 1878-го. И я намереваюсь это доказать, но прежде покажу беспристрастным читателям, на какой шаткой почве стоят наши критики. Их аргументы против теософии — особенно «Скрутатора» — похожи на зеленеющий мох, который внешне выглядит как бархатистый, без кореньев и кочек, зеленый ковер, скрывающий под собою глубокое болото.

Вступающий в полемику под псевдонимом должен быть вдвойне осторожным, во избежание обвинения в злоупотреблении возможностью масктровки, дабы безнаказанно оскорблять своих оппонентов. Кто же или что же такое «Скрутатор»? Священник, медиум, юрист, философ, физик (определенно не метафизик) или что-то иное? Quien sabe? Похоже, он понюхал всего понемножку, но ничего не удостоил собою. Хотя его аргументы перемежаются с цитатами из наших писем, но критикует он вовсе не то, что нами написано, а то, что мы могли подразумевать или что могли означать наши высказывания, по его мнению. Выводя умозаключения из того, что существует лишь в глубинах его собственного сознания, он изобретает фразы и дает их истолкования, а затем изливает на них свой праведный гнев. Ни в коем случае не желая оскорбить «Скрутатора» — ибо, хотя я и с «величайшей наглостью» пропагандирую «нелепости», мне все же было бы неловко и стыдно, обойтись с ним столь же грубо, как он с нами — тем не менее, увидя собаку, гоняющуюся за тенью собственного хвоста, я буду вспоминать о его письме.

Гадая, кто же такой мой противник, я обратилась за помощью к Уэбстеру, в надежде найти ключ к разгадке псевдонима. «Скрутатор, — говорит великий лексикограф, — «это тот, кто тщательно исследует, изучает что-либо», и слово это происходит от латинского scrutari — «искать даже в тряпье»; само же scrutari он выводит от греческого корня, означающего «мусор, мишура». Итак, в результате этого анализа, мы можем рассматривать это nom de plume, как вполне подходящее к его письму от 22-го февраля, но совсем неудачное для него самого; ибо в лучшем случае оно делает из него нечто вроде литературного chiffonnier, роющегося в куче словесного мусора в поисках оскорбительных прилагательных для резких выпадов в наш адрес. Еще раз повторяю: когда анонимный критик обвиняет других людей в «клеветнических нападках» (представляющих собой лишь плод его воображения) и «непостижимых нелепостях» — он должен, по крайней мере, быть уверен, во-первых, в том, что до конца понял то, что сам изволит называть «доктриной» противников и, во-вторых, что его собственная философия непогрешима. К тому же, могу добавить, что когда такой критик позволяет себе называть мнения других людей — наполовину еще не переваренных им самим — «непостижимыми нелепостями», он должен быть крайне осторожен, внося в дискуссию в качестве аргументов сектантские нелепости куда более «непостижимые» и не имеющие ничего общего ни с наукой, ни с философией.

«Я думаю, — серьезно утверждает “Скрутатор”, — что мозг младенца слаб и совершенно непригоден для мышления; в противном случае Иисус не смог бы утратить Своего разума, войдя в тело и мозг младенца» (!!?)

Этот Иисус-младенец «Скрутатора» — явная противоположность Оливеру Джонсону.

Такого рода аргумент может иметь смысл в дискуссии между двумя конфликтующими догматическими сектами, но представляется «величайшей наглостью» — по выражению самого «Скрутатора» — извлекая «прямо из тряпья», использовать подобное в философском споре как научно или исторически доказанный факт! Если я с самого начала отказалась от спора с нашим другом «М.А.(Оксоном)» — которого ценю и уважаю как очень немногих в этом мире — только потому, что он выдвигает «кардинальную догму», то тем более не намерена терять время на теософские дебаты со старьевщиком-христианином, чьи «изыскательские» данные не продвинули его дальше принятия последнего из мировых Аватаров в совершенно нефилософском, буквальном смысле, даже не заподозрив в его словах символического значения. Щеголяние в мнимо философском споре изжившими себя церковными догмами совершенно бесполезно и выявляет, в лучшем случае, ужасную скудость изобретательности. Почему бы «Скрутатору» не обратить свои изощренные оскорбления, ex cathedra, на Королевское Общество, члены которого обрекают на уничтожение любого смертного — теософа и спиритуалиста, чистого и нечистого?

С сокрушающей иронией он величает нас «наши учителя». Что ж, в своем предыдущем письме я недвусмысленно заявила, что мы никогда не предлагали себя в учителя, но, напротив, отклоняем подобные предложения — вопреки сверхпанегирикам моего уважаемого друга, мистера О’Сулливана, который не только видит во мне «буддийскую жрицу»(!), но и безо всяких оснований приписывает мне организацию Теософского Общества и его отделений! Был бы полковник Олькотт хоть наполовину «психологизирован» мною — как утверждает некая американская спиритуалистическая газета — он бы последовал моему совету и не стал бы обнародовать наши «взгляды», о которых нас столь часто выспрашивают в разных местах. Но, с характерным упрямством, он поступил по-своему и теперь пожинает следствия разрыва бомбы, брошенной им в осиное гнездо. Вместо возможности спокойного обсуждения мы получаем чистейшей воды оскорбления — единственное оружие фанатиков. Ну что ж, тогда используем их и присоединимся к нашим оппонентам в раскапывании вопроса «в тряпье». Мистер Ч.К.Мэсси — хотя и достойный лидер, произведенный «Скрутатором» в вожди — тоже получит свою долю!

Никто из наших критиков не разбирается в наших взглядах (да и в своих собственных) так слабо, как «Скрутатор». Он не понимает, что такое элементарии и делает жуткую путаницу из духа и материи. Так, он говорит, что элементарии — «это новомодный, неопределенный термин... появившийся около двух лет назад»! Одно только это высказывание показывает, что он вступает в дискуссию без малейшего представления о предмете спора. Совершенно ясно, что он не читал ни средневековых, ни современных каббалистов. Генри Кунрат неизвестен ему так же, как и аббат Констан. Ему бы пойти в Британский Музей и спросить «Amphitheatrum Sapientiae Aeternae» Кунрата. Там он найдет гравюры четырех больших классов элементарных духов, изображенных так, как их видели во время магических вызываний маги, поднявшие Покров Изиды. Автор объясняет, что это развоплощенные порочные лю­ди, расставшиеся со своим божественным духом и уподобибшиеся зверю. После этого труда «Скрутатору» полезно было бы обратиться к Элифасу Леви, где он обнаружит применение термина «элементарные духи» на протяжение всего труда «Dogme et Rituel de la Haute Magie», причем в обоих значениях, употребляемых и нами. Особенно это касается того места, где он рассказывает о вызывании духа Аполлония Тианского (том I, cтр.262). Цитируя величайшие каббалистические авторитеты, он говорит:

«Если человек жил хорошо, его астральное тело испаряется, как чистый фимиам, восходя к высшим областям; но если он совершал злодеяния — астральное тело, удерживая его в плену, вновь ищет объекты страстей и жаждет возобновить свою жизнь. Он терзает спящих девушек, купается в парах пролитой крови, кружится вокруг мест, где протекали удовольствия его жизни, стережет зарытые им сокровища, изнуряет себя бесплодными попытками воссоздать материальные органы [материализовать себя] и жить вечно. Но звезды притягивают и поглощают его, мало-помалу слабеет разум, память угасает и все его существо растворяется... Несчастный утрачивает один за другим все свои члены, служившие удовлетворению порочных аппетитов. Затем он [это астральное тело, «душа» — все, что осталось от некогда жившего человека] умирает во второй раз — и уже навсегда, ибо теперь он теряет свою индивидуальность и память. Не полностью очистившиеся души, которым суждено жить, остаются на какой-то срок в плену у астрального тела и очищаются одическим светом, стремящимся поглотить и растворить их в себе. И вот, стремясь избавиться от этого тела, страждущие души входят иногда в тела живых людей и пребывают там некоторое время в состоянии, которое каббалисты называют эмбриональным [embryonat]. Это и есть воздушные фантомы, вызываемые во время некромантии [и я могу добавить, «материализованные духи», вызванные бессознательной некромантией неосторожных медиумов — в случаях, когда эти формы не являются трансформациями их собственных двойников]; это лярвы — мертвые или умирающие сущности, с которыми входят в контакт во время вызываний...

...Астральный свет насыщен элементарными душами... Да-да, эти духи стихий действительно существуют. Некоторые блуждают в своих сферах, другие пытаются воплотиться, третьи уже воплотились и живут на земле — это все порочные, несовершенные люди».

И вот перед лицом этих доказательств (которые можно найти в Британском Музее, всего в двух шагах от офиса «The Spiritualist»!), свидетельствующих, что каббалисты писали об элементариях и их потенциальном уничтожении еще со времен средневековья, «Скрутатор» позволяет себе упрекать теософов в «наглом» навязывании спиритуалистам «новомодного и неопределенного термина», которому всего «не более двух лет»!!

Истинно, мы можем сказать, что эта мысль древнее христианства, ибо она встречается в старинных каббалистических трудах евреев. В древности различали три вида «душ» — дочерей Адама, дочерей ангелов и дочерей греха; а в книге «The Revolution of the Souls» указаны три вида «духов» (отличных от материальных тел) — плененные, блуждающие и свободные духи.

Если бы «Скрутатор» ознакомился с литературой каббалистов, то узнал бы, что термин элементарий употребляется не только применительно к главной или составляющей части — к элементарной, первичной субстанции — но также воплощает в себе идею, которую мы выражаем термином элементал: то, что относится к четырем элементам материального мира, первоначальным принципам или первичным ингредиентам. Слово «элементал», как оно оно определено Уэбстером, во времена Кунрата не употреблялось, но суть этого явления понималась совершенно ясно. Установив сие разграничение, теософы, во избежание возможной пу­таницы, приняли этот термин. В благодарность же мы получили... обвинения в том, что теория об элементариях, выдвинутая нами в 1878-м, отличается от теории 1876-го года!

Противоречит ли что-либо сказанное здесь нами, Кунратом или Леви утверждению «ученого оккультиста», что «каждый атом, где бы его ни обнаружили, насыщен тем жизненным принципом, который зовется духом... В каждой песчинке, равно как и в каждом мельчайшем атоме человеческого тела, в латентном состоянии сокрыта искра божественного света»?

Ни в коей мере. «М.А.(Кэнтэб)» спрашивает: «Как же человек может утратить этот божественный свет — целиком или частично — перед смертью, если в каждом мельчайшем атоме человеческого тела в латентном состоянии сокрыта искра божественного света?»

Выделяя курсивом некоторые слова, подобные вышеприведенному, он упускает самые главные слова предложения — «в латентном» — где кроется разгадка всей тайны. В песчинке и в каждом атоме человеческого физического тела дух не активен, но латентен; поэтому атом, будучи лишь корреляцией высшего света, чем-то конкретным по сравнению с чисто абстрактным, оживляется и активизируется духом, хотя и не наделяется отчетливым сознанием. Песчинка, как и каждый мельчайший атом, несомненно, «насыщены тем жиз­­ненным принципом, который зовется духом». Как и каждый атом человеческого тела, физического или астрального. И следовательно, каждый атом и того, и другого, подчиняясь закону эволюции — касается ли это объективной или полуконкретной астральной материи — остается вечным на протяжении бесконечных циклов, неразрушимым в первичных, элементарных основах. Назовет ли «М.А.(Кэнтэб)», после всего сказанного, песчинку или обрезок человеческого ногтя сознательно бессмертными? Станет ли он убеждать нас, что отдельный кусочек — как части­-ца — обладает теми же атрибутами, возможностями и ограничениями, что и целое? Скажет ли он, что поскольку атомы в обрезке ногтя неразрушимы как атомы, то и тело, частью которого был ноготь, непременно неразрушимо и бессмертно — как сознательное целое?

Наши оппоненты повторяют слова: Троица, Тело, Душа, Дух — точно так же, как они бы могли сказать: кошка, дом и ирландец, живущий в нем — три совершенно разные вещи. Они не понимают, что какими бы различными ни казались три части человеческой троицы, они в действительности лишь корреляции одной вечной сущности — которая не есть сущность; но, к сожалению, в английском языке отсутствует эквивалентное выражение. И хотя они не понимают этого — дом, живой ирландец и кошка, в конечном итоге, едины. Я поистине начинаю подозревать, что они представляют дух и материю как нечто разное, а не одно целое! Верно говорит Вишну Бава Брахмачари в одном из своих эссе, написанном на маратхи (1869):

«Представления европейцев, что материя есть «Padartha» (эквивалент слова «pada» или слова «Abhava» — то есть Ahey, состоящего из двух букв: «Ahe», означающее есть и «nahin» — нет) — тогда как «Abhava» не есть «Padartha» — всецело ошибочны!»

Кант, Шопенгауэр и Хартман, похоже, писали впустую, да и Капилу вскоре тоже объявят древним невеждой. Я вовсе не намерена встать под знамена Шопенгауэра, утверждавшего, что в действительности нет ни материи, ни духа, но все же я должна сказать, что если бы его изучали, то лучше понимали бы Теософию.

Но возможно ли обсуждать метафизические идеи на европейском языке? Сомневаюсь. Мы говорим «spirit» — и смотрите, к какой путанице это ведет! Европейцы называют этим словом то, что не является частью физического мира, не зависит от земного, объективного существования — и этим же словом они называют эфирный, насыщенный парами, спиртовой раствор, алкоголь. Следовательно, нью-йоркский репортер, назвавший материализованный дух «замороженным виски», был по-своему прав. Не правда ли, богатый словарь, если Бог и алкоголь обозначаются одним словом! Имея столько библиотек с метафизической литературой, европейские народы даже не потрудились изобрести подходящие слова для разъяснения метафизических идей. А если бы они взяли на себя такой труд, то, возможно, одной книги из тысячи было бы достаточно для информирования общества. Но вместо этого мы имеем жуткую путаницу в терминах, затрудняющую понимание и препятствующую ориенталисту в изложении восточной философии по-английски. В то время как в английском языке одно слово выражает чуть ли не двадцать различных идей — в восточных языках, особенно в санскрите, двадцать или более слов обозначают одну идею во всех ее разнообразных оттенках.

Нас обвиняют в пропаганде идей, которые могут удивить даже «среднего» буддиста. Мы вполне это допускаем; я даже могу добавить, что средние брамины могут быть столь же обескуражены. Мы никогда не говорили, что мы буддисты или брамины, в смысле их популярной экзотерической теологии. Будда, восседающий на лотосе, или Брама, с любым количеством тератологических рук, волнуют нас так же мало, как и католическая Мадонна или христианский личный Бог, взирающие со стен и потолков соборов. Но ни Будда, ни Брама не являются для своих верующих олицетворением тех идей, что представлены католическими иконами, которые мы считаем просто богохульными. В этом отношении, кто осмелится сказать, что христианство, вместе со своей хваленой цивилизацией, переросло фетишизм Фиджи? Когда мы видим христиан и спиритуалистов, столь легкомысленно и самодовольно рассуждающих о Боге и материализации «духа», нам хочется, чтобы они хоть немного разделяли благоговейные идеи древних ариев.

Мы не пишем для «средних» буддистов или каких-либо других средних людей. Но мне было бы крайне интересно сравнить любого веротерпимого буддиста или брахманиста с лучшими метафизиками Европы, дабы сопоставить их взгляды на Бога и человеческое бессмертие.

Конечное, абстрактное определение этого — на­зовите его, как хотите: Богом, силой, принципом — всегда останется тайной для человечества, пусть да­же оно и достигнет высочайшего уровня интеллектуального развития. Антропоморфические идеи спиритуалистов относительно Духа являются прямым следствием антропоморфических концепций христиан о Боге. Одно настолько непосредственно вытекает из другого, что «Скрутатор», в качестве аргумента против дуады-младенца и потенциального бессмертия, ссылается на Иисуса, «мудрость которого росла по мере роста его мозга».

Христиане называют Бога Бесконечным, а затем наделяют его всеми конечными атрибутами — такими как любовь, гнев, щедрость, милость! Они называют Его Всемилостивым — и осуждают на вечное проклятие три четверти человечества; называют Всепрощающим — и утверждают, что грехи краткого мига жизни нельзя искупить даже вечностью сознательной агонии. Сегодня, среди тысяч неверно пе­реведенных в «Священном» Писании терминов, ка­ким-то чудом, в версии короля Джеймса, точно передано значение слова «destruction» — синонима annihilation — и ни один словарь уже не истолкует его как проклятие или вечные муки. Хотя церковь постоянно подавляет «деструкционистов», все же беспристрастный читатель вряд ли станет отрицать, что они лучше, нежели их преследователи, поняли то, чему учил Иисус и что соответствует справедливости — доктрину о конечном уничтожении порочных людей.

Мы верим, что во всей вселенной существует лишь один неопределимый Принцип, который — поскольку он совершенно непостижим нашим ограниченным сознанием — мы предпочитаем оставить без обсуждения, нежели унизить его величие своими антропоморфическими спекуляциями. Мы верим, что все сущее — материальное ли, или духовное, все, что может иметь бытие — в действительности или потенциально в нашем сознании, — все исходит из этого Принципа. Что все есть корреляция, в том или ином виде, этой Воли или Си­лы. И поэтому, рассуждая о невидимом с позиций видимого, мы опираемся в своих размышлениях на учения многих поколений мудрецов, предшествовших христианству, подкрепляя их собственными доводами.

Я уже показывала, на примере песчинки и обрезка ногтя, неспособность некоторых критиков отделять абстрактные идеи от сложных форм. Они не хотят понять философскую доктрину, которая учит, что атом, насыщенный божественным светом, или частичкой великого Духа, в своей латентной стадии корреляции, может все-таки быть, несмотря на свое сходство и принадлежность к единому неделимому целому, абсолютно лишенным самосознания. И только когда этот атом, магнетически привлеченный к таким же, как и он, атомам, которые в своем предыдущем состоянии служили вместе с ним формированию какой-нибудь низшей сложной формы, в конце концов, после бесконечных циклов эволюции, преобразуется в ЧЕЛОВЕКА — вершину физического и интеллектуального совершенства на нашей планете — и в единстве с ними становится, как целое, живой душой и достигает состояния интеллектуального самоосознания.

«Камень становится растением, растение — животным, животное — человеком, а человек — духом», — говорят каббалисты. И здесь мы вновь сталкиваемся с этой скверной необходимостью переводить словом «дух» выражение, означающее небесного или, лучше сказать, эфирного, прозрачного человека — нечто прямо противоположное человеку из плоти — но все же человека. Но если человек — венец эволюции на земле, то что же он такое на ранних стадиях последующих существований — тот самый человек, который в лучшем случае, даже когда он якобы служил вместилищем христианского бога, Иисуса, «немного был унижен пред Ангелами», как сказал Павел? Сегодня же каждое астральное привидение преобразилось в «ангела»! Я не могу поверить, что ученые, пишущие для вашей газеты — а среди них есть мужи весьма большого ума и эрудиции, привыкшие думать самостоятельно; выученные точной наукой, что ex nihilo nihil fit; знающие, что каждый атом человеческого тела постепенно, на протяжение циклов, развивался от низших форм к высшим — принимают ненаучную и нелогичную доктрину о том, что простая скорлупа астрального человека преображает его в божественный дух и «ангела»-водителя.

По представлениям теософов, дух — это луч, частичка целого; и поскольку Целое является Всеведущим и Бесконечным, то и частичка его должна обладать, в какой-то степени, этими качествами. Человеческий «дух» должен стать каплей Океана, называемого «Ишвара-Бхава» — «я одно целое со вселенной» (Я в Отце и Отец во Мне), вместо того, чтобы оставаться «Джива-Бхава» — всего лишь телом. Он дожен почувствовать себя не только частицей Творца, Хранителя и Разрушителя, но и частичкой души этой троицы — Парабрамана — который выше их и является оживотворяющим, активизирующим и превышним Духом. Он должен полностью осознать значение слова «Сахаджананда» — того состояния полного блаженства в Нирване, которое может существовать только для Того, кто со-существует с «бесформенным и бездейственным настоящим». Это состояние называется «Вартамана», или «Всегда Только Настоящее», где нет ни прошлого, ни будущего, но лишь одна безграничная вечность настоящего. Кто из контролирующих «духов», материализованных или невидимых, проявил какие-либо признаки принадлежности к настоящим духам, известным как «Сыновья Вечности»? Способен ли самый высший из них сообщить нам столько, сколько наш собственный Божественный Nous может шепнуть нам в минуты внезапного озарения? Вступающие в контакт честные «разумы» на многие вопросы отвечают: «Мы не знаем, это нам не известно».

Это признание прекрасно доказывает, что хотя они во многих случаях и встали на путь знания и совершенства — все же они лишь эмбрионы, неразвитые «духи». Они даже ниже некоторых живущих йогов, слившихся, посредством абстрактной медитации, со своим личным, индивидуальным Брахмой, своим Атманом и тем самым преодолевщих «Аджняна» — незнание истинной ценности своего «я», и Ego — то есть самость, что так рекомендовал Сократ и Дельфийский оракул.

Лондон часто посещают высокоинтеллектуальные, образованные индусы. И никогда я не слыхала, чтобы кто-нибудь из них заявлял, что верит в «материализованных духов» — как в духов. Как может кто-то из них, не развращенный, посредством деморализующих контактов с европейцами, материализмом, свободный от суеверного сектантства, сведущий в Веданте, относиться к этим призракам кругов? Скорее всего, побывав у нескольких ме­диумов, он скажет: «Возможно, некоторые из них представляют собою то, что переживает сознание развоплощенного человека, но они не более духовны, чем средний человек. Они не обладают знанием “Дхьянанта” и, очевидно, находятся в хро­ническом состоянии “Майя” — то есть одержимы идеей, что “они являются тем, чем не являются”. “Вартамана” для них ничего не значит, поскольку они осведомлены лишь о “Вишама” (то есть о том, что, подобно конкретным числам в математике, относится лишь к ис­числяемому). Как и простые невежественные смертные, они принимают тень вещей за реальность и, vice versa, смешивают истинный свет “Вьятирека” с ложным светом, обманчивой внешностью — “Анвайя”... В чем же тогда они превосходят среднего смертного? Нет, они не духи и не “Дэвы”, а просто... астральные “Дасиусы”».

Конечно, все это покажется «Скрутатору» «непостижимой нелепостью», ибо, к несчастью, слишком мало метафизиков восходит на западном небосклоне. Поэтому до тех пор, пока наши английские оппоненты будут оставаться на своих полухристианских позициях и игнорировать не только древнюю философию, но и самые термины, которые она применяет для передачи абстрактных идей; до тех пор, пока мы вынуждены передавать эти идеи общепринятым способом — не вводя специальных терминов, необходимых для их разъяснения — до тех пор бесполезно продолжать дискуссии. Мы только опротивеем нашим читателям и получим еще от нескольких анонимных писателей такие же неубедительные «комплименты», какими одарил нас «Скрутатор».

Е.П.Блаватская

Нью-Йорк,

7 марта, 1878 г.

Сноски

---

Издания

• Статья впервые опубликована в «The Spiritualist», London, March 22, 1878, р. 140-141, — под заголовком «Мадам Блаватская об индийских метафизиках». Позднее публиковалась также под названием «Индийские метафизики».
• Блаватская Е.П. - Новый Панарион, М., ТОО Дюна, 1994 (под заголовком Индийские метафизики)
• Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма, M., Сфера, 1996 (под заголовком Метафизика и метафизики)