Блаватская Е.П. - Соединенные

Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать

Информация о произведении

Большой теософский словарь Понятия (+) • Личности (+) • Литература (+) • Иноязычные выражения (+) • Источники Ш K П Л И A Б В Г Д E Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z • 1 2 3 4 5 6 7 8 9 «Соединённые» Елена Петровна Блаватская (английский: Helena Petrovna Blavatsky, United (review)) (май 1887) Рецензия на роман А.П. Синнетта «Соединённые» (A.P. Sinnett, United, London: George Redway, 1886, 2 vol.). Публикации: "Theosophist", Vol. VIII, № 92, May, 1887, p. 514-520 Блаватская Е.П. - Эликсир жизни. – М., Сфера, 1998. С. 326-342. Пер. Ю. А. Хатунцева Блаватская Е.П. - Напутствие бессмертным, M., Сфера, 2007 Внешние ссылки: Скачать оригинал: Теопедия ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Соединенные Кратко: Рецензия на роман А.П. Синнетта «Соединённые» (A.P. Sinnett, United, London: George Redway, 1886, 2 ...

Елена Петровна Блаватская

«Соединённые»

Уже несколько месяцев прошло со времени публикации этого замечательного сочинения – замечательного не только своими несомненными литературными достоинствами, но и своей психической глубиной; и всё это время мы ждали реакции, которую эта книга вызовет в филистерской прессе. За прошедшие несколько лет мы уже не раз имели возможность познакомиться с той манерой, в которой эта пресса обычно приветствует появление теософских сочинений, часто забывая при этом, что "истинная критика заключается в умении находить прекрасное, а не выискивать недостатки". В английской метрополии немало критиков, придерживающихся диаметрально противоположной манеры рецензирования, столь строго осуждаемой Маккаллохом; и особенно отличаются на этом поприще литературные критики из "Saturday Review". А ведь Маккаллох предупреждал: "Восторженное выпячивание недостатков и пристрастие к их выискиванию в естественной красоте отнюдь не подтверждают наличие вкуса, но скорее свидетельствуют о его отсутствии". И добавлял при этом: "Но ещё хуже, когда в выявлении недостатков, реальных или воображаемых, критик находит настоящее удовольствие, ибо это – порок". А если обнаружить в непопулярном сочинении сколько-нибудь серьёзные огрехи им так и не удаётся, пресса просто бойкотирует его, обходя пренебрежительным молчанием.

Нынешний случай не стал исключением. Филистерам так и не удалось разорвать этот мистический роман в клочья: обнаружить в нём погрешности стиля или даже раскритиковать его тематику, ибо автор благоразумно приписал свой роман к привилегированному жанру фантастики; и потому они просто проигнорировали его. Появилось только несколько коротких заметок в крупных газетах, содержание которых, за редкими исключениями, сводится к не всегда остроумному подшучиванию, после чего пресса замолчала вовсе. Этот роман – глубоко мистическое произведение; к тому же приводимые в нем описания различных стадий психических феноменов выполнены с натуры, ведь его автор – известный и преданный теософ. Уже одного этого было вполне достаточно для того, чтобы включить книгу в Index Expurgatorius. Только "Graphic" поместила на одной из своих страниц несколько одобрительных строк.

Коль скоро настоящая заметка не ставит себе целью рассмотрение литературных достоинств романа "Соединённые", но посвящена исключительно духовной его стороне, нелишним будет предварительно напомнить читателю о том, что писала об этом романе одна из ведущих лондонских газет.

Новый вклад м-ра Синнетта в литературу по трансцендентальной психологии – роман "Соединённые" – представляет собою нечто большее, нежели просто продолжение романа "Карма". Адепты и последователи, без сомнения, обратятся к нему, так же как к его предшественнику, за новыми подсказками, проливающими свет на учение, которое он иллюстрирует и пропагандирует. Но автор не обошёл своим вниманием и всех остальных, не связанных с теософией читателей; и нам представляется правильным оценивать эту книгу именно с их позиций. Даже без учёта его специфической тематики "Соединённые" – очень интересный роман. Хорошо скомпонованный и ясно изложенный сюжет призван донести даже до самых скептических или равнодушных умов очарование эзотерической теософии. Более того, хотя м-р Синнетт даже не пытается в чем-либо убеждать читателя (да это и не представляется возможным), роман отнюдь не теряет от этого своей привлекательности; а несомненная искренность автора не может не вызывать к нему столь же искреннего уважения. Основная канва сюжета, слегка приправленная побочными эпизодами, состоит в том, что некий человек отдаёт все свои силы спасению жизни девушки, и это самопожертвование не только спасает её, но и возносит на более высокую ступень бытия, предоставляя ей право продолжить жизнь в более высоких сферах. Всё сочинение насквозь пронизано мистицизмом, но даже этому мистицизму придано замечательное сходство с реальностью, что говорит о таланте автора; ибо придание художественному вымыслу реального звучания – это действительно высокое искусство, доступное далеко не каждому. Несомненно, вера, в самом полном смысле этого слова, отчасти объясняет то широкое признание, которое получили литературные и общественные заслуги м-ра Синнетта на столь нелёгком поприще. (Graphic, July 24, 1886, London.)

Вышеприведенная рецензия хотя и скупа на слова, но вполне честна и беспристрастна в своей оценке. К тому же более пространных отзывов о романе "Соединённые" пока что не было даже в наших теософских публикациях. Мы можем привести в оправдание этому множество причин, но не станем этого делать, поскольку ни одна из них не будет достаточно убедительной, за исключением, пожалуй, одной: коллектив "Theosophist" подвела инстинктивная боязнь сказать или слишком много, или слишком мало. Но теперь настало время подвергнуть этот замечательный роман самому подробному анализу, дабы, выявив содержащиеся в нём эзотерические истины, привлечь к ним внимание, по крайней мере читателей-теософов. К сожалению, до сих пор в исполнительных структурах нашего Общества господствовала тенденция приносить дух в жертву форме и уделять слишком много внимания отдельным случаям проявления психических сил, вместо того чтобы пропагандировать их как закон человеческой природы.

Эти силы сокрыты в человеке, и не только в отдельных представителях рода человеческого, но в каждом мужчине, женщине или ребёнке; только в 99 случаях из 100 эта двойственность природы так и остаётся непознанной. И это незнание проистекает из самого нашего западного образа жизни.

Богатые или бедные, образованные или безграмотные – все мы, цивилизованные народы, рождаемся, живём и умираем "при искусственном освещении", в ложном свете, который, искажая наш реальный облик, подобно покрытому густой сетью трещин зеркалу, меняет наши лица, заставляя нас видеть друг друга не такими, как мы есть, а как подсказывают нам религиозные предубеждения и социальные предрассудки. Иначе такие люди, как Эдит и Марстон, появлялись бы во всех сословиях нашего общества гораздо чаще, нежели это происходит сейчас.

Ибо кто из нас знает или имеет возможность познавать себя, оставаясь в губительной атмосфере светского общества или пролетариата? И если с самого детства нас учат, что мы зачаты в грехе и беспомощны перед миром, как тростинки на ветру, и что единственная надежная защита для нас – наш "Господь", то кому из нас придет в голову развивать свои собственные скрытые возможности (тем более, что сам факт существования оных известен далеко не всем)? Между вечной борьбой за власть, деньги и почести в высшем обществе и "борьбой за существование" – за кусок хлеба насущного и жизнь – среди низших классов не остаётся ни места, ни времени для проявлений нашего "внутреннего человека". И потому от рождения до самой смерти Эго дремлет, парализованное внешним человеком, лишь изредка заявляя о себе во сне, случайных видениях и странных "совпадениях" – непрошеных и в большинстве случаев незаметных. Духовная, или, как она названа в романе "Соединённые", высшая, сущность должна сначала полностью освободиться от усыпляющего влияния личностной сущности; только тогда она сможет открыто заявить о своём существовании и действительном присутствии в человеке. Но если это условие будет выполнено, то поистине, как сказал Мильтон: "Кто властвует над собой и управляет своими страстями, желаниями и страхами, тот больше, чем король". Собственно, это и есть Адепт; ведь только оболочка отделяет внутреннего человека от мира объективных и субъективных проявлений, и, если её сопротивление преодолено и она может оказывать лишь пассивное противодействие, высшая сущность становится такой же свободной, как и в тот день, когда она сбрасывает свою оболочку навсегда. Но встречаются и редкие исключения, когда, повинуясь каким-то неисповедимым путям кармы, человек от рождения приобретает способность контролировать свою оболочку – его внутренняя сущность оказывается настолько сильной, что без труда сводит на нет всякое сопротивление своего личностного, или временного, тела. К таким случаям "раннего расцвета" принадлежит и Эдит – героиня романа м-ра Синнетта, которая предстаёт перед читателем сначала ребёнком, а затем – молодой девушкой.

Публикацией упомянутого романа его автор увеличил число своих заслуг перед теософией и возложил на мыслящий мир еще большую ответственность, разумеется, вовсе не тем, что придал в романе "мистицизму... замечательное сходство с реальностью" (как полагает рецензент из "Graphic"), но тем, что облёк реальность – подлинный психический феномен, который в условиях псевдобеспристрастного изучения и чересчур научного подхода к нему так и не смог пока подняться в глазах широкой публики выше малопонятного "телепатического воздействия", в столь привлекательные и в то же время естественные одежды и изложил её в столь занимательной форме. Для того огромного числа читающей публики, коему неинтересны абстрактные метафизические рассуждения, подобное вплетение подлинно оккультных доктрин в сюжет увлекательного романа является абсолютной необходимостью. Сейчас появляется всё больше развлекательной литературы, в которой присутствует элемент мистики, что можно объяснить главным образом стремительным ростом духовности, ставшим очевидным в последние несколько лет. И хотя находить доступное рядовому читателю объяснение актуальных ныне доктрин тайного учения – задача не из лёгких, это не значит, что мы не должны изыскивать всё новые пути её решения. Роман "Соединённые" заключает в себе немало метафизических рассуждений, но они изложены в общедоступной форме и к тому же искусно переплетены с картинами привычной, повседневной жизни общества.

Роман начинается описанием детства главной героини Эдит Кинсейл, жившей со своим овдовевшим отцом и доброй, скромной гувернанткой в уединённом загородном доме. Её отец – вечно занятой учёный, страстный филолог, ведущий свою собственную внутреннюю жизнь, целиком посвященную науке. Он настолько увлечён своей работой, что "впервые заметил её [жены] серьёзную болезнь" только тогда, когда миссис Кинсейл "тихо и незаметно сошла в могилу". Первые же строки романа знакомят читателя с характером отца героини, дабы пояснить, как окружающие обстоятельства благоприятствовали развитию аномальных способностей девочки. Она была единственным ребёнком в семье этого не слишком богатого провинциального джентльмена. Скромное состояние её отца и его замкнутый образ жизни книжного червя предопределили ограниченность круга общения девочки с самого её рождения, что поневоле побуждало её обращаться к собственному ментальному, внутреннему миру. Её гувернантка мисс Баркли – "высокая и тощая старая дева, с непропорционально большими зубами, мягким характером и богатым жизненным опытом", который, впрочем, так и не отучил её бояться привидений, скорее способствовала, нежели препятствовала ранней и бесконтрольной любви девочки ко всему мистическому и "сверхъестественному", что, в свою очередь, пробуждало в ней детскую агрессивность и страх. Уже в шестилетнем возрасте Эдит проявляла нездоровый интерес к оккультизму. Она перерыла все книги в библиотеке своего отца в поисках информации о привидениях вообще и о "семейных" призраках в частности. Её гувернантка часто видела, как Эдит, взобравшись на ворота в конце ведущей к дому аллеи, задумчиво ожидает появления "семейного" видения – старого рыцаря верхом на коне, не раз наводившего ужас на некоторых "избранных" поселян.

Сама нехитрая история юной мечтательной души, эволюционировавшей, так сказать, от внешнего к внутреннему, с каждым днём всё больше приближавшейся к внутреннему миру и отдалявшейся от внешнего, руководствуясь при этом только лишь собственными инстинктами, на удивление прекрасна. До шести лет, когда умерла её мать, девочка была фактически предоставлена самой себе. И только когда овдовевший отец оказался перед выбором: отправить свою дочь в школу или же нанять для неё гувернантку – он смог поближе познакомиться с собственным ребёнком и был удивлён и даже ошеломлён тем, что шестилетняя девочка может иметь собственное мнение в выборе своей будущей судьбы. Когда Феррон Кинсейл попытался убедить её, что школа предпочтительнее гувернантки, она воскликнула скорее огорченно, нежели рассерженно: "Ах, папа! Разве ты не видишь, что отсылаешь меня от себя против моей воли!" – и залилась слезами.

Непреклонность и слёзы девочки возымели желаемый эффект. Мисс Эдит осталась дома; и время продолжало идти для неё монотонно, но совсем не скучно: во внешнем мире она находилась в обществе своего доброго отца и такой же доброй гувернантки; но у неё был ещё и свой бескрайний внутренний мир, который она неустанно изучала до наступления семнадцатилетнего возраста. Она превратилась в очаровательную молодую особу, но по-прежнему любому обществу она предпочитала уединение своего дома:

Её любовь к тишине Комптонского леса была вызвана отнюдь не пугливой застенчивостью и уж конечно не мрачной неприязнью к человеческому роду. Яркая жизнерадостность ее характера, казалось, озаряла весь дом, наполняя его весельем, без которого она не мыслила себе своё существование...

Пожалуй, единственным местом, ради которого Эдит соглашалась оставить свой дом, была старая усадьба, принадлежавшая каким-то дальним её родственникам. Туда девушку влекла так называемая "комната графини". Это было отнюдь не "экзотическое пристанище" для нервных людей, поскольку старая "графиня" при жизни занималась "черной магией", и после смерти её призрак иногда был виден в "лунном свете" в этих самых окнах. Но это лишь ещё больше манило Эдит, к большому сожалению её гувернантки, хотя Эдит никогда не была "нервной". В этой просторной комнате заброшенного дома Эдит проводила целые часы перед наступлением сумерек, в то время как мисс Баркли делилась своими страхами с женой смотрителя усадьбы, миссис Сквайре. Во время одного из таких визитов, когда Эдит находилась в "комнате графини", гувернантка познакомилась с двумя молодыми джентльменами, Джорджем Феррарсом и Марстоном. После взаимных представлений выясняется, что м-р Ферраре находится здесь по просьбе своей сестры миссис Малькольм, которая интересуется оккультизмом и к тому же обладает даром ясновидения. Недавно она получила загадочное пророчество: ей надлежало познакомиться с молодой девушкой, связанной со старым поместьем под названием Кинсейл-Корт. Спутник Феррарса Марстон – главный герой сего оккультного повествования – также оказывается впоследствии сильным гипнотизером-месмеристом, хорошо разбирающимся в психических науках.

Присутствие двух молодых людей придаёт мисс Баркли мужества, и она отправляется вместе с ними на поиски Эдит, "не переставая восторгаться столь удачным стечением обстоятельств". Однако Эдит не откликается на её зов. В ужасе гувернантка бросается вперёд, в сумрак комнат заброшенного дома, и наконец находит свою воспитанницу.

Эдит лежала на полу, подогнув колени; её кремовое платье отливало в лунных лучах серебристым светом; пальцы рук крепко сжаты, а лицо обращено куда-то вверх, в сторону... комнаты графини...

"Зачем вы нас потревожили? – произнесла она, как будто сквозь сон... – Я была будто на небесах, а теперь она ушла... Здесь был прекрасный ангел, как раз на этом месте, где я сейчас стою. Мы говорили – не знаю, как долго; это был такой восторг, что я не в силах описать его... Я словно взлетела сама над собою; так не хочется возвращаться назад..."

Эдит никак не хотела покидать то место, где ей впервые удалось пережить переход в свою высшую сущность, покинув своё бренное тело. Вернуть её к жизни помог Марстон, который принёс ей стакан воды и доверительным тоном сообщил: "Это чистая вода с очень небольшой примесью магии... которая никак не повредит вашему видению".

И с этого момента судьбы новоявленной пророчицы и опытного адепта-месмериста оказываются соединенными навсегда.

Не следует думать, однако, что эти двое сразу же влюбились друг в друга (хотя рядовой романист наверняка заставил бы их сделать это). Более того, Эдит поначалу даже не проявляла к Марстону сколько бы то ни было заметной симпатии или интереса. Она лишь начала ощущать его влияние, особенно в те моменты, когда возвышалась до сверхчувственного существования, то есть когда она отделялась от своего тела и жила в своей высшей сущности. Таким образом, эта первая встреча и ещё несколько последующих не произвели на девушку сколько-нибудь значительного впечатления; хотя судьба Марстона с самого момента их знакомства была решена навсегда. Он становится её преданным почитателем; но та любовь, которую он к ней испытывал, была скорее мистической и не имела ничего общего с обычной земною привязанностью.

Эдит и Мариан Малькольм (сестра Феррарса) вскоре стали близкими подругами и нежно привязались друг к другу. Их сближало ещё и то, что их обеих посещала время от времени одна и та же, как они считали, "духовная королева", хотя последняя была лишь сияющей духовной сущностью невинной девушки по имени Эдит, которая и сама, по странному недоразумению, принимала свою высшую сущность за некое отдельное от себя существо. Марстон – адепт оккультного месмеризма – наконец выводит юную провидицу из заблуждения и открывает ей истину. И, сделав это, предопределяет тем самым своё будущее.

Марстон вынужден всю жизнь хранить один страшный секрет, известный помимо него только его старому и преданному другу Феррарсу и его сестре. Эта роковая тайна заставляет его вести жизнь Каина, хотя он сам и не совершал никакого преступления. Но преступление, за которое его отец был отправлен на виселицу, словно пропасть, отделяет его от девушки, которую он любит. Благодаря своим месмерическим способностям он мог бы привязать её к себе навсегда, но не желает прибегать к подобному способу. "Разве это не было бы подлостью?" – спрашивает он. Сама же Эдит, возвращаясь к своей нормальной земной жизни, не помнит ничего из того, что и кого она видела, будучи погружённой в транс гипнотическим воздействием Марстона; поэтому она ничего не знает о безмерной любви юноши. Казалось, никакая земная скверна не может коснуться её, она вся погружена в свою призрачную, неземную жизнь. Она даже обручилась с одним состоятельным полковником, который был от неё без ума. Но, как писала она сама: "С полковником Денби меня соединили моя судьба и мои друзья".

Однажды, будучи в состоянии транса, она поведала Марстону и миссис Малькольм, что у неё поражено одно из лёгких и долго она не проживёт; хотя по возвращении в нормальное состояние даже не догадывалась о грозящей ей опасности, поскольку боль ещё не дала о себе знать и она по-прежнему чувствовала себя здоровой и сильной. Когда же недуг обнаружили врачи, эта новость, казалось, не произвела на неё никакого впечатления. Она оставалась всё такой же – задумчивой, но в то же время весёлой, беззаботной девушкой.

На примере Эдит автор романа прекрасно развил и описал эту характерную оккультную черту – постоянное, хотя и неосознанное стремление каждого истинного психиста освободиться от всех земных пут и от всех привязанностей, коему не может воспрепятствовать даже весёлая и счастливая юность. Двойственная природа Эдит с трудом уживалась в одном человеке, так как приведение в гармоничное состояние её контрастирующих начал требовало немалого труда. И это обстоятельство тоже мастерски описано автором. Его героиня как раз и являет собою пример такой гармонии. Приближаясь к постижению тайны своей собственной природы, Эдит стремится к абсолютному блаженству в "состоянии высшей сущности"; но, вернувшись обратно на землю, она не надевает маску мистической меланхолии и не выказывает презрения к окружающей жизни, но снова становится такою же, как была, – молодой и весёлой дочерью земли.

"Никто не пожелал бы жить в теле, если бы познал, что это такое – жить в мире духа, – заявляет она, будучи в состоянии транса; но тут же добавляет: – Не следует, однако, торопить эту перемену". Но даже ее внешняя, физическая жизнь, как кажется, исподволь подталкивает ее к этой великой "перемене", ибо "все остальное кажется таким жалким и незначительным в сравнении со славой и радостью" развополощенного, но вполне осознанного существования. Итак, мы видим в романе параллельные линии жизни иллюзорной, внешней Эдит и ее высшей сущности, а также ее верного стража Марстона; и, хотя эти линии никогда не пересекутся, они все-таки создают ощущение неразрывного целого, единой духовной индивидуальности. Это напоминает драматическую встречу Занони со своим сияющим в славе Авгоэйдом; отражение бессмертия в смертных существах.

В романе "Соединенные" читатель найдет немало мистических сцен, содержащих в себе детали оккультных истин, скрытых под маской романтического вымысла. Поэтому те, кто изучает эзотерику или же обладает развитой интуицией, могут попытаться выявить в тексте книги подлинные фрагменты учения, изложенные в несколько упрощенной форме, чтобы быть понятными даже неподготовленному читателю. Самопожертвование Сиднея Марстона – наиболее драматическая часть романа – также отражает поразительную и загадочную, но вполне реальную возможность оккультной передачи сил и даже самой жизни в ходе месмерических феноменов. В своей безграничной и вечной любви к ней – "королеве своей души", которая никогда не будет принадлежать ему на этой земле, Марстон решается спасти ее жизнь. Он даже соглашается с тем, что она станет женою другого человека, ибо понимает, что с ним – Марстоном – она не может быть счастлива. Ради ее спасения он готов пойти на самый отчаянный шаг: вдохнуть в ее кровь и стремительно разрушающиеся легкие дыхание жизни своего собственного тела и умереть, чтобы, покинув этот мир, всегда быть рядом с нею в ее невидимой жизни души. И он делает это, несмотря на ее протесты, на сей раз подчинив ее волю своей могучей психической силе.

"Будьте милостивы и великодушны, – умолял он, – и не отвергайте моего дара. Эдит, дорогая, я говорю вам: жребий уже брошен, и мосты сожжены. Теперь я уже не смог бы остановить это, если бы даже захотел... Сегодня я весь день был занят... делом, которому уже невозможно дать обратный ход... Если бы я даже умирал от какой-нибудь болезни... я вряд ли смог бы говорить с вами более свободно, нежели говорю сейчас. Пройдет эта ночь, и я уже больше никогда не увижу вас, любовь моя... Я хочу подарить вам жизнь, свою собственную жизнь. И этот подарок станет ее венцом... Я уже говорил вам: моя жизнь просто перельется в вас; и мое сердце, которое и так билось только для вас, замрет от счастья и гордости, потому что его последние удары будут посвящены вам в самом прямом смысле этого слова. Вы будете счастливы в этой жизни, моя сияющая королева, и в этой жизни, и в следующей; и ваше счастье не будут омрачать воспоминания об этом вечере; горечь отступит, и вы снова обретете покой... Любовь моя, мы не могли быть счастливы на этой земле вдвоем, и я решил уйти в сторону, чтобы не стоять у вас на дороге. Так уж получилось: моя смерть может принести вам пользу, тогда как жизнь моя была бы для вас абсолютно бесполезной".

Ее захлестнула волна эмоций, которым она сама не смогла бы дать должного определения; более того, она почувствовала, что не может произнести ни слова, не говоря уже о том, чтобы выразить сколько-нибудь аргументированный протест. Тяжело дыша, почти без чувств, она упала на руки Марстона, лицо ее горело, кровь бешено пульсировала... Мысли Марстона тоже перепутались; правда, причина его смущения была несколько иной. "Однако я слишком задержался, – только и смог пробормотать он, – мне пора. Прощайте, прощайте".

Он поднялся и, шатаясь, как пьяный, натыкаясь на стулья, побрел к двери... Не успел он открыть дверцу коляски и усесться за спиной у извозчика, как Эдит пулей пронеслась через гостиную и прихожую и выскочила во двор.

— Не позволяй ему уехать! – закричала она. – Мариан, он очень болен. Остановитесь! Я приказываю вам остановиться. Без вас я не буду жить.

— Поздно! Слишком поздно! – ответил он, скорее удовлетворенно, нежели с сожалением, и властно скомандовал извозчику: — Трогай!..

— Он умер из-за меня, – сказала Эдит с чувством, – больше мы не увидим его живым.

Так и случилось. И, как объясняла впоследствии сама Эдит:

"Все эти вещи кажутся вам странными, но для нас с ним они были ужасною реальностью. Он всегда придавал мне сил: поддерживал своим магнетизмом всякий раз, когда мне было плохо, и чувствовал при этом слабость и усталость, потому что отдавал свои силы мне. Это был как бы перенос жизненной энергии. Он мог отдавать ее, а я могла ее принимать. Но все это были мелочи в сравнении с его последним открытием. Он узнал, как можно перелить всю жизнь, без остатка, из себя в другого человека, чтобы безнадежно больной смог снова стать здоровым и сильным; но сам он заплатил за это дорогой ценой, и теперь извозчик везет в Лондон его мертвое тело!.."

Что это – выдумка или реальная возможность, существующая в природе? Когда то, что доктор Ричардсон называет "эфирной нервной энергией", или жизненный принцип, будет лучше изучено и понято, тогда, возможно, многие кажущиеся невероятными феномены получат всеобщее признание. И если животный магнетизм действительно существует как сила или энергия (назовите его, как хотите), обладает текучестью [и] может исцелять болезни, переливаясь в виде жизненной энергии от донора к пациенту, то вполне логичным было бы предположить, что перелить его полностью, весь без остатка, из одного тела в другое также возможно. Реальность зачастую превосходит даже самое богатое воображение, но не перестает от этого быть реальностью, действительно имеющей место в природе.

Однако жертва Марстона оказалась напрасной. Вместо того чтобы исцелить физический организм Эдит, его жизненная энергия приобрела благодаря неисчерпаемой духовности Эдит иное направление и еще больше ослабила связь между ее астральной высшей сущностью и физическим телом. И Эдит решает уйти в высший мир навсегда.

"Дорогая, – говорит она в утешение Мариан, – разве ты не видишь, что именно так и должно было случиться? Зная то, что я знаю сейчас, и видя так ясно перед собою иную жизнь, как я могу оставаться в этом мире?"

Далее в романе описывается потрясающая сцена ясновидения в старой усадьбе, в которой участвуют обе подруги – Мариан и Эдит. Это было за день или два до окончательного развоплощения последней, все в том же заброшенном поместье, рядом с "комнатой графини".

И наконец, последняя сцена (это случилось уже после того, как Эдит подготовила своего отца, даже не подозревавшего о грозящей ему потере, к скорому расставанию со своим единственным ребенком): однажды ночью миссис Малькольм

несмотря на полудрему, вдруг ощутила рядом с собою присутствие Эдит – ее сияющего духа... А когда наступило утро, миссис Малькольм показалось, что прошли уже годы и что живая, телесная Эдит всего лишь прекрасное воспоминание, а не реальность вчерашнего дня...

А потом Эдит пришла, чтобы попрощаться с нею. И последние слова удаляющегося духа как нельзя более красноречиво раскрывают секрет ее стремления к преждевременной и окончательной "перемене":

"Для меня это – вовсе не прощание, ведь в моей высшей сущности ты по-прежнему останешься со мной – каждая твоя частица. Я останусь и с тобою, и с тем, кто, вне всяких сомнений, заслужил право соединить свою жизнь с моей.

Марстон и Эдит соединились в дэвакхане, "откуда не возвращается ни один странник". Сияющая высшая сущность, с которой мы соединены при жизни, собирает вокруг себя в дэвакхане высшие сущности всех тех, кого она любила на земле бессмертной духовной любовью. Следовательно, дух Эдит был абсолютно прав, когда говорил Мариан, что сохранит "каждую частицу" ее высшей сущности, ибо она – бессмертна.