Блаватская Е.П. - Свет Азии: различия между версиями
(Новая страница: «<center>'''«СВЕТ АЗИИ»'''<ref name="ftn186">{{raw:t-ru-pool:Доделать|Добавить комментарий издателя}}</ref></center> <ce...») |
мНет описания правки |
||
| (не показаны 2 промежуточные версии 2 участников) | |||
| Строка 1: | Строка 1: | ||
{{Произведение ЕПБ | |||
| название = «Свет Азии» | |||
| подзаголовок = Поэма в стихах индийского буддиста | |||
| название для сортировки = Свет Азии | |||
| выходные данные оригинала= | |||
| название в оригинале = «The Light of Asia» | |||
| подзаголовок в оригинале = | |||
| читать оригинал = [[:t-en-lib:Blavatsky_H.P._-_The_Light_of_Asia|Теопедия]] | |||
| переводчик = | |||
| описание = Обзор поэмы Э. Арнольда «Свет Азии»; не подписан. | |||
| описание краткое = | |||
| дата издания для показа = октябрь 1879 | |||
| дата издания для сортировки = 1879.10 | |||
| место издания = | |||
| публикации = The Theosophist, Vol. I, No. 1, October, 1879, pp. 20-25; [[:t-en-lib:Blavatsky_H.P._-_The_Light_of_Asia|BCW 2:130]]; [[Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма (сборник статей)|Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма]], M., Сфера, 1996. С. 210—215. Пер. Т.О.Сухоруковой; [[Блаватская Е.П. - Хроники познания Истины (сборник статей)|Блаватская Е.П. - Хроники познания Истины]], M., Сфера, 2006 | |||
| категории = | |||
| связанные произведения = | |||
| ссылки для чтения = | |||
| доделать = Добавить Ё | |||
| вид произведения = | |||
| сноска к заголовку = «Свет Азии, или Великое Самоотречение (Махабхинишкрамана)». Жизнь и учение Гаутамы, Принца Индии и Основателя буддизма. Рассказанные в стихах индийским буддистом, Эдвином Арнольдом, Магистром гуманитарных наук, Кавалером ордена Индийской империи 2-й степени, Кавалером ордена «Звезда Индии» 3-й степени. В прошлом директор Декан-колледжа, Пуна, и член Совета Бомбейского университета. Лондон, 1879. | |||
}} | |||
Весьма своевременно вышла в свет работа в поэтической форме, одна из тех, чей сюжет, несомненно вызовет дискуссию и резкую критику, хотя ее внешнее оформление безупречно. Она посвящена «Верховному, Великому Магистру и Кавалерам самого величественного ордена — Звезда Индии»; автор ее — г-н Эдвин Арнольд, Кавалер ордена «Звезда Индии», директор Декан-колледжа в Пуне — проведя несколько лет в Индии, очевидно, изучил эту тему ''con amore''. В предисловии он выражает надежду, что настоящая работа, а также его «Индийская Песнь Песней» — оставят память о том, кто любил Индию и индийский народ». И надежда эта не беспочвенна, поскольку, если кто из западных поэтов и завоевал право на благодарную память азиатских народов и если кому суждено жить в их сердцах, так это автору «Света Азии». | Весьма своевременно вышла в свет работа в поэтической форме, одна из тех, чей сюжет, несомненно вызовет дискуссию и резкую критику, хотя ее внешнее оформление безупречно. Она посвящена «Верховному, Великому Магистру и Кавалерам самого величественного ордена — Звезда Индии»; автор ее — г-н Эдвин Арнольд, Кавалер ордена «Звезда Индии», директор Декан-колледжа в Пуне — проведя несколько лет в Индии, очевидно, изучил эту тему ''con amore''. В предисловии он выражает надежду, что настоящая работа, а также его «Индийская Песнь Песней» — оставят память о том, кто любил Индию и индийский народ». И надежда эта не беспочвенна, поскольку, если кто из западных поэтов и завоевал право на благодарную память азиатских народов и если кому суждено жить в их сердцах, так это автору «Света Азии». | ||
| Строка 9: | Строка 28: | ||
Мильтоновские строки поэмы полны глубокого смысла, просты, но убедительны, без тех метафизических намеков в ущерб смыслу, на которые, казалось бы, напрашивается сюжет и которые столь любимы нашими современными английскими поэтами. Все повествование полно неповторимой красоты и значения, что отнюдь не свойственно другим недавно появившимся поэмам. Одна из них — «Pheidippides», идилия г-на Браунинга, в которой ее неотесанный герой — аркадский бог в образе козла, — представляет весьма жуткий контраст кроткому индусскому Спасителю. Тема, выбранная г-ном Арнольдом, одна из самых величественных, как бы резко она ни звучала для христианского слуха. И она достойна его пера так же, как сам поэт — сюжета. Описания, пронизанные целостностью восточного колорита; правдивое изложение основного сюжета, мастерски раскрывающего характер Будды, столь же изысканны, сколь уникальны; ибо впервые в истории западной литературы эта личность предстает во всем богатстве ее неподдельной красоты. Нравственное величие героя — этого принца королевской крови, который мог бы быть «Богом Богов», но который | Мильтоновские строки поэмы полны глубокого смысла, просты, но убедительны, без тех метафизических намеков в ущерб смыслу, на которые, казалось бы, напрашивается сюжет и которые столь любимы нашими современными английскими поэтами. Все повествование полно неповторимой красоты и значения, что отнюдь не свойственно другим недавно появившимся поэмам. Одна из них — «Pheidippides», идилия г-на Браунинга, в которой ее неотесанный герой — аркадский бог в образе козла, — представляет весьма жуткий контраст кроткому индусскому Спасителю. Тема, выбранная г-ном Арнольдом, одна из самых величественных, как бы резко она ни звучала для христианского слуха. И она достойна его пера так же, как сам поэт — сюжета. Описания, пронизанные целостностью восточного колорита; правдивое изложение основного сюжета, мастерски раскрывающего характер Будды, столь же изысканны, сколь уникальны; ибо впервые в истории западной литературы эта личность предстает во всем богатстве ее неподдельной красоты. Нравственное величие героя — этого принца королевской крови, который мог бы быть «Богом Богов», но который | ||
{{ | {{Стиль А-Стих| стих=''...променял богатства мира на чашу нищего,''}} | ||
так же как и становление его философии — плод нескольких лет уединенной медитации и борьбы со своим смертным ''«я»'', показаны чрезвычайно утонченно. Поэма начинается победоносным ликованием всей природы — вселенским гимном при виде освобождающей Мир души: | так же как и становление его философии — плод нескольких лет уединенной медитации и борьбы со своим смертным ''«я»'', показаны чрезвычайно утонченно. Поэма начинается победоносным ликованием всей природы — вселенским гимном при виде освобождающей Мир души: | ||
{{ | {{Стиль А-Стих| стих=Сказанье о Будде, спасителе Мира, | ||
О князе Сиддхарте, о том, | О князе Сиддхарте, о том, | ||
Кому на земле и в пространстве эфира | Кому на земле и в пространстве эфира | ||
Нет равного светлым умом, | Нет равного светлым умом, | ||
О том, кто учил, всех усердней и ране, | О том, кто учил, всех усердней и ране, | ||
''Закону о вечной, блаженной Нирване.'' | ''Закону о вечной, блаженной Нирване.'' | ||
}} | |||
Какой бы ни была последующая судьба всех мировых религий и их основателей, имя Гаутамы Будды, или Шакьямуни<ref name="ftn187"> | Какой бы ни была последующая судьба всех мировых религий и их основателей, имя Гаутамы Будды, или Шакьямуни<ref name="ftn187">Он принадлежал к роду Шакья, ведущего свое происхождение от Икшваку и составлявшего одну из многочисленных ветвей Солнечной династии; раса, которая появилась в Индии 2300 лет до Р.Х., «как гласят эпические поэмы Индии. Муни означает “святой” или “аскет”, отсюда — Шакьямуни».</ref>, никогда не будет забыто; оно будет жить в сердцах миллионов его последователей. Проникновенная история Будды, полная каждодневного и ежечасного самоотречения на протяжении почти ''восьмидесяти'' лет, глубоко тронула всех, изучавших его жизнь. Любой искатель чистейшего, высочайшего идеала религиозного реформатора в мировых рекордах прошлого, после знакомства с жизнеописанием Будды оставляет дальнейшие попытки. В мудрости, усердии, скромности, чистоте жизни и мысли, в своем стремлении принести пользу человечеству, в призыве к добру, терпению, состраданию и кротости, Будда превосходит всех других реформаторов так же, как Гималаи — все другие вершины. Изо всех основателей религий он был единственным, кто не нашел ни одного злого слова, даже упрека для тех, чьи взгляды отличались от его собственных. Его доктрины — воплощение вселенской любви. Не только наши филологи — равнодушные анатомы веками освященных верований, расчленяющие жертвы своих критических исследований, но даже те, кто с предубеждением относятся к его вере, с неизменным почтением отзываются о Гаутаме. Нет ничего возвышеннее и чище его социального и нравственного кодекса. «Этот нравственный кодекс, — говорит Макс Мюллер, — даже взятый в отдельности — один из самых совершенных, которые когда-либо знал мир»<ref name="ftn188"> «Буддизм», «Chips from a German Workshop», V. I, р.217.</ref>. | ||
В своей работе «Le Bouddha et sa religion» (р.5) Бартелеми Сент-Илер достигает апогея благоговейного признания. Он «не колеблясь заявляет», что «среди основателей религий нет никого чище и трогательнее Будды. ''Его'' ''жизнь ничем не запятнана'' и неустанный героизм равноценен убеждениям... А сам он — совершеннейший образец всех добродетелей, которые проповедует; самоотверженность и сострадание, неизменная кротость Будды никогда, ни на мгновение не оставляли его...» И он умирает на руках у своих учеников «с безмятежностью мудреца, творившего добро в течение всей своей жизни и, несомненно, познавшего истину». Это настолько верно, что даже отцы ранней римско-католической церкви — канонизировавшие святых, проявляя легкомысленное безразличие к тому, что грядущим поколениям станет известно об особенностях ранних веков христианства — утверждали, что он был одним из их новообращенных, и под именем святого Иосафата занесли его в «Золотое Предание» и «Мартиролог»<ref name="ftn189"> | В своей работе «Le Bouddha et sa religion» (р.5) Бартелеми Сент-Илер достигает апогея благоговейного признания. Он «не колеблясь заявляет», что «среди основателей религий нет никого чище и трогательнее Будды. ''Его'' ''жизнь ничем не запятнана'' и неустанный героизм равноценен убеждениям... А сам он — совершеннейший образец всех добродетелей, которые проповедует; самоотверженность и сострадание, неизменная кротость Будды никогда, ни на мгновение не оставляли его...» И он умирает на руках у своих учеников «с безмятежностью мудреца, творившего добро в течение всей своей жизни и, несомненно, познавшего истину». Это настолько верно, что даже отцы ранней римско-католической церкви — канонизировавшие святых, проявляя легкомысленное безразличие к тому, что грядущим поколениям станет известно об особенностях ранних веков христианства — утверждали, что он был одним из их новообращенных, и под именем святого Иосафата занесли его в «Золотое Предание» и «Мартиролог»<ref name="ftn189">«Золотое Предание» — «Golden Legend or Lombardica historia» — одно из самых популярных религиозных сочинений средневековья, сборник легендарных жизнеописаний выдающихся святых. Составлен в XIII в. итальянским летописцем, доминиканским монахом, архиепископом Генуи, Якобом де Воражин. | ||
Мартиролог (от греч. martyros свидетель, мученик и logos слово) — сборник житий христианских мучеников.</ref> как правоверного католического святого<ref name="ftn190">Включен также в число православных святых. Житие индийского царевича Иосафата вошло в «Четьи-Минеи».</ref>, причисленного к лику блаженных. По сей день в Палермо стоит церковь, посвященная Будде под именем Диво Иосафат<ref name="ftn191">См. «Speculum historiale» Винцентия из Бовэ, XIII век. Макс Мюллер подтверждает историю о превращении великого основателя буддизма в одного из многочисленных папских святых. (См. «Contemporary Review», июль, 1870, с. 588.) Полковник Юл рассказывает («Book of Ser Marco Polo», 1875, vol. II, p. 308), что история о Варлааме и Иосафате признается Баронием и содержится в «The Roman Martyrology», написанном по приказу папы Григория XIII и пересмотренном по настоянию папы Урбана VIII; перевод с латинского на английский осуществлен Дж.К. из Общества Христа...</ref>. | |||
Именно Буддийскому канону и ''Священным историческим книгам Цейлона'', частично переведенным досточтимым Дж. Тернером c древнего пали, и особенно талантливому переводу «Лалитавистары», осуществленному Бабу Раджендралалом Митрой — мы обязаны всем, что знаем об истинной жизни этой замечательной сущности, которого автор поэмы так удачно назвал «Светом Азии». И ныне поэзия сплетает на его могиле венки из златоцветника. | Именно Буддийскому канону и ''Священным историческим книгам Цейлона'', частично переведенным досточтимым Дж. Тернером c древнего пали, и особенно талантливому переводу «Лалитавистары», осуществленному Бабу Раджендралалом Митрой — мы обязаны всем, что знаем об истинной жизни этой замечательной сущности, которого автор поэмы так удачно назвал «Светом Азии». И ныне поэзия сплетает на его могиле венки из златоцветника. | ||
| Строка 39: | Строка 54: | ||
[Далее следует пространное изложение поэмы, перемежающееся многочисленными цитатами]. | [Далее следует пространное изложение поэмы, перемежающееся многочисленными цитатами]. | ||
{{ | {{Сноски}} | ||
Текущая версия от 02:50, 28 октября 2024
Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
| Информация о произведении | |
|
«Свет Азии»
Поэма в стихах индийского буддиста
(английский: Helena Petrovna Blavatsky, «The Light of Asia») (октябрь 1879) Обзор поэмы Э. Арнольда «Свет Азии»; не подписан.
Публикации:
Читать оригинал: Внешние ссылки:
ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Свет Азии Доделать: Добавить Ё | |
Весьма своевременно вышла в свет работа в поэтической форме, одна из тех, чей сюжет, несомненно вызовет дискуссию и резкую критику, хотя ее внешнее оформление безупречно. Она посвящена «Верховному, Великому Магистру и Кавалерам самого величественного ордена — Звезда Индии»; автор ее — г-н Эдвин Арнольд, Кавалер ордена «Звезда Индии», директор Декан-колледжа в Пуне — проведя несколько лет в Индии, очевидно, изучил эту тему con amore. В предисловии он выражает надежду, что настоящая работа, а также его «Индийская Песнь Песней» — оставят память о том, кто любил Индию и индийский народ». И надежда эта не беспочвенна, поскольку, если кто из западных поэтов и завоевал право на благодарную память азиатских народов и если кому суждено жить в их сердцах, так это автору «Света Азии».
Новизна, а с христианской позиции, неприемлемая манера изложения сюжета, уже повергла в изумление одного критика. Описывая обложку тома как «яркую, в желто-золотистых тонах», он полагает, что эта книга «особенно ценна потому... что исходит от человека, который в течение долгого пребывания в Индии впитал в себя философию буддизма». Это, добавляет он, «не критика религии, заведомо считающейся ложною, но трогательное изложение религии, содержащей столь много истинного, устами ее приверженца [sic]». Многие идентифицируют «воображаемого приверженца буддизма», о котором г-н Арнольд пишет в предисловии, с самим автором, который теперь, выражаясь словами его критика, «предстает перед нами в своем истинном свете». Мы рады этому; это редкий комплимент любому писателю нынешнего поколения, чьи пристрастия к догмам вынуждают слишком многих придерживаться чуждых им взглядов. Что же касается нас, то мы рассматриваем эту поэму как поистине замечательный образец литературного таланта, насыщенный философской мыслью и религиозным чувством — короче говоря, это как раз та книга, которая нам нужна в эпоху Science of Religion и всеобщего свержения богов древности.
Мильтоновские строки поэмы полны глубокого смысла, просты, но убедительны, без тех метафизических намеков в ущерб смыслу, на которые, казалось бы, напрашивается сюжет и которые столь любимы нашими современными английскими поэтами. Все повествование полно неповторимой красоты и значения, что отнюдь не свойственно другим недавно появившимся поэмам. Одна из них — «Pheidippides», идилия г-на Браунинга, в которой ее неотесанный герой — аркадский бог в образе козла, — представляет весьма жуткий контраст кроткому индусскому Спасителю. Тема, выбранная г-ном Арнольдом, одна из самых величественных, как бы резко она ни звучала для христианского слуха. И она достойна его пера так же, как сам поэт — сюжета. Описания, пронизанные целостностью восточного колорита; правдивое изложение основного сюжета, мастерски раскрывающего характер Будды, столь же изысканны, сколь уникальны; ибо впервые в истории западной литературы эта личность предстает во всем богатстве ее неподдельной красоты. Нравственное величие героя — этого принца королевской крови, который мог бы быть «Богом Богов», но который
...променял богатства мира на чашу нищего, |
так же как и становление его философии — плод нескольких лет уединенной медитации и борьбы со своим смертным «я», показаны чрезвычайно утонченно. Поэма начинается победоносным ликованием всей природы — вселенским гимном при виде освобождающей Мир души:
Сказанье о Будде, спасителе Мира, |
Какой бы ни была последующая судьба всех мировых религий и их основателей, имя Гаутамы Будды, или Шакьямуни[1], никогда не будет забыто; оно будет жить в сердцах миллионов его последователей. Проникновенная история Будды, полная каждодневного и ежечасного самоотречения на протяжении почти восьмидесяти лет, глубоко тронула всех, изучавших его жизнь. Любой искатель чистейшего, высочайшего идеала религиозного реформатора в мировых рекордах прошлого, после знакомства с жизнеописанием Будды оставляет дальнейшие попытки. В мудрости, усердии, скромности, чистоте жизни и мысли, в своем стремлении принести пользу человечеству, в призыве к добру, терпению, состраданию и кротости, Будда превосходит всех других реформаторов так же, как Гималаи — все другие вершины. Изо всех основателей религий он был единственным, кто не нашел ни одного злого слова, даже упрека для тех, чьи взгляды отличались от его собственных. Его доктрины — воплощение вселенской любви. Не только наши филологи — равнодушные анатомы веками освященных верований, расчленяющие жертвы своих критических исследований, но даже те, кто с предубеждением относятся к его вере, с неизменным почтением отзываются о Гаутаме. Нет ничего возвышеннее и чище его социального и нравственного кодекса. «Этот нравственный кодекс, — говорит Макс Мюллер, — даже взятый в отдельности — один из самых совершенных, которые когда-либо знал мир»[2].
В своей работе «Le Bouddha et sa religion» (р.5) Бартелеми Сент-Илер достигает апогея благоговейного признания. Он «не колеблясь заявляет», что «среди основателей религий нет никого чище и трогательнее Будды. Его жизнь ничем не запятнана и неустанный героизм равноценен убеждениям... А сам он — совершеннейший образец всех добродетелей, которые проповедует; самоотверженность и сострадание, неизменная кротость Будды никогда, ни на мгновение не оставляли его...» И он умирает на руках у своих учеников «с безмятежностью мудреца, творившего добро в течение всей своей жизни и, несомненно, познавшего истину». Это настолько верно, что даже отцы ранней римско-католической церкви — канонизировавшие святых, проявляя легкомысленное безразличие к тому, что грядущим поколениям станет известно об особенностях ранних веков христианства — утверждали, что он был одним из их новообращенных, и под именем святого Иосафата занесли его в «Золотое Предание» и «Мартиролог»[3] как правоверного католического святого[4], причисленного к лику блаженных. По сей день в Палермо стоит церковь, посвященная Будде под именем Диво Иосафат[5].
Именно Буддийскому канону и Священным историческим книгам Цейлона, частично переведенным досточтимым Дж. Тернером c древнего пали, и особенно талантливому переводу «Лалитавистары», осуществленному Бабу Раджендралалом Митрой — мы обязаны всем, что знаем об истинной жизни этой замечательной сущности, которого автор поэмы так удачно назвал «Светом Азии». И ныне поэзия сплетает на его могиле венки из златоцветника.
Г-н Арнольд, как он сам говорит в предисловии, заимствовал некоторые сведения из работы Спенса Харди и изменил не один отрывок в повествовании. Он признается, что стремился «изобразить жизнь и характер, а также познакомить с философией этого благородного героя и реформатора, принца Гаутамы из Индии», и напоминает читателям, что лет тридцать тому назад «Европа знала слишком мало или почти совсем ничего не знала об этой великой религии Азии, которая, тем не менее, существовала в течение двадцати четырех веков и до наших дней превосходит по численности своих последователей и области распространения все другие вероисповедания. Четыреста семьдесят миллионов наших современников живут и умирают, следуя принципам Гаутамы...», чье «возвышенное учение наложило неизгладимую печать на современный брахманизм... Более трети человечества обязано своими нравственными и религиозными убеждениями этому величайшему принцу, чья личность... предстает перед нами как в высшей степени возвышенная, кроткая, святая и самая милосердная... в истории Мысли... ни один поступок или слово... не запятнали безупречную чистоту и сострадание этого индийского Учителя...»
Теперь мы перейдем к объяснению некоторых священных легенд.
[Далее следует пространное изложение поэмы, перемежающееся многочисленными цитатами].
Сноски
- ↑ Он принадлежал к роду Шакья, ведущего свое происхождение от Икшваку и составлявшего одну из многочисленных ветвей Солнечной династии; раса, которая появилась в Индии 2300 лет до Р.Х., «как гласят эпические поэмы Индии. Муни означает “святой” или “аскет”, отсюда — Шакьямуни».
- ↑ «Буддизм», «Chips from a German Workshop», V. I, р.217.
- ↑ «Золотое Предание» — «Golden Legend or Lombardica historia» — одно из самых популярных религиозных сочинений средневековья, сборник легендарных жизнеописаний выдающихся святых. Составлен в XIII в. итальянским летописцем, доминиканским монахом, архиепископом Генуи, Якобом де Воражин. Мартиролог (от греч. martyros свидетель, мученик и logos слово) — сборник житий христианских мучеников.
- ↑ Включен также в число православных святых. Житие индийского царевича Иосафата вошло в «Четьи-Минеи».
- ↑ См. «Speculum historiale» Винцентия из Бовэ, XIII век. Макс Мюллер подтверждает историю о превращении великого основателя буддизма в одного из многочисленных папских святых. (См. «Contemporary Review», июль, 1870, с. 588.) Полковник Юл рассказывает («Book of Ser Marco Polo», 1875, vol. II, p. 308), что история о Варлааме и Иосафате признается Баронием и содержится в «The Roman Martyrology», написанном по приказу папы Григория XIII и пересмотренном по настоянию папы Урбана VIII; перевод с латинского на английский осуществлен Дж.К. из Общества Христа...