Изменения

Чтобы познать себя, необходимо — в качестве объектов познания — наличие собственного сознания и органов чувственного восприятия (а и то, и другое суть способности, понимаемые как ограниченные у любого субъекта, кроме Парабрахмана). Отсюда и выражение: "вечное дыхание, не ведающее самоё себя". Бесконечное не может постичь конечного. Беспредельное никоим образом не может быть связано с ограниченным и качественно обусловленным. Неведомым и непознаваемым {{Стиль С-Капитель|движителем}}, самосущим, в оккультных учениях выступает абсолютная божественная сущность. Поэтому, будучи ''абсолютным'' сознанием и ''абсолютным'' движением, божественная сущность — с точки зрения ограниченных органов чувств человека, пытающегося описать это "неописуемое", — предстаёт как отсутствие всякого сознания и отсутствие всякого движения. Из абстрактного сознания невозможно вывести никакого суждения о конкретном сознании, так же как из способности быть мокрым отнюдь не вытекает, что речь идёт именно о воде, так как "мокрость" есть самостоятельное свойство, обусловливающее способность быть мокрым для самых разных вещей. Сознание всегда подразумевает наличие ограничительных качеств и характеристик как того, что́ осознаётся, так и того, кто это осознаёт.  

Чтобы познать себя, необходимо — в качестве объектов познания — наличие собственного сознания и органов чувственного восприятия (а и то, и другое суть способности, понимаемые как ограниченные у любого субъекта, кроме Парабрахмана). Отсюда и выражение: "вечное дыхание, не ведающее самоё себя". Бесконечное не может постичь конечного. Беспредельное никоим образом не может быть связано с ограниченным и качественно обусловленным. Неведомым и непознаваемым {{Стиль С-Капитель|движителем}}, самосущим, в оккультных учениях выступает абсолютная божественная сущность. Поэтому, будучи ''абсолютным'' сознанием и ''абсолютным'' движением, божественная сущность — с точки зрения ограниченных органов чувств человека, пытающегося описать это "неописуемое", — предстаёт как отсутствие всякого сознания и отсутствие всякого движения. Из абстрактного сознания невозможно вывести никакого суждения о конкретном сознании, так же как из способности быть мокрым отнюдь не вытекает, что речь идёт именно о воде, так как "мокрость" есть самостоятельное свойство, обусловливающее способность быть мокрым для самых разных вещей. Сознание всегда подразумевает наличие ограничительных качеств и характеристик как того, что́ осознаётся, так и того, кто это осознаёт.  

Абсолютное же сознание включает в себя одновременно и субъекта познания, и объект познания, и процесс познания, и все эти три элемента должны присутствовать как по отдельности, так и ''вместе ''в одно и то же время. Каждый человек всегда осознаёт лишь ту часть своего знания, которая припоминается его умом в каждый данный момент, но за бедностью языковых средств мы не имеем специального термина, который помог бы нам отличать пассивное знание тех вещей, о которых мы просто не думаем в настоящий момент, от того знания, которое мы уже не можем восстановить в своей памяти. Глаголы "забыть" и "не помнить" являются для нас синонимами.  

Абсолютное же сознание включает в себя одновременно и субъекта познания, и объект познания, и процесс познания, и все эти три элемента должны присутствовать как по отдельности, так и ''вместе'' как три в ''одном''. Каждый человек всегда осознаёт лишь ту часть своего знания, которая припоминается его умом в каждый данный момент, но за бедностью языковых средств мы не имеем специального термина, который помог бы нам отличать пассивное знание тех вещей, о которых мы просто не думаем в настоящий момент, от того знания, которое мы уже не можем восстановить в своей памяти. Глаголы "забыть" и "не помнить" являются для нас синонимами.  

Насколько же труднее бывает найти точные термины для того, чтобы дать определение абстрактным метафизическим фактам и провести разграничение между ними. Необходимо учитывать ещё и то, что мы даём названия вещам в соответствии с тем, какую кажущность они принимают, являясь нам. Мы называем абсолютное сознание "бессознанием" лишь потому, что, как нам кажется, именно таким оно и должно быть. Аналогичным образом мы называем абсолют "тьмой" лишь только потому, что нашему конечному рассудку он представляется совершенно непроницаемым. При этом, однако, мы прекрасно понимаем, что все эти вещи на самом деле далеко не такие, какими их преподносят нам наши органы чувств. В своём уме мы непроизвольно отличаем, например, бессознательное абсолютное сознание от бессознания, втайне от себя наделяя первое неким неопределённым качеством, которое на каком-то более высоком и недоступном для наших мыслей плане соответствует тому, что нам в жизни известно как наше собственное сознание. Но в том, что́ нам представляется бессознанием, мы далеко не всегда способны распознать отличное от нашего сознание.  

Насколько же труднее бывает найти точные термины для того, чтобы дать определение абстрактным метафизическим фактам и провести разграничение между ними. Необходимо учитывать ещё и то, что мы даём названия вещам в соответствии с тем, какую кажущность они принимают, являясь нам. Мы называем абсолютное сознание "бессознанием" лишь потому, что, как нам кажется, именно таким оно и должно быть. Аналогичным образом мы называем абсолют "тьмой" лишь только потому, что нашему конечному рассудку он представляется совершенно непроницаемым. При этом, однако, мы прекрасно понимаем, что все эти вещи на самом деле далеко не такие, какими их преподносят нам наши органы чувств. В своём уме мы непроизвольно отличаем, например, бессознательное абсолютное сознание от бессознания, втайне от себя наделяя первое неким неопределённым качеством, которое на каком-то более высоком и недоступном для наших мыслей плане соответствует тому, что нам в жизни известно как наше собственное сознание. Но в том, что́ нам представляется бессознанием, мы далеко не всегда способны распознать отличное от нашего сознание.