Синнетт А.П. - Эзотерический буддизм, гл.9 Будда

Глава IX

1. перенаправление Шаблон:Стиль А-Заголовок

Рождение исторического Будды, как это хорошо известно хранителям эзотерического учения, вовсе не сопровождалось всеми теми странными чудесами, которыми окружает его народное предание. И продвижение его к состоянию адепта не сопровождалось буквально сверхъестественными борениями, описанными в символической легенде. С другой стороны, воплощение, внешне описываемое как рождение Будды, оккультная наука определённо не считает событием, подобным любому другому рождению, а духовное развитие, пройденное Буддой за его земную жизнь, не рассматривает как обычный процесс интеллектуальной эволюции, похожий на пройденный любым другим философом. Ошибка, которую допускает при изучении проблем подобного рода большинство европейских авторов, объясняется их склонностью рассматривать экзотерическую легенду либо как рассказ о чудесах, к которому уже нечего добавить, либо как чистой воды миф, призванный украсить выдающуюся жизнь фантастическими подробностями. Более того, они уверены, что эта жизнь, какой бы выдающейся она ни была, могла быть прожита только в соответствии с естественнонаучными теориями, принятыми и в нашем XIX столетии. Однако изложенное на предыдущих страницах данной книги уже позволяет изложить то, что оккультная наука говорит об настоящем Будде, родившемся, как вполне верно установлено современными исследованиями, за 643 года до начала христианской эры в Капилавасту, недалеко от Бенареса.

Экзотерические концепции, в которых ничего не известно о законах, управляющих действиями природы в более высоких её областях, могут объяснить необычайное величие некоторых личностей, лишь предполагая, что их физические тела были рождены каким-то чудесным образом. Отсюда происходит и распространенная легенда о том, что Будда воплотился в этом мире благодаря непорочному зачатию. Оккультной науке ничего не известно о каких-либо иных процессах сотворения человеческих младенцев, помимо предписываемых физическими законами, но зато ей известно многое о тех пределах, в которых "единая жизнь", или "духовная монада", или непрерывная нить, на которую нанизываются последовательные воплощения, может выбирать тело ребенка в качестве своего будущего человеческого вместилища. Этот выбор для рядового большинства человечества осуществляется автоматически, благодаря действию кармы, то есть неосознанно для "я", выходящего из состояния дэвачана. Однако в тех необычных случаях, когда единая жизнь уже освоила шестой принцип, или, иначе говоря, когда человек уже стал адептом и обрел способность осознанно руководить собственным духовным "я" в том, что касается его ближайших действий, такой человек, покинув (на время или навсегда) то тело, в котором он достиг состояния адепта, способен сам выбирать для себя следующее воплощение. Уже при жизни он поднимается над притяжением дэвачана и становится одной из сознательных направляющих сил той планетной системы, к которой принадлежит. Но как ни велика тайна этого осознанно избранного перевоплощения, это вовсе не ограничено такими уникальными событиями, как рождение Будды. Этот феномен нередко воспроизводится высшими адептами и в наши дни. И хотя многое из того, о чем повествует популярная восточная мифология, представляет собой чистую фантазию или полностью символично, перевоплощения тибетских далай- и таши-лам, над которыми путешественники только потешаются по причине недостатка знаний, которые позволили бы им отсортировать факты от вымысла, представляют собою строго научное достижение. В таких случаях адепт заранее определяет, в каком ребенке, где и когда рождающемся, он намерен перевоплотиться, и при этом крайне редко терпит неудачу. Мы говорим "крайне редко", потому что некоторые обстоятельства физического характера невозможно полностью предусмотреть заранее. Несмотря на предвидение, которым обладает адепт, нельзя быть абсолютно уверенным в том, что ребенок, избранный им для своего следующего воплощения, благополучно достигнет физической зрелости. Кроме того, воплощаясь в физическом теле, адепт становится относительно беспомощным. Вне тела он остается тем же, кем стал, достигнув состояния адепта; но избрав себе для обитания новое тело, он вынужден позволить ему расти обычным порядком, в соответствии с законами природы, обучить его обычным навыкам и посвятить его посредством чётких оккультных методов в адептство, прежде чем это тело станет полностью пригодным для дальнейшей оккультной работы на физическом плане. Разумеется, для адепта все эти процессы значительно облегчаются благодаря действующей в нем особой духовной силе; но поначалу, находясь в теле ребенка, душа адепта, конечно же, чувствует себя ограниченной и стесненной и, как может подсказать нам наше человеческое воображение, ей может быть в нём неудобно и даже плохо. Однако у читателя сложится совершенно неверное представление, если он вообразит, будто перевоплощение, подобное вышеописанному, является привилегией, которой адепт готов воспользоваться с удовольствием.

Рождение Будды принадлежит к разряду таинств, подобных описанному, и в свете уже сказанного будет несложно проникнуть за традиционную легенду о его чудесном происхождении и найти символические указания на факты даже самых курьезных из притч. Например, едва ли можно отыскать что-либо менее напоминающее подлинный научный факт, нежели утверждение, будто Будда вошел в бок своей матери в образе молодого белого слона. Но белый слон — это просто символ адепта, ибо и того и другого с полным правом можно назвать столь же прекрасным, сколь и редким существом. Аналогичный символизм можно разглядеть и в других легендах, повествующих о состоянии Будды до рождения и указывающих на то, что тело будущего ребенка было заранее избрано на роль вместилища великого духа, уже наделенного величайшею мудростью и благостью. В день его рождения явились Индра и Брахма, дабы засвидетельствовать свое почтение ребенку, и это значит, что силы природы уже находились в подчинении у воплощенного в детском теле Духа. А тридцать два признака Будды, описываемые в легендах при помощи нелепых физических символов, суть разнообразные способности адепта.

Выбор просветлённым человеческим духом, решившим воплотться ради просвещения человечества, в качестве своего обиталища тела, известного под именем Сиддхартха (а впоследствии Гаутама), сына Суддходаны из Капилавасту, не был одной из тех редких неудач, о которых говорилось выше. Напротив, это был замечательный во всех отношениях выбор, и ничто не помешало Будде достичь состояния адепта в своём новом теле. А распространенное повествование о его аскетической борьбе, искушениях и, наконец, достижении им состояния будды под деревом Бо — это, конечно же, не более, чем экзотерическое описание его посвящения.

Начиная с этого момента, его деятельность приобрела двойственный характер: ему предстояло реформировать и обновить нормы морали для широких масс населения и оккультную науку — для адептов, так как адептство тоже подвержено циклическим изменениям и нуждается в периодических новых импульсах. Объяснение данного обстоятельства простыми и понятными словами не только полезно в познавательном плане, но и может представлять интерес для всех, кто изучает экзотерический буддизм, так как проливает дополнительный свет на некоторые загадочные вопросы более трудной для понимания "северной доктрины".

Будда посещает землю в каждой из семи рас великого планетного периода. Тот Будда, о котором мы ведем речь, был четвертым в ряду себе подобных; поэтому он стоит четвертым в списке, который мистер Рис Дэвидс заимствовал у Бюрнуфа, дабы показать, как северная доктрина была, по мнению самого мистера Дэвидса, расширена за счет метафизических тонкостей и нелепостей, нагроможденных вокруг простой морали, к которой сводится тот буддизм, который предлагается народу. Пятый будда, Майтрея, придет после окончательного исчезновения пятой расы, когда шестая раса будет существовать на Земле уже несколько сотен тысяч лет. Шестой будда придет в начале седьмой расы, а седьмой — в конце нее.

На первый взгляд, эта последовательность не гармонирует с общим планом человеческой эволюции. Мы находимся сейчас в середине пятой расы, однако с нею связывается только четвертый будда, а пятый не придёт ранее того времени, когда пятая раса уже практически исчезнет. Тем не менее объяснение этому можно отыскать, опять-таки, в величественных очертаниях эзотерической космогонии. В начале каждого великого планетного периода, когда фаза затемнения подходит к концу и человеческая волна, двигаясь по кругу мировой цепи, достигает глобуса, на котором уже несколько миллиардов лет не жили люди, требуется наставник, который взрастил бы на этой планете первый новый урожай человечества. Не забывайте, что предварительная эволюция минерального, растительного и животного царств была осуществлена еще раньше, в процессе подготовки к новому круговому периоду человечества. И с первым вливанием жизненного потока в тот вид, который называют "потерянным звеном", начинается эволюция первой расы новой последовательности. Именно тогда и появляется Существо, которое можно считать буддой первой расы. Планетный дух, или дхьян-чохан, который является, или (если так можно сказать, игнорируя правила грамматики, во избежание неправильного понимания, которое может возникнуть вследствие использования формы единственного числа) являются буддой, со всеми присущими ему, или им, совершенствами, воплощается среди юных, простодушных и легко поддающихся обучению первенцев нового человечества, чтобы передать первые общие представления о правильном и неправильном и первоначальные истины эзотерической науки достаточному числу восприимчивых умов, дабы быть уверенным, что внушенные таким образом идеи будут звучать в людях, передаваясь из поколения в поколение на протяжении миллионов лет, пока первая раса не завершит свой жизненный путь. Именно это пришествие Божественного Существа в человеческой форме в начале кругового периода и является исходным пунктом неискоренимого представления об антропоморфном Боге, присущего всем экзотерическим религиям.

Первый будда того ряда, в котором Гаутама Будда стоит четвертым, становится, таким образом, вторым воплощением Авалокитешвары — что есть мистическое имя сонма дхьян-чоханов, или планетных духов нашей планетной цепи, — и Гаутама, хотя он и считается в эзотерическом исчислении четвертым воплощением просветленного, на самом деле является пятым звеном в цепи и потому по праву принадлежит к нашей, пятой расе.

Как уже было сказано, Авалокитешвара — это мистическое имя сонма дхьян-чоханов, означающее проявленную мудрость, в то время как Адибудда и Амитабха оба означают абстрактную мудрость.

Цитируемое мистером Дэвидсом учение о том, что "у каждого земного, смертного будды есть свой чистый и славный двойник в мистическом мире, свободный ото всех унизительных ограничений материальной жизни, или, вернее, что будда, проявляющийся материальных условиях, есть только видимость, отражение, или эманация, или образ дхьяни-будды", совершенно справедливо. Число дхьяни-будд, или дхьян-чоханов, или планетных духов, совершенных человеческих духов предыдущих мировых периодов, бесконечно; однако из них в экзотерических учениях практически известны только пять, а в эзотерических — семь. При этом следует помнить, что это лишь манера говорить, которую не следует воспринимать слишком буквально, поскольку в той возвышенной духовной жизни, о которой мы ведем речь, нет места для обособленной индивидуальности.

Можно видеть, что всё это находится в полной гармонии с теми учениями о природе, которые излагались в предыдущих главах, и потому едва ли следует относить это на счет мистического воображения. Дхьяни-будды, или дхьян-чоханы — это усовершенствованное человечество предшествовавших манвантар; и именно их коллективный разум (который Рис Дэвидс ошибочно считает сравнительно недавним изобретением северных буддистов), называется тут именем Ади-будда. Ади-будда значит "изначальная мудрость", и это имя упоминается в самых древних санскритских книгах. Например, в философских комментариях к "Мандукья упанишаде", написанных Гаудападой, современником самого Будды, это выражение часто употребляется и объясняется в полном соответствии с нашей трактовкой. Один мой индийский друг — брахман и пандит, обладающий непревзойденными познаниями в области санскрита, — показывал мне имеющийся у него экземпляр этой книги, которая, как ему известно, никогда не переводилась на английский. При этом он обратил мое внимание на одну фразу, имеющую непосредственное отношение к обсуждаемому нами сейчас вопросу, и сам перевел её для меня следующим образом: "Сама пракрити по сути и есть Ади-будда, и все дхармы существовали извечно". Гаудапада — широко известный писатель-философ, которого почитают и все индуистские, и все буддийские школы. Он был гуру, или духовным учителем, первого Шанкарачарьи, о котором я вскоре расскажу подробнее.

Ко времени воплощения Будды адептство еще не было той крепкой, сплоченной иерархией, каковой оно сделалось под его влиянием. В истории мира не было эпохи без адептов; но иногда адепты рассеиваются по всему свету, порою уединяются в своих обителях, временами притягиваются к той или иной стране. Наконец, нельзя забывать, что их знания и силы не всегда вдохновлялись теми возвышенными и строгими нравственными принципами, которые Будда ввел в их позднейшую и самую высшую организацию. Осуществленная им реформа оккультного мира стала возможной благодаря его великой жертве — самоотречению, побудившему его отказаться от блаженного состояния нирваны, коего он вполне заслужил по окончании своей земной жизни, достигнув просветления, и взвалить на себя бремя новых воплощений ради продолжения начатого им дела, дабы принести еще большую пользу человечеству. После жизни в облике Гаутамы Будды он воплотился в личности великого учителя, о котором мало говорится в экзотерических сочинениях о буддизме, хотя без знания его жизни невозможно правильно определить ту роль, которую играет на Востоке эзотерическая наука. Этим учителем был Шанкарачарья. Последнюю часть его имени расшифровать несложно: "ачарья" означает учитель. Всё имя превратилось в титул и так сохранилось до наших дней, хотя и при странных обстоятельствах, но его современные носители не составляют единую линию буддийских духовных воплощений.

Когда Шанкарачарья появился в Индии, никто не обратил внимания на его рождение, которое по-видимому произошло на Малабарском побережье, примерно через шестьдесят лет после смерти Гаутамы Будды. Эзотерическое учение высказывается в пользу того, что Шанкарачарья просто был буддой во всех отношениях, только в новом теле. Данная точка зрения неприемлема для непосвященных индуистских авторитетов, которые относят жизнь Шанкарачарьи к гораздо более позднему времени и считают учителем, совершенно независимым от буддизма и даже несогласным с ним. Однако мы тут излагаем мнение посвященных в эзотерическую науку, которые могут называть себя буддистами или индуистами. Эти сведения я получил не непосредственно от своего тибетского наставника, а от одного брахмана-адвайтиста из Южной Индии, который уверял меня, что все посвященные брахманы сказали бы мне то же самое. Некоторые последующие воплощения Будды описываются иначе, а именно как осенение духом Будды того или иного человека, но в лице Шанкарачарьи он сам вновь появился на земле. Целью этого было заполнение нескольких пробелов и исправление некоторых ошибок в его первоначальном учении, ведь эзотерический буддизм даже будде не приписывает абсолютную безошибочность в каждый момент своей деятельности.

Положение тогда было следующим. До прихода Будды индийские брахманы ревностно оберегали оккультное знание как исключительное достояние своей касты. Исключения делались иногда для представителей касты кшатриев, но всё же это правило поддерживало исключительность в очень высокой степени. Будда нарушил это правило, допуская к пути адепта все касты в равной мере. В принципе это нововведение было совершенно верным, но оно открыло путь для множества проблем, а также, как считали брахманы, для деградации самого оккультного знания, то есть для передачи его в недостойные руки — недостойные не просто из-за низкого кастового положения, но из-за низкого уровня нравственности, который, по их мнению, проникнет в оккультное братство вместе с новыми, низкородными братьями. Брахманы вовсе не имели в виду, что всякий человек, рожденный брахманом, обязательно должен быть добродетельным и достойным доверия; их аргументы сводились к тому, что к тайнам посвящения и силам, которое оно даёт, не следует допускать никого, кроме наиболее достойных и надежных. А для этого необходимо не только воздвигать на пути к посвящению всевозможные преграды, испытания и экзамены, но и избирать претендентов только из того общественного класса, который вообще, в силу имеющихся у него наследственных преимуществ, лучше всех подготовлен для воспитания подходящих кандидатов.

Дальнейший опыт сильно говорит в пользу обоснованности опасений брахманов, и следующее после жизни в лице Шанкарачарьи воплощение Будды явилось практическим признанием этого. Пребывая в облике Шанкарачарьи, Будда заранее попытался сгладить противоречия между индийскими сектами, неизбежность борьбы между которыми он предвидел. Активное противодействие брахманов буддизму началось во времена Ашоки, так как энергичные усилия этого правителя по распространению буддизма вызвали у брахманов ощущение угрозы их общественному и политическому превосходству. Следует помнить, что даже посвященные не всегда свободны от личных предубеждений. Они обладают некоторыми богоподобными качествами, при первом знакомстве с которыми люди несведущие склонны делать поспешный вывод, будто посвященные полностью свободны от человеческих слабостей. Посвящение и оккультное знание как таковые, конечно же, создают узы единства между адептами всех наций, и узы эти намного прочнее всех иных. Однако известны примеры, показывающие, что даже им не по силам устранить все разногласия. Так, посвященные буддисты и брахманисты изучаемого нами периода не были единодушны во всех вопросах, ибо брахманы весьма решительно осуждали буддийскую реформацию в ее экзотерических аспектах. Чандрагупта, дед Ашоки, выбился из низов: его семья принадлежала к касте шудр. Этого было достаточно, чтобы буддийская политика Ашоки вызвала неприязнь со стороны представителей ортодоксальной веры брахманизма. Со временем их борьба приняла самые ожесточенные формы, хотя общеизвестная история не сообщает на сей счет почти никаких, а то и вовсе никаких подробностей. Партия первоначального буддизма потерпела сокрушительное поражение, и в правление Викрамадитьи (ок. 80 г. до н.э.) господство брахманов было полностью восстановлено. Однако еще до начала этой великой борьбы Шанкарачарья объехал всю Индию и основал в нескольких крупных центрах страны матхи, или философские школы. На осуществление этой задачи он потратил всего несколько лет, но влияние его учения оказалось столь огромным, что само его величие маскирует достигнутые перемены. Шанкарачарье удалось привести экзотерический индуизм в практическую гармонию с эзотерической "религией мудрости", тем самым предоставив людям возможность наслаждаться своими древними мифами, но при этом во всём полагаться на философское руководство эзотерических буддистов, хотя тут и приходилось мириться со всем тем, что было в брахманизме неискоренимо. Главная беда старого экзотерического индуизма состояла в том, что он был слишком привязан к пустому церемониалу и к идолопоклонническим представлениям о божествах индусского пантеона. А Шанкарачарья в комментариях к упанишадам и в своих оригинальных сочинениях подчеркивал, что для достижения мокши необходимо следовать пути джняны, то есть, иными словами, для духовного развития и достижения его цели важно тайное знание. Он стал основателем веданты. Слово это означает завершение или венец знания, хотя подтверждение правильности данной системы Шанкарачарья заимствовал из еще более древних сочинений Вьясы — автора Махабхараты, пуран и Брахмасутры. Надеюсь, читатель понимает, что эти утверждения я делаю не на основании собственных исследований, ибо я не востоковед, но исключительно опираясь на авторитет посвященного брахмана — выдающегося ученого-санскритолога и к тому же оккультиста.

В настоящее время школа веданты практически совпадает по охвату с индуизмом, исключая, конечно, некоторые особые секты — таких как сикхи, валлабхачарьи (или махараджи, как их незаслуженно называют), и может быть разделена на три основных течения: адвайта, вишишта-адвайта и двайта. Учение адвайты вкратце сводится к тому, что Брахман, или Пуруша (вселенский дух), действует только через пракрити (материю); и всё происходит, таким образом, через энергию, присущую материи. Следовательно, Брахман, или Парабрахман, есть пассивный, непостижимый, бессознательный принцип, но при этом — сущность, единая жизнь или энергия вселенной. С этой точки зрения учение адвайты тождественно трансцендентному материализму эзотерической буддийской философии адептов. Слово "адвайта" означает "не-двойственный" и подразумевает, с одной стороны, "не-двойственность", то есть единство вселенского духа, или буддийской единой жизни, в отличие от представления о его действии через антропоморфные эманации, а с другой стороны — единство человеческого духа со вселенским. Естественным следствием этого учения является признание адвайтистами буддийской доктрины кармы, согласно которой будущая судьба человека целиком и полностью зависит от причин, порожденных им самим.

Вишишта-адвайтисты несколько видоизменяют это учение, добавляя к ним Вишну как сознательное божество, первичную эманацию Парабрахмана. Вишну считается личным Богом, способным вмешиваться в течение человеческой судьбы. Они не считают йогу, или духовную самоподготовку, эффективным способом духовного развития, но считают, что духовное достижение возможно главным образом благодаря бхакти — преданности. Если говорить языком европейского богословия, то адвайтисты верят в спасение только через собственные усилия, а вишишта-адвайтисты — в спасение божественною милостью. Концепция двайты незначительно отличается от вишишта-адвайты — двайтисты просто утверждают двойственность человеческого духа и высшего принципа вселенной по определению, а также считают неотъемлемой составляющей бхакти исполнение многочисленных церемониальных ритуалов.

Впрочем, необходимо помнить о том, что все эти различия касаются только экзотерических вариаций одной и той же фундаментальной идеи, которую разные учителя передавали в различных редакциях, зависевших от способности людей воспринимать и усваивать трансцендентные идеи. Все лидеры ведантистской мысли относятся к Шанкарачарье и к основанным им матхам с величайшим возможным почтением, а их внутренняя вера всегда восходит к единому эзотерическому учению. Фактически, взгляды посвященных всех школ Индии во многом совпадают. Если не принимать во внимание различий в терминологии, то система космогонии буддийских архатов, изложенная в общих чертах в этой книге, соответствует той, которой придерживаются посвященные брахманы и которую они исповедовали еще до рождения Будды. Откуда же они её получили? — может спросить читатель. Они могли бы ответить, что получили свои знания от планетарного духа, или дхьян-чохана, который первым посетил эту планету на заре человеческой расы нынешнего кругового периода, так много миллионов лет назад, что я не решаюсь даже высказывать какие-либо догадки на сей счет, в то время как точная цифра держится в тайне.

Шанкарачарья основал четыре основных матха: один — в Шрингери, в Южной Индии, всегда считавшийся самым важным из всех; второй — в Джаганнатхе, в Ориссе; третий — в Двараке, в Катхияваре; и четвертый — в Ганготри, на севере, на склонах Гималаев. Настоятель монастыря Шрингери, в дополнение к своему собственному имени, всегда носил титул Шанкарачарья. Эти четыре главных центра основали со временем и другие, и матхи существуют теперь по всей Индии, оказывая решающее влияние на развитие индуизма.

Я уже говорил, что ко времени своего третьего воплощения Будда ясно сознавал, что в своей безграничной любви, великом доверии человечеству и надежде на его усовершенствование, он слишком широко распахнул врата оккультного святилища. Его третьим воплощением явилась личность Цонкапы — великого тибетского адепта-реформатора XIV столетия. В этом существовании он был занят исключительно делами братства адептов, основная часть которых к тому времени была сосредоточена в Тибете.

С незапамятных времен в Тибете существует особая тайная область, по сей день неведомая и недоступная ни для кого, кроме посвященных, и недосягаемая для обычных людей — причём для живущих в окрестных горах так же, как для приезжих. В этой области всегда собирались адепты. Однако во времена Будды эта местность еще не являлась той избранной обителью великого братства, каковой она стала впоследствии. В прежние времена махатмы в гораздо большей степени, нежели теперь, были рассеяны по свету. Но развитие цивилизации, порождающее столь тягостный для них магнетизм, к тому времени, о котором мы говорим, то есть к XIV веку, привело к тому, что рассеянные прежде по свету оккультисты потянулись отовсюду в сторону Тибета. Распространение оккультных знаний и сил действительно оказалось слишком широким, чтобы совместиться с безопасностью человечества. Задаче подчинить их системе строгих правил и законов и посвятил себя Цонкапа.

Не желая восстанавливать прежнюю несправедливую систему, основанную на кастовой исключительности, он разработал свод правил, которым должны были руководствоваться адепты. Результатом их применения должно было стать исключение из оккультной организации всех, кроме ищущих оккультных знаний в духе полной преданности высшим нравственным принципам.

В опубликованной в журнале "Теософист" за март 1882 года статье "Перевоплощения в Тибете" (в полной достоверности которой во всех её мистических смыслах я более чем уверен) приводится большое количество важной информации, касающейся одного из аспектов рассматриваемой нами в настоящее время проблемы, а также говорится о связях эзотерического буддизма с Тибетом, — поистине, неисчерпаемая тема для каждого, кто желает знать как можно больше о буддизме в его истинном значении.

"Непрерывная система воплощений "Сангьяса" (или Будды) в ламах начинается с Цонкапы, — читаем мы. — Вопреки распространенному мнению, этот реформатор не являлся воплощением одного из пяти небесных дхьяни-будд, созданных, как говорят, самим Шакьямуни после достижения им нирваны; он был воплощением Амиды (одно из китайских имен Будды). Хроники, сохранившиеся в гонпа (монастыре) Ташилхумпо, свидетельствуют о том, что Сангиас воплотился в Цонкапу вследствие упадка и деградации его учений. До того не было иных воплощений, кроме воплощений пяти небесных будд и их бодхисаттв: каждый из будд создает (читай, осеняет своею духовной мудростью) пятерых бодхисаттв... Одной из многих реформ, произведенных Цонкапой, был запрет некромантии, которую по сей день практикует, со всеми сопутствующими ей отвратительными ритуалами, бон — местная религия Тибета, с последователями которой "красные шапки", или "шаммары" всегда были в приятелях. Потому последние и воспротивились власти Цонкапы. За этим последовал раскол между двумя сектами. Полностью отделившись от гелугпа, дугпа (красные шапки) с самого начала составляли незначительное меньшинство, рассеянное по разным областям Тибета, главным образом, по его приграничным районам и прежде всего — в Непале и Бутане. Но хотя они сохраняли некоторую независимость в монастыре Сакья-дзонг — тибетской резиденции своего духовного (?) лидера Гонгсо-римпоче, бутанцы с самого начала подчинялись далай-ламам и зависели от них.

Таши-ламы всегда считались более могущественными и более почитаемыми, чем далай-ламы. Последние сами являются творением таши-ламы Набанг-лобсанга — шестого воплощения Цонкапы, который был, в свою очередь, воплощением Амитабхи, или Будды".

Некоторые исследователи буддизма разделяют теорию, сформулированную мистером Клементсом Маркхэмом в его "Рассказе о миссии Джорджа Богла в Тибет". Согласно этой теории, первоначальные буддийские писания сын Ашоки перенес на Цейлон, в то время как буддизм, проникший в Тибет из Индии и Китая, оказался со временем перегруженным догмами и метафизическими спекуляциями. А профессор Макс Мюллер добавляет: "Самым важным элементом буддийских реформ всегда был социальный и моральный кодекс, а не метафизические теории. Этот моральный кодекс является одним из самых совершенных из всех, которые когда-либо знал мир; и это благословение буддизм принес с собою в Тибет".

"Это благословение", — как сказано в авторитетной статье в журнале "Теософист", фрагмент из которой мы только что цитировали, — "пустило корни и распространилось по всей стране; и потому нет на свете народа более доброго, простого, имеющего столь чистые мысли и сторонящегося греха, чем тибетцы. Однако при всем этом простонародный ламаизм, в сравнении с подлинно эзотерическим буддизмом Тибета, буддизмом архатов, выглядит так же, как истоптанный десятками подошв снег на дороге в долине в сравнении с безукоризненно чистым снегом, сияющим на вершине высокой горы".

В действительности Цейлон наполнен экзотерическим, а Тибет — эзотерическим буддизмом. Цейлонцев интересует только или главным образом нравственность, а тибетцев или, вернее, тибетских адептов — наука буддизма.

Приведенные выше объяснения представляют собой лишь краткий очерк рассматриваемой проблемы. Я не располагаю ни местом, ни аргументами, достаточными для того, чтобы представить читателю полную картину взаимоотношений между внутренними принципами индуизма и буддизма. Я полностью признаю возможность того, что многие образованные и прилежные ученики после долгого и скрупулезного изучения данного вопроса могут прийти к выводам, на первый взгляд, противоречащим тем объяснениям, которые я имел возможность дать в этой книге. На это я могу сказать только то, что данные объяснения были получены мною непосредственно от авторитетов, коим изучаемая тема одинаково хорошо знакома как в своем академическом, так и в эзотерическом аспекте. Их внутреннее знание проливает свет на предмет в целом, полностью избавляя их от опасности неправильного истолкования текстов или неверной расшифровки завуалированных символов. Знать, когда родился Гаутама Будда, читать записи его наставлений и изучать распространенные легенды, собранные вокруг его биографии, — значит не знать почти ничего о реальном Будде, гораздо более великом, нежели все исторические учителя этики или фантастические полубоги преданий. И только когда мы сможем постичь связь между буддизмом и брахманизмом, величие эзотерической доктрины предстанет перед нами в своем истинном масштабе.

Сноски

---

<<	Оглавление	>>