Блаватская Е.П. - Отголоски Индии

ОТГОЛОСКИ ИНДИИ Что такое индусский спиритуализм?

Феномены Индии, помимо того, что они вызывают несомненный интерес, сильно отличаются друг от друга, а во многих случаях и являются полной противоположностью тому, о чем мы привыкли слышать в Европе и Америке, обладают еще одним свойством, заслуживающим серьезного внимания исследователя психологии.

Приписывать ли восточные феномены вмешательству и помощи духов умерших людей или же какой-то другой, неизвестной причине — этот вопрос мы пока отложим в сторону. Его можно обсудить с некоторой степенью уверенности только после того, как большинство этих феноменов будет тщательно изучено и представлено на суд беспристрастной и непредубежденной публики, во всей правдивости и без преувеличения. Однако я все же хотела бы подчеркнуть, что вместо требований обычных «условий» темноты и гармоничных кругов, которые все-таки оставляют свидетелей неуверенными в достижении ожидаемых результатов, индийские феномены, за исключением самостоятельных проявлений бхутов (духов умерших), никогда не бывают случайными и спонтанными, и представляется, что они полностью зависят от воли оператора, будь он святой индусский йог, мусульманский садху, факир или еще какой-нибудь махинатор джадугар (колдун).

В этой связи я намерена предоставить многочисленные доказательства того, о чем говорю здесь; читаем ли мы о якобы сверхъестественных манифестациях Риши, арийских патриархов древности, или Ачарьев (духовных учителей) в эпоху Пуран, рассказывают ли о них народные предания, или же мы сами наблюдаем их в наши дни — эти феномены будут всегда существенно разниться друг от друга. И в феноменах медиумизма, и в средневековых проделках лудонских монахинь, и в других исторических possedees в момент одержания «бхутами» мы часто узнаем точные копии, как если бы они были когда-то оригиналами, библейских чудес. За исключением двух, из-за которых мир добродетели впадает в экстаз, славя Всевышнего, а мир скептицизма язвительно ухмыляется, а именно: анти-гелиоцентрического преступления, совершенного Иешуа, и неприятной экскурсии Ионы во чрево кита, в Индии можно встретить почти все феномены, которые, как говорят, столь прославили Моисея и других «друзей Господа».

Но жаль тех почтенных фокусников Иудеи! Жаль те благочестивые души, которые возвели на такую высоту этих псевдопророков будущего пришествия Христа! Cорок теологов англиканской церкви, занятые сегодня исключительно тем, что порочат еврейскую Библию, сбросили идолов с пьедесталов. Отчаянный крик, поднятый обозревателем комментария к Священному писанию, только что напечатанного в самом крайнем органе правоверия (лондонский «Quarterly Review», апрель, 1879), под стать лишь кроткой покорности неизбежному. То, на что я намекаю, вам уже известно: я говорю о решении и окончательных выводах, касающихся достоинства Библии, к которым пришли ученые епископы, занимавшиеся в последние десять лет тщательной ревизией Ветхого Завета. Результаты этого труда любви можно суммировать следующим образом:

1. Низведение Моисеевых и других «чудес» до простых естественных феноменов. (См. решения каноника Кука, главного священника при королеве, и епископа Гарольда Брауни.)
2. Отказ от многих пророчеств о Христе, как таковых: упомянутые пророчества, оказывается, имеют отношение лишь к событиям еврейской истории.
3. Решение не возводить на одинаковую высоту Ветхий Завет и Евангелия, так как это неизбежно приведет к «осквернению» Нового Завета.
4. Печальное признание, что книги Моисея не содержат ни слова о загробной жизни, и справедливая жалоба, что «Моисей, находясь под божественным водительством (?), должен был воздержаться от признания жизни после смерти, несмотря на то что эта вера была широко распространена во всех религиях за пределами Израиля». Таким образом, «признано, что это одна из загадок, которые являются испытанием для нашей веры».

Это также и «испытание» для наших американских миссионеров. Образованные туземцы все читают английские газеты и журналы, и сегодня становится все труднее убедить этих «учеников-язычников» в «возвышенных» истинах христианства. Но это в качестве прелюдии; я упоминаю об этих новых фактах лишь потому, что они имеют прямое отношение к спиритуализму вообще и его феноменам в частности. Спиритуалисты всегда пытались идентифицировать свои феномены с библейскими чудесами, и данное решение, принятое теми, кто больше расположен за «чудеса», чем против них и божественных явлений, представляет неожиданную трудность на нашем пути. Будем надеяться, что с появлением этих новых течений в религиозной жизни наш уважаемый друг доктор Пиблз, прежде чем всецело посвятить себя созданию «независимых христианских церквей», подождет следующих церковных постановлений и увидит, как английские теологи-иконоборцы и их вердикты опрокинут феномены Нового Завета. И возможно, если их упорство не испарится, они также припишут все чудеса, совершенные Иисусом, «естественным феноменам»! К счастью для спиритуалистов, а также и для теософов, от феноменов девятнадцатого века нельзя отмахнуться так же легко, как от библейских чудес. Последним слепо верили почти две тысячи лет, хотя они слишком часто переступали границы всех возможных законов природы; в нашем же случае все наоборот: мы можем предоставить факты.

Но вернемся назад. Если можно сказать, что феномены оккультной природы различного характера в Индии изобилуют, то частые высказывания д-ра Пиблза о том, что в Индии полно прирожденных спиритуалистов, являются — как бы это выразиться? — слишком поспешными и преувеличенными. Отстаивая свою точку зрения в лондонском «Spiritualist» от 18 января 1878 года, в споре c одним мадрасским джентльменом, проживающим сейчас в Нью-Йорке, он утверждал: «Я встречал не только сингальских и китайских спиритуалистов, но и сотни индусских спиритуалистов, одаренных способностями к сознательному медиумизму. Тем не менее м-р О’Грэйди из Нью-Йорка сообщает читателям “Spiritualist” (см. номер oт 23 ноября), что индусских спиритуалистов не существует. Вот его слова: “Ни один индус не является спиритуалистом”». В подтверждение своей точки зрения д-р Пиблз приводит цитату из письма одного уважаемого индусского джентльмена, м-ра Чанд Митры из Калькутты, в которой говорится, что он благословляет бога за то, что его «внутреннее зрение все более крепнет» и что он беседует «с духами». Все мы знаем, что м-р Митра — спиритуалист, но что это доказывает? Отвечает ли действительности логика д-ра Пиблза, что, поскольку Е.П.Блаватская и полдюжины других русских стали буддистами и ведантистами, то в России полно буддистов и ведантистов? Возможно, что в Индии и найдется несколько спиритуалистов среди образованных классов, но я очень сомневаюсь, что наш уважаемый оппонент запросто найдет хотя бы дюжину спиритуалистов среди 240-миллионного населения этой страны. Но есть, конечно, исключения, которые, как известно, только подтверждают правило.

За несколько лет до того, как доктрины спиритуализма стали широко распространяться в мире, я покинула Индию и жила в Америке. Я воздерживалась от полемики в печати со знаменитым спиритуалистом — «пилигримом» и философом, хотя его заявления и удивляли меня, как мне казалось, прекрасно знавшую Индию. Я думала, что Индия, сама по себе консервативная, могла измениться, и уже было усомнилась в своих наблюдениях. Но теперь, когда я возвратилась в эту страну в четвертый раз и вот уже пять месяцев живу здесь, тщательно изучая сии феномены, и особенно мнение людей по этому вопросу, и проведя семь недель в путешествиях по стране, я наверняка знаю, о чем говорю. М-р О’Грэйди был прав. Ни один «индус» не является спиритуалистом — в том смысле, в котором мы понимаем это слово. И сейчас я готова доказать, если понадобится, на примере десятков писем от заслуживающих доверия индусов, воспитанных брахманами и знакомых с религиозными взглядами и суевериями своих соотечественников лучше, чем кто-либо из нас, что индусов можно назвать кем угодно, но только не спиритуалистами. «Что входит в понятие спиритуалист?» — уместно вопрошает в лондонской спиритуалистической газете корреспондент, имеющий страсть к описаниям (см. «Spiritualist», June, 13, 1879). Он спрашивает: «Можно ли назвать м-ра Крукса спиритуалистом, если он, как и ваш покорный слуга, не верит, что духи мертвых являются посредниками в феноменах?» Затем он приводит ряд определений «от наиболее веротерпимых до самых ограниченных».

Давайте посмотрим, к которому из этих определений «спиритуализм» индусов — я не говорю обо всех — подходит больше всего. Так как д-р Пиблз во время двух своих кратких пребываний в Индии, а именно по дороге из Мадраса, когда он преодолевал расстояние от Калькутты до Бомбея, мог повстречать «сотни спиритуaлистов», то это действительно могло бы составить если не большинство, то по крайней мере значительный процент из 240-миллионного населения Индии. Процитирую определения из письма одного вопрошателя, подписывающегося «Спиритуалист» (?), и добавлю к ним свои собственные замечания.

A. «Каждый, кто верит в бессмертие души, является спиритуалистом».

Думаю, что нет, ибо в противном случае всю христианскую Европу и Америку можно было бы занести в разряд спиритуалистов; кроме того, это определение (A) не отвечает религиозным воззрениям ни одной из индусских сект; в то время как невежественные массы верят в мокшу и стремятся к ней, то есть растворению духа человека в Брахмане, или утрате индивидуального бессмертия, как к средству избегнуть наказания и ужасов посмертного перехода, философы, адепты и ученые йоги, так же, как и наш досточтимый учитель свами Даянанда Сарасвати, великий реформатор Индии, ученый-санскритолог и глава ведической секции восточного отделения Теософского Общества, объясняют будущее состояние духа, его прогресс и эволюцию терминами, совершенно отличными от взглядов спиритуалистов. Эти взгляды, если захотите, я могу изложить в одном из следующих писем.

B. «Любой, кто верит, что общение с духами умерших подтверждает непрерывное существование сознания после смерти, является спиритуалистом».

Индус, будь он ученый муж, философ или невежественный идолопоклонник, не верит в «непрерывное существование сознания», но верит в то, что период, когда святая, безгрешная душа достигает Сварги (неба) и мокши, длится много миллионов и квадрильонов лет, от одной пралайи до другой. Индусы верят в циклические переселения души, в которых есть периоды, когда душа теряет свою память и сознание индивидуальности; в противном случае каждый из нас отчетливо помнил бы все свои предыдущие воплощения, чего не происходит. Логика индусских философов также весьма последовательна. По крайней мере они не допускают вечно длящегося воздаяния или наказания за какие-нибудь несколько десятков лет жизни на земле, будь эта жизнь святой или грешной.

C. «Спиритуалистом является тот, кто верит в любой из объективных феноменов — неважно, придерживается ли он какой-нибудь теории или нет».

Таковыми являются «феноменалисты», а не спиритуалисты, и это описание отвечает индусским религиозным представлениям. Все они, даже подражатели современной школы атеизма, объявляют себя материалистами, хотя в душе феноменалисты.

D. «Спиритуализм невозможен без духов, но духи не обязательно должны быть человеческими».

В этом случае теософы и оккультисты могут быть объединены под общим названием спиритуалистов, хотя последние относятся к ним, как к врагам; только в этом смысле индусы и являются спиритуалистами, хотя их представления о человеческих духах диаметрально противоположны идеям спиритуалистов. Они рассматривают «бхутов» — духов, умерших с неудовлетворенными желаниями, которые в силу своих грехов и земных привязанностей притягиваются к земле и не допускаются в Сваргу («элементарии» теософов), как злых демонов, которые могут быть уничтожены в любое время всемогущими проклятиями брахмана-колдуна. «Спиритический контроль», так высоко ценимый у медиумов, индус рассматривает в качестве самого великого проклятия, какое только может обрушиться на человека, — одержание и овладение бхутом; и даже любящие супруги часто разводятся, если жена одержима бхутом, похоже, осаждающим исключительно женщин.

E. «Никто не имеет права называть себя спиритуалистом, если он придерживается новомодных понятий об “элементариях”, “духе медиума” и тому подобного; или не верит, что духи умерших людей причастны ко всем сверхъестественным феноменам».

Это одно из самых правильных «определений» из выше приведенных с точки зрения ортодоксального спиритуализма, и оно кладет конец нашему спору с д-ром Пиблзом. Ни один индус, если даже заставить его рассматривать бхутов как безнравственных духов, страждущих на пути к совершенствованию и окончательному прощению (?), не смог бы, даже если бы захотел, объяснить все сверхъестественные феномены этой спиритуалистической теорией. Традиции его религии и философии противятся столь ограниченному представлению. Индус прежде всего прирожденный метафизик и логик. Если он во что-то и верует, то все-таки никогда не допустит, что законы существуют только для этой планеты, и будет применять их для всей вселенной, ибо прежде всего он пантеист, независимо от принадлежности к какой-то определенной секте, а потом уже все остальное. Таким образом, м-р Пиблз, удачно использовав парадокс, сам прекрасно определил ситуацию в письме, опубликованном в «Spiritualist» и упомянутом выше: «Некоторых из лучших медиумов, с которыми мне посчастливилось познакомиться, я встретил на Цейлоне и в Индии. Но и они по существу не были медиумами, поскольку действительно общались с “феями и пишачами, обитающими в воздухе, воде, огне, в скалах и деревьях, в облаках, в дожде, росе, под землею и в пещерах”».

Таким образом, «медиумы», не являвшиеся медиумами, были также и не более спиритуалистами, нежели медиумами, и дом (построенный д-ром Пиблзом), «разделившийся сам в себе, не устоит». Со всем сказанным ранее мы полностью согласны, и я продолжаю свой рассказ.

Как я уже упоминала, мы с полковником Олькоттом в сопровождении индусского джентльмена, м-ра Мулджи Такер Сингха, члена нашего Совета, в начале апреля отправились в семинедельное путешествие. У нас было две цели:

1. немного погостить у нашего союзника и учителя свами Даянанды, с которым мы долгое время переписывались из Америки, чтобы тем самым укрепить союз нашего Общества с Арья Самадж (насчитываещем сегодня более 50-и членов); и
2. увидеть как можно больше сверхъестественных феноменов и с помощью нашего свами, йога и посвященного в тайны видья (то есть тайной науки), выяснить из первых уст некоторые спорные вопросы, касающиеся сверхъестественных сил и способностей в действии. Конечно, лучшей возможности выяснить это не было ни у кого, кроме нас.

С пандитом Даянандой у нас сложились дружеские отношения ученика — учителя. Самый образованный человек в Индии, брахман привилегированной касты, в течение долгих семи лет он подвергался обязательным и суровым йогическим испытаниям в дикой горной местности, в одиночестве, наготе и постоянной борьбе со стихиями и дикими животными — в борьбе божественного Духа человека и его высшей воли со слепыми силами природы в виде тигров, леопардов, носорогов и медведей, в окружении ядовитых змей и скорпионов. Жители ближайшей деревни могли бы подтвердить, что иногда неделями никто не отваживался отнести свами хоть немного еды — пригоршню риса, а когда они приходили, то неизменно заставали его сидящим в одной и той же позе, на одном и том же месте — на открытом песчаном бугре в джунглях, кишащих хищными зверями, без всякой еды и воды в течение многих недель, как будто он был сделан из камня вместо мяса и костей. Он открыл нам таинственный секрет, дающий человеку силу переносить страдания и жестокие лишения, длительное время обходиться без еды и питья, становиться абсолютно невосприимчивым к жаре и холоду и, наконец, пребывать в течение ряда дней вне тела...

Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах Риши так же жива, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была переполнена, и где его «Йога-санкхья» все еще изучается с тем же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Дальше мы отправились в Верхнюю Индию и северо-западные провинции — в Аллахабад и Канпур, где берега священной Ганги переполнены многочисленными верующими, которые, испытывая отвращение к жизни, приходят сюда провести остаток дней в медитации и уединении и становятся саньяси, госсайнами, садху. Затем — в Агру с ее Тадж Махалом, этой «поэмой в мраморе», как удачно назвал его епископ Гебер; и дальше в Сикундру к могиле основателя Агры, великого Императора-Aдeптa Акбара; снова в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися Шакти, где Джумна смешивает свои голубые воды с патриархальной Гангой, к тому известному в истории индийского оккультизма месту, что было избрано шактами (поклонниками женского аспекта Вселенской энергии) для совершения своих пудж, в ходе которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы, или зеркала, упомянутые П.Б.Рандольфом. Оттуда — снова в Сахаранпур и Мирут, где вспыхнуло сипайское восстание в 1857 году. Во время нашего пребывания в железнодорожном центре Сахаранпуре там cобралось почти двадцать пять тысяч саньяси и госсейнов, возвращавшихся после паломничества в Хардвар. Полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам и часами беседовал с ними. Затем мы отправились в Раджпутану, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии — Солнечная раса, чьи раджи ведут происхождение от самого Солнца. Мы дошли аж до Джейпура, этого Парижа и одновременно Рима земли раджпутов. Мы облазили долины, горы и священные рощи, где было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов — стражей и хранителей тайн своего Бога и храма, но мы получили от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, нежели от саньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и о спиритуализме в частности. И на все наши вопросы, кто именно наделяет святых йогов «чудодейственными силами», позволяющими совершать феномены, неизменно получали один и тот же удивленный ответ: «Он (йог) совершает их, сливаясь с Брахманом». Очень часто наши собеседники негодовали и даже обижались на непочтительные расспросы полковника Олькотта о том, не помогают ли «бхуты» творить магу чудеса. Почти два месяца в нашем жилище в Бомбее — в саду, на верандах и в залах, с утра и до позднего вечера, ежедневно до ста человек — толпились туземцы, принадлежавшие к различным кастам, расам и религиозным верованиям. Они приходили к нам обменяться мнениями по метафизическим вопросам и обсудить достоинства восточной и западной философии, включая оккультные науки и мистицизм. Во время путешествия мы принимали наших братьев из Арья Самадж, отправлявших свои депутации приветствовать нас везде, где мы находились и где было отделение Самадж. Так мы ближе познакомились со взглядами сотен и тысяч последователей свами Даянанды, которые они исповедовали, прежде чем последний отвратил их от той или иной идолопоклоннической секты. Многие из них были образованными людьми, настолько же сведущими в ведической философии, насколько прежде — в догматах секты, с которой они расстались. Таким образом, у нас было намного больше возможностей познакомиться со взглядами индусов, их философией и традициями, чем у других европейских путешественников и даже чиновников, живших в Индии годами; поскольку они не исповедовали индусской веры и не были с индусами в приятельских отношениях, как мы, им не доверяли и не называли, как нас, «братьями».

После непрерывных исследований и долгих обсуждений, продолжавшихся несколько месяцев, мы пришли к тем же заключениям, к каким и м-р О’Грэйди: ни один индус не является спиритуалистом; и, за редким исключением, никто из них никогда не слышал о спиритуализме и его распространении в Европе, тем более в Америке; многие из них знают столь же мало об этой стране, как и о Северном полюсе. Только недавно свами Даянанда обнаружил, что древние арии должны были знать об Америке, поскольку Арджуна — один из пяти Пандавов, друг и ученик Кришны, как повествуют пураны, отправился в Паталу на поиски жены, женился там на Улупи, дочери Нага, царя Паталы, страны-антипода Индии, описания которой в точности совпадают с Америкой, но которой в те далекие времена не знал никто, кроме ариев. Поэтому члены Самадж проявляют такой интерес к этой стране. Но когда мы объяснили нашим друзьям происхождение, развитие и доктрины спиритуалистической философии, и особенно modus operandi медиумов, то есть общение духов умерших с живыми людьми, чьи организмы эти духи используют в качестве средства общения, ужас наших слушателей был неподдельным. «Общение с бхутами, — воскликнули они, — общение с духами, ставшими злыми демонами, которым мы готовы приносить в жертву еду и питье, дабы ублажить их и заставить мирно покинуть нас, но которые всегда возвращаются, нарушая семейный покой! Само их присутствие мы рассматриваем как осквернение! Какое удовольствие беллати (белые иностранцы) могут испытывать от общения с ними?» Поэтому я повторяю, и очень настойчиво, что в Индии не только нет спиритуалистов в том смысле, в каком мы понимаем этот термин, но даже сам намек на так называемое «общение с духами» отвратителен для индусов — можно сказать, самой древней нации в мире, знавшей все о феноменах на протяжении многих тысяч лет. Разве этот факт ни о чем не говорит нам, только недавно начавшим наблюдать чудеса медиумизма? Можем ли мы мнить себя настолько умными, чтобы отказываться следовать указаниям Востока, с древнейших времен видевшего своих святых, и даже богов, демонов и духов стихий, совершающими чудеса? Разве мы настолько усовершенствовали собственную философию, что можем сравнить ее с индийской, убедительно объясняющей каждую тайну и суть любого феномена? Поверьте мне, стоит попросить помощи у индуса, если потребуется доказать материалистам и скептикам от науки убедительнее, чем мы можем это сделать сейчас, что, какой бы ни оказалась догадка о подлинной сущности сверхъестественных сил, все феномены, будь они библейские или ведические, христианские или языческие, полностью согласуются с законами этого мира и в первую очередь претендуют на научное исследование. Давайте же сначала докажем профанам существование Сфинкса, а уже потом попробуем разгадать его тайну. Спиритуалисты всегда найдут время, чтобы опровергнуть «устаревшие доктрины» прошлого. Истина вечна, и, как бы долго ее ни топтали, она все равно проявится вновь и, обновленная, засветит еще ярче в тающих сумерках суеверия. Но в одном смысле применение нами термина «спиритуалисты» к индусам полностью оправдано. Как бы они ни выступали против физических феноменов, производимых бхутами или неуспокоенными душами умерших, и одержания последними медиумов, все же они с радостью принимают утешительные свидетельства непрекращающегося к ним интереса со стороны их умершего отца или матери. В субъективном феномене снов, в образах ясновидения или транса, вызванного чарами святых, они приветствуют духов некогда любимых ими людей и часто получают от них важные напутствия и совет...

Если ваши читатели захотят, я могла бы посвятить индийским феноменам серию писем, объясняя их по мере описания. Искренне надеюсь, что американские спиритуалисты более не будут угрожать теософам-иконоборцам и их «устаревшим» идеям. Я делаю это не из желания проповедовать новые доктрины или распространять нежелательную индусскую пропаганду, а только с целью предоставить материал для сравнения и изучения тем спиритуалистам, кто еще не отвык думать.

Сноски

---

Издания

• «Banner of Light», Boston, Vol. XLVI, № 4, October 18, 1879, p. 7 (первая публикация)
• Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма. — М., Сфера, 1996. С. 167—188. Пер. Т.О.Сухоруковой (первая публикация на русском языке)
• Блаватская Е.П. - Последний век манвантары, M., Сфера, 2005
• Блаватская Е.П. - Иная сторона жизни, M., Сфера, 2005