Блаватская Е.П. - Ахунд из Свата

АХУНД ИЗ СВАТА

основатель многих мистических обществ

Из многих замечательных людей этого века Гафур был одним из самых выдающихся.

Если восточная доктрина права, утверждая, что души, хорошие или плохие, которым не хватило времени для осуществления своих планов на земле, воплощаются вновь, причем жажда утоления страстей вовлекает их в поток земных привязанностей все сильнее и сильнее, — тогда получается, что Гафур был воплощением того Феличе Перетти, который известен в истории как папа Сикст V, оставшийся в памяти потомков коварной и одиозной фигурой. Оба они родились в семье бедняков, были невежественными крестьянскими мальчишками и начинали свою жизнь пастухами. Оба достигли вершины славы хитростью и стяжательством, насаждая вокруг суеверия.

Сикст V — автор мистических книг, практиковавший запрещенные науки, дабы утолить жажду к власти и остаться безнаказанным — стал главным инквизитором. Когда его выбрали папой, он начал всех предавать анафеме: и королеву Англии Елизавету, и короля Наваррского, и других великих людей. Абдул Гафур, обладавший железной волей, был самоучкой и постиг многие науки, благодаря общению с «мудрецами» из Каттака. Он был столь же сведущ в арабской и персидской литературе по алхимии и астрономии, как Сикст V в трудах Аристотеля, и так же, как и он, умел делать месмеризированные талисманы и амулеты, которые несли либо жизнь, либо смерть — в зависимости от того, кому они предназначались. Их психическое влияние распространялось на миллионы приверженцев, которые скорее боялись, чем поклонялись им.

Гафур был воином и честолюбивым предводителем фанатиков; он стал дервишем, а затем, с позволения сказать, папой: благословления и проклятия превратили его в такого же господина эмиров и прочих мусульман, каким Сикст V был для католических монархов Европы.

Христианскому миру известны лишь основные этапы его карьеры. Как бы пристально за ним ни наблюдали, все же его личная жизнь и честолюбивые стремления к светской и религиозной власти остались книгой за семью печатями. Ясно лишь одно: он был основателем и главой почти всех тайных обществ, достойных упоминания среди мусульман, и духовным вождем всех остальных. Его явный антагонизм к ваххабитам был только маской; и несомненно, что рука убийцы, казнившая лорда Майо, умело направлялась стариком Абдулом. Дервиши, члены ордена Бекташи, все завывающие и пляшущие нищие и другие мусульманские нищенствующие монахи признают его власть превыше власти Шейха-уль-Ислама над правоверными. Вряд ли Константинополь или Тегеран, какими бы еретиками эти персы ни были, осмелились бы когда-нибудь издать хоть один указ без ведома Абдула. Такой же фанатичный, как и Сикст, но еще более хитрый, он вместо того, чтобы давать прямые приказы уничтожить ваххабитов — гугенотов ислама — посылал свои проклятья и указывал пальцем только на тех из них, кто стоял на его пути; с остальными же он поддерживал, хотя и втайне, дружеские отношения.

Титулом Наср-эд-Дина (защитник веры) он одинаково награждал и султана и шаха, хотя один был суннитом, а другой шиитом. Он подсластил жгучую религиозную нетерпимость Османской династии, добавив к старому титулу Наср-эд-Дин титулы Сайф-эд-Дин (ятаган веры) и эмир эль-Мумминья (правитель правоверных). Каждый эмир эль-Сурей, или глава паломников в Мекку, посылал и приносил сообщения от Абдула, а также получал от него совет и инструкции; Абдул выступал в роли таинственного оракула, для которого оставлялись деньги, подарки и другие подношения, равноценные тем, которые католические паломники подносили Ватикану.

В 1847—1848 годах принц Мирза, дядя молодого шаха и экс-губернатор огромной провинции в Персии, появился в Тифлисе, надеясь найти защиту у князя Воронцова, наместника Кавказа. Стащив драгоценности и деньги из королевской казны, принц Мирза бежал от суда своего любящего племянника, горевшего от нетерпения выколоть ему глаза. Ходили слухи, что ему во сне трижды являлся великий дервиш Ахунд, подстрекавший его взять все, что принадлежало молодому шаху, и поделиться добычей с покровителями веры его главной жены, уроженки Кабула (он привез с собою в Тифлис двенадцать жен). Тайна — хотя, возможно, это было косвенное воздействие, которому он подверг бегуму из Бхопала во время восстания сипаев в 1857 году — была тайной только для англичан, которых старый интриган Абдул мог легко обвести вокруг пальца. Всю свою жизнь следуя взглядам Макиавелли, внешне поддерживая дружеские отношения с англичанами, а втайне их проклиная, Абдул, почитаемый как новый пророк миллионами правоверных мусульман и еретиками, стремился сохранить свое влияние над друзьями и врагами. Но все же у старого «Учителя» был один враг, которого он весьма опасался, так как знал, что никакая хитрость никогда не поможет переманить его на свою сторону. Этим врагом были некогда могущественные сикхи — бывшие полновластные правители Пенджаба и хозяева долины Пешавар. Этот воинственный народ, низвергнутый со своего некогда высокого положения, находится теперь в подчинении у одного Махараджи из Патиялы, который сам является лишь бессильным вассалом англичан. С самого начала на пути Ахунда встали сикхи. Не успевал он почувствовать себя победителем, как между ним и воплощением его надежд неизменно возникал сей заклятый враг. Если сикхи и оставались верными англичанам в 1857 году, то не из-за сердечной преданности или политических убеждений, а скорее из-за открытой оппозиции к мусульманам, которым, как им было известно, тайно помогал Ахунд.

Со времен великого Нанака — кшатрия, основавшего во второй половине пятнадцатого века Сикхское братство — эти отважные и воинственные племена всегда были источником постоянного раздражения династии моголов, наводя ужас на индийских мусульман. Зародившись, если так можно выразиться, в религиозном братстве, целью которого было покончить с исламизмом, брахманизмом и другими измами, включая и позднейшее христианство, эта секта преобразовала чистый монотеизм в абстрактную идею вечно непознаваемого Принципа и превратила его в доктрину «Всеобщего Братства». Согласно их взглядам, все мы — дети единого Принципа Отец-Мать, у которого «нет ни формы, ни образа, ни цвета», и следовательно, все мы должны быть братьями, независимо от расы или цвета кожи. Жреческий брахман, фанатично следующий мертвой букве писаний, стал в глазах сикхов таким же врагом истины, как и мусульманин, предающийся чувственным наслаждениям со своими гуриями на небесах, как идолопоклонник буддист, монотонно читающий молитвы у своего колеса, или же как римский католик, восхищающийся своей украшенной драгоценностями Мадонной, чей цвет лица священники меняют по собственному желанию с белого на коричневый и черный, подгоняя его под климатические условия и предрассудки. Позднее Арджуна — сын Рамдаса, четвертый в роду Нанаков — объединив доктрины основателя Братства и его сына, составил священное писание, назвав его «Ади Грантх» и снабдив многочисленными отрывками из сорока пяти сутр джайнов.

Хотя «Ади Грантх» и заимствовала религиозные персонажи из Вед и Корана, предварительно тщательно их просеяв и объяснив их символизм, — все же ее идеи относительно сложных метафизических концепций имеют больше сходства скорее с положениями школы гуру джайнов. Основания астрологии — влияние звездных сфер на людей — были явно заимствованы из этой весьма выдающейся школы древности. В этом легко убедиться, сравнив «Ади Грантх» с комментариями Абхаядева Сури, написанными к оригинальным текстам сорока пяти сутр на языке магадхи или балабаша. Старый гуру джайнов, который, как говорят, составил гороскоп Ранджита Сингха в период расцвета его власти, предсказал падение королевства Лахор.

Просвещенный Арджуна, возвратившийся в Амритсар, превратил секту сикхов в политико-религиозную общину и учредил в ней другую, более эзотерическую школу гуру, ученых и метафизиков и стал ее единственным главой. Он умер в тюрьме, где его, по приказу Аурунгзеба, подвергли пыткам в начале семнадцатого века. Его сын Говинда, знаменитый гуру (религиозный учитель), поклялся отомстить убийцам своего отца, и после некоторых превратностей судьбы афганцы были окончательно изгнаны сикхами из Пенджаба в 1767 году. Этот триумф еще больше возбудил в сикхах ненависть, и с сего момента вплоть до смерти Ранджита Сингха в 1839 году, мы видим их постоянно нападающими на мусульман. Махан Сингх, отец Ранджита, разделил всех сикхов на двенадцать misls, или округов; каждый округ имел своего собственного главу (сирдар), при котором был учрежден тайный Государственный совет, состоявший из гуру. Среди них были знатоки духовной науки, и они могли бы, если бы захотели, показать такие же поразительные «чудеса» и божественные фокусы, как и старик-мусульманин Ахунд. Он прекрасно знал это и потому испытывал к ним больше страха, чем ненависти, помня поражение — как собственное, так и своего эмира — от рук Ранджита Сингха.

Одним из самых драматичных моментов в жизни «папы из Сайду» является следующий достоверный факт, который лет двадцать тому назад широко комментировался в той части Индии, где он жил. Однажды, в 1858 году, когда Ахунд, сидя на корточках на ковре, раздавал амулеты, благословения и пророчества своей благочестивой конгрегации паломников, к нему незаметно, смешавшись с толпою, подошел высокий индус и неожиданно обратился со следующими словами: «Скажи мне, пророк, ты, который так хорошо предсказываешь другим, знаешь ли ты, какой будет твоя собственная судьба и судьба “Защитника Веры”, твоего султана из Стамбула, через двадцать лет?»

Старый Гафур, остолбеневший от удивления, уставился на своего вопрошателя, не издавая ни звука. Узнав в нем сикха, он, похоже, потерял дар речи, и вся толпа оцепенела.

«Если нет, — продолжал непрошеный гость, — то я тебе расскажу. Пройдет двадцать лет, и твой “Правитель Правоверных” падет от руки убийцы своего собственного рода. Два старика, один — далай-лама христиан, другой — великий пророк мусульман — ты сам — будут раздавлены колесом смерти в одно и то же время. Затем пробьет час падения двух врагов истины — христианства и ислама. Первый, как более могущественный, переживет второго, но оба вскоре распадутся на отдельные секты и будут истреблять друг друга. Видишь, твои последователи бессильны, и я мог бы убить тебя прямо сейчас, но ты в руках Судьбы, а она знает свой час».

И оратор в одно мгновение исчез. Этот случай достаточно убедительно показывает, что сикхи могли бы убить Абдул Гафура в любой момент, если бы только пожелали этого. И возможно, что «Mayfair Gazette», которая в июне 1877 года пророчески заметила, что враждующие понтифы Рима и Свата могут умереть одновременно, прослышала об этом от одного «старого индуса». Пишущая же сии строки услышала эту историю в Лахоре от своего знакомого.

Сноски

---

Издания

• Статья впервые опубликована в первом выпуске журнала «Echo», New York, April-May, 1878, с подзаголовком редактора (Ч.Содеран) «Волнующее образное и яркое описание удивительной и богатой событиями жизни Абдул Гафура, данное мадам Блаватской. — Антагонизм сикхов к современному иерофанту. — Почти одновременная смерть Пап Рима и Сайду»
• Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма. — М., Сфера, 1996. С. 193—199. Пер. Т.О.Сухоруковой (первая публикация на русском языке)
• Блаватская Е.П. - Тайная доктрина теософии, М., Сфера, 2006