Изменения

{{Стиль А-Эпиграф|". . . разве тому, кто имеет глаза, не представляется символ всегда более или менее ясным откровением божественного? . . . Сквозь всё это проблёскивает что-то от божественной идеи. . . Да даже тот наивысший стяг, под которым когда-либо собирались и соединялись в едином объятии люди, сам крест, не заключал в себе никакого иного смысла, кроме случайного и внешнего".

{{Стиль А-Эпиграф|". . . разве тому, кто имеет глаза, не представляется символ всегда более или менее ясным откровением божественного? . . . Сквозь всё это проблёскивает что-то от божественной идеи. . . Да даже тот наивысший стяг, под которым когда-либо собирались и соединялись в едином объятии люди, сам крест, не заключал в себе никакого иного смысла, кроме случайного и внешнего".

|{{Стиль С-Капитель|КАРЛЕЙЛЬ}}<ref>Th. Carlyle, Sartor Resartus. Book 3, Ch. III "Symbols".</ref>}}

{{Стиль С-Капитель|КАРЛЕЙЛЬ}}<ref>Th. Carlyle, Sartor Resartus. Book 3, Ch. III "Symbols".</ref>}}

{{Стиль С-Капитель|Изучение}} тайного смысла преданий занимало бóльшую часть жизни автора этих строк, и при этом было совершенно неважно, является ли данное предание религиозным или светским, и принадлежит оно великому или малому народу — главным же образом это были предания Востока. Она относится к числу тех людей, которые убеждены: ни один мифический сюжет, ни одно легендарное событие, сохранившееся в фольклоре любого народа земли, никогда не представляло собой плод чистой фантазии, а наоборот, каждое из подобных сказаний имеет под собой реальную историческую основу. И как бы высока ни была репутация ряда специалистов в области символики, но в этом вопросе автор не разделяет мнения тех из них, кто в любом мифе видит лишь очередное подтверждение склонности ума древнего человека к суевериям и предрассудкам и полагает, будто все мифологии возникли из ''солнечных мифов'' и строятся исключительно на них.  

{{Стиль С-Капитель|Изучение}} тайного смысла преданий занимало бóльшую часть жизни автора этих строк, и при этом было совершенно неважно, является ли данное предание религиозным или светским, и принадлежит оно великому или малому народу — главным же образом это были предания Востока. Она относится к числу тех людей, которые убеждены: ни один мифический сюжет, ни одно легендарное событие, сохранившееся в фольклоре любого народа земли, никогда не представляло собой плод чистой фантазии, а наоборот, каждое из подобных сказаний имеет под собой реальную историческую основу. И как бы высока ни была репутация ряда специалистов в области символики, но в этом вопросе автор не разделяет мнения тех из них, кто в любом мифе видит лишь очередное подтверждение склонности ума древнего человека к суевериям и предрассудкам и полагает, будто все мифологии возникли из ''солнечных мифов'' и строятся исключительно на них.