ПМ (Базюкин), п.15: различия между версиями

Если хотите, можете называть это шакти Парабрахмана и вместе с адвайтистами (а Субба Роу — один из них) утверждайте, что Парабрахман вместе с майей становится ''Ишварой'' — творческим принципом, такой силой (power), которую обычно называют Богом, но только исчезающим и умирающим вместе со всем остальным при наступлении пралайи.  

Вот и всё, о чём я смею пока сообщить Вам по этому конкретному вопросу, ибо чувствую, что и без того уже превысил пределы дозволенного. Поэтому, когда я говорю о человечестве в целом, без какого-либо уточнения, то Вы должны понимать, что я имею в виду вовсе не человечество нашего четвёртого круга, каким мы его видим на этом комке грязи в окружении необозримого пространства, а воинство всех эволюционировавших на сегодняшний день существ целиком.

Периоды, включающие в себя пралайю и манвантару, получили у дикшит<ref>Дикшита (''санскр''.) — посвящённый (''примеч. перев''.).</ref> следующее название: “сурья<ref>Сурья (''санскр''.) — Солнце (''примеч. перев''.).</ref> манвантары и пралайи”. Мысль бессильна представить себе, сколько ещё у нас должно произойти периодов солнечной пралайи, прежде чем наступит великая космическая ночь, — но это произойдёт.  

Но вот пробил час солнечной пралайи, и, хотя порядок прохождения человечеством своего последнего седьмого круга ничуть не отличался от предыдущих, однако теперь каждая планета — после ухода с неё человечества — уже не просто переходит из мира видимого в мир невидимый, а полностью уничтожается. С началом седьмого Круга седьмой малой манвантары каждое царство уже достигает своего последнего цикла, и поэтому на каждой планете с уходом человека воцаряется одна лишь майя когда-то живших и существовавших форм. С каждым его шагом по нисходящей и восходящей дугам по мере продвижения вперёд от планеты к планете оставленная им планета превращается в опустевшую оболочку куколки. После ухода человека с планеты происходит и отлив сущностей из каждого царства. В ожидании того момента, когда в надлежащий час они смогут перейти в более высокие формы, эти сущности, тем не менее, обретают желанное освобождение: ибо до дня своей дальнейшей эволюции им предстоит покоиться в летаргическом сне в пространстве, пока они не получат нового импульса жизненной энергии для существования в новой солнечной манвантаре. Прежние элементалы будут пребывать в состоянии покоя до тех самых пор, пока не будут призваны для работы: им предстоит в свою очередь превратиться в тела минеральных, растительных и животных сущностей (уже в другой связке планет, которая возникнет теперь на ещё более высоком уровне) на своём пути превращения в человеческие сущности (см. ''Исиду''). Зачаточные же сущности самых низших форм — а в это время всеобщего усовершенствования их останется совсем немного — повиснут в пространстве подобно капелькам воды, вдруг замёрзшим в сосульки. Однако с первым же жарким дыханием солнечной манвантары они оттают и сформируют душу будущих глобосфер.  

. . . Медлительное развитие растительного царства обусловлено более длительным периодом межпланетного покоя, необходимого для человека. . . . Когда же наступает солнечная пралайя, то всё очистившееся от скверны человечество погружается в нирвану, чтобы пробудиться от этой межсолнечной (inter-solar) нирваны к жизни уже в более высоких системах. Вся связка миров подвергается разрушению и исчезает без следа — как отбрасываемая от стены тень при вдруг померкшем свете. У нас есть все основания утверждать, что в этот самый момент где-то происходит такая солнечная пралайя, а в каком-то другом месте уже подходят к концу две малые пралайи.

Среди образованнейших членов вашего Общества есть один теософ, который, даже не будучи знаком с нашим оккультным учением, на основании одних только научных данных интуитивно уловил идею солнечной пралайи и её манвантары в их исходных моментах. Я имею в виду известного французского астронома Фламмариона и его работу “La Resurrection et la Fin des Mondes” (“Возрождение и конец миров”) (гл. 4). Он говорит в ней, как подлинный ясновидец. Всё, за исключением отдельных деталей, обстоит ровно так, как он предполагает. Вследствие многовекового охлаждения (скорее старости и утраты жизненной силы), затвердения и высыхания, которым подвергаются все планеты, Земля достигает точки, в которой она превращается в рыхлый конгломерат. Её детородный период уже далеко позади. Дети её все уже поставлены на ноги, и теперь срок её жизни подошёл к концу. Поэтому “образующие её массы перестают подчиняться тем законам сцепления и агрегации, которые удерживали их вместе”. Она становится подобной брошенному на произвол силам разрушения трупу, который позволяет каждой составляющей его молекуле навсегда выделиться из своих останков, чтобы затем поступить на службу к новым хозяевам. Притяжение Луны (если бы он только мог знать всю пагубность её воздействия!) само выполняет задачу разрушения, вызывая приливную волну не водной массы, а земных частиц.