Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 ч.2 отд.11: различия между версиями

Древность не знала никакого отдельного, всецело и абсолютно дурного "бога зла". Язычники мыслили добро и зло в образах двух близнецов-братьев, родившихся от одной "матери" — природы. Едва эта мысль сбросила с себя одежды архаики, как, в свою очередь, и премудрость обрела форму философии. Вначале добро и зло символически изображались в виде чистых абстракций — как свет и тьма. Затем образы для них стали отбираться из числа самых естественных и бесконечно повторяющихся космических явлений — таких, как день и ночь, солнце и луна. Позже их стали изображать уже в виде воинства солнечных и лунных божеств, и дракону тьмы теперь стал противостоять дракон света (см. том I, стансы V и VII).  

Сатана никогда не принимал индивидуализированного человекоподобного образа до тех самых пор, пока человек не сотворил себе "единого живого личного Бога", но даже тогда сатана возник в своём характерном образе лишь в силу острейшей необходимости. Возникла потребность в некой ширме, понадобился некий козёл отпущения, чтобы как-то объяснить жестокость, заблуждения и откровенную несправедливость, совершаемые тем, кто должен был бы воплощать абсолютное совершенство, милосердие и доброту.  

Это антропоморфизированный ''демиург'', "Творец неба и земли", когда обособляется от коллективного воинства своих сотворцов, которых он как бы символизирует и синтезирует в своём лице. Это ''уже'' тот Бог, который знаком нам по ''богословиям''. "Мысль порождает желание". Некогда чисто философский символ, оставленный на произвол извращённой человеческой фантазии, впоследствии переплавился в образ злобного искусителя, коварного и ревнивого Бога.  

В самом деле, зло — это не что иное, как противоборствующая слепая сила природы, это её ''реакция'', ''оппозиция'' и ''контраст'': зло для одних, благо для других. Не существует ''malum in se''<ref>Зла как такового, зла самого по себе (''лат''.)</ref>: есть лишь тень света, без которой свет не мог бы существовать даже для наших органов чувств. Исчезни вдруг зло на земле — и с ним вместе исчезло бы и благо.  

Среди теистов и людей, верящих в личного Бога, лишь единицы не пытаются усмотреть в сатане тень Бога, лишь единицы не считают возможным для себя, путая одного с другим, молиться этому идолу, испрашивая у него помощи и защиты ради того, чтобы безнаказанно творить зло и жестокость. И со словами: "И не введи нас во искушение" миллионы христиан в сердце своём обращаются ежедневно не к дьяволу, а к тому, кто есть "Отче наш, сущий на небесах". Они делают это, повторяя те самые слова, которые были вложены в уста их Спасителя, и при этом даже не задумываются над тем, что смыслу этих слов прямо противоречит то, чему учит "брат Господа нашего" — Иаков:  

Но зачем же тогда утверждать, будто искушение исходит от дьявола, если церковь ''от имени Христова'' учит, что делается-то это самим же Богом? Откройте любую книгу, в которой тот или иной благочестивый автор даёт определение слову "искушение" в богословском смысле, и вы тут же найдёте два определения: (1) "скорби и печали, которыми Бог ''испытывает свой народ''"; (2) богатства и соблазны, используемые дьяволом для того, чтобы ''заманивать'' и завлекать человечество в свои сети (Иак. 1:2, 12 и Матф. 6:13).<ref>А. Круден. Полное соответствие Священным Писаниям (Alexander Cruden, "A Complete Concordance to the Holy Scriptures," 1830) — p. 607 (''SDR'', TUP). </ref> Если понимать слова обоих буквально, то получается, что два этих учения, Христа и Иакова, противоречат друг другу, и какой же догмат способен примирить их между собой, если не принимать в расчёт оккультный смысл их слов?  

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Сноски автора завершены}}

Затем этот великий морок, ''майямоха'', спустился на землю и увидел, что все дайтьи погружены в аскетическое покаяние. И тогда, приняв образ ''дигамбары'' (нагого нищего) с бритой головой, он приблизился к ним и обратился с такими сладкими речами: "О владыки расы дайтьев, отчего дни свои проводите вы в этом покаянье?" и т.д. и т.д. (Кн. II, XVIII<ref>Там же, p. 207.</ref>). }}

{{Стиль А-Цитата|"Великому искусителю, вооружённому силой иллюзии, удалось затем с помощью многих других обманных средств сбить с пути истинного и других дайтьев. Очень скоро эти асуры (<nowiki>=</nowiki> дайтьи), обманутые искусителем (которым был Вишну ''— Е.П.Б.''), позабыли весь свой прежний уклад жизни, основанный на заповедях трёх вед. Одни стали возводить хулу на веды, другие — на богов, третьи — на обряды жертвоприношений, а прочие — на брахманов. Об этом учении даже говорить — всё равно что бросать слова на ветер, восклицали они. Убийство животных в жертвенных целях не возвысит нас в глазах богов. Да и одни только дети малые и могут утверждать, будто брошенное в огонь масло будет в грядущем поставлено нам в заслугу. . . . И если правда, что убитое ради жертвы животное возносится к небу, то почему бы тогда не начать жертвователям убивать своих же отцов? . . . . Непогрешимые указания не падают, о великие асуры, с небес. И мной, и другими разумными, как и вы сами, существами, в расчёт могут приниматься лишь заповеди, выведенные умом!" Действуя то так, то этак, искуситель (''рассудок — Е.П.Б.'') смог посеять сомнения в душе у дайтьев. . . . И едва }}

Откроют ли когда-нибудь посвящённые брамины смысл этих иносказаний в полном объёме или нет — это вопрос, который мало интересует автора этих строк. Наша нынешняя задача состоит в том, чтобы показать, что при всём своём глубоком почитании многообразных ''творящих сил'', ни один философ никогда не признавал и не мог признать описанные в подобных аллегориях поступки за истинные деяния духа, за исключением, пожалуй, некоторых философов, принадлежащих к нынешним "высшим и цивилизованным" христианским расам.  

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}