Просмотр кода страницы Морган Э.Г. - Нильгирийские санньясины (пер. В.В.Базюкина)

{{ПЛТ шапка
 | автор = Эллен Г. Морган
 | заголовок = Нильгирийские санньясины
 | подзаголовок = Дословный перевод истории, поведанной окружным чиновником
 | первое издание= The Theosophist, vol. 5, No. 6 (54), March, 1884, p. 153
 | описание = 
 | описание краткое = 
 | предыдущий  = Мэсси Ч.К. - Воззрения древних на природу психических тел (пер. В.В.Базюкина)
 | следующий  = Морган Э.Г. - Колдовство на Нильгири (пер. В.В.Базюкина)
 | категории = 
 | сноска к названию = E. H. Morgan, ''[https://universaltheosophy.com/five-years-of-theosophy/ The Nilgiri Sannyasis]'' (pp. 75-81). Впервые опубликовано в журнале ''The Theosophist'', vol. 5, No. 6 (54), March, 1884, p. 153. – Пер.
}}

{{Вертикальный отступ|}}

{{Стр сбоку|72}}На горе под названием Велли Маллаи Хиллз, что в округе Коимбатур,<ref>Так эта местность официально называется сегодня. Е.П.&nbsp;Блаватская в своей книге “Загадочные племена на “Голубых горах” называет эти места Куимбатур. – Пер.</ref> можно, слышал я, иногда повстречаться с санньясинами.<ref>''Санньясин'' – аскет, последняя, четвёртая ступень в законе четырёх стадий жизни (''варна-ашрама-дхарма''). Проведя три стадии жизни, изучив надлежащим образом священные тексты и выполнив предписанные обряды, человеку следовало покинуть лесную обитель и стать бездомным странником. Обзаведясь посохом и сосудом для воды, аскет должен странствовать один, без товарищей, при полном молчании и в небрежении к своей плоти. Отринув все земные притязания, следовало оставаться равнодушным и бесстрастным ко всему окружающему. Следуя наставлениям упанишад, человек в этой стадии должен устремляться к конечной цели своей жизни – освобождению из круговорота рождений и смертей (''мокше'') (Альбедиль М., 1996б. С. 390). – Пер.</ref> В надежде встретиться с одним из них, я как-то раз и решил подняться на эту гору. 

Взобравшись по её крутым склонам, я оказался перед расщелиной. Она была узкой и располагалась низко над землёй. На четвереньках я кое-как пролез через неё. Ярдах в двадцати выше находилась пещера. Подойдя к ней, я просунулся туда головой по самые плечи. Мне удалось хорошенько рассмотреть её изнутри, и при этом я чувствовал, что мне в лицо дует ветерок, как будто внутри находилось ещё одно отверстие или щель. Я внимательно рассмотрел пещеру изнутри, но ничего примечательного там не увидел. Помещение было площадью примерно двенадцать квадратных футов. Внутрь я решил не заходить. По бокам пещеры я увидел каменную кладку, камни в которой были с локоть в длину и поставлены вертикально один на другой. Немало огорчившись неудавшейся встречей с санньясином, я вернулся тем же способом, что и пробрался туда, то есть выполз из расщелины спиной вперёд, так как развернуться там не было никакой возможности.

В другой раз мне рассказывали, что видели санньясинов в глухих ''шолах'' (лесных чащобах), но поскольку по работе мне приходилось частенько бывать в тех местах, то я решил продолжить свои поиски. Я упорно искал санньясинов, но, увы, без малейшего успеха.

Однажды по своим личным делам я отправился в Коимбатур. Зашагав вдоль по дороге, я надеялся остановить какую-нибудь повозку, чтобы доехать на ней до самого места. Сговориться с возчиком мне, однако, не удалось, а потому, распрощавшись с ним, я свернул на ловедельскую дорогу. Было это в шесть часов пополудни. {{Стр сбоку|73}}Не прошагав и мили, я вдруг увидел человека, по одежде своей похожего на санньясина. Остановившись, санньясин заговорил со мной. Он заметил кольцо на моём пальце и попросил подарить это кольцо ему. Я сказал, что с удовольствием подарю его, но в свою очередь спросил его, а что он может подарить мне взамен. В ответ он сказал:

– Да что угодно. Могу, например, понести за тебя муку и сахар, которые ты сейчас несёшь в узелке за спиной.

– Что ж, я буду только рад. 

С этими словами я снял со спины свой узел и передал его санньясину. 

– Мне хватит и половины, – сказал он, но затем, очевидно, передумав, добавил:

– Но позволь мне взглянуть, что ещё есть в твоём узелке.

И он указал на ещё один свёрток.

– А вот этого я отдать тебе не могу, – сказал я.

– Отчего же ты не хочешь подарить мне твой свами (семейный идол)? – спросил он.

– Это мой свами, – сказал я, – и я скорее умру, чем соглашусь расстаться с ним.

После этих моих слов тон его переменился, и он перестал донимать меня своими просьбами.

– Тебе лучше вернуться домой, – сказал он.

– Я не хочу уходить от тебя, – ответил я.

– Но ты должен уйти, – продолжал настаивать он. – Ведь ты умрёшь здесь от голода.

– Не беда. Семи смертям не бывать. 

– У тебя нет одежды, и ты замёрзнешь под ветром и дождём. Тебя может подкараулить тигр, – продолжал он уговаривать меня.

– Вздор. От смерти не убежишь. Какая разница, в каком виде она явится?

Не успел я произнести эти слова, как он, взяв меня за руку, заключил в свои объятия. В тот же миг сознание оставило меня.

Когда я пришёл в себя, то увидел подле себя санньясина. Мы находились в каком-то незнакомом мне месте в горах. Рядом возвышалась скала, а дальше расстилались густые лесные дебри (''шола''). В этих дебрях прямо перед нами я увидел огромный столб огня, по виду напоминавший дерево. Я спросил у санньясина:

– Что это такое? Похоже на сильный пожар.

– Скорее всего, – сказал он, – это горит какое-то дерево. Его, вероятно, поджёг по небрежности какой-нибудь лесоруб.

{{Стр сбоку|74}}– Нет, – возразил ему я, – на обычный пожар это не похоже. Там не видно ни дыма, ни пламени. Да и по цвету это не похоже на простой огонь – там ведь нет обычных огненно-красных всполохов. Надо сходить и посмотреть поближе.

– Нет, – сказал он. – Ты никуда не пойдёшь. Если подступишься близко к этому огню, то назад живым не вернёшься. 

– Давай пойдём вместе, – упрашивал его я. 

– Нет, не могу, – ответил мне он. – Если уж ты так сильно хочешь подойти к этому огню, то должен отправиться туда в одиночестве на свой страх и риск. Дерево это есть древо знания. Оно источает из себя молоко жизни, и тот, кто напьётся этого молока, никогда больше уж не будет испытывать голода.

И я с благоговением воззрился на то дерево.

Вдруг я заметил, что в нашу сторону движутся пять санньясинов. Они подошли к нам, расположились и вступили в разговор. Наконец, они вынули свои ''хука'' и закурили. Они спросили у меня, курю ли я. Я сказал, что нет, не курю. Затем один из них обратился ко мне со словами:

– Покажи нам того свами, что лежит у тебя в узелке (здесь следует описание свами).

– Нет, – сказал я, – я не могу этого сделать, я недостаточно для этого чист.

– Ну так спустись к ручью и соверши в нём положенные омовения, – предложили они. – Тебе достаточно будет опрыснуть водой лоб.

Я спустился к ручью, омыл водою руки и ноги, окропил голову и после этого показал им свами.

И в тот же миг они исчезли.

– Уже поздно, – обратился ко мне мой первый друг, – и тебе пора возвращаться домой.

– Нет, – ответил ему я, – теперь, когда я нашёл ''тебя'', я уже никуда от тебя не уйду. 

– Нет-нет, – продолжал настаивать он, – ты обязан вернуться домой. Тебе ещё должно оставаться в миру. Ты ведь отец и супруг, и тебе положено прилежно исполнять свои мирские обязанности. Следуй по стопам своего покойного почтенного дядюшки. Ведь он не пренебрегал мирскими делами, хотя и заботился о своей душе. Сейчас ты должен уйти, но мы ещё встретимся снова, {{Стр сбоку|75}}когда ты получишь свой двухнедельный отпуск. 

С этими словами он заключил меня в объятия, и я вновь лишился чувств.

Придя в себя, я увидел, что стою на границе кофейной плантации полковника Джонса, расположенной по пути в Кунор. Здесь санньясин распрощался со мной и, указав на петлявшую внизу главную дорогу, сказал:

– Теперь ты не заблудишься.

Однако я не желал расставаться с ним. 

– Всё это как будто пригрезилось мне, и я ни за что не поверю, пока ты не назначишь мне день и не пообещаешь, что встретишься со мной в этом месте ещё раз.

– ''Обещаю'', – ответил он. 

– Нет, ты поклянись мне на голове моего идола.

Он повторил своё обещание и притронулся к голове моего идола. 

– Будь здесь день в день через две недели. 

Когда наступил этот день, я, как было уговорено, отправился к тому месту и, сев на придорожный камень, стал ждать. Ждал я ждал, но так ничего и не дождался. Наконец я сказал себе:

– Он обманул меня. Он не придёт. Он нарушил клятву.

И с этими словами я совершил обряд ''пуджа''. 

Но не успели эти мысли пронестись у меня в голове, как в ту же минуту – о чудо! – он уже стоял прямо передо мной. 

– Значит, ты усомнился во мне, – произнёс он. – Не печалься.

Я пал к его ногам, я признался ему, что действительно усомнился в нём и молил его о прощении. Он простил и утешил меня, а затем наказал мне держаться всегда правых путей, добавив, что во всём станет мне помогать. Он дал мне наставления касательно личных моих дел, о которых я не говорил ему ни слова. Он дал мне также снадобье для моего друга – когда тот занемог, я обещал ему достать нужные лекарства, но по рассеянности так и не выполнил своего обещания. Я передал снадобье своему другу, и сегодня он пребывает в полном здравии.

{{Стиль А-Подпись|Э.Г. Морган}}


{{Сноски}}


{{БТС о произведении
 | название = Морган_Э.Г._-_Нильгирийские_санньясы
}}