Чудо
Никакой последователь герметической философии и никакой спиритуалист не будет возражать против абстрактного принципа, изложенного Юмом, что чудо невозможно; ибо предполагать существование такой возможности значило бы, что вселенная вместо всеобщих законов управляется индивидуальными законами. В этом заключается одно из основных противоречий между богословием и наукой. Наука, основываясь на всеобщем опыте, утверждает, что в естественном ходе вещей в природе всюду царствуют общие законы и единообразие, тогда как богословы полагают, что можно побуждать Правящий Разум, чтобы последний приостановил течение общего закона для особых случаев. Джон Стюарт Милль говорит:
- «Если мы уже не верим в сверхъестественные силы, то никакое чудо не докажет нам, что они существуют. Само по себе чудо, рассматриваемое просто как необычный факт, может быть удовлетворительно засвидетельствовано как нашими чувствами, так и свидетельскими показаниями. Но ничто не может доказать, что оно есть чудо, ибо существует другая возможная гипотеза, а именно: факт, считающийся чудом, является результатом какого-то неизвестного закона природы; и эта возможность никак не может быть устранена настолько, чтобы не оставалось другой альтернативы, кроме вмешательства существа, стоящего выше природы» [293, т. II, с. 165].
Это именно тот пункт, который мы хотим, чтобы он был усвоен нашими логиками и физиками. Как мистер Милль сам говорит:
- «Мы не можем признать теоремы законом природы, и в то же время верить в факт, находящийся в явном противоречии с ней. Мы не должны верить в факт или же верить, что мы ошиблись в принятии этого предполагаемого закона».
Мистер Юм ссылается на «прочный и неизменный опыт» человечества, как установившего законы, чьи действия ipso facto делают чудеса невозможными. Трудность заключена в его использовании имени прилагательного неизменный, которое выведено курсивом, ибо это только предположение, что наш опыт никогда не изменится и, следовательно, мы всегда останемся при тех же опытах и наблюдениях, которые и будут служить основаниями для наших суждений. Этим также подразумевается, что у всех философов будут те же самые факты для размышлений над ними. Этим совершенно игнорируется тот факт, что человечество может оказаться временно лишенным отчетов о прежде накопленных знаниях по философским экспериментам и научным открытиям. Так, например, сожжением Александрийской библиотеки и разрушением Ниневии мир на многие века был лишен необходимых данных, по которым он мог бы дать оценку действительным познаниям древних, как эзотерическим, так и экзотерическим. Но в течение последних нескольких лет открытие Росетского камня, папирусов Эберса, д'Обиньи, Анастасия и других, а также обнаружение библиотек глиняных пластинок открыли новое поле для археологических исследований, которые, очень похоже, приведут к радикальным переменам в том «прочном и неизменном опыте человечества».
Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.11
Но, как мистер Уоллес справедливо замечает, определение Юма, что «чудо есть нарушение законов природы», – неверно, ибо, во-первых, оно также подразумевает, что необычное явление есть чудо. Мистер Уоллес предлагает определить чудо, как «любой акт или событие, совершение которых неизбежно подразумевает существование и вмешательство сверхчеловеческих разумов».
Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.12
У брахманов и буддистов нет эквивалента для христианского слова «чудо» в христианском смысле. Единственным правильным переводом может быть слово мейпо, нечто удивительное, замечательное, но не нарушение законов природы. «Святые» творят просто мейпо.