Материализм

Словари

Материалист. Это не обязательно только тот, кто не верит ни в Бога, ни в душу, ни в загробную жизнь последней, но также и всякий, кто материализирует чисто духовное; например, верит в антропоморфное божество, в то, что душа может гореть в адском огне, и в ад и рай, как места, а не как состояния сознания. Американские «субстанциалисты» (христианская секта) являются материалистами, так же, как и так называемые спиритуалисты.

Источник: Блаватская Е.П. - Ключ к теософии, Словарь

Тайная Доктрина

Замечательно, что физики, признавая свое полное неведение относительно истинной природы даже земной материи – первоначальная субстанция рассматривается ими скорее, как сон, нежели, как здравая реальность – тем не менее, считают себя судьями этой материи и претендуют знать на что она способна и не способна в различных комбинациях. Ученые едва лишь поверхностно знают эту материю и, все же, они утверждают свои догмы. Это лишь ничто иное, как «Вид Движения» и ничто другое! Но «сила», которая присуща дыханию живого человека, сдувающего пылинку со стола, есть тоже, без сомнения, «вид движения». И, несомненно, она не есть качество материи или частиц пылинки, но исходит от живого и мыслящего существа, которое дохнуло, безразлично был ли этот импульс сознательным или бессознательным. Истинно, наделить материю – о которой ничего до сих пор неизвестно – врожденным качеством, называемым силою, о природе которой еще меньше известно, значит создать гораздо более серьезную трудность, нежели та, которая лежит в принятии посредничества наших «Духов-Природы» в каждом естественном феномене.

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 1, ст. 6, шл. 4

Монада – эманация и отражение лишь Точки или Логоса в проявленном Мире – как вершина проявленного равнобедренного Треугольника, становится «Отцом». Левая сторона или линия есть Диада, «Матерь», рассматриваемая, как зло или противодействующий принцип; правая сторона во всех Космогониях являет «Сына», «Мужа своей Матери», будучи единым с вершиною; линия основания есть мировой план производящей Природы и объединяет на феноменальном плане Отца-Матерь-Сына, так же как они были объединены в вершине в сверхчувственном Мире. В силу мистической трансмутации они стали Четверицею – Треугольник стал Квадратом.

Это трансцендентальное применение геометрии к космической и божественной теогонии – Альфы и Омеги мистического представления – было изуродовано после Пифагора Аристотелем. Исключив Точку и Круг и, не приняв в соображение Вершину, он умалил метафизическую ценность идеи и, таким образом, ограничил величественную доктрину простой Троичностью – линией, поверхностью и телом. Его современные наследники, играющие в идеализм, истолковали эти три геометрические фигуры, как Пространство, Силу и Материю – «потенциальности взаимодействующего Единства». Материалистическая наука, воспринимая лишь линию основания проявленного Треугольника – план Материи – толкует это практически, как (Отец) – Материя, (Матерь) – Материя, (Сын) – Материя и теоретически, как Материя, Сила и Корреляция.

Но для обыкновенного физика, как замечает один из каббалистов:

«Пространство, и Сила, и Материя имеют то же значение, что и алгебраические знаки для математика; они просто условные символы или, что Сила, как Сила, и Материя, как Материя, так же абсолютно неизвестны, как и предполагаемое пустое пространство, в котором они взаимно действуют».

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 1, ч. 3, отд. 14

Материалистическое представление, что раз в физике реальное или осязательное движение в чистом пространстве или пустоте невозможно, то и вечное Движение Космоса и в Космосе, рассматриваемом, как беспредельное пространство, есть фикция, еще раз показывает, что такие выражения восточных метафизиков, как «чистое пространство», «чистое Бытие», «Абсолют» и пр. никогда не были поняты Западом.

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 1, ч. 3, отд. 3

Нас уверяют, что современная наука не материалистична; и наше личное убеждение говорит нам, что она не может быть таковой, если ее знание истинно. Имеются основательные причины этому, хорошо определенные некоторыми физиками и химиками. Естественные науки не могут идти рука об руку с материализмом. Чтобы быть на высоте своего призвания, люди науки должны отбросить самую возможность того, что материалистические доктрины могут иметь что-либо общее с Атомической Теорией. И мы видим, что Ланге, Бутлеров, Дю-Буа Рэймон, – последний вероятно бессознательно – и некоторые другие, доказывают это. Кроме того, это доказывается тем фактом, что Канада в Индии и Левкипп, и Демокрит в Греции, после них Эпикур, – самые ранние атомисты в Европе – распространяя свою доктрину определенных пропорций, в то же время верили в Богов или Существа, недоступные нашим обычным чувствам. Таким образом, их представления о Материи отличались от ныне господствующих. Нам должно быть разрешено сделать наше утверждение более ясным путем приведения краткого обзора древних и современных взглядов философии на Атомы и, таким образом, доказать, что Атомическая Теория убивает материализм.

С основной точки материализма, который сводит начало всего к Материи, Вселенная состоит в своей совокупности из Атомов и пустоты. Оставляя даже в стороне аксиому, которой учили древние, и ныне абсолютно доказанную телескопом и микроскопом, что Природа не терпит пустоты, что есть Атом?

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 1, ч. 3, отд. 5

Наука принуждена утверждать то, что до сих пор «никогда не было фактически установлено». Она вынуждена отрицать феномен, доказывающий разумность природы и жизненную силу, независимую от формы и материи, и признать более научным учить чудотворному действию «природных сил, работающих слепо, без цели или плана». Если так, то мы придем к заключению, что физико-механические силы мозга некоторых известных ученых направляют их также слепо принести в жертву логику и здравый смысл на алтарь взаимного восхищения. Почему следует считать предположение о протоплазмической Монере, производящей первое живое существо путем самоделения, как весьма научную гипотезу, тогда как утверждение, что эфирообразная пред-человеческая раса порождала первичного человека таким же способом, высмеивается как антинаучное суеверие? Или, может быть, материализм получил исключительную монополию в науке?

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 2, ст. 7, шл. 24

До сих пор Тайная Доктрина занималась лишь чистой метафизикой. Теперь же она спустилась на Землю и оказалась в пределах физической науки и практической антропологии, или тех ветвей изучения, которые материалисты-естественники считают своей законной областью, хладнокровно утверждая, кроме того, что чем выше и совершеннее действует Душа, тем легче поддается она анализу и объяснению одних только зоологов и физиологов. Эта поражающая претензия исходит от того, кто, чтобы доказать свое происхождение от питекоидной обезьяны, не усомнился включить лемуроидов среди предков человека; при чем они были возведены им в разряд млекопитающихся Prosimiae inciduate, которых он весьма неправильно награждает decidua и дискообразным последом (плацента). За это Геккель подвергся сильным нападкам со стороны де Катрефажа и критике своих собратьев материалистов и агностиков – Вирхова и дю Буа-Рэймонда, таких же крупных авторитетов, если и не больших, нежели он сам.

Несмотря на такие оппозиции, дикие теории Геккеля и посейчас еще называются некоторыми лицами научными и логичными. Ввиду того, что таинственная природа Сознания, Души, Духа в человеке ныне объяснена, как простой прогресс в функциях протоплазмических молекул живой protista, а постепенная эволюция и рост человеческого ума и «общественных инстинктов» в направлении цивилизации должны быть прослежены назад, к их началу в цивилизации муравьев, пчел и прочих тварей, – то шансы возможности, оставленные для беспристрастного выслушивания доктрин Архаической Мудрости, действительно, малочисленны. Образованным невеждам говорится, и по-видимому, они верят этому, что:

«Общественные инстинкты среди низших животных рассматривались недавно, в силу различных причин, как ясно указывавшие на начало моральности, даже моральности человека [?].....»

– и что наше божественное сознание, наша душа, ум и устремления «проложили себе дорогу, начиная от низших стадий простой клеточки-души» студенистого Bathybius'a. На таких людей Метафизика Оккультизма должна производить то же впечатление, что и наши грандиозные Оратории на китайца – звуки которых потрясают его нервы.

Тем не менее, разве наши Эзотерические Учения об «Ангелах», о трех первых до-животных человеческих Расах и о падении Четвертой стоят на низшей степени вымысла и самообольщения, нежели «Пластидулар» Геккеля или же неорганические, «молекулярные души протиста»? Между эволюцией духовной природы человека от вышеуказанных амёбных душ и предполагаемым развитием его физического строения из протоплазмического обитателя в океанском иле, существует пропасть, через которую нелегко перешагнуть человеку, вполне владеющему своими умственными способностями. Физическая эволюция, как учит этому современная наука, является темой для открытой полемики; духовное и моральное развитие, помещенные в тот же разряд, есть безумное представление грубого материализма.

Кроме того, как прошлый так и настоящий ежедневный опыт учит, что ни одна истина никогда не была воспринята учеными организациями, если только она не совпадала вполне с привычными, предубежденными представлениями их профессоров. «Венец инноватора есть венец из терний» – сказал Жоффруа Сент-Илэр. Как общее правило, лишь то, что отвечает популярным идеям и принятым понятиям, получает право на существование. Отсюда торжество идей Геккеля, несмотря на то, что они объявлены Вирховым и дю Буа-Рэймондом и другими, как testimonium paupertatis Естественной Науки».

Как бы ни был материализм германских эволюционистов диаметрально противоположен духовным представлениям Эзотерической Философии и как бы ни была радикально несостоятельна, принятая ими, антропологическая система по отношению к фактам Природы, – все же, псевдо-идеалистическое предубеждение, ныне окрашивающее английскую мысль, почти что еще губительнее. Чистая Материалистическая Доктрина признает прямое опровержение и воззвание к логике фактов. Идеализм настоящего времени не только замышляет, с одной стороны, воспринять основные отрицания атеизма, но заводит своих приверженцев в путаницу нереальности, кульминирующую в настоящем нигилизме. Возражать подобным писателям почти невозможно. Потому идеалисты будут еще больше восставать против ныне даваемых оккультных учений, нежели даже материалисты.

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 2, ч. 3, отд. 1

Мы уважаем тех ученых, которые, будучи мудрецами своей эпохи, говорят: раз доисторическое прошлое совершенно за пределами наших возможностей непосредственного наблюдения, то мы слишком честны, слишком преданы истине – или тому, что мы считаем истиной – чтобы обсуждать неизвестное, предлагая наши недоказанные теории наравне с фактами, абсолютно установленными современной наукой.

«Потому пределы [метафизического] знания лучше предоставить времени, являющемуся лучшим пробным камнем истины».

Это является мудрым и честным речением в устах материалиста. Но когда такой ученый, как Геккель, после того, как он сказал, что «исторические события прошлого времени», «имевшие место многие миллионы лет назад..... навсегда исчезли для непосредственного наблюдения» и, что ни геология, ни филогения не могут и «не подымутся до положения истинной «точной» науки», настаивает затем на развитии всех организмов – «от низшего позвоночного до высшего, от амфиоксуса до человека», – мы настаиваем на более веском доказательстве, нежели то, которое он может нам дать. Лишь простые «эмпирические источники знания», столь превозносимые автором «Антропогенезиса» – когда он вынужден удовлетвориться такой квалификацией для своих собственных воззрений, – не достаточно компетентны для разрешения проблем, лежащих за пределами их области; так же как не подобает точной науке полагаться на них. Если они «эмпиричны» – сам Геккель заявляет это неоднократно – то, с точки зрения точного исследования, когда они простираются в отдаленное прошлое, они не лучше и не достовернее наших Оккультных Учений Востока, и как те, так и другие, должны быть помещены на одном и том же уровне. Также и его филогенетические и палингенетические теории рассматриваются истинными учеными не с большей благосклонностью, нежели наши циклические повторения эволюции великих и малых рас, и первоначальный порядок Эволюции. Ибо обязанность точной, истинной науки, хотя бы и материалистической, состоит в том, чтобы тщательно избегать всего, что напоминает догадку, предположение, которое не может быть проверено; короче говоря, все suppressio veri и все suggestio falsi. Дело каждого ученого, преданного точной науке, наблюдать в избранном им отделе за феноменами Природы; отмечать, каталогировать, сравнивать и классифицировать факты до малейших подробностей, которые доступны наблюдению чувств при помощи тончайших механических приспособлений, предоставленных нам современными открытиями, но не опираясь на метафизические полеты фантазии. Его законное право заключается лишь в исправлении, с помощью физических инструментов, недостатков или иллюзий его личного грубого зрения, слуха и других чувств. Он не имеет права преступать границу метафизики или психологии. Его долг проверять и исправлять все факты, попадающее под его непосредственное наблюдение; пользоваться опытами и ошибками Прошлого, пытаясь проследить действие какого-либо определенного сцепления причины и следствия, которое – лишь в силу его постоянной и неизменной повторности – может быть названо Законом. Вот что ожидается от ученого, если он хочет стать учителем людей и остаться верным своей первоначальной программе естественных и физических наук. Всякое уклонение от этого царственного пути становится спекуляцией.

Вместо того, чтобы придерживаться этого, как поступает в наше время, так называемый, человек науки? Он устремляется в область чистой метафизики, в то же время, высмеивая ее. Он услаждается опрометчивыми заключениями и называет их «дедуктивным законом, исходящим от индуктивного закона» – теории, основанной и извлеченной из глубин его собственного сознания – при чем сознания, совращенного и наполненного односторонним материализмом. Он пытается объяснить «начало» вещей, которые заключены еще лишь в его собственных концепциях. Он нападает на многовековые, духовные верования и религиозные традиции и обличает все решительно, как суеверие, исключая своих собственных излюбленных коньков. Он предпосылает теории о мироздании, космогонию, развившуюся посредством слепых сил одной лишь Природы, гораздо более чудоподобную и невозможную, чем даже та, которая основана на предположении fiat Lux ex nihilo, – и пытается удивить мир своей дикой теорией; и так как известно, что теория эта исходит из мозга ученого, то она принимается на слепую веру, как весьма звучная и как результат науки.

Неужели же Оккультизм должен страшиться подобных оппонентов? Конечно нет. Ибо с подобными теориями истинная наука обходится не лучше, нежели эмпирическая наука поступает с нашими. Геккель, задетый в своем тщеславии замечаниями дю Буа-Рэймонда, не устает публично сетовать на нападки последнего на его фантастическую теорию происхождения. Расточая похвалы по поводу «чрезвычайно богатого запаса эмпирических доказательств», он называет тех, «признанных физиологов», которые восстают против каждой его теории, извлеченной из этого упомянутого «запаса» – невежественными людьми, и заявляет:

«Если многие, и среди них даже несколько известных ученых, придерживаются мнения, что вся филогения есть воздушный замок, и генеалогические древа [от обезьян?] лишь пустая игра воображения, то, говоря так, они лишь обнаруживают свое неведение о том богатстве эмпирических источников, на которые мы уже ссылались».

Мы открываем Словарь Вебстера и читаем определение, данное там слову «эмпирический»:

«Зависит лишь от наблюдения или опыта, не принимая во внимание притязаний современной науки и теории».

Это может быть приложимо к оккультистам, спиритуалистам, мистикам и т. д. Дальше:

«Эмпирик; тот, кто ограничивает себя применением результатов своих личных наблюдений [пример этому Геккель]; тот, кому не достает знания.... Невежественный и не имеющий диплома практикант; обманщик; шарлатан».

Никогда ни один оккультист или «маг» не был награжден худшими эпитетами. Тем не менее, оккультист остается на своей метафизической почве и не стремится включить свое знание, плоды своего личного наблюдения и опыта, в разряд точных наук современной учености. Он держится в пределах своей законной сферы, где он является мастером. Но что же следует думать о крайнем материалисте, обязанность которого ясно лежит перед ним, но употребляющем такое выражение, как:

«Происхождение человека от других млекопитающихся и, в особенности, непосредственно от катаррхинской обезьяны, есть дедуктивный закон, неизбежно вытекающий из индуктивного закона Теории Происхождения».

«Теория» есть просто гипотеза, суждение, но не закон. Говорить противное, будет одной из многих вольностей, допускаемых в настоящее время учеными. Они провозглашают нелепость и затем прикрывают ее щитом науки. Дедукция из теоретического суждения есть не более, чем суждение на основании суждения. Сэр Уилльям Гамильтон уже доказал, что слово теория в настоящее время употребляется

«весьма свободно и в ненадлежащем смысле.... что оно может превратиться в гипотезу, гипотеза же обычно употребляется как еще один термин для предположения, тогда как термины «теория» и «теоретический» должны бы употребляться, как противопоставление терминам практика и практический».

Но современная наука замалчивает это утверждение и высмеивает эту идею. Философы, материалисты и идеалисты в Европе и Америке могут согласиться с эволюционистами, что касается до происхождения человека, но теория эта никогда не сделается общей истиной для серьезного метафизика; и последний бросает вызов материалистам в том, что им не удастся доказать их произвольных предположений. Очень легко доказать, что обезьянья тема Фогта и Дарвина, на которую последователи Гёксли и Геккеля, за последнее время, сочинили такие необыкновенные вариации, гораздо менее научна – находясь в противоречии с основными законами самой этой темы, – нежели наша тема может быть представлена когда-либо такой. Пусть читатель обратится дашь к превосходному труду «L'Espece Humaine» французского натуралиста де Катрефажа, и наше утверждение будет тотчас же проверено.

< ... >

Но невозможно предвидеть конца таким чудесам со стороны Геккеля и его Школы, которых оккультисты и теософы имеют полное право рассматривать, как материалистических бродяг, преступивших границы метафизической области. Не удовлетворившись отцовством Bathybius'a Haeckelii, они изобрели теперь «пластидуальные души» и «души-атомов» на основе чисто слепых механических сил материи. Нам сообщают, что:

«Изучение эволюции души-жизни показывает нам, что она проложила себе восходящий путь, начиная от низших стадий простой души-клеточки, через изумительный ряд постепенных стадий в эволюции, вплоть до души человека».

«Изумительный», воистину, – ибо эта дикая фантазия основана на сознании «нервных клеточек». Действительно, как он говорит нам:

«Как бы мало ни были мы в состоянии объяснить, в настоящее время, полностью природу сознания, тем не менее, сравнительное и генетическое наблюдение его ясно устанавливает, что оно есть лишь более высокая и сложная функция нервных клеточек».

Песнь Герберта Спенсера о сознании – пропета и, отныне, она может быть безопасно сложена в кладовых устаревших теорий. К чему, однако, приводят Геккеля его «сложные функции» его научных «нервных клеточек»? Еще раз прямо к Оккультным и Мистическим Учениям Каббалы о происхождении Душ, как сознательных и несознательных Атомов; к Монаде Пифагора и Монадам Лейбница и к «Богам, Монадам и Атомам» нашего Эзотерического Учения; к мертвой букве Оккультных Учений, оставленных для каббалистов-любителей и профессоров церемониальной Магии. Ибо вот что говорит он, объясняя недавно изобретенную им терминологию:

«Пластидуальные Души. Пластидулы или протоплазматические молекулы, малейшие, однородные частицы протоплазмы, должны рассматриваться на основании нашей пластидуальной теории, как активные факторы всех жизненных функций. Пластидуальная душа отличается от неорганической молекулярной в том, что она обладает памятью».

Эту теорию он развивает в своей удивительной лекции о «Перигенезисе Пластидул или о Волнообразных движениях Живых Частиц». Это есть улучшенная теория Дарвина о «Пангенезисе» и дальнейшее приближение, осторожное движение по направлению к «Магии». Первая, как это объясняет автор «A Modern Zoroastrian», есть предположение, что:

«Некоторые из действительных тождественных атомов, составлявших часть тел наших предков, передаются, таким образом, через их потомство на протяжении поколений так, что мы дословно являемся «плотью от плоти» первичной твари, развившейся до человека».

< ... >

оккультисты, которые относят каждый атом во Вселенной, будь он агрегатом или одиноким, к Одному Единству, к Универсальной Жизни; кто не признают, что в Природе могло бы существовать что-либо неорганическое, кто не знают такой вещи, как мертвая Материя – оккультисты последовательны в своей доктрине о Духе и Душе, когда они говорят о памяти, существующей в каждом атоме, о воле и ощущении. Но что может предполагать материалист под этой квалификацией? Закон биогенезиса, в смысле, даваемом ему последователями Геккеля, есть результат неведения учеными Оккультной Физики. Мы знаем и говорим о «жизне-атомах» и о «спящих атомах», потому что мы рассматриваем эти обе формы энергии – кинетическую и потенциальную – как производные от одной и той же силы или от Единой Жизни, и рассматриваем последнюю, как источник и двигатель всего сущего. Но что это такое, что наградило энергией и, в особенности же, памятью «пластидуальные души» Геккеля? «Волнообразное движение живых частиц» становится понятным на основании теории о Единой Духовной Жизни, всемирного Жизненного Принципа, независимого от нашей Материи и проявляющегося, как атомическая энергия лишь на нашем плане сознания. Это есть то, что, будучи индивидуализировано в человеческом цикле, передается от отца к сыну.

Итак, Геккель, изменив дарвиновскую теорию, предпосылает «более правдоподобно», как думает это автор «A Modern Zoroastrian»:

«Что не тождественные атомы, но их особые движения и способы агрегации передавались, таким образом, [через наследственность]».

Если бы Геккель, или какой-либо иной ученый, знал больше, нежели любой из них знает о природе атома, то он не стал бы искать возможности улучшить это таким образом. Ибо он лишь утверждает то же самое, но в более метафизических выражениях, чем Дарвин. Жизненный Принцип или Жизненная Энергия, которая вездесуща, вечна, нерушима, есть Сила и Принцип, как нуменон, но когда она проявлена в Атомах, она есть феномен. Это одно и то же и – не может рассматриваться, как отдельные понятия, разве только в материализме.

Далее Геккель возвещает о Душах-Атомах нечто, что на первый взгляд кажется таким же оккультным, как и Монады Лейбница:

«Недавний спор относительно природы атомов, которые мы должны рассматривать в той или иной форме, как ультимативные факторы во всех физических и химических процессах, по-видимому, может быть весьма легко разрешен представлением, что эти малейшие массы обладают, в качестве центров силы, постоянной душой, что каждый атом обладает ощущением и силою движения».

Он ни слова не говорит относительно того факта, что это есть теория Лейбница, при чем чрезвычайно оккультная. Также он не понимает термина «душа», как мы понимаем его; ибо для Геккеля душа, вместе с сознанием, есть просто лишь продукт серого вещества мозга, вещь, которая как и душа-клеточка,

«Так же неразрывно связана с протоплазмическим телом, как человеческая душа связана с мозгом и спинным хребтом».

Он отвергает заключения Канта, Герберта Спенсера, дю Буа-Рэймонда и Тиндалля. Последний высказывает мнение всех великих ученых, так же как и мнение величайших мыслителей, настоящих и прошлых эпох, говоря, что:

«Переход от физики мозга к соответствующим фактам сознания, немыслим. Если бы наши умы и чувства были так..... просвещены, чтобы дать нам возможность видеть и чувствовать самые молекулы мозга; если бы мы были способны следить за всеми их движениями, всеми их группировками..... их электрическими разрядами.... все же, мы были бы так же далеки от решения проблемы, как и раньше.... Пропасть между двумя классами феноменов, все же, оставалась бы непроходимой для интеллекта».

Но сложная функция нервных клеточек великого немецкого эмпирика или, иными словами, его сознание, не позволяет ему приобщиться к заключениям величайших мыслителей нашей планеты. Он более велик, нежели они. Он утверждает это и возражает всем:

«Никто не имеет права утверждать, что в будущем мы не будем в состоянии перейти за пределы этих границ нашего знания, которые в настоящее время кажутся нам непроходимыми».

И он приводит из Введения Дарвина к «Происхождению Человека» следующие слова, которые он скромно прилагает к своим ученым противникам и к самому себе.

«Всегда те, кто знают мало, но не те, кто знают много, утверждают позитивно, что эта или та проблема никогда не будет разрешена наукою».

Мир может чувствовать себя удовлетворенным. Недалек тот день, когда «трижды великий» Геккель докажет, к своему собственному удовлетворению, что сознание сэра Исаака Ньютона было, физиологически выражаясь, лишь отраженным действием (или минус сознание), причиненным перигенезисом пластидул нашего общего предка и старого друга, монеры Геккеля. Хотя упомянутый Bathybius был обнаружен и выявлен, как обманщик, симулирующий органическую субстанцию, которую он не представляет и, хотя среди детей человеческих, одна лишь жена Лота – и то лишь после ее неприятного превращения – могла сослаться на щепотку соли, как на своего предка; но все это нисколько не смутит его. Он будет продолжать утверждать так же хладнокровно, как он делал это всегда, что лишь особый вид и движение призрака, давно исчезнувших атомов нашего отца Bathybius'a, которые – будучи переданы на протяжении эонов времени в ткань клеточек серого вещества мозга каждого великого человека – заставили Софокла и Эсхила, так же как и Шекспира, писать их трагедии, а Ньютона его «Principia», и Гумбольта его «Космос», и так далее. Они также подсказали Геккелю изобрести греко-латинские слова, длиною в три дюйма, претендующие на большой смысл, на самом же деле, ничего не означающие.

Конечно, мы вполне сознаем, что истинный, честный эволюционист согласен с нами; и что он первый скажет, что геологические рекорды не только не совершенны, но что имеются огромные пробелы в разрядах, до сих пор найденных окаменелостей, которые никогда не смогут быть заполнены. Кроме того, он скажет нам, что «ни один эволюционист не предполагает, что человек произошел от какой-либо существующей, или же давно исчезнувшей человекообразной обезьяны», но что человек и человекообразные обезьяны произошли, вероятно, эоны тому назад от какого-либо общего коренного типа. Тем не менее, как это указывает де Катрефаж, он также выдвинет, как доказательство, подтверждающее его заявление, все изобилие недостающих свидетельств, говоря, что:

«Все формы жизни не сохранились в рядах окаменелостей, ибо возможности на сохранение были редки и малочисленны среди.... [даже у примитивного человека], ввиду обычая погребать и сжигать своих умерших».

Это именно то, что мы сами утверждаем. Именно, возможно, что будущее готовит нам открытие гигантского скелета атланта в тридцать футов ростом, так же как и окаменелость, принадлежащую питекоиду, «недостающему звену»; только первый случай более правдоподобен.

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 2, ч. 3, отд. 2

Но когда нам говорят, что этот человек есть продукт естественных сил, врожденных в Материи – Сила, по современным воззрениям, есть лишь свойство Материи, «способ движения» и т. д., – и когда мы видим, что сэр Уилльям Томсон повторяет в 1885 году то, что утверждалось Бюхнером и его школой тридцать лет тому назад, мы опасаемся, как бы все наше уважение к истинной науке не растворилось в воздухе! Едва ли возможно удержаться, чтобы не подумать, что в некоторых случаях материализм является заболеванием. Ибо, когда ученые в присутствии феноменов магнетизма и притяжения железных опилок через изолированные вещества, подобные стеклу, утверждают, что указанное притяжение обязано «молекулярному движению» или же «вращению молекул магнита», тогда, будет ли это учение исходить от «доверчивого» теософа, не имеющего никакого понятия о физике, или же от известного ученого, оно будет одинаково нелепо: индивидуум, утверждающий подобную теорию вопреки фактам, лишь еще раз доказывает, что: «Если люди не имеют ни одного уголка в своем уме, в котором бы уместить факты, то тем хуже для этих фактов».

В настоящее время спор между последователями самопроизвольного зарождения и их оппонентами затих, окончившись временною победою последних. Но даже они вынуждены признать, как это сделал Бюхнер, и чего придерживаются еще Тиндалль и Гёксли, – что самопроизвольное зарождение должно было произойти когда-то при «особых термических условиях». Вирхов отказывается даже обсуждать этот вопрос: оно должно было когда-то произойти в истории нашей планеты; и теперь этому конец. Это кажется более естественным, нежели только что приведенная гипотеза сэра Уилльяма Томсона, что зародыши органической жизни упали на нашу Землю в каком-то метеоре; или иная «научная» гипотеза, вместе с недавно принятым убеждением, что не существует никакого «жизненного принципа», но лишь жизненные феномены, которые все могут быть отнесены к молекулярным силам изначальной протоплазмы. Но это не помогает науке разрешить еще большую проблему – начало и происхождение Человека, ибо с этой стороны огорчения и сетования еще сильнее.

Источник: Блаватская Е.П., «Тайная доктрина», т. 2, ч. 3, отд. 4C

Разоблачённая Изида

Идеи о материи некоторых наших ученых являются, с точки зрения каббалистов, ошибочными во многих отношениях. Гартман называет их взгляды «инстинктивным предрассудком». Далее он наглядно показывает, что никакой экспериментатор не может иметь дела с именно материей, а только с силами, на которые он делит ее. Видимые воздействия материи есть только воздействия сил. Поэтому он заключает, что то, что называют материей, есть ничто другое, как совокупность атомических сил, для обозначения которых употребляется слово «материя»; вне такого применения для науки слово материя лишено смысла.

Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.2

Поскольку это касается химии и микроскопии, система профессора Гёксли может быть безупречной, и тот глубокий интерес, который она вызвала во всем мире, понятен. Но ее недостатком является то, что нить его логики нигде не начинается и заканчивается в пустоте. Имеющийся у него материал он использовал наилучшим образом. Он берет вселенную, как наполненную молекулами, наделенными действенной энергией и содержащими в себе жизненное начало, и все остальное уже легко. Одни комбинации присущих природе сил побуждают молекулы скапливаться и образовывать миры, другие – развиваться в различные растительные и животные организмы. Но что дало первый импульс этим молекулам и наделило их таинственной способностью жизни? Что это за оккультное свойство, которое заставляет протоплазмы человека, зверя, пресмыкающееся, рыб или растения дифференцироваться, отличаться одно от другого, каждого развиваться по-своему, а не так, как другие? И после того как физическое тело отдает свои составные части почве или воздуху, становясь «плесенью или дубом, червяком или человеком», что после того происходит с той жизнью, которая оживляла остов?

Должно ли действие закона эволюции, так мощно и повелительно проявившегося в методах природы с тех пор, как носятся в мировом пространстве молекулы, и до того времени как они образовали человеческий мозг, должно ли действие этого закона внезапно оборваться на точке смерти человека, не позволяя ему дальше развиваться и стать более совершенным существом по этому «предшествующему закону форм»? Приготовился ли мистер Гёксли утверждать невозможность того, что после смерти человек попадает в состояние существования, в котором его окружают новые формы растительной и животной жизни, результат нового переустройства сублимированной теперь материи? Он ведь признает, что он ничего не знает о феномене тяготения; за исключением того, что, по человеческим наблюдениям,

«камни, если их снизу не поддерживать, падают на землю и поэтому нет основания думать, что другие камни при таких же обстоятельствах не будут падать на землю».

Но он категорически отвергает любую попытку превратить эту вероятность в неизбежность и, по существу, говорит:

«Я категорически отвергаю и предаю анафеме того, кто вторгается, навязывает. Факты я знаю, и закон я знаю; но что такое неизбежность, как не тень, отброшенная моим сознанием?»

Она только то, что все, что происходит в природе, есть результат неизбежности, и закон, который однажды действовал, будет продолжать так действовать неопределенное время, пока не будет нейтрализован противодействующим законом равной мощности. Таким образом, что камень должен падать на землю, повинуясь одной силе; но равно естественно также и то, что этот камень не должен падать на землю или, упавши, должен снова подниматься, повинуясь другой силе, равной по мощи, независимо от того, знаком ли мистер Гёксли с этим явлением, или нет. Это естественно, что стул должен стоять на полу, куда его поставили, и точно также естественно и то (как свидетельствуют об этом сотни компетентных свидетелей), что он поднимается на воздух, причем к нему не прикасается ни одна видимая рука смертного. Не является ли обязанностью мистера Гёксли сперва удостовериться в реальности этого явления и затем изобрести новое название научное для той силы, которая стоит за этим феноменом?

«Факты я знаю», – говорит мистер Гёксли – «и закон я знаю». Ну, а каким образом он ознакомился с фактами и законами? Несомненно, посредством своих собственных чувств; эти бдительные слуги дали ему возможность открыть достаточно такого, что он считает истиной, чтобы построить систему, которая, как он сам признается, «кажется почти потрясающей для здравого рассудка». Если его свидетельство должно быть принято в качестве основы для всеобщей перестройки религиозных верований, хотя все то, что он выдвигает, есть только теория, то почему же не заслуживает такого же почтительного отношения и рассмотрения совокупное свидетельство миллионов людей о явлениях, которые подрывают самые основы его теории. Мистер Гёксли не заинтересован в этих феноменах, но те миллионы заинтересованы; и в то время, когда он переваривает «хлебные и бараньи протоплазмы», чтобы набраться сил для еще более отважных полетов в области метафизики, они узнают знакомые почерки тех, кого любили больше всех, выведенные руками духов, и опознают в призрачных подобиях тех, кто жили здесь и прошли через изменение, называемое смертью, опрокидывая таким образом его излюбленную теорию.

До тех пор, пока наука будет признавать, что область ее деятельности находится только внутри пределов этих изменений материи, что химия будет удостоверять, что материя путем изменения своих форм «от плотного или жидкого состояния до газообразного» только переходит из видимости в невидимость, причем сохраняется то же количество материи, до тех пор она не имеет права догматизировать. Она не компетентна, чтобы сказать либо да, либо нет, и должна предоставить слово лицам более интуитивным, нежели ее представители.

< ... >

Если бы было несомненно установлено, что пределы человеческого опыта никогда не расширятся, тогда в предположении Юма о том, что он знаком со всеми явлениями, какие только могут произойти под действием закона природы, была бы доля справедливости и некоторое оправдание за тот презрительный тон, которым отмечены все выпады Юма против спиритуализма. Но так как из писаний обоих этих философов видно, что они невежественны по части возможностей психологических феноменов, то нужно проявить много осторожности при взвешивании их догматических утверждений. Читая их, создается впечатление, что человек, позволяющий себе также грубые критические выпады в отношении спиритуалистических феноменов, прежде чем возвести себя в сан академического цензора, вероятно, изучил свой предмет. Но в письме, адресованном Лондонскому диалектическому обществу, мистер Гёксли после сообщения о том, что ему некогда заниматься изучением спиритизма, и что он его не интересует, – делает следующее признание, показывающее нам, на каких ничтожных основаниях современные ученые строят очень категорические мнения:

«Единственный случай спиритуализма, какой мне когда-либо довелось самому исследовать, представлял собою такой грубый обман, какого я раньше не встречал».

Что подумал бы этот протоплазмический философ о спиритуалисте, которому единственный раз представилась возможность смотреть на звезды через телескоп, но над которым какой-то игривый ассистент обсерватории сыграл злую шутку, обманув его, и теперь этот спиритуалист объявляет всю астрономию «унизительным суеверием»? Этот факт доказывает, что ученые, как правило, полезны только в качестве собирателей фактов; исходящие от них обобщения часто оказываются слабее и нелогичнее, чем обобщения светских критиков. Это также причина того, почему они неправильно истолковывают доктрины древности.

Источник: Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.12

Другие труды

Спрашивающий. И всё же я не могу понять — если загробная жизнь основана на справедливости, на заслуженном воздаянии за всю земную скорбь, а сутратма пользуется малейшим проблеском духовных качеств в каждом из своих воплощений, то как же можно допустить, чтобы духовная личность у материалистов, многие из которых являются честными и милосердными людьми, не перешла в бессмертие, а погибла как "навоз от цветка"!

Теософ. Никто ничего подобного и не говорил. Ни один материалист, каким бы неверующим он ни был, не может умереть во всей полноте его духовной индивидуальности. Было сказано, что в случае с материалистом возможно полное или частичное исчезновение сознания, так что от его личности могло не сохраниться никаких сознательных остатков.

Спрашивающий. Но это, несомненно, есть уничтожение?

Теософ. Конечно нет. Можно проспать несколько станций на железной дороге, и всё-таки, не сохранив о них ни малейшего сознания, проснуться на следующей и достичь цели путешествия уже в сознательном состоянии. Уже были упомянуты три вида сна: непробудно-крепкий, без малейшего сновидения; сон с хаотическими, неопределенными сновидениями; и, наконец со снами, столь живыми и ясными, что для спящего они делаются на время полной действительностью. Почему же в таком случае вы не можете допустить, что так бывает и с освобождённой от тела душой? В какую посмертную жизнь человек верил и какой ожидал, такую он и получит. У того, кто не ждал никакой будущей жизни, в промежутке между двумя рождениями будет полный пробел. Это лишь исполнение "программы", о которой мы говорили, сочиненной и заготовленной заранее для себя материалистами. Но, как вы упомянули, материалист материалисту рознь. Человек злой или даже просто большой эгоист, никогда не проливший и слезы о ком-либо, кроме себя, и таким образом, прибавляющий к своему полному безверию равнодушие ко всему миру, должен непременно оставить у преддверия смерти свою личность навеки. Поскольку у неё не было ни волоска сочувствия к окружающему миру, ей нечем зацепиться за её сутратму, и с последним вздохом её обрывается между ними всякая связь. Для такого материалиста не будет дэвачана, и сутратма пойдёт на новое перевоплощение — почти немедленно. Но те материалисты, единственным заблуждением которых был скептицизм, проспят только одну станцию. И придёт время, когда этот бывший материалист сознает себя в Вечности и, возможно, будет раскаиваться, что пропустил даже одну станцию, один день из жизни вечной.

Источник: Блаватская Е.П. - Ключ к теософии, IX

"Там, где для наших органов чувств царит глубокое молчание, тысячи разнообразных звуков могут доставлять удовольствие слуху муравья", - говорит профессор Бутлеров, цитируя Леббока - "и эти крошечные, смышленые насекомые могут, таким образом, рассматривать нас с теми же основаниями, как и мы их, - то есть, как глухих и полностью неспособных наслаждаться музыкой природы, только лишь потому, что они остаются невосприимчивы к звукам выстрела, человеческого крика, свиста и т. п.".

Вышеприведенные примеры убедительно показывают, что научное знание о природе неспособно соответствовать полностью и целиком всему тому, что существует в ней и может быть обнаружено. Даже не пересекая границ иных разнообразных сфер и планет и оставаясь строго в пределах нашего земного шара, становится очевидно, что в нем существуют тысячи и тысячи вещей, которые невидимы, неслышимы и неощутимы для обычных человеческих органов чувств. Но если мы примем, только в качестве аргумента, что может существовать - в стороне от сверхъестественного - наука, которая обучает смертных тому, что может быть названо сверхчувственной химией и физикой; выражаясь яснее - алхимией и метафизикой конкретной, а не абстрактной, природы, - то многие затруднения исчезнут. Ибо тот же профессор доказывает: "Если мы видим свет там, где другое существо пребывает погруженным во тьму; и не видим ничего там, где оно испытывает воздействие световых волн; если мы слышим один вид звуков и остаемся глухими к другому виду, который, тем не менее, слышат крошечные насекомые - не ясно ли то, что не природа в ее, так сказать, первичном незащищенном виде, является предметом изучения нашей науки и ее анализа, но просто те изменения, чувства и восприятия, которые она в нас пробуждает? И лишь в соответствии с этими изменениями мы можем делать наши заключения о внешних вещах и природных силах, и таким образом создается нами самими представление об окружающем нас мире. То же самое и в отношении какого-либо "ограниченного" существа: суждение о внешнем складывается только благодаря изменению, которое создается в нем таким же образом".

Источник: Блаватская Е.П., «Оккультная или точная наука?»

Совершенно верно, что около 30 — 40 лет назад Бюхнер и Молешотт пытались доказать, что ощущение и мысль являются неким движением материи. Но это было объявлено хорошо известным английским аннигиляционистом "недостойным имени ~философии~". Ни один человек с истинной научной репутацией или какой-либо известностью, — как Тиндаль, Гексли, Модсли, Бейн, Спенсер или Льюис в Англии, Вирхов или Геккель в Германии, — никогда не заходили столь далеко, чтобы сказать: "Мысль — это движение молекул". Единственное их разногласие с теми, кто верит в душу, было и остается в том, что тогда как последние рассматривают душу как причину мысли, ученые утверждают, что мысль сопутствует определенным физическим процессам в мозге. И они (истинные ученые и философы, хотя бы и материалистические) никогда не говорили, что мысль и движение в нервной системе — это одно и то же, но утверждали, что они представляют собой "субъективную и объективную сторону одного и того же".

Джон Стюарт Милль — это хороший авторитет и пример для цитирования, чтобы таким образом опровергнуть эти обвинения. Ибо, говоря о грубом и приблизительном методе попыток разложить ощущение на нервные движения (беря в качестве примера случай нервных вибраций в мозгу, которые являются физической стороной светового восприятия), он говорит, что "в основе всех этих движений находится нечто, что не является движением — это чувство или ощущение цвета". Следовательно, совершенно правильно говорить, что "субъективное чувство", о котором говорит здесь Милль, переживет даже принятие волновой теории света или тепла как вида движения. Ибо последняя базируется на физической спекуляции, а учение о первом построено на вечной философии — хотя оно и весьма несовершенно, поскольку в столь сильной степени заражено материализмом.

Наш спор с материалистами происходит не столько из-за их бездуховных сил, сколько из-за их отрицания существования какого-либо "носителя силы", ноумена света, электричества и т. д. Обвинить их в том, что они не делают различия между ментальными и физическими явлениями, — это все равно, что объявить себя несведущим в их теориях. Наиболее знаменитые негационисты сегодня являются первыми среди тех, кто признает, что САМОСОЗНАНИЕ и ДВИЖЕНИЕ — "это противоположные полюса бытия". Тот вопрос, который ожидает урегулирования между нами и материалистическими ИДЕАЛИСТАМИ, — жизненно важный парадокс, между прочим, представленный сегодня наиболее известными авторами идеалистическиой философии в Англии, — это вопрос о том, является ли сознание лишь переживаемым в связи с органическим молекулами мозга, или нет. Мы говорим, что именно мысль или разум приводит молекулы физического мозга в движение; они же отрицают какое-либо существование разума, независимое от мозга. Но даже они не называют месторасположение разума "молекулярной фабрикой", говоря лишь о наличии "разумного принципа" — местоположении или органическом базисе проявляющегося разума. Такое реальное отношение материалистической науки может быть продемонстрировано, если читатель вспомнит утверждения м-ра Тиндаля в его "Научных фрагментах", ибо со времени его дискуссии с д-ром Мартино позиция материалистов не претерпела изменения. Эта позиция остается неизменной, если мы на самом деле не помещаем гило-идеалистов на тот же самый уровень, что и м-р Тиндаль, что было бы абсурдно. Объясняя феномен Сознания, этот великий физик приводит вопрос м-ра Мартино: "Человек может говорить: ~я чувствую, я думаю, я люблю~; но каким образом сознание привносит себя в проблему ?" И он отвечает так: "Переход от физики мозга к соответствующим фактам сознания непостижим. Мы признаем, что определенная мысль и молекулярное действие в мозгу происходят одновременно, но мы не обладаем интеллектуальным органом, или хотя бы каким-либо рудиментом такого органа, который позволил бы нам перейти путем осознания от одного к другому. Они возникают одновременно, но мы не знаем, почему. Если бы наш разум и чувства были столь расширены, усилены и проницательны, как это необходимо для того, чтобы увидеть и почувствовать молекулы мозга; если бы мы были способны проследить все их движения, все их группировки, все их электрические разряды, если таковые случались бы; и если бы мы были внутренне знакомы с соответствующими состояниями мысли и чувства, — и тогда мы были бы столь же далеки от решения этой проблемы, как были и до того: ~Каким образом такие физические процессы связаны с сознанием?~ пропасть между этими двумя классами феноменов все же оставалась бы интеллектуально непреодолимой".

Таким образом, обнаруживается меньше несогласия между оккультистами и современной наукой, чем между ними и субстанционалистами. Последние совершенно безнадежно смешивают субъективные и объективные аспекты всех феноменов, а ученые — нет, и напротив, они ограничивают субъективное лишь земными или физическим феноменами. В данном случае они выбирают картезианский метод в отношении атомов и молекул; мы придерживаемся древних философских убеждений, столь интуитивно воспринятых Лейбницем. Наша система, таким образом, может быть названа, как это сделал он, "спиритуалистической и атомистической".

< ... >

Наука совершила удивительные открытия в объективной плоскости всех физических явлений. Но где она действительно ошибается, так это когда она видит в одной материи — то есть в той материи, которая ей известна, — альфу и омегу всех феноменов. Однако, отрицание научной теории световых и звуковых колебаний должно бы вызывать такие же насмешки, как и отрицание учеными физических и объективных спиритуалистических явлений и объяснение всех их как мошенничества. Наука точно установила и доказала ту скорость, с которой распространяются звуковые волны, и она искусственно смоделировала (по данным о прохождении звука при помощи этих волн) человеческий голос и другие акустические феномены. Восприятие звука — реакция сенсорного тракта на некий объективный стимул (атмосферное колебание) — это действие сознания: и назвать звук "сущностью" на этом плане — это значит объективировать самым курьезным образом субъективный феномен, который является в конце концов лишь следствием, — низшим итогом последовательности событий. Если материализм помещает все в область объективной материи и не может увидеть исходных и первоначальных источников сил — то сколь же велики ошибки материалистов; ибо это лишь обнаруживает ограниченность их собственной способности слышать и видеть — ограниченность, которую понимает сам Гексли, ибо он неспособен, исходя из своих собственных убеждений, определить границы наших чувств, и все же он отстаивает свою материалистическую тенденцию ограничивать звук только сферой материи и уровнем нашего восприятия.

Источник: Блаватская Е.П., «Субстанциональная природа магнетизма»

Письма

Ибо «материализм» означает не только антифилософское отрицание чистого духа, а в поведении и в делах — жестокость, лицемерие и прежде всего эгоизм, но и плоды неверия во все, кроме материальных форм, неверия, которое чрезвычайно усилилось за последнее столетие и привело многих людей после отрицания существования всего, что выходит за рамки материи, к слепой вере в материализацию духов.

Источник: Блаватская Е.П. - Письмо Ко Второму ежегодному съезду

Сноски

---

Cм. также

• Бутлеров