Гомеопатия

Что касается гомеопатии, то истинность существования закона simila similibus curantur была подтверждена еще при зарождении медицины. Об этом говорил Гиппократ, позднее Парацельс; Халлер и даже Шталь и некоторые другие известные химики того времени не просто намекали на этот метод, а реально обучали ему и вылечили с его помощью нескольких пациентов.

< ... >

II

ГОМЕОПАТИЯ И МЕСМЕРИЗМ

Уже давно гомеопаты говорят, что для сильного воздействия на физический организм необходимы очень малые дозы вещества. Более того, они утверждают, что уменьшение дозы дает пропорциональное увеличение эффекта. Последователей этого нового направления посчитали шарлатанами, заблуждающимися простаками и мошенниками.

Тем не менее данные, полученные господином Круксом в ходе экспериментов с лучистой материей и электрическим радиометром и ставшие теперь признанными фактами в современной физической науке, могут послужить прочной основой и для утверждения гомеопатии. Оставив в стороне такой сложный механизм, как человеческий организм, можно провести эксперимент с любым неорганическим веществом. Более того, мы полагаем, что ни один честный мыслящий человек не будет отрицать a priori эффект гомеопатических лекарств. Излюбленный аргумент отрицателей: «Я не понимаю, следовательно, это невозможно», стал уже банальным.

Как будто бесконечные возможности природы можно исчерпать убогими стандартами нашего пигмейского понимания [восклицает автор статьи о нейроанализе Яегера и гомеопатии]. Давайте оставим в покое [добавляет он] наши тщеславные претензии понять каждое явление и будем помнить, что если проверка факта путем наблюдения и эксперимента является первым требованием для его правильного понимания, то следующим и самым важным требованием будет внимательное изучение с помощью тех же самых экспериментов и наблюдений различных условий, породивших этот факт. И только при строгом соблюдении такого подхода мы можем надеяться, и то не всегда, что придем к его правильной оценке и пониманию.

Теперь сопоставим некоторые наиболее удачные аргументы, выдвинутые этим и другими беспристрастными авторами в защиту гомеопатии и месмеризма.

Самый главный и важный фактор в раскрытии и постижении любой тайны природы — это аналогия. Сопоставление новых явлений с уже открытыми и изученными является первым шагом на пути к их объяснению. А все аналогии, которые мы находим в окружающем нас мире, служат подтверждением, отнюдь не отрицанием возможности извлечения огромной пользы из бесконечно малых лекарственных доз. Действительно, в большинстве случаев наблюдения показывают, что, чем больше вещество доводено до своей простейшей формы, тем больше его способность аккумулировать энергию, то есть именно при таком условии оно становится наиболее активным. Образование воды из льда, пара из воды сопровождается поглощением теплоты; пар представляет собой, так сказать, резервуар энергии; и последняя, будучи израсходованной во время превращения пара обратно в воду, оказывается способной совершать механическую работу типа перемещения тяжестей и т.д. Химик скажет нам, что в большинстве случаев для передачи энергии веществу надо затратить силу: так, например, чтобы перейти от пара к его составным элементам, водороду и кислороду, требуется намного больший расход энергии, чем при превращении воды во влажный пар — водород и кислород действуют как огромные энергетические емкости. Этот запас проявляется в ходе превращения пара в воду, во время сочетания водорода с кислородом, либо в виде теплового эффекта, либо в форме взрыва, то есть движения массы. Если мы обратимся к химически однородным, или так называемым простым веществам, то снова обнаружим, что наибольшей активностью обладают самые легкие элементы. Так, если в большинстве наблюдаемых случаев чем проще и разреженнее вещество, тем выше его энергетический потенциал, тогда, спрашивается, почему мы должны отрицать то же явление там, где масса вещества ускользает от нашего непосредственного наблюдения и точного измерения? Следует помнить, что великое и малое — относительные понятия и что бесконечность в одинаковой степени присуща им обоим и одинаково недоступна нашему восприятию как в больших, так и в малых масштабах.

А теперь, оставив в стороне подобные аргументы, доступные только научной проверке, обратимся к более простым свидетельствам, которые обычно отвергаются именно по причине их простоты и доступности. Каждый знает, как мало требуется ароматического вещества, чтобы все присутствующие могли уловить его запах. Так, например, запах от кусочка мускуса распространяется на большое расстояние, и находящиеся в атмосфере частицы этого пахучего вещества будут наименее уловимы для учета. Во всяком случае, у нас нет возможности проверить такое уменьшение основного вещества, если бы оно имело место. Также всем известно, что некоторые запахи могут очень сильно воздействовать на определенные чувствительные организмы и вызывать конвульсии, обмороки и даже состояние тяжелой комы. И если возможность влияния бесконечно малых величин определенных ароматических веществ на обонятельный нерв не нуждается в обсуждении на нынешнем этапе развития науки, тогда на каком основании отрицается возможность подобного влияния и на всю нервную систему? В одном случае впечатление, полученное нервами, сопровождается полным осознанием этого факта; в другом — оно ускользает из-под контроля чувств; все же наличие такого воздействия может быть одинаковым в обоих случаях, и, даже не будучи воспринято непосредственно сознанием, оно может заявить о себе через определенные функциональные изменения в человеческом организме, что наши аллопаты часто делают, полагаясь на удачу или слепую веру. Каждый может чувствовать и осознавать биение сердца, в то время как перистальтику кишечника не чувствует никто; но кто по этой причине будет отрицать важность и объективность наличия и той и другой функции в жизни организма? Следовательно, действие гомеопатических доз представляется совершенно приемлемым и возможным; и лечение болезней оккультными средствами — месмерическими пассами и микроскопическими дозами минеральных и растительных веществ — должно быть принято как установленный и хорошо проверенный факт для всех, кроме консервативных и неисправимых отрицателей.

Непредвзятому наблюдателю становится ясно, что обе стороны заслуживают упрека. Гомеопаты — за их полное неприятие аллопатических методов, а их оппоненты — за игнорирование фактов и непростительное отрицание a priori всего, что им заблагорассудится считать шарлатанством и обманом, не имея на то доказательств. Очевидно, что в недалеком будущем эти два метода найдут удачное совместное применение в медицинской практике.

В каждом организме происходят физические и химические процессы, последние же управляются нервной системой, за которой следует признать первенство в иерархии значимости. Только после принятия внутрь организма какого-то вещества в более или менее значительном количестве будет виден его непосредственный, грубый, механический или химический эффект; и тогда оно срабатывает быстро и непосредственно, принимая участие в том или ином процессе, действуя так же, как в лабораторной пробирке или как нож в руке хирурга. В большинстве случаев его воздействие на нервную систему сказывается опосредованно. Малейшая неосторожность в дозировании аллопатических лекарств наряду с упорядочением одной функции нарушает работу другой. Но существует иной способ воздействия на ход жизненных процессов; косвенный, но тем не менее очень мощный. Этот способ заключается в быстром необычном влиянии на то, что играет главенствующую роль в управлении этими процессами, а именно на наши нервы.

Таким методом и является гомеопатия. Аллопаты сами часто вынуждены прибегать к средствам, основанным на гомеопатическом принципе, и в таких случаях признаются, что действовали чисто эмпирически. Гибкость подхода можно проиллюстрировать следующим примером: при частых приступах лихорадки хинин прописывают отнюдь не в гомеопатических дозах, ибо достаточное количество этого вещества должно быть принято для отравления крови до такой степени, чтобы убить микроорганизмы, возбуждающие симптомы малярийной лихорадки. Но во всех случаях, когда хинин принимается как тонизирующее средство, его укрепляющий эффект следует отнести скорее к гомеопатическому, нежели к аллопатическому влиянию. Тогда врачи пропишут дозу, являющуюся по сути гомеопатической, хотя и не будут готовы открыто это признать. Каким бы неполным и неточным в деталях ни оказался при строгой проверке приведенный пример, мы все же верим, что он доказывает, что упорное отрицание эффектов гомеопатического лечения вызвано не столько бескомпромиссностью, базирующейся на научных данных, сколько небрежным изучением этих данных методом аналогии.

Недавние и интересные эксперименты известного зоолога и физиолога из Штутгарта, уже упомянутого профессора Г.Яегера, дают блестящее и неопровержимое подтверждение методов гомеопатии. По мнению автора, полученные им результаты, доступные строгой математической проверке, «сразу же причисляют гомеопатию к разряду медицинской отрасли, основанной на точных физиологических данных и ни в чем не уступающей аллопатии». Профессор Яегер называет свой метод нейроанализом. В следующем номере журнала мы поговорим об этом методе, описанном в брошюре Яегера с эпиграфом «цифры доказывают», и лучших отзывах ученых мужей.

III

Приведем краткое изложение различных точек зрения на нейроанализ д-ра Яегера применительно к гомеопатии.

Нейроанализ осуществляется с помощью прибора, известного физикам под названием хроноскоп, который регистрирует самые кратчайшие интервалы времени: стрелка делает от 5 до 10 круговых вращений в секунду. Пяти оборотов достаточно для проведения нейроаналитического эксперимента. Стрелка мгновенно приводится в движение при подаче гальванического тока и также мгновенно останавливается при его прекращении. Так велика чувствительность этого прибора, что хроноскоп с разрешающей способностью 10 оборотов в секунду может подсчитать и зарегистрировать время, за которое движущаяся револьверная пуля проходит расстояние 30 см. Этот инструмент устроен следующим образом: во время своего прохождения пуля (шарик), воздействуя на провод, прерывает ток, а переместившись вперед на 30 см, размыкает другой провод и таким образом полностью прекращает течение тока. За этот неправдоподобно короткий промежуток времени стрелка приводится в движение и проходит определенную часть своего круга.

Нейроанализ используется для измерения параметра, имеющего в астрономии свой термин, который д-р Яегер назвал «нервным временем».

Если, следя за моментом появления какого-либо сигнала, наблюдающий должен зафиксировать этот момент каким-то условным знаком, скажем, сгибанием пальца руки, тогда между появлением упомянутого сигнала и сгибанием пальца пройдет определенный промежуток времени, за который раздражение нервной ткани глаза достигнет зрительного нерва головного мозга, а оттуда по двигательным нервам поступит в мышцы пальца. Именно этот временной промежуток называется нервным временем. Чтобы вычислить его с помощью хроноскопа, надо внимательно следить за положением стрелки и, не выпуская ее из виду, выключить медленным взмахом руки гальванический ток и таким образом привести стрелку в движение. Как только замечено это движение, экспериментатор быстро останавливает его, возобновляя подачу тока, и вновь отмечает положение стрелки. Разница между двумя положениями даст точное «нервное время» в долях секунды. Длительность «нервного времени» зависит, во-первых, от состояния нервной и мышечной проводимости в данное время — это условие совершенно не зависит от нашей воли. И во-вторых, от степени интенсивности внимания и силы волевого импульса у экспериментатора; чем энергичнее воля и желание, чем больше внимание, тем короче будет «нервное время». Чтобы упростить второе условие, необходимо сделать упражнение для развития навыка, известного в психологии как закон скоординированных движений, или почти одновременного действия. Тогда одного-единственного волевого импульса будет достаточно для совершения двух движений: прерывания и возобновления гальванического тока. Из обоих этих действий, которые вначале совершаются осознанно, второе после тренировки и приобретения навыка становится непроизвольным, так сказать, инстинктивным и будет следовать за первым самостоятельно. После приобретения рефлекса «нервное время», определенное по хроноскопу, становится почти не зависящим от воли и показывает главным образом скорость распространения возбуждения по нервам и мышцам.

До настоящего времени брали во внимание в основном только среднюю величину «нервного времени», но д-р Яегер заметил, что она подвержена значительным колебаниям, быстро сменяющим друг друга. Например, сделав сто последовательных хроноскопических измерений «нервного времени» с короткими интервалами, скажем, в 10 или 20 секунд, мы получим ряд цифр, существенно отличающихся друг от друга, причем изменения в величине этих показателей, то есть отклонения в длительности нервного времени, будут очень характерными. Их можно изобразить графически с помощью кривой линии, которую д-р Яегер назвал «детальной кривой», поскольку она показывает результаты всех измерений в их последовательности. Кроме того, он строит другой график, отражающий средние значения каждого последовательного десятка результатов (всего десять таких величин), которые он назвал «показателями десятков».

Таким образом, нейроаналитическая кривая показывает в цифрах общую картину состояния нашего нервного аппарата в плане проводимости возбуждения и характерных отклонений этой проводимости. Такая методика изучения состояния нервной системы легко позволяет судить о том, каким путем и в какой мере нервная система подвержена воздействию определенных внешних и внутренних причин, и, поскольку их влияние остается неизменным при одинаковых условиях, тогда, vice versa, при характерном состоянии нервной проводимости могут быть сделаны очень точные выводы относительно природы этих влияний на нервы во время упомянутых хроноскопических замеров.

Эксперименты Яегера и его учеников показывают, что нейроскопические кривые, которые он назвал «психограммами», изменяются, с одной стороны, при каждом внешнем влиянии на организм и, с другой стороны — под воздействием внутренних факторов, таких, например, как чувство удовлетворения, гнев, страх, голод или жажда и т.д. Более того, были построены специфические характеристические кривые по каждому такому влиянию, или воздействию. С другой стороны, у одного и того же участника эксперимента при одинаковых прочих условиях при введении определенного вещества в организм каждый раз возникает идентичная психограмма. Самой интересной и важной особенностью нейроанализа является то, что способ введения различных веществ в человеческий организм не имеет никакого значения: любое летучее вещество при приеме внутрь дает такой же результат, что и при обычном вдыхании, независимо от того, имеет ли оно запах или нет.

Для получения сопоставимых данных крайне необходимо обратить особое внимание на то, что ест и пьет испытуемый, на его умственное и физическое состояние, а также на чистоту воздуха в помещении, где проходит эксперимент. «Кривые» сразу же покажут, находится ли пациет в таком же нейроаналитическом состоянии, что и во время предыдущих опытов. Ни один другой инструмент в мире не регистрирует так точно необыкновенную чувствительность человеческого организма. Так, например, как установлено д-ром Яегером, достаточно одной капли винного спирта, пролитого на полированный стол, чтобы запах лака, распространяющийся по комнате, заметно изменил показания психограммы и помешал ходу эксперимента.

Существует несколько видов психограмм; регистрирующие обонятельные процессы он назвал осмограммами, от греческого слова осмос, разновидности молекулярного насоса. Осмограммы представлют большую ценность с точки зрения большой точности и определенности результатов. «Даже металлы, — говорит Яегер, — проявляют себя как летучие вещества, как показывают самые внушительные осмограммы». Кроме того, если невозможно волевым усилием прекратить действие вещества, попавшего в желудок, то действие вдыхаемого вещества можно легко остановить. Количество вещества, необходимое для получения осмограммы, просто ничтожно, если даже не принимать во внимание многократные гомеопатические разбавления, и не имеет реального значения. Так, например, если надо вдыхать алкоголь, то для получения результата неважно, была ли поверхность испарения равна 1 кв. дециметру или огромной тарелке.

В следующем номере журнала мы расскажем об огромном значении открытий Яегера, сделанных с помощью нового применения хроноскопа, для освещения гомеопатии в целом и особенно для выяснения эффективности бесконечно малых доз при многократном разбавлении.

Источник: Блаватская Е.П., «Пугала науки»

Сноски

---