Имитация неодушевлённых предметов: различия между версиями

<div style="color: #555555; font-size: 80%; font-style: italic; font-family: serif; text-align: center;">Теопедия, раздел '''Елена Петровна Блаватская''', http://ru.teopedia.org/hpb/</div>
(Новая страница: «ВОПРОС — Является ли форма результатом взаимодействия центробежной и центростремительн...»)
 
(Дубль страницы "Мимикрия".)
Строка 1: Строка 1:
ВОПРОС — Является ли форма результатом взаимодействия центробежной и центростремительной сил в материи и природе?
''В. Является ли форма следствием взаимодействия центробежной и центростремительной сил в материи и природе?''


ОТВЕТ — Нам сказано, что каждая форма построена в соответствии с моделью, начертанной для нее в Вечности и отраженной Божественным Разумом. Существуют Иерархии Строителей Форм и ряды форм и степеней от высших до низших. Если высшие создаются под руководством Строителей-Богов, или Космократов, то низшие строятся Элементалами, или Духами Природы. К примеру, заметьте, как точно некоторые насекомые, земноводные имитируют (не только по цвету, но и по внешней форме) листья, цветы, заросшие мхом ветки и другие так называемые "неодушевленные" предметы. Согласимся ли мы принять теорию "естественного отбора" и доводы дарвинистов как объяснение этому? Я думаю, что нет. Теория естественного отбора не только совершенно не годится для объяснения этой загадочной способности подражания в сфере бытия, но и дает абсолютно неверное представление о важности такой подражательной способности, как "мощного орудия в борьбе за жизнь". И если будет доказано а это, наверное, нетрудно, что эта подражательная способность абсолютно не вписывается в дарвинистскую систему, то есть гипотеза, что она, якобы, используется в целях так называемого "выживания сильнейших", не выдерживает серьезной критики, чем тогда можно объяснить наличие этой способности? Все вы видели насекомых, которые чуть ли ни с точностью до зеркального отражения копируют цвет и даже конфигурацию растений, листьев, цветов, засохших веточек и т. д. И это не является законом, а скорее, частым исключением из правила. Что же, как не разум, да, незримый разум вне насекомого, может с такой точностью делать копии с оригиналов большего размера?
''О.'' Каждая форма, нам говорят, слагается в соответствии с образцом, начертанным для неё в Вечности и отражённым в '''Божественном Разуме'''. Существуют иерархии «Строителей формы», а также серии форм и степеней от высших до низших. Тогда как высшие созидаются под руководством «Строителей», богов, «Космократоров», низшие слагаются элементалами или духами природы. Например, взгляните на странных насекомых и некоторых рептилий и беспозвоночных, которые так поразительно имитируют, не только по цвету, но и по внешнему виду, листья, цветы, замшелые веточки и другие так называемые «неодушевленные» предметы. Можем ли мы принять «естественный отбор» и объяснения дарвинистов в качестве разгадки этого феномена? Полагаю, что нет. Теория естественного отбора не только не в состоянии объяснить эту загадочную способность к мимикрии в царстве бытия, но и даёт совершенно превратное представление о важности подобной мимикрии как «мощного оружия в борьбе за жизнь». И если только будет доказана эта способность к мимикрии что нетрудно сделать — абсолютно'' не вписывающаяся'' в систему Дарвина, то есть, если будет доказано, что её предполагаемое использование, в связи с так называемым «выживанием наиболее приспособленных», является просто спекуляцией, не выдерживающей строгой критики, чему же тогда можно будет приписать эту способность? Все вы видели насекомых, копирующих почти с зеркальной точностью цвет и даже внешнюю форму растений, листьев, цветов, сухих веточек и т.д. Это&nbsp;— не правило, но, скорее, часто встречающееся исключение. И что же, кроме незримого разума вне насекомого, может копировать с такой точностью с большего оригинала?  


ВОПРОС — Но разве господин Уоллес не показывает, что такое подражание в природе имеет свою цель? Ведь это как раз и доказывает теорию "естественного отбора" и наличие врожденного инстинкта, позволяющего более слабым существам находить укрытие с помощью заимствованного облачения? Насекомоядное, не питающееся растениями и листьями, не нападет на насекомое, похожее на лист или мох.
''В. Но разве м-р Уоллес не доказал, что у подобной мимикрии есть своя цель в природе? Что именно она доказывает теорию «естественного отбора» и врожденный инстинкт более слабых искать спасения в одеянии, заимствованном у некоторых предметов? Насекомоядные, не питающиеся растениями и листьями, не нападут на насекомое, напоминающее лист или мох. И это кажется весьма правдоподобным. ''


ОТВЕТ — Это, конечно, выглядело бы очень правдоподобно, если бы не существовало достоверных свидетельств, доказывающих, что теория естественного отбора не годится для объяснения феноменов подражания. Иначе наблюдалась бы закономерность, если и не повсеместно, то хотя бы при одних и тех же условиях. К примеру, общим проявлением такой закономерности была бы идентичность цветовой окраски животных одной и той же местности цвету её почвы. Но как насчет верблюда пустыни, чей "защитный" цвет совпадает с цветом равнины, на которой он живет, и зебры, чьи яркие черные полосы не могут защитить ее на открытых равнинах Южной Африки, как признался сам господин Дарвин? Наука нас уверяет, что эта имитация цвета почвы неизменно наблюдается у слабых животных, и, тем не менее, мы видим, что цвет шкуры льва — у которого в пустыне нет соперников почти не отличается от цвета камней и песков, среди которых он обитает! Нам предлагают поверить в то, что "защитная окраска объясняется той пользой и тем преимуществом, которые она дает подражателю, наделяя его мощным орудием в борьбе за жизнь". И тем не менее, ежедневный опыт свидетельствует о совершенно противоположном. Так, существует ряд животных, у которых ярко выраженная подражательная способность совершенно бесполезна и, что еще хуже, пагубна и зачастую саморазрушительна. Какая польза, я вас спрошу, сороке или попугаю от умения подражать человеческой речи? Их просто сажают в клетку. А какая польза обезьянам от умения подражать нашей мимике и жестам? Это лишь доставляет многим из них неприятности, является причиной телесных повреждений и даже гибели. А какая польза стаду глупых овец оттого, что они слепо идут за своим вожаком, даже если он случайно срывается в пропасть? Подобное неукротимое желание (подражать своим лидерам) явилось причиной того, что не один дарвинист, садясь на своего любимого конька, подчас выдавал самые абсурдные и нелепые утверждения. Так, сторонник Геккеля господин Грант Аллен в своей работе по дискутируемому вопросу рассказывает об одной индийской ящерице, которую Бог наградил тремя разными видами крупных паразитов. Каждый из паразитов в совершенстве имитирует цвет той части тела, на которой он обитает. Паразит, приютившийся на животе ящерицы, такого же желтого цвета, что и её живот; второй, нашедший пристанище на спине, — пестрый, наподобие спинных чешуек; а третий, обосновавшийся на коричневой голове ящерицы, практически неотличим от головы по цвету. Господин Г. Аллен утверждает, что эта точная имитация соответствующих цветов служит защите паразитов от самой ящерицы. Но ведь не хочет же этот доблестный защитник теории естественного отбора убедить своих читателей в том, что ящерица может видеть паразитов на своей собственной голове! И, наконец, зачем рыбке, живущей среди коралловых рифов, блестящая красная чешуя или райским птичкам колибри радужное оперение, подражающее всем сверкающим цветам тропической фауны и флоры, как не для того, чтобы быть более заметными.
''О.'' Очень даже правдоподобным, если бы, помимо негативных фактов, не было бы весьма убедительных доказательств, демонстрирующих несостоятельность теории естественного отбора для объяснения феноменов мимикрии. Чтобы признать факт, он должен, если и не иметь повсеместного распространения, то, во всяком случае, наблюдаться всегда при одних и тех же условиях, то есть цвет животных одной и той же местности должен был бы всюду соответствовать цвету почвы данного региона. Но как быть с верблюдом пустыни, у которого мех того же «защитного» цвета, что и равнины, где он обитает, или с зеброй, чьи черные полосы'' не могут'' защитить её на открытых равнинах Южной Африки, как признаётся сам м-р Дарвин. Наука нас уверяет, что эта имитация цвета почвы наблюдается исключительно у более слабых животных, и всё же мы видим, что цвет шкуры льва — а у него в пустыне нет врагов, превосходящих его по силе едва ли можно отличить от скал и песчаных равнин, где он обитает! Нас просят поверить в то, что эта «имитация защитного цвета обусловлена пользой и тем ''преимуществом'', которое она предоставляет имитатору» в качестве «мощного оружия в борьбе за жизнь», и всё же каждодневный опыт доказывает нам обратное. Так, для ряда животных ярко выраженные формы мимикрии совершенно бесполезны, или, того хуже, пагубны и часто опасны для жизни. Какую пользу, я спрашиваю, приносит имитация человеческой речи сороке и попугаю, кроме перспективы оказаться запертыми в клетке? Какая польза обезьянам от их гримасничанья, которое для многих из них оборачивается несчастьем, а иногда приводит к телесным повреждениям и гибели; или что пользы стаду безмозглых баранов слепо следовать своему вожаку, если он случайно упадёт в пропасть? Это неудержимое желание (''подражать'' своим лидерам) довело многих невезучих дарвинистов, в их стремлении обосновать своё любимое хобби, до самых нелепых утверждений. Так, наш друг-гекельянец, м-р Грант Аллен, в своём сочинении, посвящённом рассматриваемой нами теме, говорит о некоей индийской ящерице, которую бог благословил тремя огромными паразитами различного вида. Каждый из них в совершенстве имитирует цвет чешуи той части тела, в которой он обитает: у паразита, пристроившегося на брюхе ящерицы, такой же жёлтый цвет, как и у самого брюха; у второго паразита, избравшего своим обиталищем спину — такая же пестрая окраска, как и у чешуи на спине; тогда как третий, устроившийся на коричневой голове ящерицы, почти неотличим от неё по цвету. Цель этой совершенной имитации соответственных цветов, говорит нам м-р Аллен, — уберечь паразитов от самой ящерицы. Но ведь не хочет же этот доблестный поборник естественного отбора убедить читателей в том, что ящерица может лицезреть паразита'' на своей собственной голове''! Наконец, зачем рыбке, обитающей среди коралловых рифов, ярко-красный цвет чешуи, или крохотным райским птичкам — ''колибри'' — радужные оттенки их оперения, имитирующие ослепительные цвета тропической флоры и фауны, если не для того, чтобы сделать их более заметными?


ВОПРОС — Чем же оккультизм объясняет эту подражательную способность?
''В. Какими же причинами объясняет оккультизм наличие этой способности к мимикрии?''


ОТВЕТ — Причин несколько. Подобные редкие тропические птицы и листообразные насекомые прежние промежуточные звенья: в первом случае — между ящерицей и колибри, в последнем — между определенными растениями и видами насекомых. Миллионы лет назад таких "недостающих звеньев" имелось множество в каждой точке планеты, где была жизнь. Но потом, со сменой циклов и поколений, они становились все более редкими, и сейчас их можно обнаружить только в отдельных областях, ибо все эти звенья — реликты прошлого.
''О.'' Несколькими. В случае с такими редкими тропическими птицами и походящими на листья насекомыми ранними промежуточными звеньями: для первых — между ящерицей и'' колибри'', а для последних — между определёнными растениями и насекомыми. Было время, миллионы лет назад, когда подобные «недостающие звенья» существовали во множестве в каждой точке планеты, где была жизнь. Но теперь, с каждым циклом и поколением, они становятся все более и более редкими. Сейчас их можно встретить лишь в некоторых местах, так как все подобные звенья — реликты Прошлого.  


{{Подпись-Протоколы|IX}}
{{Подпись-Протоколы|1889.03.07}}


[[Категория:Феномены]][[Категория:Животные]]
[[Категория: Законы]]

Версия от 22:38, 13 мая 2024

В. Является ли форма следствием взаимодействия центробежной и центростремительной сил в материи и природе?

О. Каждая форма, нам говорят, слагается в соответствии с образцом, начертанным для неё в Вечности и отражённым в Божественном Разуме. Существуют иерархии «Строителей формы», а также серии форм и степеней — от высших до низших. Тогда как высшие созидаются под руководством «Строителей», богов, «Космократоров», низшие слагаются элементалами или духами природы. Например, взгляните на странных насекомых и некоторых рептилий и беспозвоночных, которые так поразительно имитируют, не только по цвету, но и по внешнему виду, листья, цветы, замшелые веточки и другие так называемые «неодушевленные» предметы. Можем ли мы принять «естественный отбор» и объяснения дарвинистов в качестве разгадки этого феномена? Полагаю, что нет. Теория естественного отбора не только не в состоянии объяснить эту загадочную способность к мимикрии в царстве бытия, но и даёт совершенно превратное представление о важности подобной мимикрии как «мощного оружия в борьбе за жизнь». И если только будет доказана эта способность к мимикрии — что нетрудно сделать — абсолютно не вписывающаяся в систему Дарвина, то есть, если будет доказано, что её предполагаемое использование, в связи с так называемым «выживанием наиболее приспособленных», является просто спекуляцией, не выдерживающей строгой критики, чему же тогда можно будет приписать эту способность? Все вы видели насекомых, копирующих почти с зеркальной точностью цвет и даже внешнюю форму растений, листьев, цветов, сухих веточек и т.д. Это — не правило, но, скорее, часто встречающееся исключение. И что же, кроме незримого разума вне насекомого, может копировать с такой точностью с большего оригинала?

В. Но разве м-р Уоллес не доказал, что у подобной мимикрии есть своя цель в природе? Что именно она доказывает теорию «естественного отбора» и врожденный инстинкт более слабых искать спасения в одеянии, заимствованном у некоторых предметов? Насекомоядные, не питающиеся растениями и листьями, не нападут на насекомое, напоминающее лист или мох. И это кажется весьма правдоподобным.

О. Очень даже правдоподобным, если бы, помимо негативных фактов, не было бы весьма убедительных доказательств, демонстрирующих несостоятельность теории естественного отбора для объяснения феноменов мимикрии. Чтобы признать факт, он должен, если и не иметь повсеместного распространения, то, во всяком случае, наблюдаться всегда при одних и тех же условиях, то есть цвет животных одной и той же местности должен был бы всюду соответствовать цвету почвы данного региона. Но как быть с верблюдом пустыни, у которого мех того же «защитного» цвета, что и равнины, где он обитает, или с зеброй, чьи черные полосы не могут защитить её на открытых равнинах Южной Африки, как признаётся сам м-р Дарвин. Наука нас уверяет, что эта имитация цвета почвы наблюдается исключительно у более слабых животных, и всё же мы видим, что цвет шкуры льва — а у него в пустыне нет врагов, превосходящих его по силе — едва ли можно отличить от скал и песчаных равнин, где он обитает! Нас просят поверить в то, что эта «имитация защитного цвета обусловлена пользой и тем преимуществом, которое она предоставляет имитатору» в качестве «мощного оружия в борьбе за жизнь», и всё же каждодневный опыт доказывает нам обратное. Так, для ряда животных ярко выраженные формы мимикрии совершенно бесполезны, или, того хуже, пагубны и часто опасны для жизни. Какую пользу, я спрашиваю, приносит имитация человеческой речи сороке и попугаю, кроме перспективы оказаться запертыми в клетке? Какая польза обезьянам от их гримасничанья, которое для многих из них оборачивается несчастьем, а иногда приводит к телесным повреждениям и гибели; или что пользы стаду безмозглых баранов слепо следовать своему вожаку, если он случайно упадёт в пропасть? Это неудержимое желание (подражать своим лидерам) довело многих невезучих дарвинистов, в их стремлении обосновать своё любимое хобби, до самых нелепых утверждений. Так, наш друг-гекельянец, м-р Грант Аллен, в своём сочинении, посвящённом рассматриваемой нами теме, говорит о некоей индийской ящерице, которую бог благословил тремя огромными паразитами различного вида. Каждый из них в совершенстве имитирует цвет чешуи той части тела, в которой он обитает: у паразита, пристроившегося на брюхе ящерицы, такой же жёлтый цвет, как и у самого брюха; у второго паразита, избравшего своим обиталищем спину — такая же пестрая окраска, как и у чешуи на спине; тогда как третий, устроившийся на коричневой голове ящерицы, почти неотличим от неё по цвету. Цель этой совершенной имитации соответственных цветов, говорит нам м-р Аллен, — уберечь паразитов от самой ящерицы. Но ведь не хочет же этот доблестный поборник естественного отбора убедить читателей в том, что ящерица может лицезреть паразита на своей собственной голове! Наконец, зачем рыбке, обитающей среди коралловых рифов, ярко-красный цвет чешуи, или крохотным райским птичкам — колибри — радужные оттенки их оперения, имитирующие ослепительные цвета тропической флоры и фауны, если не для того, чтобы сделать их более заметными?

В. Какими же причинами объясняет оккультизм наличие этой способности к мимикрии?

О. Несколькими. В случае с такими редкими тропическими птицами и походящими на листья насекомыми — ранними промежуточными звеньями: для первых — между ящерицей и колибри, а для последних — между определёнными растениями и насекомыми. Было время, миллионы лет назад, когда подобные «недостающие звенья» существовали во множестве в каждой точке планеты, где была жизнь. Но теперь, с каждым циклом и поколением, они становятся все более и более редкими. Сейчас их можно встретить лишь в некоторых местах, так как все подобные звенья — реликты Прошлого.

Источник: Протоколы Ложи Блаватской, встреча 1889.03.07