Рерих Е.И. - Дневник 1927.07.28

Данные о записи

тетрадь № 29 • том ЗУЖЭ № 8

Дата:	28.07.1927
Место:	Шараголджи
Учителя:	Учитель М. (+)
Рерихи:	Рерих Е.И. (+), Рерих Н.К. (+), Рерих Ю.Н. (+)
Ещё участники:	−
Упомянуты:	Фуяма (+), Голубин А.А. (+)
серия:	Записи Учения Живой Этики
запись в ОО:	−
Текст, выделенный синим цветом, вошёл в книги Учения Живой Этики первых изданий. Текст, выделенный зелёным цветом, вошёл также в книги Учения Живой Этики издательства «Угунс» 2001 — 2020 гг. с учётом изменений и дополнений самой Е.И. Рерих. Фразы, выделенные красным курсивом, принадлежат самой Е.И. Рерих и написаны в дневнике красными чернилами.

ш

<< Весь дневник >>

Дневник Елены Ивановны Рерих Записи Учения Живой Этики (Архив Амхерстского колледжа, Массачусетс, США)

28 июля 1927. [Шараголджи]

Можно принять странности пути.

Считаю, Гол[убин]^[1] может быть полезным.

Новые возможности требуют лишних людей.

Явите понимание о неожиданности.

Советую Ф[уяме] начать проявлять важность сообразно Моему титулу.

Теперь можно спать.

Сноски

↑ «28 июля [1927] к нам неожиданно присоединился полковник Н.В. Кордашевский, путешествующий по Гоби из Пекина и задержавшийся из-за неспокойного положения в Китае. До нас дошло известие, что он едет к нам, но никто не знал о его местонахождении. Наконец он добрался до нас и рассказал о своём длинном и опасном путешествии по Гоби и Кансу». Рерих Ю.Н. «По тропам Срединной Азии».
  В феврале 1927 года полковник Н.В. Кордашевский выехал из Риги и в начале марта отплыл на пароходе «Аливия» из Генуи. В апреле прибыл в Китай, миновав острова Крит, Цейлон и Индонезийский архипелаг.
  [16.04–16.05.1927] «В Пекине хлопочу о паспорте в глубину Китая, в провинцию Ганьсу.» Паспорт не выдали. С трудом выдали «визу на Шаньси. Дальше я решил идти напролом, без паспорта. Это же мне советовал и известный путешественник по Китаю швед М.» <...>
  «Голубин, так же как и швед, считает, что в Ганьсу никаких бумаг или паспорта не нужно. Только пройти "культурные" провинции и район военных тылов, где контроль очень строг. Для этого моя виза на Шаньси совершенно достаточна». <...>
  «Представителю нашей фирмы в Баотоу предписано было подготовить караван. Дело начало налаживаться. Нашёлся и переводчик, некий Голубин, служащий фирмы, уже несколько раз бывавший в Ганьсу. Фирма любезно уступила его мне на время путешествия. Ввиду риска и вознаграждение было соответствующее – но зато рекомендация солидная. Идти же одному, без верного человека и без языка, было бы безрассудством». <...>
  «После долгих размышлений и по совету бывалых людей, я решил оружия не брать, кроме карманного револьвера. Время, когда путешественники по Китаю отбивались от разбойников парой магазинных ружей – прошло. В наши дни хунхузы отлично организованы и вооружены европейскими ружьями новейших систем. Шайки хунхузов доходят до 300 человек, и сопротивление, особенно при излюбленном ими способе нападения внезапно из засады, совершенно немыслимо».
  [16.07.1927] «С утра обсуждаем с Голубиным положение. Перевод денег из Баотоу ещё не сделан. Очевидно, переводное письмо никак не может пройти через фронты гражданской войны, перерезающие почтовый тракт Нинься, Ланьчжоу, Сучжоу. Наше решение выливается в форму – так или иначе необходимо добраться до указанной в письме стоянки Н.К. Рериха. Голубин идёт со мной дальше, хотя его обязательство сопровождать меня уже окончилось в Сучжоу». <...>
  [28.07.1927 (по версии Кордашевского 30.07.1927)] «Встаём с рассветом. <...> Собираемся. <...> И вдруг из-за скал появляется конный монгол. Это первая живописная фигура за весь путь от Сучжоу. <...> Он улыбается и приветствует с добрым утром. За монголом выезжает другой, более скромно одетый, с вьюками за седлом. Очевидно, это слуга. Монгол спешивается, садится к костру, и начинается разговор по-китайски с Голубиным. С нетерпением жду его окончания. И вот... радостная весть. На Шараголе, на той стороне реки, у гор стоит большой европейский лагерь. Американцы. <...>
Голубин остаётся на сегодня с багажом на этой стороне реки [Шарагол]. <...> Сажусь и вслед за монголом въезжаю в реку. Лошади сразу погружаются по брюхо в мутные грязно-жёлтые волны, и нас порядочно сносит течением. Следующий рукав ещё глубже. Третий, самый глубокий и опасный. Ещё момент... и лошади поплывут. Берусь за гриву и готовлюсь спуститься с седла. Ещё несколько футов – и мы на другой стороне. Всматриваюсь, где же лагерь. Монгол указывает в направлении предгорий рукой. «Американ», – говорит он. Где? А, европейские палатки. Топкий луг сменяется площадкой гравия. Мы с монголом несёмся карьером. Низко стелются облака, пасмурно небо, и начинается дождь. Но теперь... не всё ли равно. Я – у цели. <...>
  Мы берём направление на одну из юрт на берегу Шарагола. Перед палатками собирается группа европейцев. Впереди различаю Н.К.Р., его супругу Елену Ивановну Рерих и сына Юрия Николаевича. Какая радость. Неужели это правда, не сон. Через десять минут уже сижу в уютной палатке Н.К.Р. и Е.И. Оба расспрашивают меня моём путешествии и последних событиях в мире».
  [29.07.1927 (по версии Кордашевского 31.07.1927)] «Рано утром [переправляется через бурную реку Шарагол и] прибывает [на стоянку Экспедиции] с багажом Голубин»
  После короткого разговора Н.К. Рерих принимает А.А. Голубина на службу». Кордашевский Н.В. «С экспедицией Н.К. Рериха по Центральной Азии».
  «В 4 ч. дня начался сильный дождь; в это время новая неожиданность – подъехал с двумя монголами давно ожидаемый нами спутник Н.В. [Кордашевский]». Рябинин К.Н. «Развенчанный Тибет».

[1] «28 июля [1927] к нам неожиданно присоединился полковник Н.В. Кордашевский, путешествующий по Гоби из Пекина и задержавшийся из-за неспокойного положения в Китае. До нас дошло известие, что он едет к нам, но никто не знал о его местонахождении. Наконец он добрался до нас и рассказал о своём длинном и опасном путешествии по Гоби и Кансу». Рерих Ю.Н. «По тропам Срединной Азии».
В феврале 1927 года полковник Н.В. Кордашевский выехал из Риги и в начале марта отплыл на пароходе «Аливия» из Генуи. В апреле прибыл в Китай, миновав острова Крит, Цейлон и Индонезийский архипелаг.
[16.04–16.05.1927] «В Пекине хлопочу о паспорте в глубину Китая, в провинцию Ганьсу.» Паспорт не выдали. С трудом выдали «визу на Шаньси. Дальше я решил идти напролом, без паспорта. Это же мне советовал и известный путешественник по Китаю швед М.» <...>
«Голубин, так же как и швед, считает, что в Ганьсу никаких бумаг или паспорта не нужно. Только пройти "культурные" провинции и район военных тылов, где контроль очень строг. Для этого моя виза на Шаньси совершенно достаточна». <...>
«Представителю нашей фирмы в Баотоу предписано было подготовить караван. Дело начало налаживаться. Нашёлся и переводчик, некий Голубин, служащий фирмы, уже несколько раз бывавший в Ганьсу. Фирма любезно уступила его мне на время путешествия. Ввиду риска и вознаграждение было соответствующее – но зато рекомендация солидная. Идти же одному, без верного человека и без языка, было бы безрассудством». <...>
«После долгих размышлений и по совету бывалых людей, я решил оружия не брать, кроме карманного револьвера. Время, когда путешественники по Китаю отбивались от разбойников парой магазинных ружей – прошло. В наши дни хунхузы отлично организованы и вооружены европейскими ружьями новейших систем. Шайки хунхузов доходят до 300 человек, и сопротивление, особенно при излюбленном ими способе нападения внезапно из засады, совершенно немыслимо».
[16.07.1927] «С утра обсуждаем с Голубиным положение. Перевод денег из Баотоу ещё не сделан. Очевидно, переводное письмо никак не может пройти через фронты гражданской войны, перерезающие почтовый тракт Нинься, Ланьчжоу, Сучжоу. Наше решение выливается в форму – так или иначе необходимо добраться до указанной в письме стоянки Н.К. Рериха. Голубин идёт со мной дальше, хотя его обязательство сопровождать меня уже окончилось в Сучжоу». <...>
[28.07.1927 (по версии Кордашевского 30.07.1927)] «Встаём с рассветом. <...> Собираемся. <...> И вдруг из-за скал появляется конный монгол. Это первая живописная фигура за весь путь от Сучжоу. <...> Он улыбается и приветствует с добрым утром. За монголом выезжает другой, более скромно одетый, с вьюками за седлом. Очевидно, это слуга. Монгол спешивается, садится к костру, и начинается разговор по-китайски с Голубиным. С нетерпением жду его окончания. И вот... радостная весть. На Шараголе, на той стороне реки, у гор стоит большой европейский лагерь. Американцы. <...>
Голубин остаётся на сегодня с багажом на этой стороне реки [Шарагол]. <...> Сажусь и вслед за монголом въезжаю в реку. Лошади сразу погружаются по брюхо в мутные грязно-жёлтые волны, и нас порядочно сносит течением. Следующий рукав ещё глубже. Третий, самый глубокий и опасный. Ещё момент... и лошади поплывут. Берусь за гриву и готовлюсь спуститься с седла. Ещё несколько футов – и мы на другой стороне. Всматриваюсь, где же лагерь. Монгол указывает в направлении предгорий рукой. «Американ», – говорит он. Где? А, европейские палатки. Топкий луг сменяется площадкой гравия. Мы с монголом несёмся карьером. Низко стелются облака, пасмурно небо, и начинается дождь. Но теперь... не всё ли равно. Я – у цели. <...>
Мы берём направление на одну из юрт на берегу Шарагола. Перед палатками собирается группа европейцев. Впереди различаю Н.К.Р., его супругу Елену Ивановну Рерих и сына Юрия Николаевича. Какая радость. Неужели это правда, не сон. Через десять минут уже сижу в уютной палатке Н.К.Р. и Е.И. Оба расспрашивают меня моём путешествии и последних событиях в мире».
[29.07.1927 (по версии Кордашевского 31.07.1927)] «Рано утром [переправляется через бурную реку Шарагол и] прибывает [на стоянку Экспедиции] с багажом Голубин»
После короткого разговора Н.К. Рерих принимает А.А. Голубина на службу». Кордашевский Н.В. «С экспедицией Н.К. Рериха по Центральной Азии».
«В 4 ч. дня начался сильный дождь; в это время новая неожиданность – подъехал с двумя монголами давно ожидаемый нами спутник Н.В. [Кордашевский]». Рябинин К.Н. «Развенчанный Тибет».

[1]