Опубликовано в журнале "Современная теософская мысль", 2017-1 (3)
а также: «Гермес», ноябрь 1979
Перевод с английского: О. А. Фёдорова
Безусловное принятие клятвы Гуань-Инь может исходить только из необусловленного ядра человеческого существа. Слова произносятся во времени, и обычно ограничивают их смысл. Они выражают мысль, но также затемняют мысль. Уметь использовать слова в той манере, которая выходит за ограничения, значит уметь распознавать их до произнесения и осознавать после их произнесения то, что они действуют только на том плане, что имеет начало и конец, хотя они являются копией и прославлением плана безначального и бесконечного. Каждое слово и каждый день похож на одно из воплощений. Безмолвие или глубокий сон передаёт ощущение длительности, которое не укладывается в обычное время, но указывает на возвращение к первоначальному чувству бытия, никто не обусловлен и не отождествлён с внешними событиями, воспоминаниями, ожиданиями, симпатиями или антипатиями, надеждами или страхами, возможностями или ограничениями. Общие слова или обычное бодрствование для большинства людей является лишь затуманенным зеркалом, тускло отражающим отблеск сияния духовного бодрствования. Любая священная клятва может быть произнесена человеком с колеблющимся умом и непостоянным сердцем, но её можно утвердить во имя Высшего Я, которое превыше слов и формулировок, хотя присутствует в них. Это является освящённой веками основой религиозных обрядов, а также первоисточником гражданского права. Эмиль Дюркгейм[1] объяснил, как давно в процессе эволюции общества люди научились переносить энергию религиозной клятвы на светские ограничения и тем самым устанавливать высокую степень надёжности человеческих отношений. Мохандас Ганди[2] говорил о солнце, планетах и могучих Гималаях, как о выражении высочайшей надёжности мироздания, и учил тому, что, когда люди связывают себя силой обета, они стремятся к тому, чтобы стать вполне надёжными. Если надёжность, по сути, обозначает соответствующий уровень безусловного и безоговорочного успеха, то, давая обет, человек обязательно видит дальше каких-либо ограничений. Если человек мудр, он допускает вероятность ошибок и забывчивости, но где-то глубоко в себе, он всё-таки хочет соизмеряться с клятвой и испытываться ей. Тем самым обет, который является безусловным и освобождает духовную волю, определяет высочайшее чувство человеческого достоинства и является существенно важным по отношению к тайне преображения.
Клятва Гуань-Инь является обетом Бодхисатвы, принятым от имени всех живых существ. Он тесно связан с бодхичиттой, мудростью ищущего ума, семенем просветления. Понятие о том, что непросвещённый человек не может эффективно генерировать семя просветления является центральным понятием, лежащим в основе учения о сострадании Махатм и Бодхисаттв, Будд и Христов. Капля воды напоминает океан; мигающий огонёк или одиночное пламя аналогичны океану света; мизерное отражает великое. В этом кроется скрытая сила клятвы Гуань-Инь. То, что может показаться небольшим с точки зрения личностной самореализации, когда человек действительно предлагает что-то от имени безграничной Вселенной живых существ и всего человечества в прошлом, настоящем и будущем, действительно может свести на нет конечность конечного, предельность того, что представляется неотложным, необъятность того, что кажется текущим. Человеческий разум непрерывно порождает ложные оценки, создавая эфемерное и чрезмерное чувство реальности, чтобы удерживаться в мировом потоке. Чтобы заранее свести на нет эту тенденцию и искать реальность только в целом, требуется огромная смелость ума. Это требует, пока человек жив, признания связи между моментом рождения и моментом смерти, а также глубокой связи между болью человека и страданием всего человечества. Сюда также входит признание того, что существа выше нас дали такой же обет, и подтверждают снова и снова эту клятву. Таким образом, можно предложить себя, хрупких и слабых, в семью тех, кто сам избрал свой путь, оставаясь непризнанными, но непобедимыми друзьями человеческой расы.
Перспектива такого обета, естественно, вызывает недоумение у низшего ума, который почти совсем не знает приоритетов бессмертной души и очень мало знает об этой жизни, не говоря уже о предыдущих жизнях. На каком основании может личность признать авторитет подобного знания, если принять во внимание её (личности) собственные ограничения? Если просто посмотреть на последние десять лет жизни, то можно легко увидеть, что многие вещи, которые выглядели неуместными, далёкими, даже невозможными в прошлом, неожиданно становятся образом мышления, глубиной ощущений. Если человек не знает самого себя, но лишь осознаёт себя на личностном уровне при условии сохраняющихся ограничений, то это вызывает разочарование. При этом не учитывается то, что сам по себе невыразимый и невыраженный, он, какой бы то ни был, не может преодолеть ограничивающие параметры мышления, грубость усечённых слов и отупляющее ограничение действий.
Клятву Гуань-Инь может дать любой человек в любое время, но уровень мышления и интенсивность, с которой она даётся будут определять степень и надёжность реакции всего существа в целом. Шантидэва облекает это в форму посвящения:
«Когда Сугаты прежних времён обязались развить бодхичитту, они постепенно утверждались в практике бодхисаттвы. Итак, я тоже обязуюсь развить бодхичитту на благо всех живых существ и постепенно утверждаюсь в практике бодхисаттвы. Сегодня моё рождение стало плодотворным, моё рождение как человека вполне оправдано. Сегодня я родился в семье Будды; теперь я сын Будды. Теперь я твёрдо решил выполнять деяния соответствующие моей семье; я не буду нарушать чистоты этой беспорочной, благородной семьи».
Иметь возможность занять место в славном обществе Бодхисаттв не значит, что можно самому выполнить эту возвышенную задачу. Но когда человек твёрдо решился на это, то никакая другая цель не сопоставима по значимости с этой целью. Это признание будет иметь решающее значение для своевременного принесения великого обета Будды, священной клятвы Гуань-Инь, посвящение Бодхисаттвы Шантидэвы. Своевременность в этом смысле будет означать, что человек просто не может представить себе другую альтернативу. Если человек принёс бы клятву досрочно, не осознавая необходимости, то это могло бы вызвать трудности, чувство виновности, терзание совести, бесполезное сравнения себя с другими людьми, ещё большее чувство подавленности и оставленности. Но после всех этих неудач может придти чувство своевременности в какой-то последующий момент зрелости.
Своевременность не приходит сразу. Своевременность, как и всякая мудрость, должна созреть в результате проб и ошибок, ограниченных во времени. Из-за этого ограничения во времени они изменчивы и недолговечны. Подобно тому как человек спотыкается, учась ходить, или сбивается в таблице умножения, уча её, но может постичь нечто о плавности движений или о глубокой логике элементарных чисел, так же можно вновь открыть более высокую ступень, более глубокий смысл, большее значение всей жизни, принося эту клятву . Предположим, человек действительно решает больше не причинять вред ни одному человеческому существу и хочет распространять любовь во всех направлениях. Если человек решил твёрдо, то какое имеет значение что-то несовершенное или неубедительное в его неоднократных усилиях воплотить желаемое? Зрелые личности, которые поступают так снова и снова, знают, что вскоре после того, как кто-то принял такое решение, он подвергается испытанию. Некто пригласил Свет Логоса освещать тёмные углы своего существа. Через повышенное сознание он видит бессознательные элементы своей природы, о которых он даже не подозревал, что они способны оскорблять, но теперь их можно распознать, как омрачение глубочайших чувств, прекраснейшей природы, истинного и глубочайшего чувства братства в человеке. Эти открытия важны, но самым трудным и наиглавнейшим опытом во все времена является приобретение терпения и настойчивости. Это является залогом бескорыстного служения, и никогда не бывает преждевременным. Такой опыт всегда будет своевременным, хотя интригующая своевременность может прийти только тогда, когда есть невозмутимое внутреннее видение, поддерживаемое силой личной неуязвимости.
С незапамятных времён существует учение о том, что изначальное семя просветления, пусть и небольшое, может вырасти в будущем в цветущее дерево мудрости, могучий ствол просветления. Чистому семени присуща сила, которая представляет собой полное отрицание предполагаемых успехов и неудач только для себя, отдельно от всего мира. Существует полное отречение от всех земных критериев счастья, власти и успеха. Для бессмертной души обет никогда не бывает преждевременным. Тем не менее, каждый раз произнесение этих святых слов должно быть результатом глубокого осмысления и искреннего чувства, они должны произноситься в тишине, обогащённой созерцанием, при переходе от бодрствования через сон без сновидений в ясный день ежедневного проявления. Если человек знает хотя бы это, то ему уже известна суть задачи своего преображения. Так как эта задача также включает самоотречение и охватывает всех людей, то обязательно мы придём к точке , когда сама мысль о собственном успехе или его отсутствии в отношении обета будет отходить на второй план просто потому, что сознание поглотится ростом и благосостоянием человеческой расы. Если человек тщательно продумал эту мысль, то он или она сможет устоять перед величайшей опасностью, игнорирование которой является признаком незрелости : холода забвения, возникающий от изначального отсутствия мудрости или душевной горячности при принесении обета.
Обет – свят, он должен рождаться в безмолвии. Он вызывает к жизни священные слова, но он должен созревать через страдания. Обет включает признание повсеместности человеческих страданий, когда человек решает сделать собственные страдания полезными и созидательными для высшей цели, и обет содержит в себе самокоррекцию. Те, кто получили это великое учение и были вдохновлены этим высочайшим идеалом, будут мудро приносить клятву Гуань-Инь на определённом уровне. По словам Будды, "все, кто когда-нибудь слышал о Гуань-Инь, начинают тотчас же искать просветления".
Свет бесстрашия имеет большое значение для своевременного принятия обета Гуань-Инь. В «Сутре Гуань-Инь» упоминается пламя агонии, которое сжигает личное сознание. Гуань-Инь в своём метафизическом значении связана с огнём и водой. Гуань-Инь соединена с изначальным светом Логоса, который является парадигмой и чистейшим источником всякого творчества в космосе, скрытой силой в каждом человеке, добивающейся положительных результатов. Если Гуань-Инь онтологически связана со светом, но также сравнивается с океаном, в чём же тогда смысл ссылки на сжигающее пламя агонии? Это – метафизический парадокс. То, что является светом на самом абстрактном уровне недифференцированной первичной материи, есть тьма небытия, такая же как тьма, окружавшая скинию Бога в Ветхом Завете, или то, что иногда называется просто "В начале" или Архей, или мрачная бездна космоса. Гуань-Инь коренится в Беспредельном Пространстве и, следовательно, предполагает существование ноуменов на столь высоком уровне сострадания, которое не имеет атрибутов в Вечной Длительности, что является парадигмой всех клятв и обетов, приносимых огромным числом странников во всей незаписанной истории. Её ещё называют Бат Коль или Дочь Голоса в еврейской традиции, которая, когда её ищут в сокровенном святилище, дарует милосердный отклик в человеческом сердце. Есть скрытая Гуань-Инь в каждом человеческом существе. Это – голос совести на самом простом уровне. Это – читкала продвинутого ученика. На высшем уровне это – Нада или Голос Безмолвия, Беззвучный Звук, то, что постигается при посвящении, непрерывно отражается в анахате и является бессмертным центром человеческого тела, преображённым в божественный храм.
Глубинный смысл обета Гуань-Инь лежит в глубокой метафизике, но в то же время он нисходит до уровня человеческого невежества и боли, на всех уровнях сжигая интенсивность влечения, огонь невежества. Это – учение «Сутры Гуань-Инь». Когда то, что является светом на самом высоком уровне, спускается, становится подобным прохладной воде, хотя, по сути, он такой сияющий, что может ослеплять. Но, когда он рассеян, то преобразуется в жидкость, которая действует очень успокаивающе, что иногда можно сравнить её с прохладными лучами Луны. И тогда он способен дарить успокоение и поддержку. Когда человек успокаивается и охлаждается, то может оставить или ослабить заботу о себе. Личный жар очень болезненен, когда переживается без всякого осознания альтернатив. Но когда человек обнаруживает, что его можно заменить успокаивающей мудростью, охлаждающими водами сострадания, то можно облегчить боль и повернуть ум от ложного огненного состояния, которое является разрушительным к охлаждающему и восстанавливающему/исцеляющему состоянию. Таковы все алхимические выражения процессов, которые участвуют в преднамеренном изменении состояния сознания, связанном с различными уровнями материи.
В теософии каждый уровень мышления соответствует уровню дифференциации вещества и единосущен с ним. Таким образом, можно даже в обычном языке найти слова, которые, как правило, нагревают психо-ментальную атмосферу. Сам способ, которым человек характеризует своё состояние, может причинить большой вред посредством языка. Человек может сжечь себя или совершенно задохнуться от пламени, несмотря на то, что хасидские мистики напоминают, что даже если крепость горит, то владелец остаётся. Даже если человек горит, то всё-таки существует признаки вечной и неистребляемой в нём сущности. Такая возможность есть корень веры в силу духовного бессмертия, а также является основой всех представлений о физическом бессмертии, будучи лишь смутными представлениями о стремлении к сохранению и преобладанию. Если у кого-то есть житейский опыт того, как определённые слова или особенные выражения могут снизить накал, то он также может использовать более мягкие слова, исцеляющие метафоры или аналогии, более широкие категории, которые успокаивают и охлаждают атмосферу. Сам процесс обучения этому – целое искусство, которым можно заниматься только прилагая огромные усилия и учась у великих мастеров этого искусства. Гуань-Инь является космическим архетипом этого искусства. Выражающая сострадание во всех мыслимых случаях, она показывает, насколько неистощимы пути сострадания мудрых существ, и как посвящённые используют любую возможность, чтобы придти на помощь. Это – часть всеобщего наследия человечества. Это также отражается в каждой матери и отце, которые, несмотря на понимание в приземлённом смысле, всё же осознают что то, что он или она делают, нельзя выразить никакими расчётами, нельзя взвесить или измерить.
Благодарность не может быть принудительной, но без неё жизнь не продолжалась бы. Это – как если бы людям навязывалось то, что они врождённо признают за ложное нагромождение ожиданий, которые опутывают самосозданной ментальной паутиной. Если эмоция становится достаточно интенсивной, невыносимой и мрачной и становится тяжелейшим бременем, то даже это бремя есть акт сострадания духа, потому что под его тяжестью, в конечном счёте, сгорает танха, непрестанная жажда земных ощущений, ложной личной жизни. Она растворяется в момент смерти, но это происходит не сразу. Она будет получать определённые потрясения в жизни, и тем самым люди освобождаются от огромного излишества навязчивой мозговой деятельности, большую часть ненужных и тщетных эмоций, изнашивающих тонкие одежды посредством собственного беспокойства.
То, что делает природа, разумеется, может быть дополнено сознательным мышлением. И там, где помогает сознательное мышление во имя высшего космического принципа совместно с постоянством в исходном устремлении, появляется ценный ряд великих примеров для подражания, давших обет и клятву всеобщего просветления. Человек может по-настоящему посвятить этому свою жизнь и тем самым воздерживаться от слишком напряжённого участия в процессе повседневной психологической алхимии. Это то, чему учил Будда. Если кому-то действительно нравится само размышление о том, кто такая Гуань-Инь, и что содержится в клятве Гуань-Инь, то оно само по себе должно помочь значительно снизить страдания и тревоги, напряжение и бремя ежедневной борьбы. Настоящая задача заключается в том, чтобы быть искренними, и полносердечно и с неразделённым сознанием (насколько это возможно) подойти к обету. Это нужно сделать без оценок взглядов, без противоречий, но в святой простоте, о которой мистики говорят, как о детской невинности, искренности и доверии. Это есть акт принятия вселенной и свободы всего того, что встречается на пути. Когда что-либо мешает, это следует сжечь в жертвенном пламени перемен, которое одно приводит к истинному духовному росту. Многие монахи на пути бодхисаттвы извлекали огромную пользу через прочтение этих трёх стихов в качестве талисмана:
Если счастье не можете вы заменить
На страданье существ, чтобы им сострадать,
Состояния Будды вам вряд ли достичь,
Даже счастья само в жизни сей не узнать.
Если тот, кому больше всего я помог
От кого ожидаю я больше всего,
Навредить мне немыслимым образом смог,
Да признаю учителем лучшим его!
Для меня существа все живые ценней
«Талисманов, способных желанья вершить».
Нет мотивы для страждущих цели главней:
Да смогу я всех в мире всё время любить!
Сноски
- ↑ Давид Эмиль Дюркгейм (фр. David Émile Durkheim, 15.04.1858–15.11.1917) – французский социолог и философ, основатель французской социологической школы и предшественник структурно-функционального анализа. Наряду с Огюстом Контом, Карлом Марксом и Максом Вебером считается основоположником социологии как самостоятельной науки. – Прим. пер.
- ↑ В России более известен как Махатма Ганди. – Прим. ред.