Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 ч.3 отд.15: различия между версиями

С другой стороны, сами же учёные-естественники отказываются объединить физику с метафизикой — тело с животворной душой и духом, которые они предпочитают не замечать вовсе. Некоторым из них ещё только предстоит сделать окончательный выбор, но уже сложилось меньшинство, у которого весьма заметно стремление расширить границы физической науки за счёт запретных территорий метафизики, столь отвратительных для некоторых материалистов. Эти учёные обладают мудростью нового поколения. Но все их расчудесные открытия не будут стоить ни гроша и так и останутся лежать ''обезглавленными'' телами, если только учёные не сумеют приподнять завесу материи и заглянуть ''за неё''. И сегодня, когда они уже исследовали природу вдоль и поперёк, когда измерили толщину её физической кожуры, настало самое время отодвинуть скелет на второй план и заняться в неведомых глубях природы поисками её живой и реальной сущности, её {{Стиль С-Капитель|СУБ}}-''станции'' — ноумена, состоящего из призрачной наитончайшей материи.  

'''[2]''' Атман, или дух (духовное "Я"), который, подобно нити, пронизывает собой пять тонких тел (или принципов, ''коша'') и называется "связкой душ", ''сутратманом'', в философии веданты.

Одно из таких "вырождающихся поверий" — как их окрестили отрицающие всё и вся скептики — заключается в том, что в космосе, помимо жителей объективно существующих планет, помимо человечеств, населяющих другие обитаемые миры, есть ещё и множество невидимых разумных ''существ''.<ref>См. Qabbalah, Myer: “В умозрительной каббале называются четыре состояния или мира. Первый из них — ''олам а'цил-ут'' . . . преимущественно мир эманаций, . . . . содержащий в себе только десять священных наивысших сфирот . . .”“Из мира а'цил-ут . . . берёт начало мир творения . . . Он считается обителью только чистых духов. . . . Из него путём эманации . . . происходит следующий мир . . . Мир создания. Это обитель ангелов, разумных сущностей небесных планет и звёзд . . .”“Четвёртым и последним состоянием является . . . мир делания . . . Он содержит в себе фактическую материю планет и сфер . . .” — pp. 320, 328-330 (''SDR'', TUP). Более подробно об этом см.: Тайная доктрина. Том II. Приложения. Каббала.</ref> Все эти так называемые архангелы, ангелы и духи западных учений — копии восточных прототипов: дхьян-чоханов, дэв и питри — по мнению науки, на самом деле не существуют вовсе, и всё это не больше, чем выдумка. И в этом своём убеждении материалистическая наука стоит насмерть.  

Отстаивая подобную позицию, она подрывает свою же собственную аксиому, утверждающую всеобщность законов природы и их внутреннее единство, она разрушает всю логическую цепочку аналогий в эволюции бытия. Массам непосвящённых добровольно или принудительно предлагается считать, будто все накопленные на сегодняшний день исторические свидетельства того, что даже античные атеисты (такие, как Эпикур и Демокрит) верили в ''богов'',<ref>Альберт Швеглер. Справочник по истории философии (Albert Schwegler, "Handbook of the History of Philosophy," tr. J. H. Stirling), 1868: “Венчает общее мировоззрение Эпикура его учение о богах . . . По его мнению, боги, обладающие человеческим обликом, но лишённые обычных человеческих нужд и не имеющие постоянных тел, пребывают в пустых промежуточных пространствах между бесчисленными мирами, где и ведут беззаботную раз и навсегда установленную жизнь . . .” — p. 134 (''SDR'', TUP).</ref> — это ложь, а убеждённые в их существовании философы вроде Сократа и Платона — просто глупцы и выдумщики, находившиеся в плену собственных неверных представлений о мире.  

Если строить свои взгляды о мире на строго исторической основе, на авторитете целой плеяды величайших мудрецов, неоплатоников, мистиков всех эпох, начиная от Пифагора и кончая знаменитыми учёными и профессорами нашего века, которые если и не верили в "богов", то верили в "духов", то неужели мы станем считать всех этих авторитетов такими же слабоумными глупцами, как какой-нибудь крестьянин-католик, который молится архангелу Михаилу и верит в то, что этот святой был когда-то человеком? Неужели же нет никакой разницы между верой этого крестьянина и верой тех западных мыслителей, которые приняли эстафету у средневековых розенкрейцеров и алхимиков? Неужели же все ван гельмонты, генрихи хунраты, все парацельсы и агриппы — все, от Роджера Бэкона до Сен-Жермена — были лишь слепыми пленниками своих философских увлечений, страдающими истерией и легковерием?  

Пусть эти учения о существовании невидимых разумов и их многочисленных иерархиях и разрядах внешне по-разному оформлены, но все они имеют под собой одно и то же основание. Истина и заблуждение соседствуют в них бок о бок. Полные данные, свидетельствующие о степени глубины и необъятном размахе тайн природы, можно найти только в восточных эзотерических науках. Они столь обширны и столь глубоки, что лишь единицы из единиц наивысших посвящённых — ''о самом существовании которых знает лишь небольшое число ''

Но знание это существует, и сообщениям о явлениях и процессах, происходящих в мастерской природы, мало-помалу позволяют пробиваться в область точных наук, а отдельным избранным, бьющимся над загадками природы, вдруг протягивается таинственная рука помощи. Обычно это случается по завершении великих циклов и в связи с наступлением особых этапов в развитии человечества. Мы находимся в самом конце [первого — ''перев''.] 5-тысячелетнего цикла переживаемой нами эпохи, которая у ариев называется кали-югой,<ref>Длительность всей эпохи кали-юги составляет 432 тыс. лет, и начало её обычно связывается с годом смерти Кришны, т.е. с 3102 годом до н.э.</ref> и в промежутке между сегодняшним днём и 1897 годом будет пробита широкая брешь в плотной завесе природы, в результате чего по материалистической науке будет нанесён смертельный удар.  

Не желая бросить тень на чьи бы то ни было многовековые верования в какой угодно области, мы всё же должны провести чёткую границу между слепой верой, сформировавшейся под воздействием богословия, и знанием как результатом самостоятельных исследований, проводившихся многочисленными поколениями адептов — одним словом, между верой и философией. Несомненно, во все века находились просвещённые и добропорядочные люди, которые, будучи воспитаны в духе сектантских учений,<ref>Под “сектантскими учениями” Е.П. Блаватская обычно понимает различные направления в рамках той или иной конфессии.</ref> готовы были пойти на смерть ради своих твёрдых убеждений. Для протестантов начальной точкой всей драмы человечества служит райский сад, а разыгравшаяся на вершине Голгофы величественная трагедия является прелюдией к долгожданному тысячелетнему Царству Христа на Земле. У католиков в основании космоса стоит сатана, в центре — Христос, а на вершине вздымается фигура Антихриста. И у тех, и у других иерархия бытия начинается и заканчивается в узких рамках собственных богословий: единый самосотворённый ''личный'' Бог и небеса, наполненные пением "аллилуйя" в исполнении ''сотворённых'' ангелов, всё же остальное — ''лже''-боги, сатана и враги человечества.  

Эта геометрическая фигура, наряду с изображаемым в плоскости кубом и кругом, представляет собой самое наглядное и самое научно обоснованное описание порядка развёртывания (эволюции) духовной, психической и физической Вселенной по сравнению со всеми существующими описаниями космогонии и богооткровенными ''"Книгами Бытия"''. ''Десять точек'', вписанных в этот "''треугольник'' Пифагора",<ref>См. Дж. Оливер. Треугольник Пифагора (G. Oliver, "The Pythagorean Triangle," 1875): “Таким образом, в состоящем из десяти точек знаменитом треугольнике Пифагора единственная верхняя точка (или йод) представляет собой монаду или единицу, . . . начало всего сущего; прямая понималась как двойственность, так как возникала в результате самого первого движения невидимой природы . . . Весь же треугольник считался у пифагорейцев автором всего, что только есть в подлунном [земном] мире”. — pp. 18-19 (''SDR'', TUP). </ref> стоят всех теогоний и ангелологий, когда-либо рождавшихся в умах богословов. Действительно, тот, кто сумеет правильно их интерпретировать — в том виде и в том порядке, в каком они изображены, — тот обнаружит в этих семнадцати точках (включая семь скрытых математических точек) непрерывные генеалогические линии, связывающие между собой первое ''небесное'' и последующее ''земное'' человечество. И, указывая на последовательность иерархий существ, они тем самым раскрывают нам и тот порядок, в котором протекала эволюция космоса, нашей земли и образовавших её первоэлементов.<ref>См. там же: “По словам Плутарха, весь мир в понимании пифагорейцев состоял из двойной четверичности. Четверичность мира ума: "то агатон" [благо, или 1-й логос], нус [божественный ум], псюхе [мировая душа], гиле [первоматерия]. Четверичность же чувственно воспринимаемого мира — того, что Пифагор называл космосом, — образовывалась огнём, воздухом, водой и землёй". — p. 112 (''SDR'', TUP). </ref>

Наша Земля зародилась в незримых безднах, в лоне той же самой "Матери", что и все остальные её глобосферы— и поэтому тот, кто овладеет тайнами нашей Земли, овладеет и тайнами всех остальных.  

Эзотерическая космология неразрывными узами связана и с философией, и с современной наукой, что бы по этому поводу ни говорили неведение, гордыня и фанатизм. Боги древних эпох, монады — в понимании от Пифагора до Лейбница, — и те атомы, о которых говорят современные материалистические школы (в том виде, в каком их идеи были заимствованы из теорий древнегреческих атомистов) образуют собою не что иное, как некое сложное гармоничное единство, внутренне структурированную (иерархизированную) единицу — вроде того, как и человеческая конструкция начинается с тела и заканчивается духом. В оккультных науках они могут исследоваться по отдельности, но полностью поняты они могут быть лишь в том случае, если будут рассматриваться во всём их взаимодействии на протяжении жизненного цикла и пониматься как мировое Единое в периоды ''пралайи''.  

Однако философия никогда не смогла бы сформировать своё представление о логичном, всемирном и абсолютном Божестве, если бы не имела в своих рассуждениях точки опоры в виде математической точки, расположенной в центре круга. Только эта точка, проявившаяся и тут же исчезнувшая из поля зрения наших чувств после своего первого (докосмического) появления в бесконечности и в ''непознаваемости'' Круга, и позволяет нам перебросить мостик между философией и богословием — при условии, если последнее в состоянии отречься от своих грубо материалистических догматов. И только потому, что христианское богословие так неразумно отвергло монаду Пифагора и его геометрические фигуры, оно и смогло породить этого самосотворённого человекообразного и личного Бога, этот чудовищный источник, из которого двумя ручьями вытекают догматы спасения и вечного проклятья.  

никогда не служила "иллюстрацией единства божественной эссенции",<ref>Там же: "У этих мудрецов монада символизировала собой престол Всемогущего Божества, расположенный в центре райских небес для обозначения В.А.В., сотворившего и сохраняющего всё сущее. Такая расстановка символически выражалась иерограммой в виде точки, вписанной в круг или равносторонний треугольник, а также для иллюстрации единства божественной эссенции . . ." — p. 36 (''SDR'', TUP). </ref> так как последняя обозначалась плоскостью безграничного круга. На самом деле в данном случае речь шла о триединой совечной природе, образованной из первой дифференцированной субстанции, то есть о ''единосущности'' (проявленного) духа, материи и Вселенной — их "сына", возникшего из точки (истинного эзотерического {{Стиль С-Капитель|ЛОГОСА}}), то есть из {{Стиль С-Капитель|МОНАДЫ}} Пифагора.  

Но философам-богословам этого понять не дано. Круг и точка (где последняя переходит в первый, сливаясь с ним), которые излучают из себя первые три точки и соединяют их прямыми, в результате чего образуется первое ''ноуменальное'' основание для второго треугольника в проявленном мире, всегда представляли собой непреодолимый барьер для богословских полётов в их догматических эмпиреях. Если же доверять авторитету этого архаичного символа, то личный Бог мужского пола, "''Творец''" и "''Отец''" всего сущего оказывается ни больше, ни меньше, как третьеразрядной эманацией, сфирой, возникшей в ''четвёртую'' очередь и расположенной по левую сторону от эйн-софа (см. каббалистическое древо жизни). Таким образом, монада опускается [богословами — ''перев''.] до разряда её сосуда-носителя — "престола"!<ref>См. Kabbalah, Mathers: “А поскольку сфирот называются также миром эманаций . . . или миром архетипов, . . . то от него ведут начало три других мира, в каждом из которых повторяются те же сфирот, но с убывающей силой яркости. Вторым миром является . . . мир творения, именуемый также . . . престолом.” — p. 29 (Introduction) (''SDR'', TUP). </ref>  

Однако именно монада — эта всего лишь эманация и проекция точки (логоса) в феноменальном мире, — как раз и оказывается-то "Отцом" в качестве ''вершины'' проявленного равностороннего треугольника. Левая сторона или левая линия — это ''диада'', "Мать", считающаяся началом зла, принципом противодействия (Плутарх, "Мнения философов");<ref>См. Ральф Кадворт. Истинная система ума универсума (Ralph Cudworth, "The True Intellectual System of the Universe," 1845): “. . . Во "Мнениях философов" утверждается, что Пифагор объявлял самосущими два субстанциальных начала, монаду и диаду . . . под последней понимается демон, или начало зла . . . И, несомненно, эта книга, "Мнения философов", была написана либо самим Плутархом, либо одним из его учеников и последователей в соответствии с принципами его учения”. — 2:5-6 (''SDR'', TUP). </ref> а правая изображает "Сына" (который выступает в качестве "супруга своей Матери" во всех космогониях, так как находится в единстве с ''вершиной''). В основании же [треугольника] расположен всемирный план природы-производительницы, которая на феноменальном плане объединяет между собой "Отца"-"Мать"-"Сына" — так же, как они некогда пребывали в единстве, находясь в ''вершине'', в надчувственном мире.'''[2]''' В процессе мистической трансмутации они становятся четверицей — треугольник превращается в {{Стиль С-Капитель|ТЕТРАКТИС}}.