Изменения

Слова "единое", "один" и "дракон" философами древности употреблялись применительно к их собственным логосам. Что касается Иеговы, то, эзотерически понимаемый как элохим, он выступает ещё и в образе змея (дракона), соблазнившего Еву,<ref>См. Творения Святого Епифания Кипрского. Часть II, гл. 3-4. М., 1864, сс. 74-76 (с изменениями): "А эти так называемые офиты приписывают сему змию всеведение, говорят, что он для людей сделался началом ведения . . . Офиты говорят, что верховным эоном были произведены [низшие] эоны, — а ниже их был приведен в бытие Иалдаваоф, произведен же он по слабости и неведению собственной матерью, то есть, вышней Пруник [одним из высших эонов — ''перев''.] женского пола. Ибо, как утверждают они, эта Пруник сошла в воды, смешалась с ними и, по причине смешения с тяжестью вещества, не могла отступить в вышнюю область, а смешалась с водами и веществом, и не могла уже возвратиться. Но она с усилием поднималась в высоту и простиралась, и этим приведено в бытие высшее небо. Она же . . . не могла уже ни подняться вверх, ни сойти вниз . . . Произведенный же ею в неведении Иалдаваоф пришел в самые дольние места и создал себе семь сынов, которые создали себе семь небес. Но Иалдаваоф, чтобы семь произведенных им сынов . . . не знали того, что выше его, но знали его исключительно одного, . . скрыл от них то, что выше его. И этот-то Иалдаваоф, говорят офиты, есть Бог иудеев.  

Слова "единое", "один" и "дракон" философами древности употреблялись применительно к их собственным логосам. Что касается Иеговы, то, эзотерически понимаемый как элохим, он выступает ещё и в образе змея (дракона), соблазнившего Еву,<ref>См. Творения Святого Епифания Кипрского. Часть II, гл. 3-4. М., 1864, сс. 74-76 (с изменениями): "А эти так называемые офиты приписывают сему змию всеведение, говорят, что он для людей сделался началом ведения . . . Офиты говорят, что верховным эоном были произведены [низшие] эоны, — а ниже их был приведен в бытие Иалдаваоф, произведен же он по слабости и неведению собственной матерью, то есть, вышней Пруник [одним из высших эонов — ''перев''.] женского пола. Ибо, как утверждают они, эта Пруник сошла в воды, смешалась с ними и, по причине смешения с тяжестью вещества, не могла отступить в вышнюю область, а смешалась с водами и веществом, и не могла уже возвратиться. Но она с усилием поднималась в высоту и простиралась, и этим приведено в бытие высшее небо. Она же . . . не могла уже ни подняться вверх, ни сойти вниз . . . Произведенный же ею в неведении Иалдаваоф пришел в самые дольние места и создал себе семь сынов, которые создали себе семь небес. Но Иалдаваоф, чтобы семь произведенных им сынов . . . не знали того, что выше его, но знали его исключительно одного, . . скрыл от них то, что выше его. И этот-то Иалдаваоф, говорят офиты, есть Бог иудеев.  

Потом . . . эти рожденные Иалдаваофом семь сынов, или эонов, или богов, или ангелов (ибо они у офитов называются разными именами), когда, по умышлению Иалдаваофа, заключено было от них вышнее, образовали человека по виду отца своего Иалдаваофа . . . Человек был пресмыкающимся, в виде червя, не мог ни подняться, ни выпрямиться; но вышняя матерь, называемая Пруник, . . по желанию отнять у Иалдаваофа ту самую силу, которую он от нее же возымел, . . . отняла у него силу для образованного его чадами человека, и от Иалдаваофа послала человеку искру, разумея при сем именно душу. И тогда, говорят, человек стал на ноги, и восшел разумом выше осми небес, и познал и восхвалил вышнего Отца, — Того, Который превыше Иалдаваофа. Тогда Иалдаваоф . . . в горести обратил взоры вниз на отсадок вещества, и породил силу, имеющую змееобразный вид, которую офиты называют . . . сыном его. Сей-то, говорят, и был послан к Еве и обманул ее. Она же послушала его и поверила ему, как сыну Божию, а поверивши съела от древа познания". </ref> а образ "дракона" представляет собой древний глиф, обозначающий астральный свет (протоначало, первопринцип), "мудрость хаоса".  

Потом . . . эти рожденные Иалдаваофом семь сынов, или эонов, или богов, или ангелов (ибо они у офитов называются разными именами), когда, по умышлению Иалдаваофа, заключено было от них вышнее, образовали человека по виду отца своего Иалдаваофа . . . Человек был пресмыкающимся, в виде червя, не мог ни подняться, ни выпрямиться; но вышняя матерь, называемая Пруник, . . по желанию отнять у Иалдаваофа ту самую силу, которую он от нее же возымел, . . . отняла у него силу для образованного его чадами человека, и от Иалдаваофа послала человеку искру, разумея при сем именно душу. И тогда, говорят, человек стал на ноги, и восшел разумом выше осми небес, и познал и восхвалил вышнего Отца, — Того, Который превыше Иалдаваофа. Тогда Иалдаваоф . . . в горести обратил взоры вниз на отсадок вещества, и породил силу, имеющую змееобразный вид, которую офиты называют . . . сыном его. Сей-то, говорят, и был послан к Еве и обманул ее. Она же послушала его и поверила ему, как сыну Божию, а поверивши съела от древа познания". </ref> а образ "дракона" представляет собой древний глиф, обозначающий астральный свет (первоначало, первопринцип), "мудрость хаоса".  

Философия эпохи архаики, не признававшая ни добро, ни зло в качестве основополагающей или самостоятельной силы, а исходившая из абсолютного {{Стиль С-Капитель|всё}} (вечного совершенства универсума), рассматривала и первое, и второе как следствие естественной эволюции, берущее начало из чистого Света, постепенно сгустившегося в форму и таким образом превратившегося в материю, зло. И только невежественные отцы ранней христианской церкви смогли извратить философскую и глубоко научную идею этого символа (дракона), доведя её до нелепого суеверия под названием "дьявол". Они переняли его у поздних зороастрийцев, рассматривавших в качестве дьяволов или [носителей] зла индуистских ''дэв'', а само слово "зло" (evil) путём двойной трансформации превратилось в D'Evil во всех языках (дьявол, diabolos, diable, diavolo, Teufel).

Философия эпохи архаики, не признавая ни добро, ни зло в качестве основополагающей или самостоятельной силы, а исходя из абсолютного {{Стиль С-Капитель|ВСЁ}} (вечного совершенства универсума), рассматривала и первое, и второе как следствие естественной эволюции, берущее начало из чистого Света, постепенно сгустившегося в форму и таким образом превратившегося в материю, зло. И только невежественные отцы ранней христианской церкви смогли извратить философскую и глубоко научную идею этого символа (дракона), доведя её до нелепого суеверия под названием "дьявол". Они переняли его у поздних зороастрийцев, рассматривавших в качестве дьяволов или [носителей] зла индуистских ''дэв'', а само слово "зло" (evil) путём двойной трансформации превратилось в D'Evil во всех языках (дьявол, diabolos, diable, diavolo, Teufel).

Но язычники вкладывали в каждый свой символ ясный философский смысл. Первоначально образ змея символизировал божественные мудрость и совершенство и всегда обозначал возрождение и бессмертие души.<ref>См. Massey, Natural Genesis: "Образ змеи служил великим символом тайны во время мистерий . . . по причине того, что змея способна сбрасывать с себя прежнюю кожу и таким образом самообновляться, и символом переоблачения и возрождения завершались мистерии" — 1:340 (''SDR, TUP''). </ref> Именно поэтому Гермес и называет змея духовнейшим из всего сущего; Моисей, будучи посвящённым в мудрость Гермеса, продолжает ту же традицию в Книге Бытия; змей у гностиков имеет семь гласных над своей головой и выступает символом семи иерархий, "седмицы творцов" ("планетарных творцов"). Отсюда же и образ индуистского змея, Шеши или Ананты, что значит "Бесконечный" — таково и одно из имён Вишну. Змей этот был первой ''ваханой'' ("колесницей", носителем) Вишну на предвечных водах.'''[1]''' Однако они всегда ясно отличали доброго змея от злого (астрального света  

Но язычники вкладывали в каждый свой символ ясный философский смысл. Первоначально образ змея символизировал божественные мудрость и совершенство и всегда обозначал возрождение и бессмертие души.<ref>См. Massey, Natural Genesis: "Образ змеи служил великим символом тайны во время мистерий . . . по причине того, что змея способна сбрасывать с себя прежнюю кожу и таким образом самообновляться, и символом переоблачения и возрождения завершались мистерии" — 1:340 (''SDR, TUP''). </ref> Именно поэтому Гермес и называет змея духовнейшим из всего сущего; Моисей, будучи посвящённым в мудрость Гермеса, продолжает ту же традицию в Книге Бытия; змей у гностиков имеет семь гласных над своей головой и выступает символом семи иерархий, "седмицы творцов" ("планетарных творцов"). Отсюда же и образ индуистского змея, Шеши или Ананты, что значит "Бесконечный" — таково и одно из имён Вишну. Змей этот был первой ''ваханой'' ("колесницей", носителем) Вишну на предвечных водах.'''[1]''' Однако они всегда ясно отличали доброго змея от злого (астрального света