ЕПБ-Письма из пещер-34: различия между версиями

Наутро всё было сделано по программе такура. С зарёй, т. е. за полчаса до солнечного восхода, так как зари у нас в Индии не полагается, мы отправились к какой-то деревушке при полном свете звёзд, и вышли из ландо в ту самую минуту, когда, словно газовые рожки под рукой театрального капельдинера, звезды все разом потухли, а с горизонта на нас блеснуло, дохнув огнём и пламенем, солнце, светило дня и бич туристов в Индии.

Было шесть часов, а до девяти нам оставалось проехать ещё миль пятнадцать [24,14 км] до Матхуры, святой земли индусов всех сект, кроме шаивов. Только твёрдо решившиеся покончить с жизнью могут путешествовать в Раджпутане весной позже девяти часов утра. Вследствие этого мы выгрузились из нашего раззолочённого ландо только для того, чтобы перейти в крытый шарабан времён господства португальцев, а может и самого Александра Македонского, в который, как на слона, пришлось нам влезать по лестнице. Я поместилась с Нараяном и бабу на одной скамье, а полковник сел между Анандой Свами и Мульджи на другой.

Таинственный ''шалаграм'', не взирая на свои чудотворные свойства, должно быть причинял полковнику некоторую неловкость в движениях. Он был величиной с большой апельсин. Укрепив его тесёмками вокруг талии, счастливый обладатель оного не мог ни скрыть его присутствия на своей особе, ни помешать ему переезжать на поясе с одного места на другое при каждом толчке нашего допотопного экипажа. ''Шалаграм'' торчал у него то на одном боку, то выглядывал из-под парусинного, тонкого пальто на другом. О*** постоянно поправлял его, вставал с места и вообще, как говорят, немило­сердно толокся, чем и приводил меня в нервное раздражение…

– Это уж не наша с вами вина, полковник, что мы оба были женаты, – рассуждал огорчённый Мульджи. – Вы ещё, может быть, женились по собственному желанию, а меня закабалили, когда мне было всего шесть лет... Что ж мне было делать? не убивать же своей жены для того, чтобы поступить в ''радж-йоги''; да оно и не помогло бы, а только послужило бы ещё бо́льшим препятствием. Вот и выбирай... В ''радж-йоги'' не пускают, а от ''хатха-йогов'' отстраняют. Конечно, это система весьма на практике опасная; но что же нам делать, Свами, когда другого нам нет выбора? Лучше ''хатха'', чем ничего. Достигнув известного возраста, нельзя обойтись без религии... никак нельзя!..

– Вам это легко говорить. Вас не женили насильно и не спрашиваясь, и пред вами все дороги к тайным наукам открыты, – разозлился Мульджи.

– Надеюсь, что вы, прежде всего, научитесь носить ваш ''шалаграм''. Вы чуть не перебили мне локти им, – завопила я, потирая руку при новом толчке.

– Извините и будьте снисходительны к вашим товарищам. Ведь я же не нарочно… Дотроньтесь до талисмана ушибленным местом, я уверен, что вся боль пройдёт!.. Не хотите? Ну, как знаете. Только не забывайте, что этот ''шалаграм'' – подарок нашего благословенного такура, и что он, наверное, ''недаром'' его прислал.  

– Конечно ''недаром'', а как искус, да и не вам одному, как я теперь узнаю к своему горю!..  

– Для того чтоб ''шалаграм'', ''рудракша'' и другие такие ''святыни'' оказывали действие, в них следует прежде всего верить, – заметил Нараян с упрёком в голосе, – а для того чтоб они приносили пользу их владельцам, с ними надо обращаться каждое утро и вечер по предписанным ''шастрами'' правилам, иначе они скоро утрачивают свои качества, а затем приносят один лишь вред тому, кто их на себе носит…

– Правила, о которых вы выговорите, мой милый Нараян, равняются ''пудже?''.. Это ли вы советуете полковнику? – накинулась я с негодованием на него…

– Неужели это так? – произнёс О***, немного взволнованный сказанным, но не выясняя чем именно, новым ли сведением от Нараяна или же моим пояснением. – Правда ли это? – переспросил он, обращаясь к Ананде Свами.

С минуты его появления между нами этот юноша сильно возбуждал моё любопытство. Я положительно не могла прийти к какому-либо определённому о нём заключению и только наблюдала за ним издали. Рекомендация такура была так веска в моих глазах, что я, конечно, не доискивалась, хороший ли он человек, не шарлатан ли, каких много бывает из величающих себя ''аскетами'' и ''йогами'' в Индии. С этой стороны Ананда Свами был вполне застрахован против подозрения. Но я страстно желала узнать, насколько в нём развиты те изумительные психические дары, пред которыми мы все склонялись в лице такура. Обладает ли он в равной степени способностью читать в мыслях других как в открытой перед ним книге? Может ли он не только читать, но и управлять мыслями других, производить хоть некоторые из тех удивительных явлений, которые по-видимому так легко даются такуру? "Зачем он его прислал? к чему?" – думалось мне. Я знала, что полковник напрасно надеется достичь, хотя в малых размерах, не только высоты ''радж-йогизма'', но даже тех странных, необъяснимых психофи­зиологических способностей производить так называемые "чудеса", которыми справедливо славятся некоторые ''хатха-йоги<ref>Посвятить себя учению ''хатха-йоги'' по ''мёртвой'' букве системы Патанджали может всякий. Для этого не нужно быть ни философом, ни даже уметь читать или писать, а надо просто обладать железной волей, выносливостью индусов, их равнодушием к физическим страданиям и слепым фанатизмом, да верой в выбранного бога. Настоящие ''хатха-йоги'' пожалуй те же медиумы, с прибавлением ''вменяемости'' и ''произвола'', которые отсутствуют в западном ''медиуме''. Они производят свои феномены ''ad libitum'' [свободно (лат.)], заставляя явления зависеть от собственной воли и ''управляя джиннами'', тогда как спириты сами находятся под управлением ''джиннов'' (духов), олицетворяющих эту ещё не открытую силу. И ''хатха-йоги'' доходят до этого страшными самоистязаниями, которых под конец и не чувствуют как ''convulsionnaires de St.-Medard ''[конвульсионеры Сен-Медарского кладбища (фр.)], да некоторые католические святые. Но метод ''радж-йогов'' совсем другой. Их девиз ''Mens sana in corpore sano'' [В здоровом теле здоровый дух (лат.)].</ref>''. Для ''радж-йогов'' требуется, как показано, дрессировка и чисто психические неуклонные усилия в этом направлении с самых юных лет; полное изучение, а главное понимание ''тайного'' смысла учения Патанджали, а не мёртвой буквы его системы, и посвящение в мистерии, которых не выдадут посвящённые брамины никому и ни за какую цену. А дабы сделаться ''хатха-йогом'', необходимы годы нечеловеческих, сверхъестественных усилий и физических истязаний. Да и надо родиться с такими физиологическими ''идиопатиями<ref>''Идиопатия'' (греч. ''idios'' – свой, ''pathos'' – болезнь) – болезнь самостоятельная, не зависящая от других недугов, в отличие от симптоматических или симпатических заболеваний. – Ред.</ref>'', иначе ничего из этого и не выйдет, а останется лишь факирская отвратительная внешность, да чистое шарлатанство. Против последнего такур громит во всеуслышание, а первого он не в состоянии представить полковнику. Так для чего же эта напрасная комедия? Зачем допускать нашего честного, доверчивого президента одурачиваться в глазах индусов, как и в собственных глазах? Расспросить разве Ананду? Следить за ним, пока он чем-либо выдаст свою миссию? Только не похоже, чтобы он был способен проговориться!.. Не сводила я с него глаз целый вечер накануне, не сводила их и теперь с пяти часов утра, и всё же не пришлось мне уловить на этом юношеском лице ни тени улыбки, ни даже какого-либо определённого выражения. Оно неподвижно, положительно непроницаемо под маской мёртвенного, полного спокойствия. Голос его мягкий и нежный, напоминает монотонное чтение вполголоса; ни малейшей интонации, хотя цветы восточного красноречия подчас так и сыплются; мысли сильно и верно выражены, в глазах тоже отсутствие выражения, даже иногда мысли. Огромные зрачки то сжимаются, то расширяются, блестят, потухают, словно в них происходит периодическое движение часового прибора.

–&nbsp;Не научите ли вы меня необходимым формулам, когда мы приедем в Матхуру, дорогой ''гуру'', – продолжал О*** молить юного сфинкса, не обращая никакого внимания на мой совет.  

– К сожалению, должен вам в этом отказать. Одни ''брамины-ваишнавы'' (секта Вишну), посвящённые в ''арчану<ref>''Арчана'' – магическая формула.</ref>'' (обряд) ''санкхама<ref>''Санкхам'' – раковина.</ref>'', ''падмама<ref>''Падмам'' – священный лотос.</ref>'', ''туласи<ref>''Туласи'' – растение; все эти предметы посвящены Вишну. </ref>'' и ''шалаграма'', могут в свою очередь посвящать других. Я же не имею такого права.  

–&nbsp;Так, может быть, вы успеете уговорить одного из таких браминов. Постарайтесь, прошу вас.  

–&nbsp;Постараюсь, но только успех очень сомнителен, – отвечал Ананда, глядя на всех и ни на кого.– Впрочем, этот ''шалаграм'' обладает сильными свойствами и без лишних ''джапам'' (церемоний), и я даже обязан вас предупредить...

– Что такое? расскажите, умоляю вас...

–&nbsp;Мы обязаны, как теософы, уважать все верования, – сентенциозно произнёс президент. – Но не в том дело, а в вопросе, как мне употребить с пользой ''шалаграм''? Впрочем, я посоветуюсь об этом с такуром, – добавил он, как-то разом успокаиваясь. – Что это у вас за бамбук, Ананда Свами? – внезапно вопросил он, занявшись новым предметом и с любопытством разглядывая висевшую на руке аскета палку.

–&nbsp;Так ли это? – переспросил полковник с сомнительным доверием к познаниям бабу. – Могу ли я просить вас, Ананда Свами, дать мне на этот счёт несколько подробностей?.. Я читал про такой жезл в сочинениях Жаколио. Правильно ли он его описывает?

–&nbsp;Ну, а нам вы можете дать историю этого вашего бамбука и сказать, почему он считается ''магическим'' и называется "ханумановским"?

–&nbsp;Так почему, например, отвергая богов, как сказки, вы между тем носите посвящённые Шиве и Хануману предметы? Что это за тайна?

–&nbsp;Однако, это довольно рискованное для вас дело. Те, кому вы не объясните сущность дела и причину такого действия, не увидят между вами и ''хатха-йогами'' никакой разницы.

–&nbsp;Вы сейчас говорили о полезных для вашей цели свойствах дерева и плода ''дёнды'' и ''рудракши''. Не можете ли вы нам сообщить кой-чего об этих свойствах?..

–&nbsp;Действительно; "девственный аскет" и "брахмачарья" – эпитеты, по праву принадлежащие Хануману, – спокойно и как бы не замечая умышленного намёка подтвердил мадрасский ''брахмачарья''. – На Ханумана даже указывают как на основателя санскритской грамматики; вследствие чего ни один поэт или автор не преминёт написать ему, наряду с Сарасвати, богиней тайной мудрости, хвалебный гимн на первой странице своего сочинения.  

–&nbsp;Такие же, как ваша палка?

–&nbsp;Но вы нам повторяете лишь то что, вероятно, ответил бы на наш вопрос ''сектант''. А вы ведь не принадлежите к этому классу? Так вот мы желали бы знать, что ''вы'' нам ответите...

–&nbsp;Если воля в вас сильна, желание помочь и любовь к человечеству непоколебимы, то, вероятно, вы на него, со временем, сильно подействуете. Но, повторяю, ваш ''шалаграм'' обладает ещё собственными, специально ему присущими качествами. Это тоже своего рода магнит, с которым вы можете делать разные опыты, разнообразя их до бесконечности, но специфические свойства которого всегда останутся при нём.

–&nbsp;Ах, оставьте, прошу вас! Не мешайте! – замахал руками глубоко заинтересованный президент. – Ну, а вот ваши ''рудракши'', на шее, ''туласи'' и эти ''tutti quanti<ref>Все подобные им (ит.). – Ред.</ref>'' аскетов? что ж о них-то?.. Такие же, как и ''дёнда'', – a?.. Ведь всё-то это'' святыни'', Шивы да Вишну, разных ''рудр'' да ''дэват'', в которых вы не верите, но эмблемы коих вы всё-таки носите, как будто на свете и нет других предметов с такими же полезными вам свойствами? – подмигнул полковник аскету, который и бровью не повёл.

–&nbsp;Вы ошибаетесь. Я только не верю в сущность и личность таких богов. Я отвергаю тень, а не самоё бытие. Я верю в эти мировые силы, облечённые народной фантазий в формы сохранителя и разрушителя; и зная кое-что из сокровенных соотношений таких сил с силами природы и её вещественными произведениями, я не могу не верить в них. Иначе такие личности, как такур и даже я сам, не отдавались бы вполне и всецело служению им.

–&nbsp;Но ведь вы не ''шаива<ref>''Шаива'' – поклонник Шивы, ''ваишнава'' – Вишну. ''Рудра'' – титул обоих богов – "господин".</ref>'', для чего же вы следуете обычаю этих сектантов?..

"От того они и не стареют должно быть; по крайней мере наружно", подумала я, глядя на Ананду.

–&nbsp;Всё это так, и вы нам превосходно объясняете, почему вы не делаете того, либо другого. Но до сих пор я не могу добиться, почему ''радж-йоги'', как посвящённые, так и кандидаты на посвящение, всё-таки делают кое-что из практикуемого ''хатха-йогами''? Какая разница, например, в употреблении ''дёнда'' и ''рудракши радж-йогом'' и ''хатха-йогом''?..

–&nbsp;Позвольте, однако... Вы говорите о силе, духе, свойствах и могуществе, как будто это всё сводится к жизненной силе, к "магнетическому" току. Я понимаю, что магнетизёр может пропитать избытком своей жизненности неодушевлённый предмет в видах исцеления, я и сам это делал; но как же мне понимать ваше заявление о такой же передаче этому предмету воли, мышления, сознательных действий и т.&nbsp;д., то есть невещественных, чисто психических качеств и свойств?.. Разве это возможно?

–&nbsp;Для того, кто о ''радж-йогах'' и настоящей ''брамавидьи'' ровно ничего не знает или знает очень мало, для того, кто не знаком с психологией Востока, вещество есть плод его собственных воззрений, выводов западной науки и её гипотез, то есть плод ''понятий безусловно относительных''. Для него всякое вещество, от тока жизненной силы до минерала, есть материя. Ему неизвестны переходные степени от вещества условного и ограниченного до вещества первобытного и безусловного, то есть до первоматерии – ''муллапракрити'': поэтому и объяснить ему суть действий ''радж-йога'' и передачи им неодушевлённому предмету эссенции его творческой силы чрезвычайно затруднительно, если не невозможно. Для западного учёного, у которого понятия о веществе основаны на соотношениях его организма со внешним миром и ограничены одной этой рамкой, ''всё'', что не есть материя, есть либо "ничто", либо чисто бестелесное качество. Он или не верит в дух, или же если и верит, то неспособен получить ясного представления о "духе-''сат''" и "духе-силе". По его мнению, дух нечто не вещественное, поэтому неотделяемое и не передаваемое. А свойств и всех условий ''силы'' он не знает. Теургия древних западников, однако же, приводит нам в своих летописях бесчисленные примеры неодушевлённых предметов, одарённых временным движени­ем и как бы сознанием и даже произволом. То же свидетель­ствуют и религиозные верования современных западников. Но что известно в итоге учёному западнику о мировой субстанции, о её сущности и видоизменениях? Всё, что вы знаете о веществе и его свойствах, о чувствах физических и духовных, всё ведь это лишь относительное знание, обусловленное свойствами вашего же земного организма, ваших же личных опытов и выводов науки, и основано на внешних чувствах, а не на действительных качествах вещества. Поэтому, если я вам скажу, что недалеко то время, когда, начав консервами и экстрактом из говядины, молока и других животных продуктов, ваши химики дойдут наконец до экстрактов жизненного принципа, что уже отчасти и производится с давних времён гомеопатами и такими бессознательными алхимиками, как некий профессор Йегер, то вы станете смеяться... Несмотря на такое неверие, я позволю себе предложить вам это сведение в виде пророчества.

–&nbsp;Сожалею; но объяснить вам этого при вашей настоящей, духовной слепоте не берусь. Повторяю: чтобы сделаться ''радж-йогом'', следует прежде всего отречься ''безусловно'' от собствен­ной личности, не иметь ''эгоистической'' цели, потому что такою целью задаются одни ''хатха-йоги'', которые вследствие этого и уронили значение тайных наук в глазах непосвящённых.

–&nbsp;Но не можете ли вы, – настаивал несколько сконфужен­ный прямым уроком полковник, – дать мне понять простым примером, для чего именно ''радж-йоги'', как и презираемые ими ''хатха-йоги'', носят, например, жезлы, вот эти ''дёнды''?..

–&nbsp;Для того чтоб эссенция двукачественной силы не развивалась под напором внешних случайностей повседневной жизни, а находилась бы, так сказать, в резервуаре, была бы всегда готовой к употреблению, ввиду возможных событий...

–&nbsp;Вообразите себе, что вы идёте по улице с ''радж-йогом'' и ведете разговор о предметах совершенно обыкновенных, но почему-либо интересующих его. В руке он держит никогда не покидающую его ''дёнду'' – вот как эта, – показал Ананда на свою семиколенную трость. – На вас бросается из-за угла бешеная собака. Опасность близкая, пред которой вопрос о вашем спасении зависит от быстроты действия, измеряемой не минутами, а секундами, мгновениями. Хотя мысль действует с быстротой электричества, однако же для приведения в порядок ума, только что занятого посторонними предметами, для извлечения из познавательного аппарата импульсов воли, необходимых для отражения собаки, может потребоваться полсекунды более того времени, которое понадобилось бы собаке, чтобы вас укусить. Без своего ''дёнда'' ''радж-йог'', быть может, не успел бы вам помочь. Но ''дёнда'', пропитанная эссенцией силы ''радж-йога'', действует с быстротой молнии: направленная против животного, она мгновенно парализует его импульс броситься на нас; a повторением движения ''радж-йог'' мог бы даже убить зверя налету и не дотрагиваясь до него, если б это оказалось нужным. Вот что может сделать ''дёнда'' в обыкновенных случаях. Но называть её поэтому магическим жезлом неправильно, так как ни "жизнь", ни ''рудракша'' не могут быть обособленными от нашей сознательной воли и мышления или действовать независимо от нас. Одарять их таким свойством значит признавать в них присутствие познаватель­ного аппарата как у человека, и равняется произвольному распространение суеверия и грубого поклонения веществу.

"Шри-Маттра!" – воскликнул Мульджи, бросаясь ничком на пол шарабана. "Шри-Маттра!" повторил за ним Нараян, вдумчиво вглядываясь вдаль, как бы поджидая кого. Один Ананда даже не повернул головы, въезжая. Пока мы все толпились, толкая и падая друг на друга, чтобы взглянуть из-за полотна на ряд розовых, унизанных обезьянами храмов, он и глазом не мигнул, даже когда я почти отдавила его голую ножку. На мои извинения он только посмотрел ''в меня'' (не на меня) своими глазами кроткой лани, как бы желая вычитать во мне, в чём именно я извинялась...