ЕПБ-Письма из пещер-15: различия между версиями

{{Стиль А-Заголовок|Письмо XV<ref>Московские ведомости, № 64, 05.03.1880, стр.&nbsp;4-5; Русский Вестник, январь 1883, Приложение, том 163, с.&nbsp;136-149.</ref>}}

Индусы едят всего два раза и день (мы говорим о богатых), утром в десять и вечером в девять часов; оба раза трапеза сопровождается сложными обрядами и церемониями. В остальное время дня никто, даже дети не едят ничего, так как есть без предписываемых религий заклинаний считается грехом. Тысячи образованных индусов давно перестали верить в эти суеверные обряды – остатки глубокой старины, но, невзирая на это, обязаны подчиняться им.

Наш хозяин Шамраo Бахунатджи принадлежал к древней касте "Патарских Прабху" (Pátáres Prabbhus) и весьма гордился своим происхождением. Прабху (т.&nbsp;е. лорды, господа) – потомки кшатриев (воинов), родоначальником коих был Ашвапати (700 лет до Р.&nbsp;Х.), происходивший по прямой линии от Рамы и Притту, которые, по местной хронологии, управляли Индией в ''Двапа'' и ''Третья'' югах<ref>То есть по летосчислению индусов в ''последней'' до настоящей ''кали-юги'' и в ''предшествующей'' тому ''юге'', так как они делят ''маха-югу'' или "большой период" на четыре меньшие периода (''юги''), или по чисто-арифметическому исчислению около двух миллионов лет тому назад!!</ref>. Для них одних брахманы обязаны исполнять чисто-ведические обряды, известные под названием "обрядов кшатриев". Теперь их зовут'' патанами'' вместо патаров (т.&nbsp;е. "падшие"), и этим несчастием они также обязаны родоначальнику своему царю Ашвапати. Раз, раздавая милостыню святым отшельникам, он нечаянно обошёл великого Бригу. Оскорблённый этим, пророк и ясновидец проклял его, пригрозив, что его царствованию скоро придёт конец, а всё потомство погибнет. Тогда царь, бросившись к его ногам, стал умолять о прощении. Бригу наконец согласился простить его, но проклятие святого уже пустило корни, и всё, что он сам мог сделать для поправления дела, было не допустить его род до окончательной погибели. Вследствие этого патары вскоре потеряли престол и даже всякую власть. С тех пор им приходилось жить "пером" и службой разным правительствам, переменить имя патаров на патанов (падших) и жить беднее, нежели многие из миллионов бывших их подданных. К счастью, ещё прадеды нашего словоохотливого амфитриона<ref>Амфитрион – ставшее нарицательным имя гостеприимного хозяина из одноименной пьесы французского драматурга Мольера (1622-1673). – Ред.</ref> перешли в брахманство, т.&nbsp;е. пролезли через золотую корову...

"Прабху", если их несколько братьев, все живут в одном бунгало, и у каждого женатого брата непременно своя особенная комната (если не отдельное помещение во дворе) и свой слуга. Дом нашего хозяина был обширный, окружённый меньшими пристройками, занимаемыми его братьями, тогда как главное здание служило для гостей и заключало в себе общую столовую, молельню или кумирню, комнату для родильниц, другую для покойников и т.&nbsp;д. Как и все туземные бунгало, весь нижний этаж был окружён верандой (крытою галереей), с которой входы с арками и без дверей вели в большую, занимавшую весь нижний этаж залу. Вокруг этой комнаты, со всех её четырёх сторон шли деревянные с великолепной резьбой колонны, поддерживавшие потолок верхнего этажа и заменявшие в этом случае стены. Мне почему-то показалось, что эти колонны когда-то должны были украшать один из дворцов "мёртвого города". Резьба была совсем не индусского характера, и вместо богов, баснословных чудовищ и зверей, колонны были покрыты арабесками с изящно вырезанными цветами и листьями. Колонны постанов­лены вблизи одна от другой, но рельефная работа не дозволяла им, однако, составлять одну сплошную стену, вследствие чего вентиляция оказывалась немного форсированною: во время нашего сидения посреди столовой нас продувал из-за каждой колонны сильный сквозной ветер и со всех четырёх сторон жужжали миниатюрные ураганы, будя все уснувшие было в климате Индии ревматизмы и зубную боль. Весь фасад дома был покрыт прибитыми к стенам и над окнами железными подковами – вернейшее средство против злых духов и от глазу.  

К правой стороне фасада была прилеплена пристройка – высокая комната, называемая "озри"; из этой "озри" во всех туземных домах ведёт наверх (резной работы, как и всё прочее) лестница, у подножия которой на большой висячей без ножек кровати, спускающейся с потолка на железных цепях, лежал в натуральную величину идол, которого я сперва приняли за спящего индуса и даже приготовилась было ретироваться. Узнав, однако, нашего старого друга Ханумана, я расхрабрилась и стала его рассматривать... Увы! от когда-то целого бога оставалась одна лишь голова; остальное, долженствовавшее представлять тело, оказалось старыми тряпками...  

Засим, позволю себе ещё раз сделать маленькое отступле­ние, хотя бы ради невольно являющегося вопроса: не таится ли за этим кажущимся суеверием о духах и шёлке чего-либо более глубокого. Уже давно, хотя изредка и с видимым нежеланием расстаться с излюбленною учёными идеей, что все обычаи древности и язычества основаны де на одном лишь ''невежестве'' и грубом ''суеверии'', – уже давно, говорю я, стали открывать, что некоторые из этих обычаев, казавшихся столь нелепыми с первого взгляда, возникли из чисто научного принципа. Почему же не предположить скорее, что древние ввели подобный обычай, хорошо зная свойства и благодетельное влияние электричества в соприкосновении с голым телом человека на органы пищеварения? Те, которые изучали древнюю философию Индии с твёрдым намерением проникнуть в тайный смысл её афоризмов, в большинстве случаев убедились, что с самых древних времён свойства электричества были в значительной доле известны таким философам, как, например, Патанжали. Чарака и Шушрут изложили систему Гиппократа ещё за несколько веков до того, кого на Западе так долго называли "отцом медицины". Исчисления Сурьи-Сидхенты, доказывающие, что он знал и исчислил силу паров, века тому назад, неизгладимо начертаны на камне, что хранится в Бадринатском храме Вишну. Древние индусы первые вычислили скорость света и определили законы, которым он следует в своём отражении; а Пифагорова таблица и его знаменитая теорема о свойстве квадрата гипотенузы находятся в древних книгах Джьотиши (Geotisha)<ref>''Джьотиша'' (санскр. jyotiṣa) – ведическая астрология. – Ред.</ref>. Ещё недавно западные математики указывали на Гиппарха Никейского как на отца тригонометрии, хотя всё, что они когда-либо могли узнать о нём, почерпнуто ими со слов его же ученика Птоломея; а теперь здесь найдена древняя рукопись, доказывающая, что "уравнение центра" (equation du centre)<ref>[https://ru.wikipedia.org/wiki/Уравнение_центра Уравнение центра] – в задаче двух тел угловое расстояние между истинным положением тела на эллиптической орбите и положением, которое занимало бы тело в случае равномерного движения по круговой орбите с тем же периодом обращения. – Ред.</ref> было известно индусам задолго до Р.&nbsp;Х. Даже в наши времена (в 1880 году) живёт в Индии и коптит на должности помощником судьи в каком-то захолустье некий Динанаф Атмарам Дальви (M.A. L.L.B., то есть магистр наук и бакалавр юриспруденции), величайший быть может математический гений в мире. По свидетельству самого директора народного просвещения в Индии – Пейля – он, Дальви, доказал (три года тому назад), что великий Ньютон в своей “Rules for Imaginary Roots”<ref>«Правило для комплексных корней» (англ.). – Ред.</ref> ''ошибался с начала до конца'', и что применение сего Ньютоновского правила совершенно не достигает цели. Тот же Дальви разбил теоремы одного из величайших английских математиков профессора Сильвестра в пух и прах…<ref>В случае (и этот случай непременно случится), кто-нибудь из наших русских математиков, поклонников сэра Исаака Ньютона "воссерчает" на такое бездоказательное (пока) кощунство против великого математика и усомнится в моём заявлении, я предлагаю каждому до ''дюжины'' недовольных включительно – обратиться в редакцию «Московских ведомостей» с просьбой дать мне знать по моему адресу о таковом сомнении. Я не медля вышлю в упомянутую редакцию несколько брошюр Атмарама Дельви в коих он пространно и (по сознанию лучших профессоров) неопровержимо доказывает в чём состоят ошибки Ньютона. Брошюры будут высланы мною ''бесплатно'', из одной любви к справедливости и дружбы к автору, гений которого напрасно пропадает в неизвестном захолустье Индии. Брошюры напечатаны по-английски.</ref>

Войдя в "трапезную", мы тотчас же увидали, в чём состоят предохранительные меры индусов от осквернения. Каменный пол залы был разделён на две равные половины чертой, нарисованной мелом со странными каббалистическими знаками по концам. Одна половина предназначалась для хозяев и однокастников, другая – для нас. В стороне находился ещё третий квадрат для наших туземных спутников другой касты. За исключением этого лёгкого барьера, обе половины были одинаковы. Вдоль двух противоположных стен узкие ковры с подушками и низенькими скамеечками для сидений, по числу ужинавших; а пред каждым сидением на голом полу продолговатый квадрат, разделённый как шахматная доска на меньшие квадратики, – тоже мелом, – предназначаемые для различных блюд и тарелок. Последние заменялись толстыми и крепкими листьями ост-индского дерева "тика" (Butea frondosa): большие блюда – из нескольких листьев, сколотых вместе шипами, блюдечки – из одного закруглённого по бокам листа. Весь ужин был налицо и стоял пред каждою скамейкой; мы сосчитали сорок восемь таких блюдечек из малых листьев, на которых лежало по ''глотку'' яств – сорока восьми сортов! Все эти кушанья являлись нам материалом из ''terra incognita'' [незнакомой области (лат.)], некоторые оказались чрезвычайно вкусными, а ужин состоял из строго растительной пищи; говядина, птицы, яйца, рыба были изгнаны из этого ''menu''. [меню (англ.)]. Тут были и ''чатни<ref>''Чатни'' – большая группа традиционных индийских соусов, оттеняющих вкус основного блюда. Острые чатни хорошо дополняют неострые блюда. Варёные чатни иногда делают из овощей, но чаще – из фруктов. – Ред.</ref>'', маринованные в меду и уксусе, фрукты и овощи; и ''панчамрит<ref>''Панчамрита'' (санскр. pañcāmṛta, pañca – пять, amṛta – нектар бессмертия, амброзия, напиток богов) – смесь из пяти упомянутых жидкостей. – Ред.</ref>'' – смесь из пампелло (ягоды), тамаринда, кокосового молока, патоки и прованского масла; и'' кушмер'' из редисок, мёда и муки; и прожигающие насквозь рот пикули, и пряности, и т.&nbsp;д. Всё это довершалось горою великолепно изготовленного риса и другою горой'' чапати – ''лепёшек вроде грузинских "чуреков". Блюдца стояли в четыре ряда, по 12 в ряд, а между каждым рядом дымилось по три курительных ароматных палочки, величиной с копеечную церковную свечу. Вдоль всего нашего отделения ярко горели красные и зелёные свечи в семи огромных, странной формы канделябрах, представляющих каждый семиглавую кобру, обвившую хвостом древесный пень и поднимающую во все стороны головы. Из семи ртов её подымались семь тонких, завитых штопором красных и зелёных восковых свечей. Дующий из-за всех колонн сквозной ветер развевал во все стороны жёлтое пламя, наполняя нашу высокую трапезную фантастически прыгающими тенями и заставляя сильно чихать наших "легко одетых" господ. Оставляя тёмные силуэты индусов ещё более в тени, этот неверный свет тем резче выбрасывал ярким белым пятном этих двух европейцев, как бы дразня и глумясь над ними...

Когда мы все разместились, индусы, спокойные и величавые, как бы собираясь совершать таинство, мы, чувствуя себя не совсем ловко, не зная что делать с собою далее и боясь совершить, в невинности души, какую-нибудь глупость и тем оскорбить хозяев, вдруг раздалось из тёмного угла тихое пение нескольких женских голосов. Полдюжины "нотчей" (певиц и танцовщиц пагод)<ref>Их также называют девада́си или дэвадаси, т.&nbsp;е. «служанки бога» от санскритского ''дэва'' – бог и ''даси'' – слуга. – Ред.</ref> затянули в унисон гимны и восхваления богам. Тогда под этот шумок, проголодавшиеся и усталые, мы принялись за рис, который, по научению и благодаря бабу, мы принялись есть правою рукой, так как иначе, если бы мы стали есть его левою, то разом привлекли бы на пир целую стаю ''ракшасов'' (демонов) и выгнали бы в ужасе всех туземцев. О ножах, вилках и ложках не было, конечно, и помину. Страшась провиниться невольно и по рассеянности, я всунула левую руку в карман, крепко держась во всё остальное время пиршества за носовой платок...

Благодаря подобному гробовому молчанию, мне представ­лялась возможность наблюдать за всем происходившим с величайшим вниманием. Несколько раз, впрочем, взглянув на полковника и мистера У***, уплетавших рис пригоршнями, мне стоило величайших усилий, чтоб опять не расхохотаться. Мной невольно овладевал неудержимый смех. Оба сидели с невозмутимою важностью и неловко работали и локтями и руками. У одного вся борода была усеяна словно инеем рисовыми зёрнами; у другого вся нижняя часть лица испачкана жидким шафраном, а по груди и неуклюже поджатым коленам текли зелёные ручейки пикулей<ref>Пи́кули (англ. pickles – соленья, маринады) – различные овощи, замаринованные вместе. – Ред.</ref>. Но я счастливо удержалась и устремила всё своё внимание на необычайную процедуру индусов. Постараюсь описать любопытные детали их манеры обедать и ужинать.

Каждый из них, усевшись с поджатыми под себя ногами и держа в левой руке принесённый слугою кувшин, наливал себе из него воды сперва в чашку, а затем в горсть правой руки. Потом он медленно и долго кропил из оной вокруг стоявшего отдельно от других кушаний листа с яствами (как мы узнали, для богов и духов) и во всё время этой церемонии напевал "мантру" из Вед. Набрав после этого в правую пригоршню рису, он повторял несколько других двустиший с припевом и, отложив пять щепоток на правую сторону своей тарелки, снова умывал руки (от сглаза), снова кропил водой вокруг этой тарелки и, налив окончательно несколько капель в горсть правой руки, выпивал оную. Потом проглатывал другие шесть щепоток рису, одну за другою, бормоча всё время молитвы и, обмакнув в чашку с водой средней палец левой руки, дотрагивался им до обоих глаз. В заключении он прятал левую руку за спину и тогда только начинал свой ужин правой. Всё это совершалось в несколько секунд, но с большою торжественностью. Ели индусы, наклонясь всем туловищем вперёд и подбрасывая рукой пищу в рот с ловкостью японских жонглёров, не проронив ни одного зёрнышка, не пролив ни единой капельки из разных жидкостей. Из уважения к хозяевам и, вероятно, желая оказать этим честь Индии, наш полковник видимо старался подражать им в каждом движении. Он также было наклонился далеко вперёд всем туловищем, но, увы! – почтенное брюшко оказалось серьёзною помехой. Потеряв равновесие, он чуть было не повалился со своей скамеечки лицом прямо в яства, счастливо отделавшись на этот раз одними очками, которые полетели в кислое молоко с чесноком. После такого несчастного опыта храбрый америка­нец разом отказался от дальнейших попыток "индуизировать­ся" и успокоился.

Все кончили ужин по обыкновению рисом, приправлен­ным сахаром, толчёным горохом, оливковым маслом, чесноком и гранатами. Это последнее лакомое блюдо они едят поспешно, нервно, поглядывая на соседей и как бы вперегонки. Каждый из них смертельно боится опоздать и кончить после другого, так как это чрезвычайно дурная примета. Пред самым концом они снова забирают воды в горсть и, пошептав над нею заклинания, проглатывают её залпом. Горе тому, кто поперхнётся при этом! Ему залез в горло ''бхут'' (демон, дух умершего) и он должен бежать очищаться пред алтарём. Эти злые духи людей, умерших с неудовлетворёнными желаниями и земными страстями в полном их разгаре (других беспокойных покойников они не признают), сильно тревожат бедных индусов. Индийские духи, если верить показаниям всех и каждого, толкутся вокруг смертных, стараясь насытиться их ртами и удовлетворить всем своим нечестивым земным желаниям посредством на время завоёванных органов у живых. Их боятся и проклинают на всю Индию, не пренебрегая никакими средствами, дабы отвязаться от них и успокоить расходившихся ''бхутов''. Понятия, идеи и выводы индусов диаметрально противоречат аспирациям<ref>Стремлениям (англ. aspiration). – Ред.</ref> и надеждам западных спиритов.  

"Добрый и чистый дух, – говорят они, – на землю уж душу свою не пустит, коли та душа была также чиста. Он рад умереть и соединить свой дух (''атма'') с Брахмой, жить на ''сварге'' (небесах) жизнью вечной и брататься с прелестными ''гандхарвами'' (поющие ангелы или херувимы), под небесную песнь коих он дремлет целые вечности, в то время как душа (''джива'') продолжает очищаться от земной грязи в теле более чистом и более совершенном, чем только что оставленное ею".<ref>По их понятиям, ''дух'', "атма", частица целого, или Парабрахмы, не может быть наказуем за грехи, к коим он никогда не причастен. То ''Манас'', животный разум (animal intelligence), и животная душа – ''душа'', "джив", полуматериальная иллюзия или ''Майя'', грешит и страдает и переходит из одного тела в другое, пока не очистится. Дух только осеняет её земные странствования. Когда Ego совсем очистилось, то это Ego или душа окончательно соединяется со своим ''атмою'', духом, и мало-помалу оба погружаются в Парабрахму и исчезают в нём.</ref>  

Прислуживавшие нам женщины – хозяйки, исчезнувшие тотчас после ужина, вернулись к нам через полчаса разодетые и были теперь формально нам представлены. Их было пять: хозяйка, жена толстяка, женщина лет двадцати шести или семи; две женщины помоложе, из которых одна, к нашему удивлению, оказалась её дочерью, с ребёнком на руках; старуха – мать хозяина, наконец, жена брата его,'' семилетняя'' девочка. Таким образом хозяйка оказалась бабушкой, а девочка, которая должна была поступить в полное владение мужа года через два, много три, могла, в свою очередь, сделаться матерью задолго до двенадцати лет. Все они были босые, с перстнями на пальцах ног, и все, кроме старухи, носили гирлянды на шее и венки из натуральных цветов вокруг чёрных, как вороново крыло, кос. Их костюмы состояли из плотно облегающих шею и грудь вышитых золотом коротких корсажей (''чали''). Надетые на голое тело, они не доходили на целую четверть до ''сари'' – юбки-покрывала (если можно назвать юбкой эти короткие штаны, верхняя часть которых служит покрывалом для головы и вместе мантильей) и храбро открывали смуглый, блестящий при огне, словно вылитый из бронзы, стан красивых женщин. Их прекрасные руки были покрыты выше локтей дорогими браслетами, также как и щиколотки ног. При малейшем движении они звякали, а маленькая невестка, похожая на большую куклу на пружинах, еле могла двигаться под их тяжестью. У молодой хозяйки, "бабушки", носовое кольцо, продёрнутое через левую ноздрю, опускалось ниже подбородка и оттягивало нос. Только когда она сняла его, чтоб удобнее пить чай, мы рассмотрели всю её удивительную красоту.