Изменения

  | переводчик = В.В. Базюкин

  | переводчик = В.В. Базюкин

  | примечание = Перевод с английского: В.В. Базюкин

  | примечание = Перевод с английского: В.В. Базюкин

  | сноска = ''Reading in a Sealed Envelope'' by P. Sreeneevas Row. Статья была впервые опубликована в журнале ''The Theosophist'', vol. 4, No. 8, May, 1883, pp. 192-193. Публикуемый в сборнике текст отличается от журнального варианта. – Пер.

  | сноска = ''Reading in a Sealed Envelope'' by P. Sreeneevas Row. Статья была впервые опубликована в журнале ''The Theosophist'', vol. 4, No. 8 (44), May, 1883. P. 192-193. Публикуемый в сборнике текст отличается от журнального варианта. – Пер.

  | категории =  

  | категории =  

}}

}}

Несколько лет тому назад в один небольшой городишко в округе Беллари,<ref>Округ в индийском штате Карнатака. – Пер.</ref> где я в то время служил, явился астролог-брахман. Звали его Венката Нарасимла Джоси, и родом он был из деревни Перьясамудрам, что находится в провинции Майсур. Он писал прекрасные стихи на санскрите, телугу и каннарском языке,<ref>Телугу – третий самый распространённый язык в Индии. На нём говорят в индийских штатах Андхра-Прадеш и Телингана. Каннарский язык (или ''каннара'') сегодня называется кáннада. Он является официальным языком штата Карнатака. – Пер.</ref> был превосходным знатоком ведийских ритуалов, великолепно разбирался в индийской астрономии и называл себя астрологом.  

Несколько лет тому назад в один небольшой городишко в округе Беллари,<ref>Округ в индийском штате Карнатака. – Пер.</ref> где я в то время служил, явился астролог-брахман. Звали его Венката Нарасимла Джоси, и родом он был из деревни Перьясамудрам, что находится в провинции Майсур. Он писал прекрасные стихи на санскрите, телугу и каннарском языке,<ref>Телугу – третий самый распространённый язык в Индии. На нём говорят в индийских штатах Андхра-Прадеш и Телингана. Каннарский язык (или ''каннара'') сегодня называется кáннада. Он является официальным языком штата Карнатака. – Пер.</ref> был превосходным знатоком ведийских ритуалов, великолепно разбирался в индийской астрономии и называл себя астрологом.  

Но, помимо того, он обладал ещё одной способностью: он мог прочитать любое запечатанное в конверте письмо. Обычно бывало так. Мы брали листок бумаги и писали на нём всё, что нам придёт в голову. Затем листок этот вкладывали в один, два или три конверта, каждый конверт тщательно заклеивали, запечатывали печатью и вручали всё это нашему астрологу. Он просил нас назвать ему любое число от одного до девяти и после этого удалялся на короткое время в какое-то уединённое место. Когда же он возвращался, то в одной руке держал лист бумаги, весь исписанный какими-то числами, а в другой – копию того, что было заключено в запечатанных конвертах. И всё точно сходилось – буква в букву и слово в слово! Я, как и многие другие, не раз пытался поймать его на каком-нибудь обмане, но каждый раз все мы убеждались в его неизменной точности, и никакого жульничества не оказывалось и в помине.

Но, помимо этого, он обладал ещё одной способностью: он мог прочитать любое запечатанное в конверте письмо. Обычно бывало так. Мы брали листок бумаги и писали на нём всё, что нам придёт в голову. Затем листок этот вкладывали в один, два или три конверта, каждый конверт тщательно заклеивали, запечатывали печатью и вручали всё это нашему астрологу. Он просил нас назвать ему любое число от одного до девяти и после этого удалялся на короткое время в какое-то уединённое место. Когда же он возвращался, то в одной руке держал лист бумаги, весь испещрённый какими-то числами, а в другой – копию того, что было заключено в запечатанных конвертах. И всё точно сходилось – буква в букву и слово в слово! Я, как и многие другие, не раз пытался поймать его на каком-нибудь обмане, но каждый раз все мы убеждались в его неизменной точности, и никакого жульничества не оказывалось и в помине.

Примерно тогда же к нам с очередной инспекцией приехал некий м-р Тейягараджа Мудальяр. Он служил инспектором в департаменте общественных работ, занимался исследованиями английской словесности и писал превосходные стихи на санскрите и телугу.  

Примерно тогда же к нам с очередной инспекцией приехал некий м-р Тейягараджа Мудальяр. Он служил инспектором в департаменте общественных работ, занимался исследованиями английской словесности и писал превосходные стихи на санскрите и телугу.  

– Нет, – возразил Мудальяр, – возьмите именно этот конверт и возвращайтесь, когда вам будет угодно. А я уж найду способ определить обман, если таковой будет иметь место.

– Нет, – возразил Мудальяр, – возьмите именно этот конверт и возвращайтесь, когда вам будет угодно. А я уж найду способ определить обман, если таковой будет иметь место.

Так астролог и отправился к себе домой вместе с этим конвертом. К Мудальяру он вернулся ровно в полдень. Я и ещё человек двадцать моих товарищей уже были на месте в назначенное время. Астролог с подчёркнутой бережностью вручил Мудальяру конверт и попросил проверить его, всё ли с ним в порядке.

Так астролог и отправился к себе домой вместе с этим конвертом. К Мудальяру он вернулся ровно в полдень. Я и ещё человек двадцать моих товарищей уже были на месте в назначенное время. Астролог с подчёркнутой бережностью вручил Мудальяру конверт и попросил проверить его, всё ли с тем в порядке.

– В этом нет никакой необходимости, – ответил тот. – Я в любом случае обнаружу обман. Где ваш текст?

– В этом нет никакой необходимости, – ответил тот. – Я в любом случае обнаружу обман. Где ваш текст?

– А вот вам и сам оригинал, с которого вы сняли свою копию!

– А вот вам и сам оригинал, с которого вы сняли свою копию!

Перед нашими глазами на столе лежал лист бумаги, и он был ''совершенно пуст''! На чистейшей его поверхности не было написано ни одного слова, ни единой буквы!

Перед нашими глазами на столе лежал лист бумаги, и он был ''совершенно чист''! На чистейшей его поверхности не было написано ни одного слова, ни единой буквы!

Грустное разочарование читалось на лицах всех поклонников нашего астролога. Сам же астролог стоял, как громом поражённый. Он задумчиво взял листок в руки, внимательно рассмотрел его с обеих сторон, а затем в припадке ярости швырнул его наземь. Потом вдруг поднялся и воскликнул:

Грустное разочарование читалось на лицах всех поклонников нашего астролога. Сам же астролог стоял, как громом поражённый. Он задумчиво взял листок в руки, внимательно рассмотрел его с обеих сторон, а затем в припадке ярости швырнул его наземь. Потом вдруг поднялся и воскликнул:

– Выходит, моё ''видья'' (тайное знание, магия) – это обман, а сам я – лжец!

– Выходит, моё ''видья'' (тайное знание, магия) – это обман, а сам я – лжец!

Последующее поведение несчастного испугало нас не на шутку. Переживаемое им крайнее разочарование, казалось, могло подвигнуть его на самый безрассудный поступок. Он и в самом деле порывался броситься головой вниз в колодец, не переставая кричать, что отныне он обесчещен.  

Последующее поведение несчастного перепугало нас не на шутку. Переживаемое им крайнее разочарование, казалось, могло подвигнуть его на самый безрассудный поступок. Он и в самом деле порывался броситься головой в колодец, не переставая кричать, что отныне он обесчещен.  

Пока мы пытались его успокоить, Мудальяр вдруг вышел вперёд, ухватил его руки своими, и умоляющим голосом принялся упрашивать его спокойно сесть и выслушать собственное его, Мудальяра, объяснение, говоря при этом, что никакой брахман ''не'' лжец, а написанный им текст безупречно точен. Но астролог всё не унимался, решив, что таким способом его пытаются просто успокоить, и он не переставал самыми последними словами клясть и себя самого, и горькую свою судьбу. Впрочем, через несколько минут он несколько утих и уже был в состоянии выслушать объяснение Мудальяра, которое в главных своих чертах состояло в следующем.

Пока мы пытались его успокоить, Мудальяр вдруг вышел вперёд, ухватил его за руки и умоляющим голосом принялся упрашивать его спокойно сесть и выслушать собственное его, Мудальяра, объяснение, говоря при этом, что никакой брахман ''не'' лжец, а написанный им текст безупречно точен. Но астролог всё не унимался, решив, что таким способом его пытаются просто успокоить, и он не переставал самыми последними словами клясть и себя самого, и горькую свою судьбу. Впрочем, через несколько минут он несколько утих и уже был в состоянии выслушать объяснение Мудальяра, которое в главных своих чертах состояло в следующем.

Как скептик мог бы объяснить данный феномен? Для этого существовал лишь один способ: предположить, что астролог умел каким-то ловким приёмом вскрывать конверты и затем знакомиться с их содержимым. “Поэтому,” – рассказывал он, – “я и решил воспользоваться нитратом серебра, чтобы написать четыре строчки из какой-нибудь старинной поэмы. Невидимый текст может проявиться только при солнечном свете – здесь-то астролог и поймается на обмане, каким бы хитрым приёмом ни пытался он вскрыть конверт, чтобы узнать содержание вложенной туда записки. Ведь вскрой он только конверт и взгляни на бумагу, как тут же увидел бы, что лист совершенно чист. Тогда он вновь запечатал бы конверт и во всеуслышанье объявил, что во вложенной записке ничего не написано. Но лишь положи он, намеренно или случайно, листок бумаги на солнечный свет, как текст тогда отчётливо проявился бы, он легко снял бы с него свою копию и заявил, что сделал это с помощью своего ''видьи''. То есть при любом раскладе дела, даже в том случае, если бы написанный текст и проявился, обман с его стороны оказался бы совершенно явным, и всем стало бы вполне очевидно, что он ''на самом деле'' вскрыл конверт. В данном же случае результат нашего испытания служит лучшим подтверждением того, что конверт не вскрывался вовсе”.

Как скептик мог бы объяснить данный феномен? Для этого существовал лишь один способ: предположить, что астролог умел каким-то ловким приёмом вскрывать конверты и затем знакомиться с их содержимым. “Поэтому,” – рассказывал Мудальяр, – “я и решил воспользоваться нитратом серебра, чтобы написать четыре строчки из какой-нибудь старинной поэмы. Невидимый текст может проявиться только при солнечном свете – здесь-то астролог и поймается на обмане, каким бы хитрым приёмом ни пытался он вскрыть конверт, чтобы узнать содержание вложенной туда записки. Ведь вскрой он только конверт и взгляни на бумагу, как тут же увидел бы, что лист совершенно чист. Тогда он вновь запечатал бы конверт и во всеуслышанье объявил, что во вложенной записке ничего не написано. Но лишь положи он, намеренно или случайно, листок бумаги на солнечный свет, как текст тогда отчётливо проявился бы, он легко снял бы с него свою копию и заявил, что сделал это с помощью своего ''видьи''. То есть при любом раскладе дела, даже в том случае, если бы написанный текст и проявился, обман с его стороны оказался бы совершенно явным, и всем стало бы вполне очевидно, что он ''на самом деле'' вскрыл конверт. В данном же случае результат нашего испытания служит лучшим подтверждением того, что конверт не вскрывался вовсе”.

[Объяснение это, вполне удовлетворившее многих из нас, не возымело никакого действия на астролога. Он ничего не хотел знать ни о нитрате серебра, ни о каких-либо его свойствах. Он требовал наглядных доказательств, и те вскоре были ему представлены. Не успели мы вместе с этим злосчастным листком выйти в открытый двор и подставить бумагу под лучи солнца, как – о чудо! – на ней стали проступать буква за буквой и слово за словом. И когда таким образом проявились все письмена, то оказалось, что они в точности совпадают с той запиской, которую ранее предъявил наш астролог в качестве копии оригинала.

[Объяснение это, вполне удовлетворившее многих из нас, не возымело никакого действия на астролога. Он ничего не хотел знать ни о нитрате серебра, ни о каких-либо его свойствах. Он требовал наглядных доказательств, и те вскоре были ему представлены. Не успели мы вместе с этим злосчастным листком выйти в открытый двор и подставить бумагу под лучи солнца, как – о чудо! – на ней стали проступать буква за буквой и слово за словом. И когда таким образом проявились все письмена, то оказалось, что они в точности совпадают с той запиской, которую ранее предъявил наш астролог в качестве копии оригинала.