ПМ (Самара), п.64: различия между версиями

Простое благоразумие внушает мне опасение при мысли о моем вступлении в новую роль «наставника». Если М. вас мало удовлетворял, то я боюсь, что я удовлетворяю вас еще меньше, так как кроме того, что я ограничен в своих разъяснениях моим обетом молчания (ибо существует тысяча вещей, которые мне придется оставить нераскрытыми), у меня значительно меньше времени, чем у него. Однако, постараюсь сделать, что могу. Пусть не говорят, что я не воздаю должное вашему нынешнему искреннему желанию стать полезным Обществу, а отсюда и человечеству, ибо я глубоко осознаю тот факт, что нет в Индии никого лучше вас, на кого можно бы рассчитывать, что он рассеет мрак суеверия и широко распространенных заблуждений пролитием света на самые затемненные проблемы. Но прежде, чем ответить на ваши вопросы и дальше объяснить наши доктрины, мне придется снабдить мои ответы данным предисловием. Прежде всего и снова привлекаю ваше внимание на непомерную трудность нахождения соответствующих терминов в английском языке, которые могли бы передать образованному европейскому уму хотя бы приблизительно правильное понятие различных предметов, которые мы затронем. Чтобы проиллюстрировать мою мысль, я подчеркну красным технические слова, принятые и употребляемые вашими учеными, которые абсолютно вводят в заблуждение, не только когда применяются к таким трансцендентальным предметам, как здесь, но даже когда употребляются ими самими для их собственных систем мышления.

О вашем предложении относительно ящика в подумаю. Нужно какое-то приспособление, чтобы предотвратить разрядку силы, когда ящик будет заряжен в течение пересылки и впоследствии; я обдумаю и попрошу совета, вернее, разрешения. Но я должен сказать, что идея нам весьма противна, как и все, что припахивает духами и медиумизмом. Мы бы предпочли гораздо лучшее применение естественных способов, как при пересылке вам моего последнего письма. Это был один из учеников М., кто оставил для вас под цветочным навесом, куда он вошел никем невидимый в своем натуральном теле, как он входил много раз в ваш музей и в другие комнаты, всем вам неизвестный, во время пребывания Старой Леди и после. Но если он не получит на это приказания от М., то никогда этого не сделает. Вот почему ваше письмо ко мне осталось незамеченным. Вы питаете несправедливые чувства по отношению к моему Брату, добрый сэр, ибо он лучше и более могущественен, чем я; по крайней мере он не так связан и ограничен, как я. Я просил Е.П.Б. послать вам философские письма от одного голландского теософа в Пенанге, человека, которым я интересуюсь; вы просили больше работы – вот и она. Это переводы, оригиналы тех частей Шопенгауэра, которые более всего совпадают с нашими доктринами Архатов. Английский язык не идиоматичен, но материал ценный. Если бы вы были склонны использовать какую-либо его часть, я бы вам порекомендовал вступить в непосредственную переписку с мистером Сандерсом, Ч.Т.О., переводчиком. Ценность философии Шопенгауэра столь хорошо известна в западных странах, как сравнение или дополнительное значение его учения о воле и т.д., с тем, что вы получили от нас, могло бы получиться поучительнее. Да, я совсем готов пересмотреть ваши 50 или 60 страниц и делать отметки на полях – подготовьте их во что бы то ни стало и пошлите мне через маленького «Деба» или же Дамодара, и Джул Кул перешлет их. Через несколько дней, возможно завтра, вы получите полные ответы на ваши два вопроса.

Р.S. Перевод с тибетского еще не совсем готов.