ПМ (Самара), п.51: различия между версиями

Добрый друг, излагая это письмо, я не забуду повторить снова те многие замечания, которые могли быть сделаны в отношении различных возражений, которые мы имеем право выдвигать против спиритуалистических феноменов и медиумов. Мы выполнили свой долг, и так как голос истины шел по каналу, который лишь немногим был приятен, то его объявили ложным, а заодно и Оккультизм. Время для споров прошло, и час, когда будет доказано Миру, что оккультная наука вместо того, чтобы быть, по словам доктора Чемберса, «абсолютным суеверием», как они склонны думать, окажется объяснителем и разрушителем всех суеверий, этот час близок. По причинам, которые вы поймете, хотя сначала будете склонны рассматривать их (по отношению к вам самим) как «несправедливые», я решил на этот раз, в виде исключения, делать то, чего никогда раньше не делал, а именно, персонифицироваться в другой форме, и, возможно, и характере. Поэтому у вас не должно быть недобрых чувств к Эглинтону за испытываемое им удовольствие видеть меня персонально, разговаривать со мною и быть «ошеломленным» мною и результатами моего посещения его на борту «Веги». Это будет сделано между 21-м и 22-м числом этого месяца, и когда вы будете читать это письмо, – это уже будет «видением прошлого», если Олькотт отправит вам письмо сегодня.

А теперь о м-ре Хьюме. Он трудится для нас и определенно имеет право, чтобы мы с ним считались – пока что. Я бы охотно написал ему сам, но вид моего почерка, с которым он знаком, может произвести поворот в его чувствах к худшему, прежде чем он потрудится прочесть то, что я хочу ему сказать. Не будете ли вы так любезны, чтобы взять на себя эту деликатную задачу поставить его в известность о том, что я сейчас пишу вам? Скажите ему, что имеются люди – враги, которые горячо желают уличить Старую Леди в обмане, поймать ее в ловушку, так сказать, и что по этой самой причине я решился раз и навсегда покончить с этим вопросом. Скажите ему, что воспользовавшись его советом, я – К.Х., покажусь Эглинтону собственной персоной в действительности в море между 21-м и 22-м числом этого месяца; и что если удастся образумить этого бунтовщика, отрицающего существование «Братьев», то миссис Гордон и ее супруг будут об этом факте извещены немедленно. Это все. Чтобы осуществить наш эксперимент, мы намеренно ждали до его отъезда, а теперь – мы намерены действовать.

Предполагается, что до 25-го марта вы будете держать свои уста запечатанными – как будто при смерти – после семидесяти лет. Никому ни слова, за исключением м-с С., вашей доброй супруги, никто не должен знать ни слова из сего письма. Этого я ожидаю от вашей дружбы и теперь подвергаю это испытанию. Мистеру Хьюму вы можете писать сейчас с тем, чтобы он получил письмо 24-го марта после обеда. Ваше будущее зависит от этого – от вашего молчания.