Изменения

{{Стиль С-Капитель|Для}} того чтобы как можно глубже понять идею, лежащую в основании любой древней космогонии, необходимо провести сравнительное исследование всех великих религий древности, поскольку никаким другим методом корневую идею выявить не удастся. Точная наука — поднимись она на такую высоту, откуда ей удалось бы разглядеть первоначальный и единственный источник жизнедеятельности всей природы — определила бы эту идею как иерархию сил.  

{{Стиль С-Капитель|Для}} того чтобы как можно глубже понять идею, лежащую в основании любой древней космогонии, необходимо провести сравнительное исследование всех великих религий древности, поскольку никаким другим методом корневую идею выявить не удастся. Точная наука — поднимись она на такую высоту, откуда ей удалось бы разглядеть первоначальный и единственный источник жизнедеятельности всей природы — определила бы эту идею как иерархию сил.  

Изначально существовала одна-единственная трансцендентально-философская концепция. Но поскольку с каждой новой эпохой религиозно-философские системы у различных народов стали всё больше приобретать характерные национальные черты, а выделившиеся нации стали расселяться по миру в виде отдельных групп, каждая из которых начала развиваться по своему особому национально-племенному пути, то и эта основополагающая идея мало-помалу стала окутываться всё более плотной пеленой человеческой фантазии. Если в одних странах эти {{Стиль С-Капитель|силы}}, а точнее могучие разумы природы, получали высшие божественные почести, которых они вряд ли и заслуживали, то в других — например, в странах сегодняшней Европы и в других ''цивилизованных'' землях — сама мысль о существовании неких наделённых разумом сил представляется нелепой и объявляется ''антинаучной''. Поэтому некоторым утешением в этом смысле могут служить слова, которые мы встречаем во "Введении" к книге "Асгард и Боги: предания и легенды наших северных предков" ("Asgard and the Gods: Tales and Traditions of our Northern Ancestors," by W. S. W. Anson).<ref>В. Вегнер. Асгард и боги под ред. У.С. Энсона (W. Wägner, "Asgard and the Gods," ed. W. S. W. Anson, 1880.</ref> На с. 3 этого сочинения автор пишет:  

Изначально существовала одна-единственная трансцендентально-философская концепция. Но поскольку с каждой новой эпохой религиозно-философские системы у различных народов стали всё больше приобретать характерные национальные черты, а выделившиеся нации стали расселяться по миру в виде отдельных групп, каждая из которых начала развиваться по своему особому национально-племенному пути, то и эта основополагающая идея мало-помалу стала окутываться всё более плотной пеленой человеческой фантазии. Если в одних странах эти {{Стиль С-Капитель|силы}}, а точнее могучие разумы природы, получали высшие божественные почести, которых они вряд ли и заслуживали, то в других — например, в странах сегодняшней Европы и в других ''цивилизованных'' землях — сама мысль о существовании неких наделённых разумом сил представляется нелепой и объявляется ''антинаучной''. Поэтому некоторым утешением в этом смысле могут служить слова, которые мы встречаем во "Введении" к книге "Асгард и Боги: предания и легенды наших северных предков" ("Asgard and the Gods: Tales and Traditions of our Northern Ancestors," by W. S. W. Anson).<ref>В. Вегнер. Асгард и боги. Под ред. У.С. Энсона (W. Wägner, "Asgard and the Gods," ed. W. S. W. Anson, 1880.</ref> На с. 3 этого сочинения автор пишет:  

{{Стиль А-Цитата|"Хотя в Центральной Азии, на берегах Инда, в стране пирамид, на греко-итальянских полуостровах и даже на севере, куда переселились кельты, тевтоны и славяне, религиозные концепции народов приняли самые различные формы, ''тем не менее, мы всё ещё можем разглядеть общий источник их происхождения''. И мы хотим подчеркнуть ту связь, которая существует между рассказами о богах и заложенной в них глубокой, важнейшей идеей, дабы показать читателю, что они открывают перед ним ''не волшебный мир буйной фантазии'', а . . . ''жизнь и природу'', сформировавшие базис для жизнедеятельности этих божеств". }}

{{Стиль А-Цитата|"Хотя в Центральной Азии, на берегах Инда, в стране пирамид, на греко-итальянских полуостровах и даже на севере, куда переселились кельты, тевтоны и славяне, религиозные концепции народов приняли самые различные формы, ''тем не менее, мы всё ещё можем разглядеть общий источник их происхождения''. И мы хотим подчеркнуть ту связь, которая существует между рассказами о богах и заложенной в них глубокой, важнейшей идеей, дабы показать читателю, что они открывают перед ним ''не волшебный мир буйной фантазии'', а . . . ''жизнь и природу'', сформировавшие базис для жизнедеятельности этих божеств". }}

{{Стиль А-Цитата|"Эти волшебные сказки — вовсе не бессмысленные рассказы, написанные для развлечения праздного ума; они заключают в себе глубочайшую религию наших праотцов . . . "<ref>Там же, p. 21.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"Эти волшебные сказки — вовсе не бессмысленные рассказы, написанные для развлечения праздного ума; они заключают в себе глубочайшую религию наших праотцов . . . "<ref>Там же, p. 21.</ref> }}

Именно так. И это касается не только религии, но и истории. В самом деле, слово "миф", по-гречески μῦθος, обозначает устное сказание, передающееся из поколения в поколение из уст в уста, и даже в современной этимологии термин этот обозначает какой-то ''вымышленный'' сюжет, содержащий в себе ту или иную важную истину. В центре подобных преданий стоит какая-либо исключительная личность, жизнеописание которой приобретает гипертрофированный вид в силу того, что эта необычная фигура обрастает богатой народной фантазией нескольких поколений её почитателей, но жизнеописания такого рода не становятся от этого ''целиком и полностью'' сказкой. Подобно нашим предкам, первобытным ариям, мы твёрдо верим в то, что в природе действует немало сил, которые способны проявлять себя и обладают определённой личностью и разумом.  

Именно так. И это касается не только религии, но и истории. В самом деле, слово "миф" (по-гречески μῦθος) обозначает устное сказание, передающееся из поколения в поколение из уст в уста, и даже в современной этимологии термин этот обозначает какой-то ''вымышленный'' сюжет, содержащий в себе ту или иную важную истину. В центре подобных преданий стоит какая-либо исключительная личность, жизнеописание которой приобретает гипертрофированный вид в силу того, что эта необычная фигура обрастает богатой народной фантазией нескольких поколений её почитателей, но жизнеописания такого рода не становятся от этого ''целиком и полностью'' сказкой. Подобно нашим предкам, первобытным ариям, мы твёрдо верим в то, что в природе действует немало сил, которые способны проявлять себя и обладают определённой личностью и разумом.  

С течением времени архаичные учения всё больше тускнели, и народы — кто в большей, кто в меньшей степени — потеряли из виду наивысшее и единое начало всего сущего и начали переносить абстрактные свойства "беспричинной причины" на порождённые причинами следствия — в свою очередь, ставшие причинами — на творящие силы вселенной: великие народы это делали из опасения осквернить {{Стиль С-Капитель|идею}}, а малые — либо из-за того, что не смогли её понять, либо из-за отсутствия у них необходимых способностей к философскому мышлению, которое позволило бы им сохранить её в первоначальной чистоте. Однако все они — за исключением разве только поздних ариев, превратившихся ныне в европейцев и христиан, — продолжают питать к ним почтительное отношение в своих космогониях.  

С течением времени архаичные учения всё больше тускнели, и народы — кто в большей, кто в меньшей степени — потеряли из виду наивысшее и единое начало всего сущего и начали переносить абстрактные свойства "беспричинной причины" на порождённые причинами следствия — в свою очередь, ставшие причинами — на творящие силы вселенной: великие народы это делали из опасения осквернить {{Стиль С-Капитель|идею}}, а малые — либо из-за того, что не смогли её понять, либо из-за отсутствия у них необходимых способностей к философскому мышлению, которое позволило бы им сохранить её в первоначальной чистоте. Однако все они — за исключением разве только поздних ариев, превратившихся ныне в европейцев и христиан, — продолжают питать к ним почтительное отношение в своих космогониях.  

Как показывает Томас Тэйлор,'''[1]''' обладавший самой глубокой интуицией из всех переводчиков греческих сочинений, ни один народ мира никогда не воспринимал единое начало в качестве непосредственного творца видимой вселенной,<ref>См. Томас Тэйлор. Мнения античных теологов (Thomas Taylor, "Opinions of Ancient Theologists," April 1797): ". . . согласно учениям античных теологов, . . . наивысший бог не является непосредственным мастером-строителем вселенной" — p. 259 (''Monthly Magazine'', v. 3) (''SDR'', TUP). </ref> поскольку, восхищаясь, например, тем или иным зданием, ни один человек в здравом уме не станет думать, будто архитектор и планировщик этого здания действительно построил его своими собственными руками. По свидетельству Дамаския ("О первых началах", Περὶ ̕αρχῶν), это единое начало называли "непознаваемой {{Стиль С-Капитель|тьмой}}".<ref>См. Дамаский Диадох. О первых началах. СПб, 2000, 125в, с. 358: ". . . по их [египтян — ''перев''.] мнению, воспеваемое единое начало всего — непознаваемая тьма . . ."</ref> Вавилоняне никогда не говорили о первоначале вслух. В своём трактате "О воздержании от одушевлённых" (Περὶ ἀποχῆς ἐμψυχῶν) Порфирий говорит:

Как показывает Томас Тэйлор,'''[1]''' обладавший самой глубокой интуицией из всех переводчиков греческих сочинений, ни один народ мира никогда не воспринимал единое начало в качестве непосредственного творца видимой вселенной,<ref>См. Томас Тэйлор. Мнения античных теологов (Thomas Taylor, "Opinions of Ancient Theologists," April 1797): ". . . согласно учениям античных теологов, . . . наивысший бог не является непосредственным мастером-строителем вселенной" — p. 259 (''Monthly Magazine'', v. 3) (''SDR'', TUP). </ref> поскольку, восхищаясь, например, тем или иным зданием, ни один человек в здравом уме не станет думать, будто архитектор и планировщик этого здания действительно построил его своими собственными руками. По свидетельству Дамаския ("О первых началах", Περὶ ̕αρχῶν), это единое начало называли "непознаваемой {{Стиль С-Капитель|тьмой}}".<ref>См. Дамаский Диадох. О первых началах. СПб, 2000, 125в, с. 358: ". . . по их [египтян — ''перев''.] мнению, воспеваемое единое начало всего — непознаваемая тьма . . ."</ref> Вавилоняне никогда не говорили о первоначале вслух. В своём трактате "О воздержании от одушевлённых" (Περὶ ἀποχῆς ἐμψυχῶν) Порфирий говорит:

{{Стиль А-Цитата|"К этому богу, который выше всех вещей, не дóлжно обращаться ни с внешней речью, ни с тем, что называется внутренней. . . . ."<ref>См. Тэйлор. Мнения — p. 259 (''SDR'', TUP).

{{Стиль А-Цитата|"К этому богу, который выше всех вещей, не дóлжно обращаться ни с внешней речью, ни с тем, что называется внутренней. . . . ."<ref>Taylor, Opinions — p. 259 (SDR, TUP).

См. Порфирий. Труды. Т. 1, СПб, 2017 — О воздержании от одушевлённых, 34.2, с. 117: "Богу, который над всеми, . . не родственно ни звучащее слово, ни внутреннее . . ."</ref> }}

См. Порфирий. Труды. Т. 1, СПб, 2017 — О воздержании от одушевлённых, 34.2, с. 117: "Богу, который над всеми, . . не родственно ни звучащее слово, ни внутреннее . . ."</ref> }}

из чего мы можем сделать вывод о том, что причину или производителя его дóлжно обходить почтительным молчанием.<ref>Платон. Кратил, Федон, Парменид и Тимей (в пер. Т. Тэйлора) (Plato, "The Cratylus, Phaedo, Parmenides and Timaeus," tr. Thomas Taylor, 1793): "Это молчание особенно заметно у Гесиода, который в своей "Теогонии" говорит: . . . "''Хаос был зарождён прежде всего''" — а следовательно, какая-то причина должна была предшествовать Хаосу, благодаря которой он и был произведён, ибо не бывает следствия без причины" — pp. 259-60 ["Введение" к "Пармениду" (“Introduction” to ''Parmenides'')] (''SDR'', TUP).</ref>  

из чего мы можем сделать вывод о том, что причину или производителя его дóлжно обходить почтительным молчанием.<ref>Платон. Кратил, Федон, Парменид и Тимей (в пер. Т. Тэйлора) (Plato, "The Cratylus, Phaedo, Parmenides and Timaeus," tr. Thomas Taylor, 1793): "Это молчание особенно заметно у Гесиода, который в своей "Теогонии" говорит: . . . "''Хаос был зарождён прежде всего''" — а следовательно, какая-то причина должна была предшествовать Хаосу, благодаря которой он и был произведён, ибо не бывает следствия без причины" — pp. 259-60 ["Введение" к "Пармениду" (“Introduction” to ''Parmenides'')] (''SDR'', TUP).</ref>  

Гомер в своей поэме не забирается выше ''Ночи'', перед которой, как показывает он, благоговеет сам Зевс.<ref>См. Тэйлор. Мнения — p. 259 (''SDR'', TUP).</ref> Согласно всем античным теологам и в соответствии с доктринами Пифагора и Платона, Зевс, то есть  

Гомер в своей поэме не забирается выше ''Ночи'', перед которой, как показывает он, благоговеет сам Зевс.<ref>Taylor, Opinions — p. 259 (SDR, TUP).</ref> Согласно всем античным теологам и в соответствии с доктринами Пифагора и Платона, Зевс, то есть  

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-Цитата|"Единство всех единств, потустороннее даже самым первым адитам<ref>В своём примечании Т.Тэйлор объясняет: "Тот разряд оккультных и незримых сущностей, к которым относятся Ночь и Фанес, Орфей называет ''адитом'' (''adytum''). Следовательно, под первыми ''адитами'' Прокл понимает наивысший разряд умопостигаемых сущностей".</ref>, . . более неизреченное, чем всякое молчание и более неведомое, чем всякая сущность (эссенция), . . он [первый бог] сокрыт в умопостигаемых богах"<ref>Proclus, "On the Theology of Plato," Book II, ch. XI (tr. Thomas Taylor, 1793). См. русск. перевод: Прокл. Платоновская теология. СПб, 2001, кн. II, гл. XI, с. 146: ". . . давайте скажем самим себе, что . . . мы постигли обособленного первого бога . . . И, поскольку он — бог всех богов и генада генад, и поскольку он потусторонен первой недоступной для входа святыне, более неизречен, чем всякое молчание, и более непознаваем, чем любое наличное бытие, он, как святой, скрыт среди святых умопостигаемых богов".</ref>. }}

{{Стиль А-Цитата|"Единство всех единств, потустороннее даже самым первым адитам<ref>В своём примечании Т.Тэйлор объясняет: "Тот разряд оккультных и незримых сущностей, к которым относятся Ночь и Фанес, Орфей называет ''адитом'' (''adytum''). Следовательно, под первыми ''адитами'' Прокл понимает наивысший разряд умопостигаемых сущностей".</ref>, . . более неизреченное, чем всякое молчание и более неведомое, чем всякая сущность (эссенция), . . он [первый бог] сокрыт в умопостигаемых богах"<ref>Proclus, "On the Theology of Plato," Book II, ch. XI (tr. Thomas Taylor, 1793). См. русск. перевод: Прокл. Платоновская теология. СПб, 2001, кн. II, гл. XI, с. 146: ". . . давайте скажем самим себе, что . . . мы постигли обособленного первого бога . . . И, поскольку он — бог всех богов и генада генад, и поскольку он потусторонен первой недоступной для входа святыне, более неизречен, чем всякое молчание, и более непознаваем, чем любое наличное бытие, он, как святой, скрыт среди святых умопостигаемых богов".</ref>. }}

К тому, о чём писал Томас Тэйлор в 1797 году (то есть что "в постижении начала начал евреи, по-видимому, не поднялись выше определения его как ''непосредственного ''мастера-строителя вселенной",<ref>См. Тэйлор. Мнения — p. 260 (''SDR'', TUP).</ref> ведь "Моисей говорит о тьме над бездною, не упоминая ни одним словом о том, что должна была иметься какая-то причина для её существования"<ref>См. там же (''SDR'', TUP). </ref>'''[2]'''), можно было бы добавить и ещё кое-что, а именно: евреи в своей Библии (чисто эзотерическом и символическом сочинении) никогда не вульгаризировали своё метафорическое божество так глубоко, как сделали это христиане, приняв Иегову в качестве своего единого живого, но ''личного'' Бога.  

К тому, о чём писал Томас Тэйлор в 1797 году (то есть что "в постижении начала начал евреи, по-видимому, не поднялись выше определения его как ''непосредственного ''мастера-строителя вселенной",<ref>Taylor, Opinions — p. 260 (SDR, TUP).</ref> ведь "Моисей говорит о тьме над бездною, не упоминая ни одним словом о том, что должна была иметься какая-то причина для её существования"<ref>См. там же (''SDR'', TUP). </ref>'''[2]'''), можно было бы добавить и ещё кое-что, а именно: евреи в своей Библии (чисто эзотерическом и символическом сочинении) никогда не вульгаризировали своё метафорическое божество так глубоко, как сделали это христиане, приняв Иегову в качестве своего единого живого, но ''личного'' Бога.  

Это первое, а точнее сказать, {{Стиль С-Капитель|единое}} начало получило название "небесного круга", который символически изображался в виде иерограммы с точкой внутри круга или равностороннего треугольника, и точка эта обозначала {{Стиль С-Капитель|Логос}}.  

Это первое, а точнее сказать, {{Стиль С-Капитель|единое}} начало получило название "небесного круга", который символически изображался в виде иерограммы с точкой внутри круга или равностороннего треугольника, и точка эта обозначала {{Стиль С-Капитель|Логос}}.  

Монада, или точка, выступает первоисточником и является той единицей, из которой берёт начало вся система чисел.<ref>См. Дж. Оливер. Треугольник Пифагора (G. Oliver, "The Pythagorean Triangle," 1875): ". . . монада — это символический трон всемогущего божества, расположенный в центре эмпиреев . . . Это представление символически выражалось в виде иерограммы, в которой точка располагалась внутри круга или равностороннего треугольника, . . . ибо монада, или точка, есть источник и причина всей системы чисел . . ." — p. 36 (''SDR'', TUP). </ref> Эта точка и есть первопричина, а {{Стиль С-Капитель|то}}, из чего она в виде эманации возникает, — а вернее, то, выражением чего, логосом чего она является, — всегда обходится молчанием. Этот символ вселенной, ''точка внутри круга'', — ещё не сам архитектор, а причина этого архитектора, и последний соотносится с этой причиной так же, как сама точка соотносится с ''окружностью'', которая, по Гермесу Трисмегисту, не поддаётся никакому определению.<ref>См там же: "Универсальный символ, которым была обозначена эта великая сущность, ''точка внутри круга'' . . . Гермес Трисмегист . . . описывает создателя вселенной как "умопостигаемую сферу, центр которой располагается везде, но окружность которой не поддаётся никакому определению", ибо вселенная не имеет границ . . ." — p. 37 (''SDR'', TUP). </ref>  

Монада, или точка, выступает первоисточником и является той единицей, из которой берёт начало вся система чисел.<ref>См. Дж. Оливер. Треугольник Пифагора (G. Oliver, "The Pythagorean Triangle," 1875): ". . . монада — это символический трон всемогущего божества, расположенный в центре эмпиреев . . . Это представление символически выражалось в виде иерограммы, в которой точка располагалась внутри круга или равностороннего треугольника, . . . ибо монада, или точка, есть источник и причина всей системы чисел . . ." — p. 36 (''SDR'', TUP). </ref> Эта точка и есть первопричина, а {{Стиль С-Капитель|то}}, из чего она в виде эманации возникает, — а вернее, то, выражением чего, логосом чего она является, — всегда обходится молчанием. Этот символ вселенной, ''точка внутри круга'', — ещё не сам архитектор, а причина этого архитектора, и последний соотносится с этой причиной так же, как сама точка соотносится с ''окружностью'', которая, по Гермесу Трисмегисту, не поддаётся никакому определению.<ref>См там же: "Универсальный символ, которым была обозначена эта великая сущность, ''точка внутри круга'' . . . Гермес Трисмегист . . . описывает создателя вселенной как "умопостигаемую сферу, центр которой располагается везде, но окружность которой не поддаётся никакому определению", ибо вселенная не имеет границ . . ." — p. 37 (''SDR'', TUP). </ref>  

Как показывает Порфирий, понятия "монада" и "диада" в учении Пифагора идентичны ''беспредельности'' и ''пределу'', о которых говорит Платон в своём "Филебе", называя их άπειρον и πέρας.<ref>Платон. Сочинения. Т. 3, ч. 1, СПб, 2007 — Филеб, 16с, с. 20: ". . . все, о чем говорится как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность".</ref> Из них только последний ("мать") состоит из субстанции. Первая же (беспредельность) выступает "''причиной всего единства и мерой всех вещей''" (Vit. Pyth., p. 47)<ref>Porphyry, De vita Pythagorae ("Жизнь Пифагора"). "Единица эта [монада — ''перев''.] присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине" (См. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., "Мысль", 1986 — Порфирий. Жизнь Пифагора).</ref>. Таким образом, диада (мулапракрити, {{Стиль С-Капитель|завеса}}) — это мать Логоса и в то же самое время его ''дочь'', то есть объект его восприятия, его произведённый

Как показывает Порфирий, понятия "монада" и "диада" в учении Пифагора идентичны ''беспредельности'' и ''пределу'', о которых говорит Платон в своём "Филебе", называя их άπειρον и πέρας.<ref>Платон. Сочинения. Т. 3, ч. 1, СПб, 2007 — Филеб, 16с, с. 20: ". . . все, о чем говорится как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность".</ref> Из них только последний ("мать") состоит из субстанции. Первая же (беспредельность) выступает "''причиной всего единства и мерой всех вещей''" (Vit. Pyth., p. 47)<ref>Porphyry, De vita Pythagorae ("Жизнь Пифагора"). "Единица эта [монада — ''перев''.] присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине" (См. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., "Мысль", 1986 — Порфирий. Жизнь Пифагора, 49, с. 424).</ref>. Таким образом, диада (мулапракрити, {{Стиль С-Капитель|завеса}}) — это мать Логоса и в то же самое время его ''дочь'', то есть объект его восприятия, его произведённый

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-Цитата|"В начале была великая бездна (хаос — ''Е.П.Б.''), и не было ни дня, ни ночи. Бездна эта была Гинунгагап, разверстая пропасть, не имевшая ни начала, ни конца."<ref>Asgard and the Gods, p. 22.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"В начале была великая бездна (хаос — ''Е.П.Б.''), и не было ни дня, ни ночи. Бездна эта была Гинунгагап, разверстая пропасть, не имевшая ни начала, ни конца."<ref>Asgard and the Gods, p. 22.</ref> }}

{{Стиль С-Капитель|Всеотец}}, несотворённый и незримый, обитал в глубинах "бездны" ({{Стиль С-Капитель|пространства}} — ''Е.П.Б.'') и ''желал'', и всё, что он возжелал, являлось".)  

{{Стиль С-Капитель|Всеотец}}, несотворённый и незримый, обитал в глубинах "бездны" ({{Стиль С-Капитель|пространства}} — ''Е.П.Б.'') и ''желал'', и всё, что он возжелал, являлось.)  

То же самое происходит и в индуистской космогонии, где развёртывание (эволюция) вселенной подразделяется на два акта: в Индии они называются творением ''Пракрити'' и творением ''Падмы''.  

То же самое происходит и в индуистской космогонии, где развёртывание (эволюция) вселенной подразделяется на два акта: в Индии они называются творением ''Пракрити'' и творением ''Падмы''.  

Прежде чем тёплые лучи, истекающие из "дома светозарности", пробуждают жизнь в великих водах пространства, появляются элементы первого творения, и уже из них создаётся великан Имир (также Аургельмир) — первоматерия, выделившаяся из хаоса (название которой буквально переводится как "''кипящая глина''"). Затем появляется корова Аудумла, кормилица,'''[1]''' от которой рождается Бури (производитель), которому дочь "инеистых великанов" (сыновей Имира), Бестла, родила трёх сыновей: Одина, Вилли и Ве, то есть "духа", "волю" и "святость". (''Ср. с генезисом первобытных рас в настоящей книге'').<ref>См. Тайная доктрина, том 2, станс IV "Создание первых рас".</ref> Это случилось, когда тьма ещё царила во всём пространстве, когда ещё не возникли творческие силы (дхьян-коганы) асы, и ещё не произросло мировое ''дерево'' времени и жизни Иггдрасил, и не существовало пока чертога героев — Вальгаллы. Скандинавские легенды о сотворении нашей земли и всего мира начинаются с сотворения ''времени'' и человеческой жизни. Всё, что было до того, — для них "тьма", в которой обитает причина всего — Всеотец.  

Прежде чем тёплые лучи, истекающие из "дома светозарности", пробуждают жизнь в великих водах пространства, появляются элементы первого творения, и уже из них создаётся великан Имир (также Аургельмир) — первоматерия, выделившаяся из хаоса (название которой буквально переводится как "''кипящая глина''"). Затем появляется корова Аудумла, кормилица,'''[1]''' от которой рождается Бури (производитель), которому дочь "инеистых великанов" (сыновей Имира), Бестла, родила трёх сыновей: Одина, Вили и Ве, то есть "духа", "волю" и "святость". (''Ср. с генезисом первобытных рас в настоящей книге'').<ref>См. Тайная доктрина, том 2, станс IV "Создание первых рас".</ref> Это случилось, когда тьма ещё царила во всём пространстве, когда ещё не возникли творческие силы, асы (дхьян-коганы), и ещё не произросло мировое ''дерево'' времени и жизни Иггдрасил, и не существовало пока чертога героев<ref>Или "чертога погибших".</ref> — Вальхаллы. Скандинавские легенды о сотворении нашей земли и всего мира начинаются с сотворения ''времени'' и человеческой жизни. Всё, что было до того, — для них "тьма", в которой обитает причина всего — Всеотец.  

Как замечает редактор книги "Асгард и боги", хотя легенды эти и содержат в себе идею {{Стиль С-Капитель|Всеотца}} как первопричины всего, "он в поэмах упоминается лишь вскользь, и не более того",<ref>Там же, р. 26.</ref> однако причина этого вовсе не в том, что до проповеди Евангелия эта идея, как он полагает, "не могла возвыситься до ясного осмысления вечного",<ref>Там же, р. 29.</ref> а в глубокой эзотеричности самой этой идеи.  

Как замечает редактор книги "Асгард и боги", хотя легенды эти и содержат в себе идею {{Стиль С-Капитель|Всеотца}} как первопричины всего, "он в поэмах упоминается лишь вскользь, и не более того",<ref>Там же, р. 26.</ref> однако причина этого вовсе не в том, что до проповеди Евангелия эта идея, как он полагает, "не могла возвыситься до ясного осмысления вечного",<ref>Там же, р. 29.</ref> а в глубокой эзотеричности самой этой идеи.  

{{Стр| 428 |ТАЙНАЯ ДОКТРИНА}}

{{Стр| 428 |ТАЙНАЯ ДОКТРИНА}}

Наилучшую метафизическую трактовку первобытной теогонии, предложенную в духе ведантистов, можно найти в "Замечаниях к "Бхагаватгите" Т. Субба Роу (см. "Theosophist" за февраль 1887 г.). Как подчёркивает лектор для своих слушателей, неведомый и непознаваемый Парабрахман не является ни эго, ни не-эго, ни сознанием вообще . . . Он даже не ''атма''. Но, хотя сам он и не является объектом познания, он, тем не менее, способен порождать и обеспечивать существование любого объекта и любой жизни, которые становятся объектом познания. Это — единая сущность (эссенция), из которой запускается в бытие некий центр энергии", который он называет Логосом.<ref>The Theosophist, Vol. VIII, No. 89. — February, 1887, pp. 302-303.</ref>

Наилучшую метафизическую трактовку первобытной теогонии, предложенную в духе ведантистов, можно найти в "Замечаниях к "Бхагаватгите" Т. Субба Роу (см. "Theosophist" за февраль 1887 г.). Как подчёркивает лектор для своих слушателей, неведомый и непознаваемый Парабрахман не является ни эго, ни не-эго, ни сознанием вообще . . . Он даже не ''атма''. Но, хотя сам он и не является объектом познания, он, тем не менее, способен порождать и обеспечивать существование любого объекта и любой жизни, которые становятся объектом познания. Это — единая эссенция, из которой запускается в бытие некий центр энергии", который он называет Логосом.<ref>The Theosophist, Vol. VIII, No. 89. — February, 1887, pp. 302-303.</ref>

Логос этот и есть ''Шабда Брахман<ref>См. там же, p. 303: "Этот Логос, выражаясь языком древних авторов, можно назвать и ''Ишварой'', и ''Пратьягатмой'' и ''Шабда Брахманом''".

Логос этот и есть ''Шабда Брахман<ref>См. там же, p. 303: "Этот Логос, выражаясь языком древних авторов, можно назвать и ''Ишварой'', и ''Пратьягатмой'' и ''Шабда Брахманом''".

Это эго, продолжает он,  

Это эго, продолжает он,  

{{Стиль А-Цитата|"появляется в космосе самым первым и. . . является конечной целью всей эволюции". Это абстрактное эго, "это ''первое'' проявление (или аспект — ''Е.П.Б.'') Парабрахмана. . . Как только он вступает в бытие в качестве обладающей собственным сознанием сущности, . . . то, с его объективной точки зрения, ''Парабрахман'' предстаёт перед ним в виде ''мулапракрити''".<ref>Там же, p. 304.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"появляется в космосе самым первым и. . . им же и завершается вся эволюция". Это абстрактное эго, "это ''первое'' проявление (или аспект — ''Е.П.Б.'') Парабрахмана. . . Как только он вступает в бытие в качестве обладающей собственным сознанием сущности, . . . то, с его объективной точки зрения, ''Парабрахман'' предстаёт перед ним в виде ''мулапракрити''".<ref>Там же, p. 304.</ref> }}

"Я прошу вас иметь это в виду", — замечает лектор, —  

"Я прошу вас иметь это в виду", — замечает лектор, —  

Разумеется, для него (Логоса — ''Е.П.Б.'') ''мулапракрити'' столь же материальна, как материален любой материальный объект для нас. Эта ''мулапракрити'' является ''Парабрахманом'' не больше, чем какой-нибудь десяток свойств вот этого столба является самим этим столбом. Парабрахман — это ничем не обусловленная и абсолютная реальность, в то время как ''мулапракрити'' — это нечто вроде наброшенной на него пелены. Увидеть, чтó собой представляет собственно Парабрахман, невозможно. Перед Логосом он предстаёт с наброшенным поверх себя покровом, и покров этот представляет собой великую ширь космической материи. . . Появившись, с одной точки зрения, в виде эго, а с другой — как ''мулапракрити'', Парабрахман начинает действовать через ''Логос'' как единая энергия"<ref>Там же, p. 304.</ref>. }}

Разумеется, для него (Логоса — ''Е.П.Б.'') ''мулапракрити'' столь же материальна, как материален любой материальный объект для нас. Эта ''мулапракрити'' является ''Парабрахманом'' не больше, чем какой-нибудь десяток свойств вот этого столба является самим этим столбом. Парабрахман — это ничем не обусловленная и абсолютная реальность, в то время как ''мулапракрити'' — это нечто вроде наброшенной на него пелены. Увидеть, чтó собой представляет собственно Парабрахман, невозможно. Перед Логосом он предстаёт с наброшенным поверх себя покровом, и покров этот представляет собой великую ширь космической материи. . . Появившись, с одной точки зрения, в виде эго, а с другой — как ''мулапракрити'', Парабрахман начинает действовать через ''Логос'' как единая энергия"<ref>Там же, p. 304.</ref>. }}

И далее лектор разъясняет, чтó он понимает под деятельностью того, что есть ''ничто'', будучи при этом {{Стиль С-Капитель|всё}}, на ярком примере. Он уподобляет Логос солнцу, через которое излучаются свет и тепло, но энергия его (свет и тепло) существует в каком-то неведомом нам состоянии в пространстве и рассеивается в пространстве только как ''видимый'' свет и тепло,<ref>См. там же, pp. 304-305.</ref> и солнце при этом выполняет функции всего лишь их проводника. Такова первая ипостась-триада. Четверица же образуется, когда к триаде добавляется ''свет'' Логоса, ''насыщающий всё своей энергией''.<ref>См. там же, pp. 305, 309: "И вот мы видим, что самое первое проявление Парабрахмана имеет вид триады . . ." "Но теперь возникает вопрос: а что же делает эту триаду завершённой и превращает её в четверицу? Конечно же, этот свет Логоса. Как я уже сказал, что-то вроде этого света пронизывает собой каждый живой организм, и точно так же в этой триаде он проявляется в каждом её ''упадхи'' в виде истинной ''дживы'' (эго) человека".</ref>  

И далее лектор разъясняет, чтó он понимает под деятельностью того, что есть ''ничто'', будучи при этом {{Стиль С-Капитель|всё}}, на ярком примере. Он уподобляет Логос солнцу, через которое излучаются свет и тепло, но энергия его (свет и тепло) существует в каком-то неведомом нам состоянии в пространстве и рассеивается в пространстве только как ''видимый'' свет и тепло,<ref>См. там же, pp. 304-305.</ref> и солнце при этом выполняет функции всего лишь их проводника. Такова первая ипостась-триада. Четверица же образуется, когда к триаде добавляется ''свет'' Логоса, ''насыщающий всё своей энергией''.<ref>См. там же, pp. 304, 309: "Логос можно, к примеру, уподобить солнцу. Из него [солнца — ''перев''.] излучаются свет и теплота, но эти его теплота и энергия существуют в пространстве в каком-то неведомом нам состоянии и при его посредстве рассеиваются по пространству [только] как видимый свет и теплота. Именно под таким углом зрения и рассматривали солнце древние философы. Аналогичным образом и Парабрахман излучается из Логоса и проявляет себя как свет и энергия Логоса. Соответственно, мы видим, что впервые Парабрахман проявляется в виде Троицы — наивысшей Троицы, какая только доступна нашему пониманию. Её образуют мулапракрити, ишвара (то есть Логос) и энергия сознания Логоса, представляющая его силу (power) и свет. И так мы получаем те самые три принципа, которые, судя по всему, и лежат в основании всего космоса. Во-первых, это материя; во-вторых, сила (force) — по крайней мере, фундамент для существования всех действующих в космосе сил; и, в-третьих, эго, то есть единый корень “я”, и любой другой род “я” является всего лишь [этого корня] проявлением или отражением . . .  

И здесь возникает вопрос: благодаря чему эта троица приобретает законченный вид и становится четверицей? Разумеется, благодаря этому свету Логоса. Как я уже сказал, это свет такого рода, который пропитывает собою любой организм. Так и в этой троице он проявляется в каждом из ''упадхи'' в виде подлинной ''дживы'' (или эго) человека. Чтобы вам стала понятнее эта мысль, попробую выразить её более наглядным языком. Сравним, к примеру, сам этот Логос с солнцем. Предположим, я держу в руке чистое зеркало, ловлю им отражение солнца, а затем направляю этот солнечный зайчик, скажем, на полированную поверхность металлической пластины, а затем этот второй, получившийся от платины, зайчик я направлю на поверхность стены. Теперь у нас получатся три отражения, при этом одно из них окажется самым чистым и самым ярким. Это самое чистое отражение — отражение в зеркале — я могу уподобить ''карана-шарире''; отражение с металлической пластины — астральному телу, а зайчик на стене — физическому телу. В каждом случае у нас образуется вполне определённый солнечный зайчик, и этот зайчик, то есть отражённое изображение солнца, в каждом случае мы будем понимать как “я”. Тот свет, что падает на астральное тело, соответствует “я” в этом астральном теле, когда мы говорим о нём в отрыве от физического тела. То отражение, которое образуется в ''карана-шарире'', соответствует самой главной форме индивидуальности, которой обладает человек.

Но, как вы видите, все эти три различных отражения отличаются друг от друга яркостью света. Эту яркость света в наших отражениях вы можете уподобить объёму человеческих знаний, и, как мы видим, свет этот становится всё тусклее и тусклее по мере удаления отражения от самого чистого упадхи к следующему, менее чистому и так далее, пока мы не добираемся до физического тела. Знание наше целиком зависит от состояния упадхи. Кроме того, обратите внимание, отражение солнца на чистой поверхности воды может искажаться, а то и делаться вовсе незаметным из-за волнения самой воды. Точно так же и человек может вследствие своих страстей и эмоций нарушать и искажать внешнюю картину своего подлинного “я”, а то и делать её настолько неразборчивой, что он вообще перестаёт воспринимать её свет".

</ref>  

Еврейские каббалисты излагают это в форме, которая в эзотерическом смысле  

Еврейские каббалисты излагают это в форме, которая в эзотерическом смысле  

{{Стр| 429 |ЕДИНОЕ ПОЗНАЁТСЯ ЧЕРЕЗ МНОЖЕСТВО.}}

{{Стр| 429 |ЕДИНОЕ ПОЗНАЁТСЯ ЧЕРЕЗ МНОЖЕСТВО.}}

ничем не отличается от ведантийской. Согласно их учению, {{Стиль С-Капитель|эйн-соф}} не поддаётся пониманию и не имеет ни своего местонахождения, ни наименования, хотя при этом и выступает беспричинной причиной всего. Отсюда и его название: {{Стиль С-Капитель|эйн-соф}} — термин отрицательный, который переводится как "непостижимый, непознаваемый и неименуемый".<ref>См. J. Ralston Skinner, “The Cabbalah — No. VI,” June 1886 — p. 257 (''Masonic Review'', 65:5) (''SDR'', TUP). </ref> Потому и изображали его в виде бесконечного круга, сферы, в которой единственное, что при всём старании мог бы усмотреть человеческий ум, — это свод.  

ничем не отличается от ведантийской. Согласно их учению, {{Стиль С-Капитель|эйн-соф}} не поддаётся пониманию и не имеет ни своего местонахождения, ни наименования, хотя при этом и выступает беспричинной причиной всего. Отсюда и его название: {{Стиль С-Капитель|эйн-соф}} — термин отрицательный, который переводится как "непостижимое, непознаваемое и неименуемое".<ref>См. J. Ralston Skinner, “The Cabbalah — No. VI,” June 1886 — p. 257 (''Masonic Review'', 65:5) (''SDR'', TUP). </ref> Потому и изображали его в виде бесконечного круга, сферы, в которой единственное, что при всём старании мог бы усмотреть человеческий ум, — это образуемый такой сферой свод [если смотреть изнутри].  

Вот что пишет человек, разгадавший немало загадок каббалы, об одном из значений этого символа, понимаемого через эзотерику чисел и геометрии:  

Вот что пишет человек, разгадавший немало загадок каббалы, об одном из значений этого символа, понимаемого через эзотерику чисел и геометрии:  

{{Стиль А-Цитата|"Закройте глаза и постарайтесь мысленно направить своё сознание-восприятие вовне, так далеко, как только сможете, и во всех направлениях. Вы обнаружите, что равномерно и во всех направлениях из вас изойдут одинаковые линии, или лучи восприятия, и ваши максимальные усилия в деле восприятия уткнутся в ''свод некой сферы''. Границы-очертания этой сферы неизбежно примут вид гигантского ''круга'', а непосредственные лучи-мысли в любом и каждом направлении будут непременно представлять собой ''прямые линии-радиусы'' этого круга. А значит, это и ''должно'' быть, выражаясь человеческим языком, максимальное всеохватывающее представление о ''проявленном'' эйн-софе, которое примет вид ''геометрической фигуры'', а именно: круга с его элементами в виде кривой-окружности и прямолинейным диаметром, разделённым на радиусы. Следовательно, первым распознаваемым средством связи между эйн-софом и человеческим умом является геометрическая фигура".<ref>Там же — pp. 257-258 (''SDR'', TUP). </ref>'''[1]''' }}

{{Стиль А-Цитата|"Закройте глаза и постарайтесь мысленно направить своё сознание-восприятие вовне, так далеко, как только сможете, и во всех направлениях. Вы обнаружите, что равномерно и во всех направлениях из вас изойдут одинаковые линии, или лучи восприятия, и ваши максимальные усилия в деле восприятия уткнутся в ''свод некой сферы''. Границы-очертания этой сферы неизбежно примут вид гигантского ''круга'', а непосредственные лучи-мысли в любом и каждом направлении будут непременно представлять собой ''прямые линии-радиусы'' этого круга. А значит, это и ''должно'' быть, выражаясь человеческим языком, максимальное всеохватывающее представление о ''проявленном'' эйн-софе, которое примет вид ''геометрической фигуры'', а именно: круга с его элементами в виде кривой-окружности и прямолинейным диаметром, разделённым на радиусы. Следовательно, именно геометрическая фигура и является тем наипервейшим, понятным человеку средством, которое способно соединить эйн-соф с человеческим умом".<ref>Там же — pp. 257-258 (''SDR'', TUP). </ref>'''[1]''' }}

Этот гигантский круг (который восточная эзотерика ужимает до точки, расположенной внутри беспредельного круга) и есть Авалокитешвара — тот самый ''Логос'', или ''Слово'', о котором говорит Субба Роу. Но этот круг, или проявленный Бог, так же непостижим для нас, как и {{Стиль С-Капитель|единое}}, и постичь его мы можем не иначе как через его ''проявленную'' вселенную, хотя это сделать уже гораздо легче (вернее, это более доступно) для наших высших напряжений мысли. Этот Логос — который спит в недрах Парабрахмана во время пралайи (как и наше "Эго латентно в нас во время ''сушупи'', сна")<ref>Subba Row, Bhagavad Gita, p. 303.</ref> и который не может познавать Парабрахмана иначе как в виде ''мулапракрити'' (последняя представляет собой покров-космос, являющийся "великой ширью космической материи") — таким образом, есть лишь возникающий в процессе творения космоса некий óрган, посредством которого осуществляется излучение энергии и мудрости Парабрахмана, ''остающегося столь же неведомым Логосу, как и нам самим''.  

Этот гигантский круг (который восточная эзотерика ужимает до точки, расположенной внутри беспредельного круга) и есть Авалокитешвара — тот самый ''Логос'', или ''Слово'', о котором говорит Субба Роу. Но этот круг, или проявленный Бог, так же непостижим для нас, как и {{Стиль С-Капитель|единое}}, и постичь его мы можем не иначе как через его ''проявленную'' вселенную, хотя это сделать уже гораздо легче (вернее, это более доступно) для наших высших напряжений мысли. Этот Логос — который спит в недрах Парабрахмана во время пралайи (как и наше "Эго латентно в нас во время ''сушупи'', сна")<ref>Subba Row, Bhagavad Gita, p. 303.</ref> и который не может познавать Парабрахмана иначе как в виде ''мулапракрити'' (последняя представляет собой покров-космос, являющийся "великой ширью космической материи") — таким образом, есть лишь возникающий в процессе творения космоса некий óрган, посредством которого осуществляется излучение энергии и мудрости Парабрахмана, ''остающегося столь же неведомым Логосу, как и нам самим''.