Рерих Е.И. - Письма в 9-ти томах, т.2, п.017
том 2, письмо № 17
Участники
| |
|---|---|
| Автор: | Рерих Е.И. |
| Адресат: | Рерих Ю.Н., Рерих Н.К. |
| Посыльный: | |
Даты
| |
| Написано: | 29 марта 1934 |
| Получено: | |
Места
| |
| Отправлено из: | |
| Получено в: | |
Дополнительная информация
| |
| Язык: | рус. |
Родные мои Пасик и Юханчик, сегодня утром пришла грустная телеграмма о смерти нашего милого, незаменимого Феликса Денисовича. Огромная потеря для Латвийского Общества. В последнем своем письме, предчувствуя свой близкий уход, он писал, что у него есть заместитель, некто Стурэ, но без подробностей о нем. На этой неделе я получила письмо от Иогансон от 3 марта, в котором она пишет, что дело в группах обстоит не совсем ладно и даже в опасности, ибо многие недовольны распределением и своими руководителями. Но говорить об этом с Феликсом Денисовичем нельзя, ибо он все принимает за бунт против Иерархии. Некоторые фразы, особенно последняя, в которой она просит меня принять ее в ученицы, дали мне ключ к положению вещей. Она, видимо, уже понимала, что Феликс Денисович уходит, и хочет забежать и взять инициативу в свои руки, хотя бы по Женскому Объединению. Сейчас мы послали соболезнующую телеграмму Обществу и его семье и будем ждать известий о его распоряжениях, а пока что очень осторожно, без указаний и принятия каких-либо обязательств отвечу Иогансон. Между прочим, она тоже пишет, что Стурэ – идеальная правая рука Феликса Денисовича, устремленный, исполнительный и честный, но что в нем нет той искры, того «горящего сердца», которое солнечно согревает и объединяет. Так, пишет она это письмо, ибо чувствует, что ответственность за дело лежит также на ней. Буду очень осторожна, ибо она не очень симпатично относится к латышам. Подождем известий об оставленных распоряжениях. Если они напишут тебе об этом раньше, пожалуйста, не забудь переслать мне, чтобы я знала, какой курс принять. По-видимому, он умер 28 марта и как раз 27-го я страшно беспокоилась о нем, и вчера после отъезда Манов мы решили послать ему еще одну телеграмму, спрашивая о его здоровье. Да будет радостна встреча его с Владыкой!
Теперь наши текущие дела. Приезжали Маны, поразило, насколько оба плохо выглядят, особенно сам полковник. Лицо одутловатое и сине-красное, тоже непрочен. Несмотря на наши расспросы, ничего особенного рассказать не мог, кроме того, что отношение к нам стало лучше. Рассказывал о нелепых наговорах Дорофьева, который сообщил, что вся обстановка в нашем доме настолько была подозрительна и жутка, что он спал с револьвером под подушкой и уже в пять часов утра сбежал, ибо не мог вынести этой жути!!! Мы горды с Ояночкой, что навели такой страх на шестифутового мужчину! Он только забыл, что он сбежал с маундсами[1] яблок и груш, полученными от нас его приятелем, капитаном Бодингтоном, с которым он мирно почивал в «Аркадии». Как все подлые личности, он думал выслужиться, доказав свою якобы преданность своей новой родине, но, по-видимому, нелепость его рассказов заставила усомниться в правдивости их и сейчас он далеко не в блестящем положении. Яруя пишет Вам о посещении двух немцев, из которых один, некто Дейстер, очень интересуется тибетским языком и явился сюда, чтобы получить фасилитис[2] от нашего Института и брать уроки тибетского языка у ламы. Он преподает немецкий язык полицейским чинам и, получив месячный отпуск, решил провести его у нас в Институте; кроме того, он провел некоторое время с Кельцем, хотя и не очень одобряет его. Отвечено ему было как следует. Без нашего ведома он дважды посетил ламу, прося его давать ему уроки. Лама ответил, как и должен был, а именно что все время его принадлежит Институту, и направил его в Дарджилинг. Мы думали, что он уже уехал, но сейчас пришел Святослав и сообщил, что он снова был у ламы и вместе с ним пришел наверх и сидит у Юрия в комнате. Послали Ярую спросить, что ему нужно. Белые нитки по черному. Двадцать четвертого было Указано никого не принимать в этот день, именно он и пришел, тоже знак. Навязчивость изумительная. Слух об отъезде Кельца с Рупчаном подтвердился из многих источников. Ли переслал ему в Америку деньги, полученные им здесь. Сегодня и Бэнон пишет, как всегда последний, об отъезде двух приятелей, они поехали через Японию и собираются в Америке в разных городах выставлять собранные ими здесь вещи, а затем летом или же осенью вернуться сюда. Интересно!! Это же известие привезли и Маны. Пришел Яруя, продал немцу за 13 рупий три номера журнала, тот, видимо, думал получить даром, ибо первому немцу – Ганзену Святослав подарил их. Немец пришел прощаться.
Последняя почта из Америки не принесла новостей. Пришло довольно бессодержательное письмо от Шклявера. Между прочим, он пишет, что ты одобрил внешность книг «Сердце» и «Мир Огненный». Хочу запросить его – а как же знак? Что сказал Н.К. на такую небрежность с его стороны? Жду не дождусь книг этих. Надеюсь, Вы не забыли указать ему послать немедленно по одному экземпляру простой почтой? Все думы с Вами. Что у Вас? Сказано: «Пока не будет действовать явление Вашингтона, будем воздерживаться от похвалы. Нам нужны действия». Значит, Владыка недоволен действиями Шаткого и Друга.
Любимые мои, почта уходит сегодня, потому должна кончать, в пятницу же все закрыто по случаю страстной пятницы. Шлю Вам всю любовь и нежность мою, берегите себя. У меня тоже новые напряжения в центрах и частое головокружение. Психическая энергия летит к Вам. Продолжаем утверждаться в чудесном спасении страны, чудо у дверей.
Знаем о Мудрости Фуямы и мужестве Удраи. Знаем о чуде, явленном группе почитателей Н.К. Очень чувствуем уход Феликса Денисовича, так грустно на сердце. Ушел прекрасный дух!
Передай мои самые сердечные мысли и пожелания нашим близким сотрудникам. Не успею с этой почтой написать им. Друг, видимо, не очень активен. Как дело со Знаменем?
27 февраля я слышала, что один из сотрудников при смерти, и очень этим взволновалась, но почему-то убедила себя, что это Ман. И в ночь на наше 28-е через месяц умер Лукин.
Сноски