Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
Редакция 21-го века (в работе)
| 675 | 675 |
Отдел III
Окаменелые останки человека и антропоидной обезьяны
А.
Геологические факты, относящиеся к вопросу связи между ними
Данные, выведенные на основании научных исследований, что касается до «первичного человека» и обезьяны, ничем не подкрепляют теорий, производящих первого от последней. «Где же тогда должны мы искать первичного человека?» – всё ещё вопрошает Гексли после того, как он тщетно искал его в самой глубине четвертичных слоёв.
«Принадлежал ли самый древний разумный человек (homo sapiens) к эпохе плиоцена или миоцена, или же к ещё большей древности? Ожидает ли будущего палеонтолога открытие, в слоях ещё более древних, окаменелостей обезьяны, более человекообразной, или же человека, ещё более обезьяноподобного, нежели все те, которые нам сейчас известны? Время покажет это...»[1].
Несомненно и, таким образом, оно оправдает антропологию оккультистов. А пока что Бойд Докинс, в своём рвении оправдать «Происхождение человека» Дарвина, полагает, что он открыл ни более и ни менее, нежели «недостающее звено» – в теории. Скорее благодаря богословам, нежели геологам, человек почти до 1860 года рассматривался как реликвия, древность которой не превышает общепринятых 6000 лет со дня сотворения Адама. Карма, однако, судила, чтобы именно, французский аббат (Буржуа) нанёс этой удобной теории даже худший удар, нежели тот, который был нанесён ей открытиями Бушэ де Перта. Каждому известно, что аббат открыл и вынес на свет основательное доказательство того, что человек существовал уже во время миоценского периода, ибо кремни, носящие несомненные признаки обработки человеком, были выкопаны из слоёв миоценского периода. Приводим слова автора труда «Современная наука и современная мысль»:
«Они должны были быть обработаны человеком или, как предполагает это Бойд Докинс, дриопитеком, или же какой-либо иной антропоидной обезьяной, одарённой разумностью, настолько превышающей разумность гориллы или шимпанзе, что она могла сделать эти инструменты. Но, в таком случае, проблема была бы разрешена, и недостающее звено открыто, ибо подобная обезьяна легко могла бы быть предком человека палеолита»[2].
Или – потомком человека эоценского периода, что является вариантом, предлагаемой теории. А пока что дриопитек, одарённый столь прекрасными умственными способностями, должен быть ещё открыт. С другой стороны, раз существование человека неолита и палеолита стало абсолютной достоверностью, и тот же самый автор справедливо замечает:
«Если 100 000 000 лет прошли с тех пор, как
| 676 | 676 |
земля стала достаточно отвердевшей, чтобы поддерживать растительную и животную жизнь, то третичный период мог длиться 5 000 000 лет; или 10 000 000 лет, если порядок, способствующий жизнеспособности, продолжался, как думает это Лайэлль, по крайней мере, на протяжении 200 000 000 лет»[3], –
то почему бы не испробовать другую теорию? Как гипотезу отнесём человека к концу мезозойских времён – допустив ради довода (argumenti causa), что тогда существовали (гораздо более поздние) обезьяны высшего типа! Это дало бы совершенно достаточно времени человеку и современным обезьянам уклониться от мифической «более антропоидной обезьяны», и даже последняя могла бы выродиться в тех, которых мы видим подражающими человеку, употребляя «сучья деревьев в виде дубинки и разбивая кокосовые орехи камнем как молотком»[4]. Некоторые дикие горные племена в Индии строили свои жилища на деревьях точно так же, как гориллы строят свои берлоги. Вопрос, который из двух, зверь или человек, стал подражателем другого, едва ли подлежит обсуждению, даже допуская теорию Бойда Докинса. Впрочем, фантастичность этой теории вообще признана. Но имеется возражение, что тогда как в плиоценском и миоценском периоде существовали настоящие человекообразные обезьяны и бабуины, и человек, несомненно, был в те времена современником первых – хотя, как мы видим, правоверная антропология всё ещё не решается, даже при наличии фактов, поместить его в эру дриопитека, который позднее
«рассматривался некоторыми анатомистами, как тип более высокий в некоторых отношениях, чем шимпанзе или горилла»[5], –
тем не менее, в эоценский период не было найдено других окаменелостей, относящихся к исскопаемым приматам или к останкам обезьяноподобных видов, исключая нескольких вымерших видов лемуроподобных. Также мы находим намёки на то, что дриопитек мог быть «недостающим звеном», хотя мозг этой твари подтверждает эту теорию так же мало, как и мозг современной гориллы[6].
Теперь мы хотели бы спросить – кто из учёных готов доказать, что человек не существовал в начале третичного периода? Что именно могло помешать его присутствию? Едва тридцать лет тому назад с негодованием отрицалась возможность его существования раньше, нежели шесть или семь тысяч лет назад. Ныне отказывают допустить его в эоценский период. В следующем столетии, вероятно, будет выдвинут вопрос – не был ли человек современником «летающих драконов»: птеродактиля, плезиозавра и игуанодона, и т. д. Но прислушаемся к отголоску науки:
| 677 | 677 |
«Теперь ясно, что, как по анатомическому сложению, так и в силу климата и окружающих условий везде, где жили антропоидные обезьяны, мог жить также и человек или другая тварь, которая являлась предком человека. С анатомической точки зрения, человекообразные обезьяны и простые обезьяны являются такими же особыми видоизменениями типа млекопитающего, как и человек, на которого они походят каждой костью и мышцей; и физический животный человек есть просто пример четверорукого типа, выработавшего способность стоять на ногах, так же как и более объёмный мозг[7]... Если он мог выжить, как мы это знаем, в жестоких условиях и чрезвычайных превратностях Ледникового периода, то нет основания думать, что он не мог жить в полу-тропическом климате миоценского периода, когда благотворный климат простирался даже до Гренландии и Шпицбергена»[8].
Тогда как большинство учёных, непримиримых в своём убеждении в происхождении человека от «вымершего антропоидного млекопитающего», не хотят допустить даже простую состоятельность какой-либо иной теории, нежели теории об общем предке для человека и дриопитека, приятно увидеть в труде настоящего научного значения, такое поле для соглашения. Действительно, поле это настолько широко, насколько оно может быть при этих обстоятельствах, то есть, не подвергаясь немедленной опасности быть сбитым с ног волною прилива научной лести. Будучи убеждённым, что трудность объяснить –
«Развитие интеллекта и нравственности путём эволюции не так велико, как трудность, представляющаяся в разнице физического строения[9] между человеком и животным высшего типа», –
тот же автор говорит:
«Но не так легко усмотреть, как возникла эта разница в физическом строений и как народилось существо, которое имело такой мозг и руку, и такие неразвитые способности для почти безграничного прогресса. Трудность в следующем: разница в строении, между низшей, существующей расой человека и высшей существующей обезьяной, слишком велика, чтобы допустить возможность, чтобы один был прямым потомком другой. Негр, в некоторых отношениях, слегка приближается к обезьяньему типу. Череп его более узкий и мозг меньшего объёма, челюсти более выдающиеся и руки его длиннее, чем руки
| 678 | 678 |
среднего европейца, всё же, он по существу человек, и широкая пропасть отделяет его от шимпанзе или гориллы. Даже идиот или кретин, мозг которого не больше и понимание не выше, чем у шимпанзе, является, однако, человеком, остановившимся в своём развитии, но не обезьяной.
Потому, если придерживаться теории Дарвина в случае человека и обезьяны, то мы должны исследовать вглубь и найти какого-либо общего предка, от которого они оба произошли... Но чтобы установить это, как факт, а не теорию, мы должны найти форму этого предка или, во всяком случае, какие-либо промежуточные формы, приближающиеся к ней... другими словами... «недостающее звено». Так мы должны признать, что до сих пор, не только не были открыты эти недостающие звенья, но и древнейшее человеческие черепа и скелеты, известные нам, относящиеся ко времени Ледникового периода и, по всей вероятности, древность которых насчитывает по крайней мере 100 000 лет, не обнаруживают явно определённого приближения к такому до-человеческому типу. Напротив, один из наиболее древних типов, тип человека, найденный в погребальной пещере Кро-Маньон[10], представляет собою образец прекрасной расы, высокого роста, обладающей большим мозгом и в общем превосходящей многие существующие человеческие расы. Конечно, нам отвечают, что время это недостаточно и, если человек и обезьяна имели общего предка, и раз высокоразвитая антропоидная обезьяна, несомненно, существовала уже в миоценский период, по всей вероятности, также и человек, то такого предка следует искать ещё дальше назад, на таком расстоянии, по сравнению с которым весь четвертичный период становится незначительным... Всё это истина, и мы можем выказать некоторую осторожность, прежде чем допустить, что человек... является единственным исключением в общем законе вселенной и есть создание особого творения. В это особенно трудно поверить, ибо обезьянье семейство, с которым у человека такое близкое (?) сходство в физическом строении, имеет многочисленные ветви, которые переходят одна в другую, но крайние виды которых разнятся между собою больше, нежели человек разнится от самого высокого вида обезьян. Если для человека требуется особое творение, то не было ли особого творения для шимпанзе, гориллы, орангутанга и, по крайней мере, для сотни различных видов человекообразных и простых обезьян, сложение которых построено по тем же линиям?»[11].
Особое творение имело место для человека и «особое творение» для антропоидной обезьяны, его порождения, только по другим линиям, вне линий, когда-либо предложенных наукою. Альберт Годри и другие приводят несколько веских причин, почему человек не может рассматриваться, как венец обезьяньего семейства. Когда убеждаешься, что «первичный дикарь» (?) не только существовал в миоценский период, но, как доказывает это Мортийе, кремневые реликвии, оставленные им в эту отдалённую эпоху, носят следы расщепления камня на куски посредством огня; когда мы узнаём, что дриопитек является единственным среди антропоидов, следы которого встречаются в тех слоях, то каков будет естественный вывод из этого? Именно, что дарвинисты зашли в тупик. Гиббон, наиболее схожий с человеком, всё ещё находится на том же низком уровне развития, на котором он стоял, когда он сосуществовал с человеком в конце Ледникового периода. Он не изменился сколько-нибудь заметно со времени плиоценского периода. Итак, мало разницы между дриопитеком и существующими антропоидами – гиббонами, гориллами и прочими. Следовательно, если теория Дарвина является всевмещающей, то чем должны мы «объяснить» эволюцию этой
| 679 | 679 |
обезьяны в человека, в течение первой половины миоценского периода? Время это слишком кратко для такого теоретического превращения. Чрезвычайная медлительность, с которой производятся изменения в видах, делает такое явление немыслимым – особенно же, базируясь на гипотезе «естественного отбора». Огромная умственная пропасть, так же как и пропасть в сложении между дикарём, ознакомленным с огнём и способом его зажигания, и зверем-антропоидом, слишком велика, чтобы даже предположить подобную возможность в течение такого краткого периода. Пусть эволюционисты отнесут назад этот процесс в предшествующий эоценский период, если они предпочитают это; пусть они даже проследят происхождение человека и дриопитека до общего предка; но, тем не менее, они окажутся перед неприятным соображением, что в слоях эоценского периода антропоидные окаменелости настолько же явно отсутствуют, как и баснословный питекантроп Геккеля. Можно ли найти выход из этого тупика через апелляцию к «неизвестному» и через ссылку, вместе с Дарвином, на «несовершенство геологических свидетельств?» Пусть будет так; но тогда то же право апелляции должно быть одинаково предоставлено и оккультистам, вместо того, чтобы оставаться монополией недоумевающего материализма. Мы утверждаем, что физический человек существовал раньше, чем образовался первый пласт меловых слоёв. В начале третичной эпохи процветала наиболее блестящая цивилизация, которую когда-либо знавал мир; в период, когда человек-обезьяна, по представлению Геккеля, блуждал в первобытных лесах, а спорный предок Грант Аллэна качался и прыгал с ветки на ветку в сообществе своих волосатых самок, выродившихся Лилит Адама третьей расы. Тем не менее, антропоидные обезьяны не существовали в более блестящие дни цивилизации четвёртой расы; но карма есть таинственный закон действующий не взирая на лица. Чудовища, порождённые в грехе и позоре гигантами Атлантиды, «жалкие копии» своих породителей, исполненных животных страстей, следовательно, по Гексли, и современного человека, ныне сбивают с толку и погружают в заблуждение глубокомысленных антропологов европейской науки.
Где жили первые люди? Некоторые дарвинисты утверждают, что в западной Африке, некоторые относят их к южной Азии, другие верят в независимое происхождение человеческих семейств в Азии и Америке от обезьяньих предков. Однако, Геккель весело взваливает на себя это бремя. Исходя от своей полуобезьяны (prosimia), «общего предка всех прочих узконосых, включая человека» («звено», которое, теперь, однако, отброшено, вследствие недавних анатомических открытий), он пытается найти местожительство для первичного питекантропа алалуса.
«По всей вероятности, это [превращение животного в человека] произошло в южной Азии, на пространстве которой находят много доказательств, указывающих на то, что здесь было первоначальное местопребывание различных человеческих видов. Возможно, что сама южная Азия и не была самой ранней колыбелью человеческой расы, но именно Лемурия, материк, лежавший к югу от Азии и позднее опустившийся на дно Индийского океана (См. ниже гл. 7, «Научные и геологические доказательства существования нескольких
| 680 | 680 |
потопленных материков»). Период, в течение которого совершалась эволюция антропоидных обезьян в обезьянообразных людей, должен быть, по всему вероятию, отнесён к последней части третичного периода, к плиоценской эпохе и, может быть, к предшествовавшей ей миоценской»[12].
Из вышеприведённых предположений, единственное, достойное некоторого внимания, есть то, которое относится к Лемурии, которая была колыбелью человечества – физических существ обоих полов, материализовавшихся на протяжении долгих эонов из эфирообразных гермафродитов. Но, если будет доказано, что остров Пасхи является, действительно, реликвией Лемурии, мы должны будем поверить, что, согласно Геккелю, «немые обезьяно-люди», едва лишь продвинувшиеся в своём развитии от грубого млекопитающего чудовища, соорудили гигантские статуи-портреты, две из которых находятся сейчас в Британском Музее. Критики ошибаются, называя доктрины Геккеля «отвратительными, революционными и аморальными» (хотя материализм есть законный плод мифа об обезьяньем предке) они просто слишком нелепы, чтобы нуждаться в опровержении.
Сноски
- ↑ Гексли, «Место человека в природе», с. 159.
- ↑ Гексли, «Место человека в природе», с. 157.
- ↑ Гексли, «Место человека в природе», с. 161.
- ↑ Неужели это способ, которым должен был бы действовать первобытный человек? Мы не знаем ни людей, ни даже дикарей в наш век, которые бы подражали обезьянам, жившим с ними бок о бок в лесах Америки и на островах. Но мы знаем, что крупные обезьяны, будучи приручены, живут в домах и подражают человеку вплоть до ношения шляп и одежд. Автор имел однажды шимпанзе, который, не будучи никем научен, открыл газету и делал вид, что читает её. Именно потомство, дети, могут подражать своим родителям, но никак не обратно.
- ↑ Там же, с. 151.
- ↑ См. также умопостроения Годри.
- ↑ Спрашивается, изменится ли хотя бы одна йота научной истины и факта, заключающихся в вышеприведённой фразе, если бы она читалась: «обезьяна есть просто пример двуногого типа, приспособленного для хождения обычно на четвереньках и обладающего меньшим мозгом». Говоря эзотерически, такова истина, но не обратно.
- ↑ «Современная наука и современная мысль», сс. 151, 152.
- ↑ Тут мы не можем следовать за г-ном Лэнгом. Когда признанные дарвинисты, подобные Гексли, указывают на «великую пропасть, существующую между низшей обезьяной и высшим человеком с точки зрения интеллектуальных сил», «на огромную пропасть... между ними», на неизмеримое и, в действительности, бесконечное отклонение человеческой расы от обезьян («Место человека в природе», с. 102 и примечание); когда даже физическая основа ума – мозг – настолько превышает размерами мозг самых высокоразвитых из существующих обезьян; когда такие люди, как Уоллэс, вынуждены призывать вмешательство внеземных разумов, чтобы объяснить, как могла такая тварь, как питекантроп-алалус (pithecanthropus alalus), или же немой дикарь, в представлении Гекелля, подняться до уровня нравственного человека наших дней, обладающего большим мозгом – если всё это так, то напрасно так легкомысленно отбрасывать загадки эволюции. Если свидетельство телосложения настолько неубедительно и в общем настолько противоречит дарвинизму, то трудность объяснения, «каким образом» произошла эволюция человеческого ума через естественный отбор, в десять раз больше.
- ↑ Раса, рассматриваемая господами де Катрфажем и Ами, как ветвь той же группы, от которой произошли гуанчи Канарских островов – короче говоря, ответвления атлантов.
- ↑ Там же, сс. 180-182.
- ↑ «Происхождение человека», с. 73.