Изменения

'''БУДДИЗМ''' Буддизм теперь расколот на две различные Церкви: Южную и [[Ламаизм|Северную]]. Говорят, что первая является более чистой формой как более строго сохранившая первоначальные учения Владыки Будды. Это религия Цейлона, Сиама, Бирмы и других стран, в то время как Северный Буддизм связан с Тибетом, Китаем и Непалом. Однако такое различение неправильно. Если Южная Церковь и ближе, в том, что не отклонилась - за исключением, может быть, некоторых незначительных догм, результата многочисленных соборов, проводившихся после смерти Учителя, - от общедоступных или экзотерических учений Шакьямуни, - то Северная Церковь есть отпрыск эзотерических учений Сиддхарты Будды, давая которые он ограничился своими избранными Бхикшу и Архатами. Фактически, о Буддизме в настоящем веке невозможно справедливо судить как по одной, так и по другой из его экзотерических, популярных форм. Истинный Буддизм можно оценить лишь соединив философию Южной Церкви с метафизикой Северных Школ. Если одна кажется слишком иконоборческой и суровой, а другая - слишком метафизической и трансцедентальной, даже обросшая сорняками индийского экзотеризма - поскольку многие из богов его Пантеона пересажены под новыми именами на тибетскую почву, - это целиком обязано популярному выражению Буддизма в обеих Церквях. Они относятся друг к другу так же, как, соответственно, Протестантство и Римский Католицизм. Обе грешат избытком усердия и ошибочных интерпретаций, хотя духовенство - как Южных, так и Северных буддистов - никогда не отступала от истины сознательно; еще менее действовали они по предписаниям жрецократии, честолюбия, или следуя за личной выгодой и властью, как это делали обе христианские Церкви.

'''БУДДИЗМ''' Буддизм теперь расколот на две различные Церкви: Южную и [[Ламаизм|Северную]]. Говорят, что первая является более чистой формой как более строго сохранившая первоначальные учения Владыки Будды. Это религия Цейлона, Сиама, Бирмы и других стран, в то время как Северный Буддизм связан с Тибетом, Китаем и Непалом. Однако такое различение неправильно. Если Южная Церковь и ближе, в том, что не отклонилась - за исключением, может быть, некоторых незначительных догм, результата многочисленных соборов, проводившихся после смерти Учителя, - от общедоступных или экзотерических учений Шакьямуни, - то Северная Церковь есть отпрыск эзотерических учений Сиддхарты Будды, давая которые он ограничился своими избранными Бхикшу и Архатами. Фактически, о Буддизме в настоящем веке невозможно справедливо судить как по одной, так и по другой из его экзотерических, популярных форм. Истинный Буддизм можно оценить лишь соединив философию Южной Церкви с метафизикой Северных Школ. Если одна кажется слишком иконоборческой и суровой, а другая - слишком метафизической и трансцедентальной, даже обросшая сорняками индийского экзотеризма - поскольку многие из богов его Пантеона пересажены под новыми именами на тибетскую почву, - это целиком обязано популярному выражению Буддизма в обеих Церквях. Они относятся друг к другу так же, как, соответственно, Протестантство и Римский Католицизм. Обе грешат избытком усердия и ошибочных интерпретаций, хотя духовенство - как Южных, так и Северных буддистов - никогда не отступала от истины сознательно; еще менее действовали они по предписаниям жрецократии, честолюбия, или следуя за личной выгодой и властью, как это делали обе христианские Церкви.

Отсюда очевидно, что эти Брамины тождественны с земными Бодхисаттвами небесных Дхиани-Будд. И те и другие, как первоначальные, разумные «Элементы», становятся Творцами или Породителями Монад, которым предопределено стать людьми в этом цикле; после чего они эволюционируют, или, так сказать, развертываются в своих собственных Сущностях, как Бодхисаттвы или Брамины, на Небесах и Земле, чтобы стать, наконец, простыми людьми. «Творцы мира рождаются здесь, на Земле, снова и снова», воистину! В северной буддийской системе или в народной экзотерической религии говорится, что каждый Будда, проповедуя Благой Закон на Земле, проявляется одновременно в трех мирах: в Бесформенном Мире, как Дхиани-Будда, в Мире Форм, как Бодхисаттва, и в Мире Желаний, в низшем или нашем Мире, как человек. Эзотерически учение разнится. Божественная, чисто Ади-Буддхическая Монада проявляется, как Вселенский Буддхи, Маха-Буддхи или Махат в философии индусов, как духовный, всеведущий и всемогущий Корень Божественного Разума, как Высочайшая ''Anima Mundi'' или Логос. Этот последний нисходит, «подобно пламени, исходящему от Вечного Огня, Неизменный, без увеличения и уменьшения, вечно тот же самый до конца» цикла существования, и становится Вселенскою Жизнью на мировом плане. Из этого плана сознательной Жизни устремляются, подобно семи огненным языкам, Сыны Света, Логосы Жизни; затем, Дхиани-Будды созерцания, конкретные формы своих бесформенных Отцов, Семь Сынов Света, будучи ''все еще сами собою'', к которым может быть применена браминская мистическая фраза: «Ты есть То» – Браман. Именно, от этих Дхиани-Будд исходят их Чхайа или Тени, Бодхисаттвы небесных царств, первообразы над-земных Бодхисаттв и земных Будд и, наконец, людей. Семь Сыновей Света также называются Звездами.

Отсюда очевидно, что эти Брамины тождественны с земными Бодхисаттвами небесных Дхиани-Будд. И те и другие, как первоначальные, разумные «Элементы», становятся Творцами или Породителями Монад, которым предопределено стать людьми в этом цикле; после чего они эволюционируют, или, так сказать, развертываются в своих собственных Сущностях, как Бодхисаттвы или Брамины, на Небесах и Земле, чтобы стать, наконец, простыми людьми. «Творцы мира рождаются здесь, на Земле, снова и снова», воистину! В северной буддийской системе или в народной экзотерической религии говорится, что каждый Будда, проповедуя Благой Закон на Земле, проявляется одновременно в трех мирах: в Бесформенном Мире, как Дхиани-Будда, в Мире Форм, как Бодхисаттва, и в Мире Желаний, в низшем или нашем Мире, как человек. Эзотерически учение разнится. Божественная, чисто Ади-Буддхическая Монада проявляется, как Вселенский Буддхи, Маха-Буддхи или Махат в философии индусов, как духовный, всеведущий и всемогущий Корень Божественного Разума, как Высочайшая ''Anima Mundi'' или Логос. Этот последний нисходит, «подобно пламени, исходящему от Вечного Огня, Неизменный, без увеличения и уменьшения, вечно тот же самый до конца» цикла существования, и становится Вселенскою Жизнью на мировом плане. Из этого плана сознательной Жизни устремляются, подобно семи огненным языкам, Сыны Света, Логосы Жизни; затем, Дхиани-Будды созерцания, конкретные формы своих бесформенных Отцов, Семь Сынов Света, будучи ''все еще сами собою'', к которым может быть применена браминская мистическая фраза: «Ты есть То» – Браман. Именно, от этих Дхиани-Будд исходят их Чхайа или Тени, Бодхисаттвы небесных царств, первообразы над-земных Бодхисаттв и земных Будд и, наконец, людей. Семь Сыновей Света также называются Звездами.

Звезда, под которой рождается человеческая Особь, говорит Оккультное Учение, навсегда останется ее звездою на протяжении всего цикла ее воплощений в одной Манвантаре. ''Но это не есть ее астрологическая звезда''. Последняя касается и связана с ''Личностью''<nowiki>; первая с </nowiki>''Индивидуальностью''. Ангел этой Звезды или Дхиани-Будда, связанный с нею, будет или руководящим, или просто наблюдающим Ангелом, так сказать, при каждом новом воплощении Монады, ''которая есть часть его собственной сущности'', хотя ее носитель – человек может навсегда остаться в неведении этого факта.

Звезда, под которой рождается человеческая Особь, говорит Оккультное Учение, навсегда останется ее звездою на протяжении всего цикла ее воплощений в одной Манвантаре. ''Но это не есть ее астрологическая звезда''. Последняя касается и связана с ''Личностью''; первая с ''Индивидуальностью''. Ангел этой Звезды или Дхиани-Будда, связанный с нею, будет или руководящим, или просто наблюдающим Ангелом, так сказать, при каждом новом воплощении Монады, ''которая есть часть его собственной сущности'', хотя ее носитель – человек может навсегда остаться в неведении этого факта.

{{Подпись-ЕПБ-ТД

{{Подпись-ЕПБ-ТД

}}

}}

Истинный буддист, не признающий ни «Личного Бога», ни «Отца» и «Создателя Неба и Земли», все же верит в ''Абсолютное Сознание'', Ади-Буддхи; и буддист философ ''знает'', что существуют Планетарные Духи, Дхиан-Коганы. Но хотя он признает «Духовные Жизни», но так как они являются временными по отношению к Вечности, то даже они, согласно его философии, суть «Майа Дня», Иллюзия «Дня Брамы», короткой Манвантары в 4,320,000,000 лет. Инь-Синь недоступна человеческим умозаключениям, ибо Владыка Будда строго запрещал все подобные вопросы. Если Дхиан-Коганы и все Невидимые Существа – Семь Центров и их непосредственные Эманации, меньшие центры Энергии – суть прямое отображение Единого Света, то люди далеко отстоят от них, ибо весь видимый Космос состоит из «''самосозданных'' существ, порождений Кармы». Таким образом, рассматривая личного Бога, «лишь как гигантскую тень, отброшенную в пустоту пространства воображением невежественного человечества»<ref name="ftn1094">^{''«Buddhist Catechism», Н. S. Olcott'а'', Президента Теософического Общества, – стр. 51.}</ref>, они учат, что только «две вещи (объективно) вечны, именно, Акаша и Нирвана»; и что в действительности они ''едины'' и лишь Майа, когда разъединены.

Истинный буддист, не признающий ни «Личного Бога», ни «Отца» и «Создателя Неба и Земли», все же верит в ''Абсолютное Сознание'', Ади-Буддхи; и буддист философ ''знает'', что существуют Планетарные Духи, Дхиан-Коганы. Но хотя он признает «Духовные Жизни», но так как они являются временными по отношению к Вечности, то даже они, согласно его философии, суть «Майа Дня», Иллюзия «Дня Брамы», короткой Манвантары в 4,320,000,000 лет. Инь-Синь недоступна человеческим умозаключениям, ибо Владыка Будда строго запрещал все подобные вопросы. Если Дхиан-Коганы и все Невидимые Существа – Семь Центров и их непосредственные Эманации, меньшие центры Энергии – суть прямое отображение Единого Света, то люди далеко отстоят от них, ибо весь видимый Космос состоит из «''самосозданных'' существ, порождений Кармы». Таким образом, рассматривая личного Бога, «лишь как гигантскую тень, отброшенную в пустоту пространства воображением невежественного человечества»<ref name="ftn1094">''«Buddhist Catechism», Н. S. Olcott'а'', Президента Теософического Общества, – стр. 51.</ref>, они учат, что только «две вещи (объективно) вечны, именно, Акаша и Нирвана»; и что в действительности они ''едины'' и лишь Майа, когда разъединены.

:«Все произошло из Акаши (или Свабхават на нашей Земле) в повиновении закону движения, присущему ей, и после известного протяжения времени преходит, исчезает. Ничто никогда не произошло из ничего. Мы не верим в чудеса: потому мы отрицаем творение и не можем представить себе Творца»<ref name="ftn1095">^{Там же, 51, 52.}</ref>.

:«Все произошло из Акаши (или Свабхават на нашей Земле) в повиновении закону движения, присущему ей, и после известного протяжения времени преходит, исчезает. Ничто никогда не произошло из ничего. Мы не верим в чудеса: потому мы отрицаем творение и не можем представить себе Творца»<ref name="ftn1095">Там же, 51, 52.</ref>.

Если бы брамин – ведантист секты Адвайта, был спрошен, верит ли он в существование Бога, он, наверное, ответил бы, как было отвечено Жаколлио, – «Я сам есмь «Бог», тогда как буддист (особенно сингалезец) просто рассмеялся бы и сказал – «Нет Бога, нет Творения». Тем не менее, основная философия, как адвайтистов, так и буддийских ученых, тождественна, и обе имеют то же уважение к животной жизни, ибо обе верят, что каждое существо, каждая тварь на Земле, как бы ни была она мала и ничтожна, «есть бессмертная частица бессмертной Материи» – Материя для них имеет совершенно иное значение, нежели для христианина или материалиста – и каждое существо подлежит Карме.

Если бы брамин – ведантист секты Адвайта, был спрошен, верит ли он в существование Бога, он, наверное, ответил бы, как было отвечено Жаколлио, – «Я сам есмь «Бог», тогда как буддист (особенно сингалезец) просто рассмеялся бы и сказал – «Нет Бога, нет Творения». Тем не менее, основная философия, как адвайтистов, так и буддийских ученых, тождественна, и обе имеют то же уважение к животной жизни, ибо обе верят, что каждое существо, каждая тварь на Земле, как бы ни была она мала и ничтожна, «есть бессмертная частица бессмертной Материи» – Материя для них имеет совершенно иное значение, нежели для христианина или материалиста – и каждое существо подлежит Карме.

==Разоблачённая Изида==

==Разоблачённая Изида==

Эта доктрина о том, что Бог есть вселенский разум, проникающий все сущее, лежит в основе всех древних философий. Положения буддизма, которые лучше всего можно понять при изучении пифагорейской философии&nbsp;– его правдивые размышления&nbsp;– были извлечены из этого источника, так же как брахманизм и еще ранее христианство. Очистительный процесс трансмиграции&nbsp;– метемпсихоз&nbsp;– однако сильно антропоморфизированный в последнее время, должен считаться только как дополнительная доктрина, искаженная теологической софистикой с целью крепче держать верующих с помощью распространенных суеверий. Ни Гаутама Будда, ни Пифагор не имели намерения обучать пониманию этих чисто метафизических аллегорий ''буквально.'' Эзотерически это объяснено в «Мистерии» ''Кунбума,''<ref name="ftn0">См. гл. IX.</ref> и относится к чисто духовным странствованиям человеческой души. И не в мертвой букве буддийской священной литературы могут ученики надеяться получить разрешение всех тонкостей. Последние утомляют мышление своей непостижимой глубиной умозаключений, и ученик никогда не бывает так далек от истины, как в тот момент, когда он думает, что он уже у цели. Овладение каждой доктриной, запутанной буддийской системы может быть достигнуто только путем строгого следования методам пифагорейцев и платоников, как в большом, так и в мелочах. Ключ к ним лежит в возвышенных и мистических догматах.

Эта доктрина о том, что Бог есть вселенский разум, проникающий все сущее, лежит в основе всех древних философий. Положения буддизма, которые лучше всего можно понять при изучении пифагорейской философии– его правдивые размышления– были извлечены из этого источника, так же как брахманизм и еще ранее христианство. Очистительный процесс трансмиграции– метемпсихоз– однако сильно антропоморфизированный в последнее время, должен считаться только как дополнительная доктрина, искаженная теологической софистикой с целью крепче держать верующих с помощью распространенных суеверий. Ни Гаутама Будда, ни Пифагор не имели намерения обучать пониманию этих чисто метафизических аллегорий ''буквально.'' Эзотерически это объяснено в «Мистерии» ''Кунбума,''<ref name="ftn0">См. гл. IX.</ref> и относится к чисто духовным странствованиям человеческой души. И не в мертвой букве буддийской священной литературы могут ученики надеяться получить разрешение всех тонкостей. Последние утомляют мышление своей непостижимой глубиной умозаключений, и ученик никогда не бывает так далек от истины, как в тот момент, когда он думает, что он уже у цели. Овладение каждой доктриной, запутанной буддийской системы может быть достигнуто только путем строгого следования методам пифагорейцев и платоников, как в большом, так и в мелочах. Ключ к ним лежит в возвышенных и мистических догматах.

:«Тот, кто никогда не был знаком с моим законом»,&nbsp;– говорит Будда,&nbsp;– «и умирает в этом состоянии, он должен возвращаться на землю до тех пор, пока не достигнет совершенства ''саманеан.'' Чтобы достичь этой цели, он должен разрушить в себе троицу Майя,<ref name="ftn1">«Иллюзия; материя в троичном проявлении: в земном, астральном или первоначальном духе, или теле, и дуалистической душе Платона, разумной и неразумной единицы», см. следующую главу.</ref> он должен погасить свои страсти, соединить и отождествить себя с ''законом'' (учением тайной доктрины) и постичь религию ''полного уничтожения».''

:«Тот, кто никогда не был знаком с моим законом»,– говорит Будда,– «и умирает в этом состоянии, он должен возвращаться на землю до тех пор, пока не достигнет совершенства ''саманеан.'' Чтобы достичь этой цели, он должен разрушить в себе троицу Майя,<ref name="ftn1">«Иллюзия; материя в троичном проявлении: в земном, астральном или первоначальном духе, или теле, и дуалистической душе Платона, разумной и неразумной единицы», см. следующую главу.</ref> он должен погасить свои страсти, соединить и отождествить себя с ''законом'' (учением тайной доктрины) и постичь религию ''полного уничтожения».''

Здесь уничтожение относится только к ''материи'' видимого и невидимого тела, ибо астральная душа ''(perisprit)'' все еще материя, хотя и сублимированная. В той же книге говорится, что Фо (Будда) хотел сказать,

Здесь уничтожение относится только к ''материи'' видимого и невидимого тела, ибо астральная душа ''(perisprit)'' все еще материя, хотя и сублимированная. В той же книге говорится, что Фо (Будда) хотел сказать,

Таким образом полное ''уничтожение'' в буддийской философии означает только рассеивание материи в какую бы то ни было форму или ''подобие ''формы; ибо все, что имеет форму, было сотворено и, следовательно, рано или поздно должно погибнуть, то есть изменить эту форму, поэтому все временное, хотя и кажущееся вечным, есть лишь иллюзия, ''Майя;'' ибо как вечность не имеет ни начала, ни конца, более или менее длительно существующая форма исчезает, как таковая, подобно мгновенной вспышке света. Прежде чем мы успеем осознать, что мы видели ее, она исчезла навсегда, даже наши астральные тела, чистый эфир, всего лишь иллюзия материи до тех пор, пока они удерживают свои земные очертания. Последние изменяются, говорят буддисты, в соответствии с заслугами и поступками человека в течение его жизни, и это является метемпсихозом. Когда духовная ''сущность'' навсегда освобождается от всех частиц материи, только тогда, она вступает в вечную неизменяемую нирвану. Она существует в духе, в ''ничто;'' как форма, как вид, как подобие чего-то, она совершенно ''уничтожена'' и, таким образом, не будет больше умирать, ибо, только дух не является ''Майей,'' но только '''реальностью''' в иллюзорном мире вечнопреходящих форм.

Таким образом полное ''уничтожение'' в буддийской философии означает только рассеивание материи в какую бы то ни было форму или ''подобие ''формы; ибо все, что имеет форму, было сотворено и, следовательно, рано или поздно должно погибнуть, то есть изменить эту форму, поэтому все временное, хотя и кажущееся вечным, есть лишь иллюзия, ''Майя;'' ибо как вечность не имеет ни начала, ни конца, более или менее длительно существующая форма исчезает, как таковая, подобно мгновенной вспышке света. Прежде чем мы успеем осознать, что мы видели ее, она исчезла навсегда, даже наши астральные тела, чистый эфир, всего лишь иллюзия материи до тех пор, пока они удерживают свои земные очертания. Последние изменяются, говорят буддисты, в соответствии с заслугами и поступками человека в течение его жизни, и это является метемпсихозом. Когда духовная ''сущность'' навсегда освобождается от всех частиц материи, только тогда, она вступает в вечную неизменяемую нирвану. Она существует в духе, в ''ничто;'' как форма, как вид, как подобие чего-то, она совершенно ''уничтожена'' и, таким образом, не будет больше умирать, ибо, только дух не является ''Майей,'' но только '''реальностью''' в иллюзорном мире вечнопреходящих форм.

Эта буддийская доктрина легла в основу главных положений пифагорейской философии. «Может ли этот дух, который дает жизнь и движение и имеет свойства света, обратиться в небытие?»&nbsp;– спрашивают они.&nbsp;– «Может ли этот чувствующий дух в животных, развивающий память, одно из свойств разума, умереть и превратиться в ничто?»  

Эта буддийская доктрина легла в основу главных положений пифагорейской философии. «Может ли этот дух, который дает жизнь и движение и имеет свойства света, обратиться в небытие?»– спрашивают они.– «Может ли этот чувствующий дух в животных, развивающий память, одно из свойств разума, умереть и превратиться в ничто?»  

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

''Духи'' созданий, считают пифагорейцы, являются эманациями самых высоких сфер эфира, эманациями, ДЫХАНИЕМ, ''но не формами.'' Эфир нетленен, все философы сходятся в этом мнении; а то что нетленно, то ''не подлежит уничтожению'' когда оно освобождается от ''формы'' и, следовательно, может претендовать на БЕССМЕРТИЕ. «Но что же это такое, что не имеет ни тела, ни ''формы;'' что невесомо, невидимо и неделимо, что существует и в то же время его нет?»,&nbsp;– спрашивают буддисты.&nbsp;– «Это нирвана»,&nbsp;– таков ответ. Это НИЧТО, не место, а скорее состояние. Однажды достигнув нирваны, человек освобождается от воздействия «четырех истин»; ибо воздействие это совершается через определенную причину, а все причины ''уничтожаются'' в этом состоянии.

''Духи'' созданий, считают пифагорейцы, являются эманациями самых высоких сфер эфира, эманациями, ДЫХАНИЕМ, ''но не формами.'' Эфир нетленен, все философы сходятся в этом мнении; а то что нетленно, то ''не подлежит уничтожению'' когда оно освобождается от ''формы'' и, следовательно, может претендовать на БЕССМЕРТИЕ. «Но что же это такое, что не имеет ни тела, ни ''формы;'' что невесомо, невидимо и неделимо, что существует и в то же время его нет?»,– спрашивают буддисты.– «Это нирвана»,– таков ответ. Это НИЧТО, не место, а скорее состояние. Однажды достигнув нирваны, человек освобождается от воздействия «четырех истин»; ибо воздействие это совершается через определенную причину, а все причины ''уничтожаются'' в этом состоянии.

Эти «четыре истины» являются основой всей буддийской доктрины о нирване. Они есть, сказано в книге «Праджна Парамита» («Совершенная мудрость»),&nbsp;– 1. Существование боли 2. Порождение боли. 3. Уничтожение боли. 4. Путь к уничтожению боли. Что является источником боли?&nbsp;– Существование. Рождение, старение и, следовательно, смерть, там, где есть форма, там есть ''причина'' для боли и страдания. Сам ''дух'' не имеет формы, а поэтому и ''нельзя сказать, что он существует.'' Когда человек (эфирный, внутренний человек) достигает момента, когда он становится совершенно духовным, то есть лишенным формы, тогда он достигает состояния абсолютного блаженства. ЧЕЛОВЕК, как существо объективно уничтожается, но духовная сущность с ее субъективной жизнью будет жить вечно, ибо дух нетленен и бессмертен.

Эти «четыре истины» являются основой всей буддийской доктрины о нирване. Они есть, сказано в книге «Праджна Парамита» («Совершенная мудрость»),– 1. Существование боли 2. Порождение боли. 3. Уничтожение боли. 4. Путь к уничтожению боли. Что является источником боли?– Существование. Рождение, старение и, следовательно, смерть, там, где есть форма, там есть ''причина'' для боли и страдания. Сам ''дух'' не имеет формы, а поэтому и ''нельзя сказать, что он существует.'' Когда человек (эфирный, внутренний человек) достигает момента, когда он становится совершенно духовным, то есть лишенным формы, тогда он достигает состояния абсолютного блаженства. ЧЕЛОВЕК, как существо объективно уничтожается, но духовная сущность с ее субъективной жизнью будет жить вечно, ибо дух нетленен и бессмертен.

По духу учений Будды и Пифагора мы можем легко понять идентичность их доктрин. Всеобъемлющая, универсальная душа, ''Anima Mundi'', есть нирвана, и Будда, как общее имя, является антропоморфизированной монадой Пифагора. Во время пребывания в нирване, в конечном блаженстве, Будда является безмолвной монадой, пребывающей во тьме и молчании; он является также Брахмой, не имеющим формы, возвышенным, но ''непознаваемым'' божеством, невидимо объемлющим всю вселенную. Когда он проявляется, желая запечатлеть себя в облике, понятном нашему интеллекту, назовем ли мы его ''аватарой,'' или Царем, Мессией, или ''пермутацией'' божественного духа, ''Логосом,'' Христом&nbsp;– все это одно и то же. Во всех случаях это «Отец», который в ''Сыне,'' а Сын в «Отце». Бессмертный дух осеняет смертного человека. Он входит в него, обнимает все его существо, делает из него бога, который нисходит в свою земную обитель. Каждый человек может стать Буддой, говорит Учение. Итак, на протяжении бесконечного ряда веков, в разные времена, мы встречаем людей, которые более или менее преуспевали, как говорят, в ''слиянии'' «с Богом», что нужно понимать со своим ''собственным духом.'' Буддисты называют такого человека ''архатом.'' Архат следующий после Будды и нет равных ему в науке ''внушения'' и в обладании ''сверхъестественными'' силами. Некоторые факты демонстрируют теорию на практике, как доказал Жаколио.

По духу учений Будды и Пифагора мы можем легко понять идентичность их доктрин. Всеобъемлющая, универсальная душа, ''Anima Mundi'', есть нирвана, и Будда, как общее имя, является антропоморфизированной монадой Пифагора. Во время пребывания в нирване, в конечном блаженстве, Будда является безмолвной монадой, пребывающей во тьме и молчании; он является также Брахмой, не имеющим формы, возвышенным, но ''непознаваемым'' божеством, невидимо объемлющим всю вселенную. Когда он проявляется, желая запечатлеть себя в облике, понятном нашему интеллекту, назовем ли мы его ''аватарой,'' или Царем, Мессией, или ''пермутацией'' божественного духа, ''Логосом,'' Христом– все это одно и то же. Во всех случаях это «Отец», который в ''Сыне,'' а Сын в «Отце». Бессмертный дух осеняет смертного человека. Он входит в него, обнимает все его существо, делает из него бога, который нисходит в свою земную обитель. Каждый человек может стать Буддой, говорит Учение. Итак, на протяжении бесконечного ряда веков, в разные времена, мы встречаем людей, которые более или менее преуспевали, как говорят, в ''слиянии'' «с Богом», что нужно понимать со своим ''собственным духом.'' Буддисты называют такого человека ''архатом.'' Архат следующий после Будды и нет равных ему в науке ''внушения'' и в обладании ''сверхъестественными'' силами. Некоторые факты демонстрируют теорию на практике, как доказал Жаколио.

Даже так называемые ''баснословные'' повествования в некоторых буддийский книгах, если откинуть их аллегорический смысл, оказываются тайными доктринами, которым учил Пифагор. В палийских книгах ''Джатаках'' приведены 550&nbsp;инкарнаций или перевоплощений Будды. Они рассказывают, что он появлялся в каждой форме животной жизни и одухотворял каждое мыслящее существо на земле от мельчайшего насекомого до птички, животного и в конечном итоге человека, микрокосмического прообраза Бога на земле. Нужно ли это понимать ''дословно?'' Предлагается ли это, как описание ''действительных'' превращений и существовании одной и той же индивидуальности бессмертного, божественного духа, поочередно одухотворявшего различные виды чувствующих существ? Не должны ли мы вместе с буддийскими метафизиками понять, что хотя существует бесконечное количество индивидуальных человеческих духов, все они вместе являются единым, как каждая капля воды из океана, выражаясь образно, может иметь индивидуальное существование, но все же со всеми остальными каплями образует океан, что каждый человеческий дух, это искра единого, всеобъемлющего света? Что этот божественный дух одушевляет цветок, кусок гранита, скалы, льва и человека? Египетские иерофанты, как и брахманы, и буддисты Востока, и некоторые греческие философы, утверждали в начале, что тот же дух, что одухотворяет частицу пыли, оставаясь в ней в латентном состоянии, одухотворяет человека, проявляя в нем высшую степень своей активности. Также и доктрины о постепенном вливании человеческой ''души'' в субстанцию первичного, отчего душа, одно время, была всеобщей; но эта доктрина никогда не предполагала уничтожения высшего духовного ''эго'',&nbsp;– а только растворение ''внешних форм'' человека, после его земной смерти, так же как во время его пребывания на земле. Кто же больше всего соответствует для того, чтобы передать нам тайны посмертного существования, которые так неправильно считаются непроницаемыми, как не те люди, которые, путем самодисциплины, праведной жизни и высоких устремлений, преуспели в слиянии со своим «Богом» и имели возможность получить хотя и ''несовершенные,'' но все же проблески великой истины.<ref name="ftn2">Порфирий верит, что его учителю Плотину удалось слиться с «Богом» в течение его жизни шесть раз, и сетует, что самому ему удалось достигать этого только дважды.</ref> И эти подвижники рассказывают нам поразительнейшие истории о ''разнообразии'' форм, принимаемых развоплощенными астральными душами; форм, каждая из которых является духовной и в то же время конкретным отображением абстрактного состояния и мыслей, однажды жившего человека.

Даже так называемые ''баснословные'' повествования в некоторых буддийский книгах, если откинуть их аллегорический смысл, оказываются тайными доктринами, которым учил Пифагор. В палийских книгах ''Джатаках'' приведены 550инкарнаций или перевоплощений Будды. Они рассказывают, что он появлялся в каждой форме животной жизни и одухотворял каждое мыслящее существо на земле от мельчайшего насекомого до птички, животного и в конечном итоге человека, микрокосмического прообраза Бога на земле. Нужно ли это понимать ''дословно?'' Предлагается ли это, как описание ''действительных'' превращений и существовании одной и той же индивидуальности бессмертного, божественного духа, поочередно одухотворявшего различные виды чувствующих существ? Не должны ли мы вместе с буддийскими метафизиками понять, что хотя существует бесконечное количество индивидуальных человеческих духов, все они вместе являются единым, как каждая капля воды из океана, выражаясь образно, может иметь индивидуальное существование, но все же со всеми остальными каплями образует океан, что каждый человеческий дух, это искра единого, всеобъемлющего света? Что этот божественный дух одушевляет цветок, кусок гранита, скалы, льва и человека? Египетские иерофанты, как и брахманы, и буддисты Востока, и некоторые греческие философы, утверждали в начале, что тот же дух, что одухотворяет частицу пыли, оставаясь в ней в латентном состоянии, одухотворяет человека, проявляя в нем высшую степень своей активности. Также и доктрины о постепенном вливании человеческой ''души'' в субстанцию первичного, отчего душа, одно время, была всеобщей; но эта доктрина никогда не предполагала уничтожения высшего духовного ''эго'',– а только растворение ''внешних форм'' человека, после его земной смерти, так же как во время его пребывания на земле. Кто же больше всего соответствует для того, чтобы передать нам тайны посмертного существования, которые так неправильно считаются непроницаемыми, как не те люди, которые, путем самодисциплины, праведной жизни и высоких устремлений, преуспели в слиянии со своим «Богом» и имели возможность получить хотя и ''несовершенные,'' но все же проблески великой истины.<ref name="ftn2">Порфирий верит, что его учителю Плотину удалось слиться с «Богом» в течение его жизни шесть раз, и сетует, что самому ему удалось достигать этого только дважды.</ref> И эти подвижники рассказывают нам поразительнейшие истории о ''разнообразии'' форм, принимаемых развоплощенными астральными душами; форм, каждая из которых является духовной и в то же время конкретным отображением абстрактного состояния и мыслей, однажды жившего человека.

Просто абсурдно обвинять буддийскую философию в отрицании Высочайшей Сущности&nbsp;– Бога, бессмертии души, короче говоря в атеизме, на том основании, что в основе их доктрин лежит нирвана, означающая полное ''уничтожение,'' и ''Свабхават&nbsp;– безличное'' НИЧТО. Эн (или Айн) еврейского Эн-Соф тоже означает ''нихил'' или ''ничто,'' тот кто не есть ''(quo ad nos);'' но никто, никогда не пытался обвинять евреев в атеизме. В обоих случаях истинное значение понятия ''ничто'' несет в себе идею, что Бог ''не вещественен,'' не конкретное или видимое Существо, к которому достойно было бы применить какое-то имя или название любого объекта, понятия, известного нам на земле.

Просто абсурдно обвинять буддийскую философию в отрицании Высочайшей Сущности– Бога, бессмертии души, короче говоря в атеизме, на том основании, что в основе их доктрин лежит нирвана, означающая полное ''уничтожение,'' и ''Свабхават– безличное'' НИЧТО. Эн (или Айн) еврейского Эн-Соф тоже означает ''нихил'' или ''ничто,'' тот кто не есть ''(quo ad nos);'' но никто, никогда не пытался обвинять евреев в атеизме. В обоих случаях истинное значение понятия ''ничто'' несет в себе идею, что Бог ''не вещественен,'' не конкретное или видимое Существо, к которому достойно было бы применить какое-то имя или название любого объекта, понятия, известного нам на земле.

{{Подпись-ЕПБ-РИ|1|8}}

{{Подпись-ЕПБ-РИ|1|8}}

Это есть то, чего индусы боятся больше всего&nbsp;– ''трансмиграции'' и ''реинкарнации;'' только на других и низших планетах&nbsp;– никогда на этой. Но есть способ избежать это, и Будда учил этому способу в своих доктринах о бедности, обуздании чувств, полном безразличии к целям этой долины слез, свободе от страстей и частом общении с Атмой&nbsp;– созерцании духа. Причиною перевоплощения является незнание наших чувств и идея, что в этом мире есть что-то реальное, что-то за исключением абстрактного существования. От органов ощущения происходит та «иллюзия», которую мы называем контакт;

Это есть то, чего индусы боятся больше всего– ''трансмиграции'' и ''реинкарнации;'' только на других и низших планетах– никогда на этой. Но есть способ избежать это, и Будда учил этому способу в своих доктринах о бедности, обуздании чувств, полном безразличии к целям этой долины слез, свободе от страстей и частом общении с Атмой– созерцании духа. Причиною перевоплощения является незнание наших чувств и идея, что в этом мире есть что-то реальное, что-то за исключением абстрактного существования. От органов ощущения происходит та «иллюзия», которую мы называем контакт;

:«от контакта возникает желание; от желания&nbsp;– чувства (которые тоже суть обман нашего тела); от чувств&nbsp;– привязанность к существующим телам; от этой привязанности&nbsp;– рождение, а от рождения&nbsp;– болезни, увядание, смерть».

:«от контакта возникает желание; от желания– чувства (которые тоже суть обман нашего тела); от чувств– привязанность к существующим телам; от этой привязанности– рождение, а от рождения– болезни, увядание, смерть».

Итак, подобно вращению колеса, существует регулярная последовательность смертей и рождений, моральной причиной которых является привязанность к существующим материальным объектам, тогда как орудием причины является ''карма'' (сила, управляющая вселенной, побуждающая ее к деятельности), заслуга и антизаслуга. «Поэтому велико желание всех существ, которые хотели бы освободиться ''от горестей последовательных рождений и смертей,'' добиться уничтожения в себе этой моральной причины этой привязанности к материальным вещам, или злых желаний». Те, в ком злые желания окончательно уничтожены, именуются ''архатами'' ['''275''', с. 9]. Освобождение от злых желаний обеспечивает обладание ''чудодейственной ''силой. После своей смерти архат больше не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны. Кстати&nbsp;– слово нирвана неправильно истолковано христианскими учеными и скептическими комментаторами. Нирвана есть мир ''причин,'' в котором все обманчивые следствия и обманы! наших чувств исчезают. Нирвана есть высочайшая достигаемая сфера. ''Питри'' (до-Адамовы духи) считаются буддийской философией ''реинкарнированными, ''хотя в степени, далеко превосходящей земного человека. Разве они не умирают в свою очередь? Разве их астральные тела не страдают и не радуются, и не чувствуют того же бремени иллюзорных чувств, какое испытывали в физическом теле?

Итак, подобно вращению колеса, существует регулярная последовательность смертей и рождений, моральной причиной которых является привязанность к существующим материальным объектам, тогда как орудием причины является ''карма'' (сила, управляющая вселенной, побуждающая ее к деятельности), заслуга и антизаслуга. «Поэтому велико желание всех существ, которые хотели бы освободиться ''от горестей последовательных рождений и смертей,'' добиться уничтожения в себе этой моральной причины этой привязанности к материальным вещам, или злых желаний». Те, в ком злые желания окончательно уничтожены, именуются ''архатами'' ['''275''', с. 9]. Освобождение от злых желаний обеспечивает обладание ''чудодейственной ''силой. После своей смерти архат больше не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны. Кстати– слово нирвана неправильно истолковано христианскими учеными и скептическими комментаторами. Нирвана есть мир ''причин,'' в котором все обманчивые следствия и обманы! наших чувств исчезают. Нирвана есть высочайшая достигаемая сфера. ''Питри'' (до-Адамовы духи) считаются буддийской философией ''реинкарнированными, ''хотя в степени, далеко превосходящей земного человека. Разве они не умирают в свою очередь? Разве их астральные тела не страдают и не радуются, и не чувствуют того же бремени иллюзорных чувств, какое испытывали в физическом теле?

То, чему Будда учил в шестом веке до&nbsp;Р.&nbsp;X. в Индии, Пифагор учил в пятом веке в Греции и Италии. Гиббон показывает, как глубоко у фарисеев запечатлелось это верование в переселение душ ['''51''', IV, 385]. Египетский круг необходимости неизгладимо запечатлен на памятниках седой древности. Иисус, когда исцелял больных, неизменно произносил: «Твои грехи тебе прощены». Это чисто буддийская доктрина.

То, чему Будда учил в шестом веке доР.X. в Индии, Пифагор учил в пятом веке в Греции и Италии. Гиббон показывает, как глубоко у фарисеев запечатлелось это верование в переселение душ ['''51''', IV, 385]. Египетский круг необходимости неизгладимо запечатлен на памятниках седой древности. Иисус, когда исцелял больных, неизменно произносил: «Твои грехи тебе прощены». Это чисто буддийская доктрина.

:«И сказали иудеи слепцу: Ты ''рожден в грехах,'' и теперь учишь нас. Учение апостолов (Христа) аналогично учению о «заслуге и антизаслуге» буддистов; ибо больные выздоравливали, ''если их грехи были им прощены».''<ref name="ftn3">['''276'''], ['''143'''].</ref>

:«И сказали иудеи слепцу: Ты ''рожден в грехах,'' и теперь учишь нас. Учение апостолов (Христа) аналогично учению о «заслуге и антизаслуге» буддистов; ибо больные выздоравливали, ''если их грехи были им прощены».''<ref name="ftn3">['''276'''], ['''143'''].</ref>

{{Подпись-ЕПБ-РИ|1|10}}

{{Подпись-ЕПБ-РИ|1|10}}

В начале нынешнего века одному флорентийскому ученому, скептику и корреспонденту Французского Института, было разрешено проникнуть переодетому в священные пределы буддийского храма, где в то время происходила наиболее торжественная изо всех церемония. Он повествует о нижеизложенном, как о виденном им самим. Алтарь в храме готов к приему перевоплотившегося Будды, найденного посвященным духовенством и опознанного по некоторым тайным признакам воплотившегося в новорожденном ребенке. Ребенка, которому исполнилось всего несколько дней от рождения, приносят к присутствующим и почтительно кладут на алтарь. Вдруг, приняв сидящую позу, ребенок начинает произносить громким мужским голосом: «Я&nbsp;– Будда; я&nbsp;– его дух; и я, Будда, ваш далай-лама, оставил мое старое, пришедшее в негодность тело в храме... и выбрал тело этого младенца в качестве следующего моего земного обиталища». Наш ученый, наконец, получив разрешение от присутствующих священнослужителей, берет с должной почтительностью младенца на руки и относит его на такое расстояние от них, которое вселяет в него уверенность, что никакой чревовещательный обман тут не был применен; при этом младенец смотрит на серьезного ученого таким взглядом, что у ученого, по его собственному выражению, «мороз по коже продирает», и повторяет ранее сказанные слова. Подробный отчет обо всем этом, удостоверенный подписью очевидца, был отправлен в Париж, но члены Института, вместо того, чтобы принять свидетельство ученого наблюдателя с заслуженным доверием, пришли к заключению, что флорентинец или ''пострадал от солнечного удара,'' или был обманут посредством ловкого акустического трюка.

В начале нынешнего века одному флорентийскому ученому, скептику и корреспонденту Французского Института, было разрешено проникнуть переодетому в священные пределы буддийского храма, где в то время происходила наиболее торжественная изо всех церемония. Он повествует о нижеизложенном, как о виденном им самим. Алтарь в храме готов к приему перевоплотившегося Будды, найденного посвященным духовенством и опознанного по некоторым тайным признакам воплотившегося в новорожденном ребенке. Ребенка, которому исполнилось всего несколько дней от рождения, приносят к присутствующим и почтительно кладут на алтарь. Вдруг, приняв сидящую позу, ребенок начинает произносить громким мужским голосом: «Я– Будда; я– его дух; и я, Будда, ваш далай-лама, оставил мое старое, пришедшее в негодность тело в храме... и выбрал тело этого младенца в качестве следующего моего земного обиталища». Наш ученый, наконец, получив разрешение от присутствующих священнослужителей, берет с должной почтительностью младенца на руки и относит его на такое расстояние от них, которое вселяет в него уверенность, что никакой чревовещательный обман тут не был применен; при этом младенец смотрит на серьезного ученого таким взглядом, что у ученого, по его собственному выражению, «мороз по коже продирает», и повторяет ранее сказанные слова. Подробный отчет обо всем этом, удостоверенный подписью очевидца, был отправлен в Париж, но члены Института, вместо того, чтобы принять свидетельство ученого наблюдателя с заслуженным доверием, пришли к заключению, что флорентинец или ''пострадал от солнечного удара,'' или был обманут посредством ловкого акустического трюка.

Хотя по словам Станислава Жульена, французского переводчика китайских текстов, в «Лотосе» ['''307'''] имеется стих, в котором говорится, что «Будду так же трудно найти, как цветы Удумбара и Палача»,&nbsp;– если мы должны поверить нескольким очевидцам, такой феномен случается. Разумеется, такие случаи редки, ибо они происходят только после смерти каждого великого далай-ламы, а эти уважаемые старые джентльмены обладают очень долгими жизнями.

Хотя по словам Станислава Жульена, французского переводчика китайских текстов, в «Лотосе» ['''307'''] имеется стих, в котором говорится, что «Будду так же трудно найти, как цветы Удумбара и Палача»,– если мы должны поверить нескольким очевидцам, такой феномен случается. Разумеется, такие случаи редки, ибо они происходят только после смерти каждого великого далай-ламы, а эти уважаемые старые джентльмены обладают очень долгими жизнями.

Бедный аббат Хак, чьи труды о путешествии по Тибету и Китаю хорошо известны, рассказывает о том же самом факте нового воплощения Будды. Он еще добавляет то любопытное обстоятельство, что младенец-оракул доказал правдивость своего заявления, что он является старым сознанием в молодом теле тем, что давал «тем, кто знал его по прошлой жизни, самые точные подробности своего предыдущего земного существования».

Бедный аббат Хак, чьи труды о путешествии по Тибету и Китаю хорошо известны, рассказывает о том же самом факте нового воплощения Будды. Он еще добавляет то любопытное обстоятельство, что младенец-оракул доказал правдивость своего заявления, что он является старым сознанием в молодом теле тем, что давал «тем, кто знал его по прошлой жизни, самые точные подробности своего предыдущего земного существования».

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

буддисты не более верят в Дьявола христианской религиозной системы,&nbsp;– то есть, как в существо, настолько же отличающееся от рода людского, как само божество,&nbsp;– чем индусы. Буддисты учат, что существуют низшие боги, которые были людьми или на нашей или на другой планете, но которые все еще ''люди.'' Они верят в существование нагов, которые были ''колдунами'' на земле, ''дурными людьми,'' которые дают власть другим дурным, еще живущим на земле людям, чтобы они могли губить все плоды, на которые они смотрят, и даже человеческие жизни. Если у сингалезца сложилась репутация, что от его взгляда на дерево или на человека и тот, и другой завянут, то говорят, что в нем поселился Нагараджа, царь-змей. Весь бесконечный список дурных духов не является ''дьяволами'' в том смысле, в каком духовенство хочет, чтобы мы понимали, а только ''духовными воплощениями'' грехов, преступлений и человеческих мыслей, если можно так выразиться. Синие, зеленые, желтые и пурпурные боги-демоны, подобно низшим богам Джагандера, более являются руководящими гениями, и многие настолько же добры и благодетельны, как сами божества Нат, хотя в число Нат входят такие, как гиганты, злые гении и тому подобные, которые обитают на пустынной горе Джагандер.

буддисты не более верят в Дьявола христианской религиозной системы,– то есть, как в существо, настолько же отличающееся от рода людского, как само божество,– чем индусы. Буддисты учат, что существуют низшие боги, которые были людьми или на нашей или на другой планете, но которые все еще ''люди.'' Они верят в существование нагов, которые были ''колдунами'' на земле, ''дурными людьми,'' которые дают власть другим дурным, еще живущим на земле людям, чтобы они могли губить все плоды, на которые они смотрят, и даже человеческие жизни. Если у сингалезца сложилась репутация, что от его взгляда на дерево или на человека и тот, и другой завянут, то говорят, что в нем поселился Нагараджа, царь-змей. Весь бесконечный список дурных духов не является ''дьяволами'' в том смысле, в каком духовенство хочет, чтобы мы понимали, а только ''духовными воплощениями'' грехов, преступлений и человеческих мыслей, если можно так выразиться. Синие, зеленые, желтые и пурпурные боги-демоны, подобно низшим богам Джагандера, более являются руководящими гениями, и многие настолько же добры и благодетельны, как сами божества Нат, хотя в число Нат входят такие, как гиганты, злые гении и тому подобные, которые обитают на пустынной горе Джагандер.

Истинное учение Будды говорит, что демоны, когда природа создала солнце, луну и звезды, ''были человеческими существами,'' но вследствие своих грехов лишились состояния блаженства. Если они совершают еще большие грехи, они несут еще большие наказания, а осужденные люди между ними причисляются к ''дьяволам;'' тогда как ''демоны, которые умирают'' (элементальные духи) и рождаются или воплощаются в качестве людей, и более не совершают грехов, могут достичь состояния небесного блаженства. Здесь показано, говорит Эдвард Апхем в своей «Истории и доктрине буддизма», что все существа, божественные так же как и человеческие, подчинены законам перевоплощения, которые имеют власть над всеми в зависимости от их нравственного состояния. Таким образом, эта вера полностью является мерилом, критерием, устанавливающим закон нравственности, как руководящий принцип в применении к поведению человека; и он добавляет, что «это делает изучение буддизма важным и любопытным предметом для философа».

Истинное учение Будды говорит, что демоны, когда природа создала солнце, луну и звезды, ''были человеческими существами,'' но вследствие своих грехов лишились состояния блаженства. Если они совершают еще большие грехи, они несут еще большие наказания, а осужденные люди между ними причисляются к ''дьяволам;'' тогда как ''демоны, которые умирают'' (элементальные духи) и рождаются или воплощаются в качестве людей, и более не совершают грехов, могут достичь состояния небесного блаженства. Здесь показано, говорит Эдвард Апхем в своей «Истории и доктрине буддизма», что все существа, божественные так же как и человеческие, подчинены законам перевоплощения, которые имеют власть над всеми в зависимости от их нравственного состояния. Таким образом, эта вера полностью является мерилом, критерием, устанавливающим закон нравственности, как руководящий принцип в применении к поведению человека; и он добавляет, что «это делает изучение буддизма важным и любопытным предметом для философа».

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|3}}

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|3}}

Свабхавики или же философы древнейшей школы буддизма (еще существующей в Непале) допускают умозрение лишь деятельного состояния этого «Естества», которое они называют Свабхавата, и считают безрассудным обсуждать отвлеченную и «непознаваемую» Мощь в ее пассивном состоянии. Отсюда и прозвище атеисты, данное им христианскими богословами и современными учеными, ибо никто из них не может понять глубины логики их философии. Первые не допускают иного Бога, кроме олицетворения ''второстепенных'' сил, выработавших видимую вселенную, и которое в их глазах становится антропоморфическим Богом христиан&nbsp;– Иеговою, мужского начала, угрожающего среди молний и грома. В свою очередь, рациональная наука приветствует буддистов и свабхавиков как «позитивистов» архаических времен. Если мы придержимся одностороннего взгляда на философию последних, то наши материалисты могут оказаться правыми, со своей точки зрения. Буддисты утверждают, что нет Творца, но лишь бесконечность ''творческих сил,'' образующих в совокупности своей единую вечную ''Сущность,'' естество которой неисповедимо, потому не может быть предметом умозрительных спекуляций для истинного философа.

Свабхавики или же философы древнейшей школы буддизма (еще существующей в Непале) допускают умозрение лишь деятельного состояния этого «Естества», которое они называют Свабхавата, и считают безрассудным обсуждать отвлеченную и «непознаваемую» Мощь в ее пассивном состоянии. Отсюда и прозвище атеисты, данное им христианскими богословами и современными учеными, ибо никто из них не может понять глубины логики их философии. Первые не допускают иного Бога, кроме олицетворения ''второстепенных'' сил, выработавших видимую вселенную, и которое в их глазах становится антропоморфическим Богом христиан– Иеговою, мужского начала, угрожающего среди молний и грома. В свою очередь, рациональная наука приветствует буддистов и свабхавиков как «позитивистов» архаических времен. Если мы придержимся одностороннего взгляда на философию последних, то наши материалисты могут оказаться правыми, со своей точки зрения. Буддисты утверждают, что нет Творца, но лишь бесконечность ''творческих сил,'' образующих в совокупности своей единую вечную ''Сущность,'' естество которой неисповедимо, потому не может быть предметом умозрительных спекуляций для истинного философа.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

У буддистов последним воплощением считается пятое. Когда придет Майтрейя-Будда, тогда наш нынешний мир будет разрушен, и новый, лучший мир заменит его. Четыре руки каждого индусского божества являются эмблемами четырех предшествовавших проявлений нашей земли из ее невидимого состояния, тогда как голова обозначает пятого и последнего, ''Калки''-Аватара, когда этот мир будет разрушен и сила Будх&nbsp;– Мудрости (у индусов&nbsp;– Брахмы) будет опять призвана проявить себя в качестве ''Логоса''&nbsp;– чтобы сотворить будущий мир.

У буддистов последним воплощением считается пятое. Когда придет Майтрейя-Будда, тогда наш нынешний мир будет разрушен, и новый, лучший мир заменит его. Четыре руки каждого индусского божества являются эмблемами четырех предшествовавших проявлений нашей земли из ее невидимого состояния, тогда как голова обозначает пятого и последнего, ''Калки''-Аватара, когда этот мир будет разрушен и сила Будх– Мудрости (у индусов– Брахмы) будет опять призвана проявить себя в качестве ''Логоса''– чтобы сотворить будущий мир.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

в буддийских текстах, отрицательное рассматривается как сущностное существование. ''Уничтожение'' входит в эту же категорию. Положительное состояние есть сущностное бытие, но не проявление как таковое. Когда дух, по буддийской терминологии, вступает в ''нирвану,'' он теряет объективное существование, но сохраняет субъективное. Для объективного ума это есть превращение в абсолютное ничто; для субъективного&nbsp;– НИ-что, ничто, что можно было бы развернуть перед чувствами.

в буддийских текстах, отрицательное рассматривается как сущностное существование. ''Уничтожение'' входит в эту же категорию. Положительное состояние есть сущностное бытие, но не проявление как таковое. Когда дух, по буддийской терминологии, вступает в ''нирвану,'' он теряет объективное существование, но сохраняет субъективное. Для объективного ума это есть превращение в абсолютное ничто; для субъективного– НИ-что, ничто, что можно было бы развернуть перед чувствами.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

Опять-таки, это была философия Сиддхартхи-Будды, которую проповедовал Пифагор, утверждая, что ''эго'' (νοΰς) было вечно с Богом, и что только душа проходила через различные стадии (индусские ''Рупа локи),'' чтобы достичь божественного превосходства; между тем как ''thumos'' возвращался на землю, и даже ''phren'' уничтожался. Таким образом, метемпсихоз был только последовательностью наказаний через небеса-прибежища (называемые буддистами&nbsp;– ''Зион)''<ref name="ftn4">Высший ''Зион'' есть то место, откуда должен спуститься на землю Майтрейя-Будда, грядущий Спаситель. Также и христианский Избавитель ожидается из Сиона [''Римлянам,'' XI, 26].</ref> чтобы освободиться от внешнего ума, освободить ''ноус'' от ''phren'' или души, буддийской «Виньянаскандая», ''того принципа, который живет,'' завися от кармы и сканд (групп). Именно последние, метафизические олицетворения «деяний» человека, добрых или плохих, после смерти его тела воплощаются, так сказать, и образуют свои многие невидимые, но неумирающие соединения, входящие в новое тело или, вернее, в эфирное существо, в ''двойник'' того, кем человек был ''морально.'' Именно астральное тело каббалиста и «воплотившиеся деяния» образуют новое чувствующее «я», так как его ''Аханкара'' (эго, самосознание), данное ему верховным Владыкою (дыханием Бога), никогда не может погибнуть, ибо оно бессмертно ''per se'' как дух; отсюда страдания новорожденного «я», которые длятся до тех пор, пока он не избавится от всех земных мыслей, желаний и страстей.

Опять-таки, это была философия Сиддхартхи-Будды, которую проповедовал Пифагор, утверждая, что ''эго'' (νοΰς) было вечно с Богом, и что только душа проходила через различные стадии (индусские ''Рупа локи),'' чтобы достичь божественного превосходства; между тем как ''thumos'' возвращался на землю, и даже ''phren'' уничтожался. Таким образом, метемпсихоз был только последовательностью наказаний через небеса-прибежища (называемые буддистами– ''Зион)''<ref name="ftn4">Высший ''Зион'' есть то место, откуда должен спуститься на землю Майтрейя-Будда, грядущий Спаситель. Также и христианский Избавитель ожидается из Сиона [''Римлянам,'' XI, 26].</ref> чтобы освободиться от внешнего ума, освободить ''ноус'' от ''phren'' или души, буддийской «Виньянаскандая», ''того принципа, который живет,'' завися от кармы и сканд (групп). Именно последние, метафизические олицетворения «деяний» человека, добрых или плохих, после смерти его тела воплощаются, так сказать, и образуют свои многие невидимые, но неумирающие соединения, входящие в новое тело или, вернее, в эфирное существо, в ''двойник'' того, кем человек был ''морально.'' Именно астральное тело каббалиста и «воплотившиеся деяния» образуют новое чувствующее «я», так как его ''Аханкара'' (эго, самосознание), данное ему верховным Владыкою (дыханием Бога), никогда не может погибнуть, ибо оно бессмертно ''per se'' как дух; отсюда страдания новорожденного «я», которые длятся до тех пор, пока он не избавится от всех земных мыслей, желаний и страстей.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

Когда буддийский аскет достиг «четвертой степени»,&nbsp;– его считают архатом. Он производит всякого рода феномены исключительно силою своего освобожденного духа. ''Архат'' тот, говорят буддисты, кто приобрел силу летать по воздуху, стать невидимым, повелевать стихиями, творить всякого рода удивительные явления, обычно и притом ошибочно называемые ''мейпо'' (чудесами). Он&nbsp;– ''совершенный'' человек, полубог. Он станет богом, когда достигнет нирваны, ибо так же, как посвященные обоих заветов, почитатели Будды знают, что они&nbsp;– «боги».

Когда буддийский аскет достиг «четвертой степени»,– его считают архатом. Он производит всякого рода феномены исключительно силою своего освобожденного духа. ''Архат'' тот, говорят буддисты, кто приобрел силу летать по воздуху, стать невидимым, повелевать стихиями, творить всякого рода удивительные явления, обычно и притом ошибочно называемые ''мейпо'' (чудесами). Он– ''совершенный'' человек, полубог. Он станет богом, когда достигнет нирваны, ибо так же, как посвященные обоих заветов, почитатели Будды знают, что они– «боги».

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

Мы видели буддиста, как он придерживается веры своих отцов и в теории и на практике; и как бы ни была слепа его вера и как бы абсурдны ни были его понятия по некоторым особым пунктам доктрины, позднейшим поправкам, внесенным честолюбивым духовенством,&nbsp;– все же в практической жизни его буддизм намного больше христоподобен на деле и по духу, чем, в среднем, жизнь наших христианских священнослужителей. Уже достаточно одного того факта, что его религия повелевает ему «почитать свою собственную веру, но никогда не поносить веру других».<ref name="ftn5">Пять заповедей.</ref> Это ставит буддийского ламу неизмеримо выше любого священника, который считает своим священным долгом проклинать открыто «язычника» и приговаривать его и его религию «на вечные муки». Христианство с каждым днем все более становится религией чистого эмоционализма. Доктрина Будды всецело обоснована на практике деятельности. Ее ядром является любовь ко всем живым существам, человеческим и животным. Человек, который знает, что если он не будет трудиться для себя,&nbsp;– ему придется голодать, и понимает, что у него нет козла отпущения, который понес бы за него его прегрешения,&nbsp;– по всей вероятности, имеет шансы в десять раз стать лучшим человеком, чем тот, кого научили, что убийство, кража, распутство могут быть в мгновение ока смыты с него, и он станет белый как снег, если он только верит в Бога, который, по выражению Волнея, «когда-то принимал пищу на земле, а теперь сам стал пищею своих людей».

Мы видели буддиста, как он придерживается веры своих отцов и в теории и на практике; и как бы ни была слепа его вера и как бы абсурдны ни были его понятия по некоторым особым пунктам доктрины, позднейшим поправкам, внесенным честолюбивым духовенством,– все же в практической жизни его буддизм намного больше христоподобен на деле и по духу, чем, в среднем, жизнь наших христианских священнослужителей. Уже достаточно одного того факта, что его религия повелевает ему «почитать свою собственную веру, но никогда не поносить веру других».<ref name="ftn5">Пять заповедей.</ref> Это ставит буддийского ламу неизмеримо выше любого священника, который считает своим священным долгом проклинать открыто «язычника» и приговаривать его и его религию «на вечные муки». Христианство с каждым днем все более становится религией чистого эмоционализма. Доктрина Будды всецело обоснована на практике деятельности. Ее ядром является любовь ко всем живым существам, человеческим и животным. Человек, который знает, что если он не будет трудиться для себя,– ему придется голодать, и понимает, что у него нет козла отпущения, который понес бы за него его прегрешения,– по всей вероятности, имеет шансы в десять раз стать лучшим человеком, чем тот, кого научили, что убийство, кража, распутство могут быть в мгновение ока смыты с него, и он станет белый как снег, если он только верит в Бога, который, по выражению Волнея, «когда-то принимал пищу на земле, а теперь сам стал пищею своих людей».

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|6}}

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|6}}

И почему должна гипотеза, что ''Фахо'' есть только одно их многих искажений Фхо или Фо, как тибетцы и китайцы называют Будду,&nbsp;– казаться смешной? На севере Непала Будду чаще называют Фо, чем ''Буддой.'' Книга ''«Махаванcа»'' показывает, как рано работа по буддийскому прозелитизму началась в Непале; а история учит, что буддийские монахи наводнили Сирию<ref name="ftn6">Буддийские миссионеры не только дошли до Месопотамии, но даже забрались настолько далеко на запад, как Ирландия. Достопочтимый д-р Ланди в своем труде “Monumental Christianity” в отношении одной ирландской Круглой Башни говорит: “Генри О'Брайен объясняет, что Распятие Круглой Башни является распятием Будды; что животные&nbsp;– это слон и бык, посвященные Будде, в которые его душа вошла после смерти; что две фигуры, стоящие по бокам креста, представляют собою девственную мать Будды и Каму, его любимого ученика. Вся эта картина имеет близкое сходство с Распятием в гробнице папы Юлия, за исключением животных, которые являются твердым доказательством, что это Распятие не может быть христианским. Оно, в конечном счете, пришло из дальнего Востока в Ирландию с финикийскими колонистами, которые построили Круглые Башни в качестве символов жизнь дающей и сохраняющей силы человека и природы и того, как вселенская жизнь производится через страдания и смерть”.  

И почему должна гипотеза, что ''Фахо'' есть только одно их многих искажений Фхо или Фо, как тибетцы и китайцы называют Будду,– казаться смешной? На севере Непала Будду чаще называют Фо, чем ''Буддой.'' Книга ''«Махаванcа»'' показывает, как рано работа по буддийскому прозелитизму началась в Непале; а история учит, что буддийские монахи наводнили Сирию<ref name="ftn6">Буддийские миссионеры не только дошли до Месопотамии, но даже забрались настолько далеко на запад, как Ирландия. Достопочтимый д-р Ланди в своем труде “Monumental Christianity” в отношении одной ирландской Круглой Башни говорит: “Генри О'Брайен объясняет, что Распятие Круглой Башни является распятием Будды; что животные– это слон и бык, посвященные Будде, в которые его душа вошла после смерти; что две фигуры, стоящие по бокам креста, представляют собою девственную мать Будды и Каму, его любимого ученика. Вся эта картина имеет близкое сходство с Распятием в гробнице папы Юлия, за исключением животных, которые являются твердым доказательством, что это Распятие не может быть христианским. Оно, в конечном счете, пришло из дальнего Востока в Ирландию с финикийскими колонистами, которые построили Круглые Башни в качестве символов жизнь дающей и сохраняющей силы человека и природы и того, как вселенская жизнь производится через страдания и смерть”.  

Если протестантское духовное лицо вынуждено таким образом признать дохристианское существование распятия в Ирландии, его буддийский характер и проникновение миссионеров этой веры даже в такую отдаленную часть земли, то нам нечего удивляться, что в умах назарейских современников Иисуса и их потомков он не должен был ассоциироваться с этой общеизвестной эмблемой в качестве Искупителя.  

Если протестантское духовное лицо вынуждено таким образом признать дохристианское существование распятия в Ирландии, его буддийский характер и проникновение миссионеров этой веры даже в такую отдаленную часть земли, то нам нечего удивляться, что в умах назарейских современников Иисуса и их потомков он не должен был ассоциироваться с этой общеизвестной эмблемой в качестве Искупителя.  

Это нам кажется прямой противоположностью нигилизму. Если Гаутаму приглашают снова подняться в свою «прежнюю обитель», и эта обитель есть нирвана, тогда неоспоримо, что буддийская философия ''не'' проповедует конечного уничтожения. Так же как утверждают, что Иисус являлся своим ученикам после смерти, так же до нынешнего дня верят, что Гаутама снисходил из нирваны. И если он существует там, то его состояние не может быть синонимом ''уничтожения.''

Это нам кажется прямой противоположностью нигилизму. Если Гаутаму приглашают снова подняться в свою «прежнюю обитель», и эта обитель есть нирвана, тогда неоспоримо, что буддийская философия ''не'' проповедует конечного уничтожения. Так же как утверждают, что Иисус являлся своим ученикам после смерти, так же до нынешнего дня верят, что Гаутама снисходил из нирваны. И если он существует там, то его состояние не может быть синонимом ''уничтожения.''

Гаутама не менее, чем все другие великие реформаторы, имел одно учение для своих «избранных» и другое для внешних масс, хотя главная цель его реформы заключалась в посвящении всех постольку, поскольку это было допустимо и разумно, не делая никакого различия по кастам и богатству,&nbsp;– в великих истинах, до сих пор державшихся в тайне себялюбивым классом брахманов. В Гаутаме Будде впервые в мировой истории мы видим человека, движимого тем великим благородным чувством, которое охватывает все человечество в одном объятии, призывая и «бедного», и «хромого», и «слепого» на царский пир, из которого он исключал тех, кто до сих пор сидели в одиночку в высокомерном отчуждении. Это был он, кто смелой рукой первым открыл дверь святилища парию, падшему и всем тем, «кого обидели люди», одетые в золото и пурпур, часто намного недостойнее тех отверженных, на которых презрительно указывал их палец. Все это сделал Сиддхарта за шесть веков до появления другого реформатора, такого же благородного и такого же любящего, хотя и менее удачливого, в другой стране. И если они оба, зная о великой опасности, какую таит в себе передача некультурному населению обоюдоострого оружия ''знания, которое дает власть'',&nbsp;– оставили наиболее углубленный угол святилища в глубочайшем мраке, то кто, знающий человеческую натуру, может упрекнуть их за это? Но в то время как один был движим благоразумием, другой был вынужден так поступать. Гаутама оставил эзотерическую и наиболее опасную часть «тайного знания» нетронутой и дожил до почтенного возраста восьмидесяти лет с уверенностью, что он преподал основные истины и обратил к ним одну треть населения всего мира; Иисус обещал своим ученикам знание, которое дает человеку власть ''совершать гораздо большие чудеса, чем он сам когда-либо совершал,'' и он умер, оставив только нескольких верных людей лишь на полпути к знанию, чтобы они боролись с миром, которому они могли дать лишь то, что ''наполовину'' знали сами. Впоследствии их последователи исказили истину еще больше, чем они сами.

Гаутама не менее, чем все другие великие реформаторы, имел одно учение для своих «избранных» и другое для внешних масс, хотя главная цель его реформы заключалась в посвящении всех постольку, поскольку это было допустимо и разумно, не делая никакого различия по кастам и богатству,– в великих истинах, до сих пор державшихся в тайне себялюбивым классом брахманов. В Гаутаме Будде впервые в мировой истории мы видим человека, движимого тем великим благородным чувством, которое охватывает все человечество в одном объятии, призывая и «бедного», и «хромого», и «слепого» на царский пир, из которого он исключал тех, кто до сих пор сидели в одиночку в высокомерном отчуждении. Это был он, кто смелой рукой первым открыл дверь святилища парию, падшему и всем тем, «кого обидели люди», одетые в золото и пурпур, часто намного недостойнее тех отверженных, на которых презрительно указывал их палец. Все это сделал Сиддхарта за шесть веков до появления другого реформатора, такого же благородного и такого же любящего, хотя и менее удачливого, в другой стране. И если они оба, зная о великой опасности, какую таит в себе передача некультурному населению обоюдоострого оружия ''знания, которое дает власть'',– оставили наиболее углубленный угол святилища в глубочайшем мраке, то кто, знающий человеческую натуру, может упрекнуть их за это? Но в то время как один был движим благоразумием, другой был вынужден так поступать. Гаутама оставил эзотерическую и наиболее опасную часть «тайного знания» нетронутой и дожил до почтенного возраста восьмидесяти лет с уверенностью, что он преподал основные истины и обратил к ним одну треть населения всего мира; Иисус обещал своим ученикам знание, которое дает человеку власть ''совершать гораздо большие чудеса, чем он сам когда-либо совершал,'' и он умер, оставив только нескольких верных людей лишь на полпути к знанию, чтобы они боролись с миром, которому они могли дать лишь то, что ''наполовину'' знали сами. Впоследствии их последователи исказили истину еще больше, чем они сами.

Неправда, что Гаутама никогда не учил чему-либо относящемуся к будущей жизни, или что он отрицал бессмертие души. Спросите любого интеллигентного буддиста о его идеях по поводу нирваны, и он, несомненно, выразится, как недавно выразился известный Ван-Чин-Фу, китайский оратор, в настоящее время путешествующий по этой стране, когда мы разговаривали с ним о нипанге (нирвана).

Неправда, что Гаутама никогда не учил чему-либо относящемуся к будущей жизни, или что он отрицал бессмертие души. Спросите любого интеллигентного буддиста о его идеях по поводу нирваны, и он, несомненно, выразится, как недавно выразился известный Ван-Чин-Фу, китайский оратор, в настоящее время путешествующий по этой стране, когда мы разговаривали с ним о нипанге (нирвана).

:«Это состояние»,&nbsp;– сказал он,&nbsp;– «мы все понимаем как окончательное воссоединение с Богом, совпадающее с усовершенствованием человеческого духа путем его окончательного освобождения от материи. Это сама противоположность личного уничтожения».

:«Это состояние»,– сказал он,– «мы все понимаем как окончательное воссоединение с Богом, совпадающее с усовершенствованием человеческого духа путем его окончательного освобождения от материи. Это сама противоположность личного уничтожения».

Нирвана значит несомненность личного бессмертия в ''Духе,'' но не в ''Душе,'' которая, как предельная эманация, непременно должна дезинтегрировать свои частицы,&nbsp;– сложный состав из человеческих чувствований, страстей и стремления к какому-либо объективного рода существованию, – прежде чем бессмертный дух этого ''Эго'' полностью освободится и, следовательно, будет застрахован от дальнейших перевоплощений в какой бы то ни было форме. А как может человек когда-либо достигнуть этого состояния, пока ''Упадана,'' состояние желания ''жизни,'' больше жизни, не исчезнет у чувствующего существа, у ''Аханкара,'' в какое бы возвышенное тело оно ни было облечено? Именно «Упадана» или это интенсивное желание производит ВОЛЮ, и именно ''воля'' развивает ''силу,'' и последняя порождает ''материю'' или объект, имеющий форму. Таким образом развоплощенное ''Эго,'' этим одним только неумирающим в нем желанием бессознательно создает условия своего последовательного воспроизведения в различных формах, которые зависят от его ментального состояния и ''кармы, ''добрых или злых деяний в его предшествующем существовании, обычно называемых «заслугой и недостатком. Вот почему Учитель рекомендовал своим нищенствующим ученикам развивать четыре степени ''дхианы,'' благородного «пути четырех истин», той постепенной выработки в себе стоического равнодушия к жизни и смерти, того состояния духовного самосозерцания, в течение которого человек совершенно теряет из виду свою физическую и двойную индивидуальность, состоящую из души и тела, и, соединившись со своим третьим и высшим бессмертным я, ''реальным и небесным человеком,'' вливается, так сказать, в божественную Сущность, откуда когда-то изошел его собственный дух, подобно искре из очага. Поэтому архат, святой нищенствующий, может достичь нирваны, находясь еще на земле; и его дух, будучи совершенно свободным от пут «психической земной, ''дьявольской'' мудрости», как Иаков называет ее, и будучи по собственной натуре всезнающим и всемогущим, может на земле одною только силою ''мысли'' творить величайшие чудеса.

Нирвана значит несомненность личного бессмертия в ''Духе,'' но не в ''Душе,'' которая, как предельная эманация, непременно должна дезинтегрировать свои частицы,– сложный состав из человеческих чувствований, страстей и стремления к какому-либо объективного рода существованию, – прежде чем бессмертный дух этого ''Эго'' полностью освободится и, следовательно, будет застрахован от дальнейших перевоплощений в какой бы то ни было форме. А как может человек когда-либо достигнуть этого состояния, пока ''Упадана,'' состояние желания ''жизни,'' больше жизни, не исчезнет у чувствующего существа, у ''Аханкара,'' в какое бы возвышенное тело оно ни было облечено? Именно «Упадана» или это интенсивное желание производит ВОЛЮ, и именно ''воля'' развивает ''силу,'' и последняя порождает ''материю'' или объект, имеющий форму. Таким образом развоплощенное ''Эго,'' этим одним только неумирающим в нем желанием бессознательно создает условия своего последовательного воспроизведения в различных формах, которые зависят от его ментального состояния и ''кармы, ''добрых или злых деяний в его предшествующем существовании, обычно называемых «заслугой и недостатком. Вот почему Учитель рекомендовал своим нищенствующим ученикам развивать четыре степени ''дхианы,'' благородного «пути четырех истин», той постепенной выработки в себе стоического равнодушия к жизни и смерти, того состояния духовного самосозерцания, в течение которого человек совершенно теряет из виду свою физическую и двойную индивидуальность, состоящую из души и тела, и, соединившись со своим третьим и высшим бессмертным я, ''реальным и небесным человеком,'' вливается, так сказать, в божественную Сущность, откуда когда-то изошел его собственный дух, подобно искре из очага. Поэтому архат, святой нищенствующий, может достичь нирваны, находясь еще на земле; и его дух, будучи совершенно свободным от пут «психической земной, ''дьявольской'' мудрости», как Иаков называет ее, и будучи по собственной натуре всезнающим и всемогущим, может на земле одною только силою ''мысли'' творить величайшие чудеса.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

Когда буддийский монах становится (что, возможно, не раз происходит в столетие) виновным в прелюбодеянии, у него нет ни сборища мягкосердечных членов, которых он может тронуть до слез красноречивым признанием своей вины, ни Иисуса, на чью перегруженную, многострадальную грудь бросаются, словно в какой-то общехристианский мусорный ящик, все нечистоты расы. Никакой буддийский грешник не может утешать себя мечтою о Ватикане, внутри тонущих в грехах стен которого черное превращается в белое, убийцы&nbsp;– в безгрешных святых, и золотые и серебряные обмывания могут быть куплены у исповедника, чтобы очистить запоздалого кающегося от больших или меньших прегрешений против Бога и человека.

Когда буддийский монах становится (что, возможно, не раз происходит в столетие) виновным в прелюбодеянии, у него нет ни сборища мягкосердечных членов, которых он может тронуть до слез красноречивым признанием своей вины, ни Иисуса, на чью перегруженную, многострадальную грудь бросаются, словно в какой-то общехристианский мусорный ящик, все нечистоты расы. Никакой буддийский грешник не может утешать себя мечтою о Ватикане, внутри тонущих в грехах стен которого черное превращается в белое, убийцы– в безгрешных святых, и золотые и серебряные обмывания могут быть куплены у исповедника, чтобы очистить запоздалого кающегося от больших или меньших прегрешений против Бога и человека.

 

За исключением нескольких беспристрастных археологов, которые находят непосредственные буддийские элементы в гностицизме, как и во всех этих ранних, просуществовавших лишь краткое время, христианских сектах, – мы знаем очень мало исследователей, которые, говоря о первоначальном христианстве, придавали бы этому вопросу должное значение. Разве у нас недостаточно фактов, чтобы, по крайней мере, возбудить некоторый интерес в этом направлении? Разве мы не знаем, что уже в дни Платона были «брахманы»&nbsp;– читайте: буддисты, саманеяне, шаманы или шаманские миссионеры&nbsp;– в Греции, и что они в одно время наводнили всю страну? Разве Плиний не показывает их основавшимися на берегах Мертвого моря на протяжении «тысячелетий»? После того как мы сделаем необходимые скидки на преувеличение, у нас все еще останется в запасе несколько столетий до&nbsp;Р.&nbsp;X. И возможно ли, чтобы их влияние не оставило более глубоких следов во всех этих сектах, чем обычно думают? Мы знаем, что секта джайнов претендует на то, что буддизм произошел из ее доктрин&nbsp;– что буддизм существовал раньше Сиддхарты, более известного под именем Гаутамы Будды. Индусские брахманы, которым европейские востоковеды отказывают в праве что-нибудь знать о своей собственной стране, или понимать свой собственный язык и летописи лучше тех, кто никогда не был в Индии, по тому же принципу, по какому христианские богословы запрещают евреям толковать собственные Священные Писания,&nbsp;– эти брахманы, говорим мы, обладают достоверными летописями. И эти летописи сообщают, что воплощение через деву Авани первого Будды&nbsp;– ''божественного света''&nbsp;– произошло на острове Цейлон за несколько тысячелетий до Р.&nbsp;X.&nbsp;Брахманы отвергают утверждение, что это был аватар Вишну, но признают появление реформатора брахманизма в то время. Повествование о Деве Авани и ее божественном сыне Шакьямуни записано в одной из священных книг сингалезских буддистов&nbsp;– ''«Нирдхаса»;'' а брахманская хронология зафиксировала великую буддийскую революцию и религиозную войну, и последующее затем распространение учения Шакьямуни в Тибете, Китае, Японии и других местах в 4620&nbsp;году до&nbsp;Р.&nbsp;X.<ref name="ftn7">Жаколио заявляет в своей “Fils de Dieu” ['''383'''], что он взял эти даты из ''“Книги исторических зодиаков”,'' сохранившейся в пагоде Виленур.</ref>

Ясно, что Гаутама Будда, сын царя Капилавасту и потомок первых Шакья через своего отца, который был касты кшатрия или воинов,– не изобрел своей философии. Он был филантропом по натуре, и его идеи развивались и созревали в то время, когда он находился на обучении у Тиртханкара, знаменитого гуру секты джайна. Последняя теперь рассматривает нынешний буддизм как отделившееся ответвление их собственной философии, а себя считают единственными последователями первого Будды, которым было позволено остаться в Индии после изгнания всех других буддистов вероятно потому, что они пошли на компромисс и приняли некоторые брахманистские концепции. Любопытно, если не сказать больше, что три разделившиеся и враждующие между собой религии, как брахманизм, буддизм и джайнизм так совершенно согласуются по преданиям и хронологии относительно буддизма, а наши ученые прислушиваются только к своим собственным необоснованным спекуляциям и гипотезам. Если рождение Гаутамы с каким-то обоснованием может быть отнесено к 600г. доР.X., то предшествующим ему Буддам также следовало бы отвести какое-то место в хронологии. Будды не боги, а просто люди, осененные духом Будды– божественным лучом.

{{Пропущено}}

{{Пропущено}}

Обычный аргумент, выдвигаемый против утверждения джайнов, что они послужили источником восстановления древнего буддизма,&nbsp;– что основное учение последней религии противоречит верованию джайнов, не является убедительным. Наши востоковеды говорят, что буддисты отрицают существование Верховного Существа; джайны допускают это, но протестуют против предположения, что «Он» может вмешиваться в управление вселенной. Мы уже в предыдущей главе доказали, что буддисты ничего такого не отрицают. Но если бы беспристрастный ученый мог тщательно исследовать литературу джайнов, сохранившуюся в тысячах книг&nbsp;– или, лучше скажем, спрятанную&nbsp;– в Раджпутане, Джуселмере, в Патуне и в других местах,<ref name="ftn8">Нам сказали, что имеется около 20 000 таких книг.</ref> а в особенности, если бы он мог получить доступ к древнейшим из их священных томов, то он обнаружил бы совершенную тождественность философской мысли, если и не популярных обрядов, между джайнами и буддистами. Ади-буддха и Адинатха (или Адишвара) тождественны и по сущности и по цели. А если мы проследим джайнов назад, с их претензиями на владение старейшими пещерными храмами (этими изумительными памятниками индийской архитектуры и скульптуры) и их записями почти невероятной древности, то мы едва ли сможем отказаться рассматривать их в том свете, на какой они претендуют. Мы должны допустить, что, по всей вероятности, они являются единственными настоящими потомками первобытных владельцев Древней Индии, побежденных таинственными ордами белокожих брахманов, которых в сумерках истории мы видим появляющимися сперва как кочевников в долинах Джамны и Ганга. Книги шраваков&nbsp;– единственных потомков архатов или самых ранних джайнов, обнаженных лесных отшельников древности, вероятно, могли бы пролить свет на многие смущающие вопросы.  

 

Обычный аргумент, выдвигаемый против утверждения джайнов, что они послужили источником восстановления древнего буддизма,– что основное учение последней религии противоречит верованию джайнов, не является убедительным. Наши востоковеды говорят, что буддисты отрицают существование Верховного Существа; джайны допускают это, но протестуют против предположения, что «Он» может вмешиваться в управление вселенной. Мы уже в предыдущей главе доказали, что буддисты ничего такого не отрицают. Но если бы беспристрастный ученый мог тщательно исследовать литературу джайнов, сохранившуюся в тысячах книг– или, лучше скажем, спрятанную– в Раджпутане, Джуселмере, в Патуне и в других местах,<ref name="ftn8">Нам сказали, что имеется около 20 000 таких книг.</ref> а в особенности, если бы он мог получить доступ к древнейшим из их священных томов, то он обнаружил бы совершенную тождественность философской мысли, если и не популярных обрядов, между джайнами и буддистами. Ади-буддха и Адинатха (или Адишвара) тождественны и по сущности и по цели. А если мы проследим джайнов назад, с их претензиями на владение старейшими пещерными храмами (этими изумительными памятниками индийской архитектуры и скульптуры) и их записями почти невероятной древности, то мы едва ли сможем отказаться рассматривать их в том свете, на какой они претендуют. Мы должны допустить, что, по всей вероятности, они являются единственными настоящими потомками первобытных владельцев Древней Индии, побежденных таинственными ордами белокожих брахманов, которых в сумерках истории мы видим появляющимися сперва как кочевников в долинах Джамны и Ганга. Книги шраваков– единственных потомков архатов или самых ранних джайнов, обнаженных лесных отшельников древности, вероятно, могли бы пролить свет на многие смущающие вопросы.  

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|7}}

{{Подпись-ЕПБ-РИ|2|7}}

----

----

<references/>

<references/>

==Другие труды==

 

 

==Ключ к Теософии==

У северного буддизма были свои "великая" и "малая" колесницы, известные как махаяна, эзотерическая, и хинаяна, экзотерическая, школы.

У северного буддизма были свои "великая" и "малая" колесницы, известные как махаяна, эзотерическая, и хинаяна, экзотерическая, школы.

{{Подпись-ЕПБ-КТ|XII}}

{{Подпись-ЕПБ-КТ|XII}}

Тем не менее, слово "Алайя" остается яблоком раздора для северо-буддистских школ Йоги ­Иога-Чары и Мадхьямаки. Догматизм последней превращает Парамартха (Сатья) в нечто зависящее от других вещей и, следовательно, относящееся к ним, извращая таким образом всю метафизическую философию слова "Абсолютность". Вторая шлока совершенно справедливо отвергает такую интерпретацию.

Тем не менее, слово "Алайя" остается яблоком раздора для северо-буддистских школ Йоги ­Иога-Чары и Мадхьямаки. Догматизм последней превращает Парамартха (Сатья) в нечто зависящее от других вещей и, следовательно, относящееся к ним, извращая таким образом всю метафизическую философию слова "Абсолютность". Вторая шлока совершенно справедливо отвергает такую интерпретацию.

{{Подпись-Протоколы|IV}}

{{Подпись-Протоколы|IV}}

Четыре рода истины, согласно северному Буддизму, суть: Ku – страдание или несчастье; Tu – подверженность соблазнам; Mu – их преодоление и Tau – Путь. «Пять преград» суть: познание страданий, истина о человеческой бренности, тягостное принуждение и абсолютная  

Четыре рода истины, согласно северному Буддизму, суть: Ku – страдание или несчастье; Tu – подверженность соблазнам; Mu – их преодоление и Tau – Путь. «Пять преград» суть: познание страданий, истина о человеческой бренности, тягостное принуждение и абсолютная  

{{Подпись-ЕПБ-Статья|Семь Врат}}

{{Подпись-ЕПБ-Статья|Семь Врат}}

'''Сноски'''

'''Сноски'''

----

----

<references/>

<references/>

 

==Письма==

==Письма==