Олкотт, Генри Стил

Письма Махатм

Полковник Олькотт, несомненно, «несвоевременен по своим чувствам к английскому народу обоих классов»; тем не менее, он более чем кто-либо своевременен для нас. Ему мы можем доверять во всех обстоятельствах, и его верное служение нам обеспечено и при удаче и при неудаче. Мой дорогой Брат, мой голос – эхо бесстрастной справедливости. Где мы можем найти равную преданность? Он тот, кто никогда не расспрашивает, но повинуется; кто может совершить бесчисленные ошибки из чрезмерного усердия, но никогда не откажется исправить их хотя бы ценою величайшего самоунижения; кто рассматривает пожертвование удобствами и даже жизнью, как нечто, чем можно радостно рискнуть, когда в этом является необходимость; кто будет есть любую пищу или даже обойдется без нее; будет спать на любой кровати, работать в любом месте, брататься с любым отверженным, переносить любые лишения ради своего дела.

Источник: Письма Махатм, письмо 4

Позаботьтесь о том, чтобы мы когда-нибудь не застали вас с такими мыслями и не поставили вас на место Олькотта, уведя его к нам, о чем он мечтает эти несколько лет. На мученичество приятно смотреть и критиковать, но тяжелее его переносить.

Источник: Письма Махатм, письмо 47

Сестра м-ра Олькотта действительно голодает в Америке, и этот бедный человек (Олькотт), так глубоко любящий ее, тем не менее не хотел выделить 100 рупий из фондов Общества или, скорее, «Теософа», чтобы помочь ей с шестью детьми, если бы не настояла Е.П.Б. и если бы М. не дал небольшую сумму для этого.

Источник: Письма Махатм, письмо 106

Некоторые пытаются, весьма несправедливо, свалить всю ответственность за нынешнее состояние дел единственно на Х.С.О. и Е.П.Б. Эти двое, скажем, далеки от совершенства и в некоторых отношениях даже прямо-таки – наоборот. Но у них имеется то, (простите это постоянное повторение, но на это так же постоянно не обращают внимания), что мы так чрезвычайно редко находим у других – неэгоистичность и горячая готовность самопожертвования в пользу других. Какое «множество грехов» не покроется этим! Это труизм, все же я его повторяю – только в невзгодах можно познать истинную сущность человека. Это истинное мужество, когда человек смело принимает свою долю коллективной Кармы той группы, с которой он работает, и не позволяет себе огорчаться и видеть других более черными, чем они на самом деле есть, или во всем обвинять какого-то «козла отпущения», специально выбранного. Такого правдивого человека мы всегда будем защищать, несмотря на его недостатки, поможем ему развивать то хорошее, что в нем есть. Такой человек возвышенно неэгоистичен: он погружает свою личность в то дело, которому он служит, и не обращает внимания на неудобства или личные оскорбления, несправедливо бросаемые на него.

Источник: Письма Махатм, письмо 131

Письма Блаватской Е.П.

Мой ученик, полковник Олькотт, президент Общества (почитайте апрельское приложение к журналу «Theosophist»), как вы увидите, мгновенно и окончательно исцеляет сотни людей от болезней, против которых медицина бессильна: от паралича, эпилепсии и прочих; он творит чудеса и за ним ходят толпы. На Цейлоне полковник за один месяц исцелил 119 хромых, парализованных, эпилептиков и слепых. А ведь он мой ученик!

Источник: Блаватская Е.П. - Письмо Дондукову-Корсакову №12

Я упрашивала Олькотта не ссылаться слишком открыто на имена Учителей и на феномены. Он получил от Учителя приказ прекратить вести разговоры о Них. Но остановить Олькотта в его восторженном порыве — с тем же успехом можно было пытаться остановить бушующий ураган. Полковник и не думал прекращать. Тогда Маха Коган велел мне передать Олькотту, что если тот и дальше будет продолжать в том же духе, то на нас обрушатся несказанные беды. Это было в 1883 году, когда полковник отправился на Цейлон.

Еще одно предупреждение пришло, когда он поехал со мною в Европу. Я писала ему из Парижа в Лондон: «Оставьте в покое ОПИ. Учитель говорит, что вы таким образом погубите все дело». Я упрашивала, умоляла Олькотта, но ничто не могло остановить его. Он пичкал их (психистов) рассказами о самых удивительных феноменах; дошло до того, что его стали считать либо помешанным, либо дураком, легковерным. Теперь это стало его личной кармой.

Источник: Блаватская Е.П. - Письмо Вильяму Хюббе-Шляйдену №2