Блаватская Е.П. - Свет Азии

«СВЕТ АЗИИ» Поэма в стихах индийского буддиста

Весьма своевременно вышла в свет работа в поэтической форме, одна из тех, чей сюжет, несомненно вызовет дискуссию и резкую критику, хотя ее внешнее оформление безупречно. Она посвящена «Верховному, Великому Магистру и Кавалерам самого величественного ордена — Звезда Индии»; автор ее — г-н Эдвин Арнольд, Кавалер ордена «Звезда Индии», директор Декан-колледжа в Пуне — проведя несколько лет в Индии, очевидно, изучил эту тему con amore. В предисловии он выражает надежду, что настоящая работа, а также его «Индийская Песнь Песней» — оставят память о том, кто любил Индию и индийский народ». И надежда эта не беспочвенна, поскольку, если кто из западных поэтов и завоевал право на благодарную память азиатских народов и если кому суждено жить в их сердцах, так это автору «Света Азии».

Новизна, а с христианской позиции, неприемлемая манера изложения сюжета, уже повергла в изумление одного критика. Описывая обложку тома как «яркую, в желто-золотистых тонах», он полагает, что эта книга «особенно ценна потому... что исходит от человека, который в течение долгого пребывания в Индии впитал в себя философию буддизма». Это, добавляет он, «не критика религии, заведомо считающейся ложною, но трогательное изложение религии, содержащей столь много истинного, устами ее приверженца [sic]». Многие идентифицируют «воображаемого приверженца буддизма», о котором г-н Арнольд пишет в предисловии, с самим автором, который теперь, выражаясь словами его критика, «предстает перед нами в своем истинном свете». Мы рады этому; это редкий комплимент любому писателю нынешнего поколения, чьи пристрастия к догмам вынуждают слишком многих придерживаться чуждых им взглядов. Что же касается нас, то мы рассматриваем эту поэму как поистине замечательный образец литературного таланта, насыщенный философской мыслью и религиозным чувством — короче говоря, это как раз та книга, которая нам нужна в эпоху Science of Religion и всеобщего свержения богов древности.

Мильтоновские строки поэмы полны глубокого смысла, просты, но убедительны, без тех метафизических намеков в ущерб смыслу, на которые, казалось бы, напрашивается сюжет и которые столь любимы нашими современными английскими поэтами. Все повествование полно неповторимой красоты и значения, что отнюдь не свойственно другим недавно появившимся поэмам. Одна из них — «Pheidippides», идилия г-на Браунинга, в которой ее неотесанный герой — аркадский бог в образе козла, — представляет весьма жуткий контраст кроткому индусскому Спасителю. Тема, выбранная г-ном Арнольдом, одна из самых величественных, как бы резко она ни звучала для христианского слуха. И она достойна его пера так же, как сам поэт — сюжета. Описания, пронизанные целостностью восточного колорита; правдивое изложение основного сюжета, мастерски раскрывающего характер Будды, столь же изысканны, сколь уникальны; ибо впервые в истории западной литературы эта личность предстает во всем богатстве ее неподдельной красоты. Нравственное величие героя — этого принца королевской крови, который мог бы быть «Богом Богов», но который

...променял богатства мира на чашу нищего,

так же как и становление его философии — плод нескольких лет уединенной медитации и борьбы со своим смертным «я», показаны чрезвычайно утонченно. Поэма начинается победоносным ликованием всей природы — вселенским гимном при виде освобождающей Мир души:

Сказанье о Будде, спасителе Мира, О князе Сиддхарте, о том, Кому на земле и в пространстве эфира Нет равного светлым умом, О том, кто учил, всех усердней и ране, Закону о вечной, блаженной Нирване.

Какой бы ни была последующая судьба всех мировых религий и их основателей, имя Гаутамы Будды, или Шакьямуни, никогда не будет забыто; оно будет жить в сердцах миллионов его последователей. Проникновенная история Будды, полная каждодневного и ежечасного самоотречения на протяжении почти восьмидесяти лет, глубоко тронула всех, изучавших его жизнь. Любой искатель чистейшего, высочайшего идеала религиозного реформатора в мировых рекордах прошлого, после знакомства с жизнеописанием Будды оставляет дальнейшие попытки. В мудрости, усердии, скромности, чистоте жизни и мысли, в своем стремлении принести пользу человечеству, в призыве к добру, терпению, состраданию и кротости, Будда превосходит всех других реформаторов так же, как Гималаи — все другие вершины. Изо всех основателей религий он был единственным, кто не нашел ни одного злого слова, даже упрека для тех, чьи взгляды отличались от его собственных. Его доктрины — воплощение вселенской любви. Не только наши филологи — равнодушные анатомы веками освященных верований, расчленяющие жертвы своих критических исследований, но даже те, кто с предубеждением относятся к его вере, с неизменным почтением отзываются о Гаутаме. Нет ничего возвышеннее и чище его социального и нравственного кодекса. «Этот нравственный кодекс, — говорит Макс Мюллер, — даже взятый в отдельности — один из самых совершенных, которые когда-либо знал мир».

В своей работе «Le Bouddha et sa religion» (р.5) Бартелеми Сент-Илер достигает апогея благоговейного признания. Он «не колеблясь заявляет», что «среди основателей религий нет никого чище и трогательнее Будды. Его жизнь ничем не запятнана и неустанный героизм равноценен убеждениям... А сам он — совершеннейший образец всех добродетелей, которые проповедует; самоотверженность и сострадание, неизменная кротость Будды никогда, ни на мгновение не оставляли его...» И он умирает на руках у своих учеников «с безмятежностью мудреца, творившего добро в течение всей своей жизни и, несомненно, познавшего истину». Это настолько верно, что даже отцы ранней римско-католической церкви — канонизировавшие святых, проявляя легкомысленное безразличие к тому, что грядущим поколениям станет известно об особенностях ранних веков христианства — утверждали, что он был одним из их новообращенных, и под именем святого Иосафата занесли его в «Золотое Предание» и «Мартиролог» как правоверного католического святого, причисленного к лику блаженных. По сей день в Палермо стоит церковь, посвященная Будде под именем Диво Иосафат.

Именно Буддийскому канону и Священным историческим книгам Цейлона, частично переведенным досточтимым Дж. Тернером c древнего пали, и особенно талантливому переводу «Лалитавистары», осуществленному Бабу Раджендралалом Митрой — мы обязаны всем, что знаем об истинной жизни этой замечательной сущности, которого автор поэмы так удачно назвал «Светом Азии». И ныне поэзия сплетает на его могиле венки из златоцветника.

Г-н Арнольд, как он сам говорит в предисловии, заимствовал некоторые сведения из работы Спенса Харди и изменил не один отрывок в повествовании. Он признается, что стремился «изобразить жизнь и характер, а также познакомить с философией этого благородного героя и реформатора, принца Гаутамы из Индии», и напоминает читателям, что лет тридцать тому назад «Европа знала слишком мало или почти совсем ничего не знала об этой великой религии Азии, которая, тем не менее, существовала в течение двадцати четырех веков и до наших дней превосходит по численности своих последователей и области распространения все другие вероисповедания. Четыреста семьдесят миллионов наших современников живут и умирают, следуя принципам Гаутамы...», чье «возвышенное учение наложило неизгладимую печать на современный брахманизм... Более трети человечества обязано своими нравственными и религиозными убеждениями этому величайшему принцу, чья личность... предстает перед нами как в высшей степени возвышенная, кроткая, святая и самая милосердная... в истории Мысли... ни один поступок или слово... не запятнали безупречную чистоту и сострадание этого индийского Учителя...»

Теперь мы перейдем к объяснению некоторых священных легенд.

[Далее следует пространное изложение поэмы, перемежающееся многочисленными цитатами].

Сноски

---

Издания

• «Theosophist», Vol. 1, № 1, October, 1879, p. 20—25 (первая публикация)
• Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма, M., Сфера, 1996. С. 210—215. Пер. Т.О.Сухоруковой (первая публикация на русском языке)
• Блаватская Е.П. - Хроники познания Истины, M., Сфера, 2006