Изменения

Книги «Индийская Философия» читались с трудом и с огромным интересом. Передо мной возник океан неизвестного мне грандиозного опыта человеческой мысли.

Книги «Индийская Философия» читались с трудом и с огромным интересом. Передо мной возник океан неизвестного мне грандиозного опыта человеческой мысли.

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурным переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии»<ref>[[Арнольд Э. - Свет Азии|Арнольд Э. - Свет Азии – Библиотека Теопедии]].</ref>. Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурном переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии»<ref>[[Арнольд Э. - Свет Азии|Арнольд Э. - Свет Азии – Библиотека Теопедии]].</ref>. Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969,<ref>[https://www.litres.ru/german-gesse/igra-v-biser/ Германа Гессе «Игра в бисер».]</ref> и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха<ref>[https://www.litres.ru/richard-bah/chayka-dzhonatan-livingston/ Ричард Бах «Чайка Джонатан Ливингстон».]</ref>, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П.Ф.&nbsp;Беликова и В.П.&nbsp;Князевой, М., 1972,<ref>[https://rerih.org/library/5001 П.Ф. Беликов, В.П. Князева. «Рерих».]</ref> и «Рерих&nbsp;Н.К., Алтай – Гималаи», М., 1974.<ref>[https://www.litres.ru/nikolay-rerih/altay-gimalai-dnevniki-stati/ Николай Рерих, «Алтай – Гималаи».]</ref> Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969,<ref>[https://www.litres.ru/german-gesse/igra-v-biser/ Герман Гессе «Игра в бисер».]</ref> и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха<ref>[https://www.litres.ru/richard-bah/chayka-dzhonatan-livingston/ Ричард Бах «Чайка Джонатан Ливингстон».]</ref>, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П.Ф.&nbsp;Беликова и В.П.&nbsp;Князевой, М., 1972,<ref>[https://rerih.org/library/5001 П.Ф. Беликов, В.П. Князева. «Рерих».]</ref> и «Рерих&nbsp;Н.К., Алтай – Гималаи», М., 1974.<ref>[https://www.litres.ru/nikolay-rerih/altay-gimalai-dnevniki-stati/ Николай Рерих, «Алтай – Гималаи».]</ref> Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих»<ref>[http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/HRVest2.htm Письма Елены Рерих, том 2, Uguns. 1940 г., Рига.]</ref>, книги «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих,<ref>Блаватская Е.П. Тайная Доктрина [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina1.htm т.1], [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina2.htm т.2.]</ref> «Основы миропонимания Новой Эпохи» А.И.&nbsp;Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих»<ref>[http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/HRVest2.htm Письма Елены Рерих, том 2, Uguns. 1940 г., Рига.]</ref>, книги «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих,<ref>Блаватская Е.П. Тайная Доктрина [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina1.htm т.1], [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina2.htm т.2.]</ref> «Основы миропонимания Новой Эпохи» А.И.&nbsp;Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

Книги по договорённости отдавались в советские организации для копирования чужим людям, для них это была лишь сторонняя подработка. Они знали, что это незаконно, делали копии осторожно и за деньги. Однако, найти, а потом и уговорить копировальщиков было очень трудно. Большинство боялись и наотрез отказывались, при этом смотрели на нас как на ненормальных, некоторые – добропорядочные и законопослушные – со страха грозили сдать нас властям. Светокопировальные отделы были под постоянным ежедневным контролем сотрудников ГБ (госбезопасности), книги могли изъять и выявить владельцев. Тогда не только копировальные аппараты, но даже каждая личная домашняя печатная машинка была под строгим контролем, с которой делались контрольные образцы текста и хранились для возможной сверки для выявления нелегального машинописного самиздата. Поэтому сделать копию книги было довольно дорого. Например, за две копии первого тома «Тайной Доктрины» руководитель нашей группы и я заплатили 80 рублей (никто из друзей не согласился сделать копию себе из-за дороговизны, или непонимания), средняя месячная зарплата инженера в то время была около 120 рублей. Одна копия уехала в Литву, а мой экземпляр ТД в то время остался единственным в городе, как и другие книги.

Книги по договорённости отдавались в советские организации для копирования чужим людям, для них это была лишь сторонняя подработка. Они знали, что это незаконно, делали копии осторожно и за деньги. Однако, найти, а потом и уговорить копировальщиков было очень трудно. Большинство боялись и наотрез отказывались, при этом смотрели на нас как на ненормальных, некоторые – добропорядочные и законопослушные – со страха грозили сдать нас властям. Светокопировальные отделы были под постоянным ежедневным контролем сотрудников ГБ (госбезопасности), книги могли изъять и выявить владельцев. Тогда не только копировальные аппараты, но даже каждая личная домашняя печатная машинка была под строгим контролем, с которой делались контрольные образцы текста и хранились для возможной сверки для выявления нелегального машинописного самиздата. Поэтому сделать копию книги было довольно дорого. Например, за две копии первого тома «Тайной Доктрины» руководитель нашей группы и я заплатили 80 рублей (никто из друзей не согласился сделать копию себе из-за дороговизны, или непонимания), средняя месячная зарплата инженера в то время была около 120 рублей. Одна копия уехала в Литву, а мой экземпляр ТД в то время остался единственным в городе, как и другие книги.

Часто и сам бывал в Каунасе, в коллективе пантомимы Модриса Тенисона, где царил дух новаторства и свободы, в музее Чюрлёниса,<ref>[[:вп:Музей Чюрлёниса (Каунас)|Музей Чюрлёниса (Каунас) – Википедия.]]</ref> в Вильнюсе, в Риге, в коллективе "Rigas Pantomima" Робертcа Лигерса и у рижских рериховцев, которые давали книги для чтения и копирования.

Часто и сам бывал в Каунасе, в коллективе пантомимы Модриса Тенисона – там царил дух новаторства и свободы, в музее Чюрлёниса,<ref>[[:вп:Музей Чюрлёниса (Каунас)|Музей Чюрлёниса (Каунас) – Википедия.]]</ref> в Вильнюсе, в Риге, в коллективе "Rigas Pantomima" Робертcа Лигерса и у рижских рериховцев, которые давали книги для чтения и копирования.

[[Файл:Электрографический аппарат Эра.jpg|220px|слева|thumb|Электрографический аппарат «Эра».]]

[[Файл:Электрографический аппарат Эра.jpg|220px|слева|thumb|Электрографический аппарат «Эра».]]

[[Файл:Рерих ЕИ Письма т.2 электрокопия 1970.jpg|300px|слева|thumb|<center>Письма Елены Рерих, том 2, изд. 1940, Рига, Uguns. Электрокопия, 1970. Разворот.</center>]]

[[Файл:Рерих ЕИ Письма т.2 электрокопия 1970.jpg|300px|слева|thumb|<center>Письма Елены Рерих, том 2, изд. 1940, Рига, Uguns. Электрокопия, 1970. Разворот.</center>]]

В один из приездов в Прибалтику, услышав в разговоре, что трое отправляются за книгами, чтобы сделать копии, я напросился четвёртым, мне не отказали. И вот мы вчетвером, латыши, литовцы и я, выехали из Каунаса на «Москвиче» в Ригу за тремя книгами Агни Йоги для копирования на самодельном светокопировальном аппарате, находившемся в Литве, в подвале частного дома, сделали по четыре копии, по экземпляру на каждого. Копии делались разворотами и только односторонние, поэтому книги при переплетении получались двойной толщины. Работали почти сутки, без перерывов, сменяя друг друга.  

В один из приездов в Прибалтику, в разговоре среди знакомых, услышав, что трое отправляются за книгами, чтобы сделать копии, напросился четвёртым, мне не отказали. И вот мы вчетвером, латыш, двое литовцев и я, выехали из Каунаса на «Москвиче» в Ригу за тремя книгами Агни Йоги для копирования на самодельном светокопировальном аппарате, находившемся в Литве, в подвале частного дома, сделали по четыре копии, по экземпляру на каждого. Копии делались разворотами и только односторонние, поэтому книги при переплетении получались двойной толщины. Работали почти сутки, без перерывов, сменяя друг друга.  

Светокопировальная установка представляла собой огромный фоторепродукционный аппарат, размером один на два метра и весом под сто килограммов. Разворот книги прижимался стеклянной рамой, освещался двумя мощными киловаттными лампами и фотографировался на заранее электростатически заряженную пластину с селеновым покрытием. Пластина опылялась электростатическим чёрным порошком. Светлые участки книги, освещённые ярким светом через объектив разряжали соответствующие участки на селене, а тёмные места букв оставались заряженными и притягивали электростатический чёрный порошок. Затем пластина покрывалась листом бумаги, помещалась ещё раз в электрополе для более сильного контакта пластины с бумажным листом, порошок с пластины прилипал на бумагу и бумажный лист перемещался в коробку с парами ацетона. Чёрный порошок растворялся в парах ацетона и в виде жидкой краски впитывался бумагой. Готовые электрокопии раскладывались сушиться. Запах ацетона в небольшой комнатке стоял неимоверный. С одной экспонированной пластины можно было сделать три-четыре читаемых копий. Пятую прочесть было уже невозможно. Часто незакреплённый порошок осыпался или смазывался с пластины и цикл нужно было повторять снова. Один из друзей, хозяин самодельного аппарата, как раз работал на фабрике в Каунасе, производившей эти «ЭРА» – электрографические репродукционные аппараты и, таким образом, смог дома собрать подобный.  

Светокопировальная установка представляла собой огромный фоторепродукционный аппарат, размером один на два метра и весом под сто килограммов. Разворот книги прижимался стеклянной рамой, освещался двумя мощными киловаттными лампами и фотографировался на заранее электростатически заряженную пластину с селеновым<ref>[[:вп:Селен|Селен — Википедия.]]</ref> покрытием. Пластина опылялась электростатическим чёрным порошком. Светлые участки страницы, освещённые ярким светом через объектив, разряжали соответствующие участки на селеновом покрытии, а тёмные места букв оставались заряженными и притягивали электростатический чёрный порошок. Затем пластина покрывалась листом бумаги, помещалась ещё раз в электрополе для более сильного контакта пластины с бумажным листом, порошок с пластины прилипал на бумагу, и бумажный лист перемещался в плоскую коробку с парами ацетона. Чёрный порошок растворялся в парах ацетона и, в виде жидкой краски, впитывался бумагой. Готовые электрокопии раскладывались сушиться. Запах ацетона в небольшой комнатке стоял неимоверный. С одной экспонированной пластины можно было сделать три-четыре читаемых копий. Пятую прочесть было уже невозможно. Часто незакреплённый порошок осыпался или смазывался с пластины и цикл нужно было повторять снова. Один из друзей, хозяин самодельного аппарата, как раз работал на фабрике в Каунасе, производившей эти «ЭРА» – электрографические репродукционные аппараты и, таким образом, смог дома собрать подобный.  

Необходимым в этом процессе были пластины с селеновым покрытием, размером в два бумажных листа, они имели нежную поверхность и недолгую жизнь, а также расходный электрографический порошок. Остальное можно было купить в хозтоварах и сделать своими руками.  

В этом процессе были необходимы пластины с селеновым покрытием, размером в два бумажных листа, которые имели нежную поверхность и недолгую жизнь, а также расходный электрографический порошок. Остальное можно было купить в магазине хозтоваров и сделать своими руками.  

Итак, светокопии готовы. Мы возвращаемся тёмной звёздной ночью, одни мчимся по пустой трассе. Вдали на обочине обозначился костёр, приближаемся, видим солдат с автоматами, человек пять у огромного костра. Один, посреди дороги, вкруговую размахивая огромной, двухметровой полыхающей дубиной, останавливает нашу машину. Друзья до остановки мне сказали, чтобы молчал, говорить будут они. Автоматчики говорят чисто по-русски, друзья отвечают по-литовски и по-русски, со специально усиленным акцентом, мол, местные мы. Солдаты выходить из машины не разрешают, внимательно, в упор осматривают нас, ведём себя спокойно, все замерли, головы не поворачиваем, открывают багажник, обыскивают. А у нас в сумках бесценные оригиналы запрещённых книг и свеженькие, ещё пахнущие ацетоном, светокопии! Солдаты, обойдя вокруг машины несколько раз, заглянув под днище, неожиданно нас отпускают. Мы трогаемся. Как объяснили друзья, солдаты искали оружие, но я ж этого не знал! Был обеспокоен и пытался скрыть волнение. Отпустил себя на волю судьбы, будь, что будет! Обошлось.

Итак, светокопии готовы. Мы возвращаемся тёмной звёздной ночью, одни мчимся по пустой трассе. Вдали на обочине обозначился костёр, приближаемся, видим солдат с автоматами, человек пять у огромного костра. Один из них, посреди дороги, вкруговую размахивая огромной двухметровой полыхающей дубиной, останавливает нашу машину. Подошли ещё трое солдат с автоматами, окружили машину. Друзья до остановки мне сказали, чтобы молчал, говорить будут они. Автоматчики говорят чисто по-русски, друзья отвечают по-литовски и по-русски, со специально усиленным акцентом, мол, местные мы. Солдаты выходить из машины не разрешают, внимательно, в упор осматривают нас. Ведём себя спокойно, все замерли, го́ловы не поворачиваем. Открывают багажник, обыскивают. А у нас в сумках бесценные оригиналы запрещённых книг и свеженькие, ещё пахнущие ацетоном, светокопии! Солдаты, обойдя вокруг машины несколько раз, заглянув под днище, неожиданно нас отпускают. Мы трогаемся. Как объяснили друзья, солдаты искали оружие, но я ж этого не знал! Был обеспокоен и пытался скрыть волнение. Отпустил себя на волю судьбы, будь, что будет! Обошлось.

[[Файл:Протрет M. Рига 1970 репро-фото.jpg|140px|слева|thumb|<center>Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]] Латвийского общества Рериха, который мне разрешили сфотографировать.</center>]]

[[Файл:Протрет M. Рига 1970 репро-фото.jpg|140px|слева|thumb|<center>Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]] Латвийского общества Рериха, который мне разрешили сфотографировать.</center>]]

В другой раз, будучи в Риге, возвращая оригинал Писем Елены Рерих, дверь мне открыла гостеприимная и немногословная хозяйка лет сорока. В центре небольшой комнаты на пустом круглом столе, я увидел Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]], ярыми, огненными глазами Он напомнил мне, уже имеющийся у меня Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Кут_Хуми|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;К.Х.]], также привезённого другом из Риги. С собой всегда был фотоаппарат Зоркий-4. По моей просьбе хозяйка разрешила сфотографировать Портрет, но вынимать из рамки отказалась. Сказала, что это Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]]. Этот или такой же [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Портрет&nbsp;М.]] можно сейчас увидеть в интернете на архивных фотографиях латвийского общества Рериха 30-х годов.  

Однажды, будучи в Риге, возвращая оригинал Писем Елены Рерих, мне открыла дверь гостеприимная и немногословная хозяйка лет сорока. В центре небольшой комнаты на пустом круглом столе, я увидел Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]], ярыми, огненными глазами Он напомнил уже имеющуюся у меня фотокопию Портрета [[:t-ru-lib:Учитель_Кут_Хуми|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;К.Х.]], также привезённого другом из Риги. С собой всегда был фотоаппарат Зоркий-4. По моей просьбе хозяйка разрешила сфотографировать Портрет, но вынимать из рамки отказалась. Сказала, что это Портрет [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.]]. Этот или такой же [[:t-ru-lib:Учитель_Мориа|Портрет&nbsp;М.]] можно сейчас увидеть в интернете на архивных фотографиях латвийского общества Рериха 30-х годов.  

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородкой, в очках, в домашнем халате, в тапочках с книгой под мышкой, прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, настольная лампа, рукописные листы. Я вопросительно посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит «Тайную Доктрину» на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородкой, в очках, в домашнем халате, в тапочках, с книгой под мышкой. Прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, свет настольной лампы, рукописные листы. Я вопросительно посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит "Тайную Доктрину" на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

Фотоплёнку и Портреты с тех пор сохранил. Оба Портрета отображены на стендах Выставки.  

Фотоплёнку и Портреты с тех пор сохранил. Оба Портрета отображены на стендах Выставки.  

4. Рихард Яковлевич Рудзитис, 1937 год. (Портрет Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М. на столе и на стене).</center>]]

4. Рихард Яковлевич Рудзитис, 1937 год. (Портрет Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М. на столе и на стене).</center>]]

В 1973 году книгу «Древняя Мудрость» Анни Безант оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, – она в Москве, дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

В 1973 году книгу Анни Безант «Древняя Мудрость» оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, – она в Москве; дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «[[:вп:Трафаретная печать|шелкография]]» на тему «Эволюция Вселенной».  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «[[:вп:Трафаретная печать|шелкография]]» на тему «Эволюция Вселенной».  

Новая Россия, буря перемен. Это сладкое слово – свобода! Его примеряет каждый для себя по-своему. 27 декабря 1991 Госкомиздат – бдительный цензор издательского дела – перестал существовать. Никакая маломальская бумажка, ни автобусный билет, ни афиша, ни книга, не могли выйти из какой бы то ни было типографии нашей огромной страны без резолюции этого властного ведомства. Издательская деятельность наполняет Россию ранее невиданными и запрещёнными книгами и журналами, среди них – книги Блаватской и Рерихов. Теперь разрешено печатать всё! Без цензуры можно всё издавать и всё читать без оглядки.

Новая Россия, буря перемен. Это сладкое слово – свобода! Его примеряет каждый для себя по-своему. 27 декабря 1991 Госкомиздат – бдительный цензор издательского дела – перестал существовать. Никакая маломальская бумажка, ни автобусный билет, ни афиша, ни книга, не могли выйти из какой бы то ни было типографии нашей огромной страны без резолюции этого властного ведомства. Издательская деятельность наполняет Россию ранее невиданными и запрещёнными книгами и журналами, среди них – книги Блаватской и Рерихов. Теперь разрешено печатать всё! Без цензуры можно всё издавать и всё читать без оглядки.

Настал 1995 год. Прошло всего лишь четыре года и всё как-бы подзабылось. Новое поколение живёт сразу же в новых условиях, несколько лет до него – уже история, которой вроде бы вовсе не было. Настало время новых идей и их воплощений для нового поколения, не знающего преград.  

Настал 1995 год. Прошло всего лишь четыре года и всё как-бы подзабылось. Новое поколение живёт сразу же в новых условиях, несколько лет до него – уже история, которой вроде бы вовсе не было. Настало время новых идей и их воплощения для нового поколения, не знающего преград.  

Инициатор идеи выставки – молодая, во многом очень талантливая, активная и деятельная, весьма незаурядная тридцатилетняя женщина, с потрясающей памятью, денно и нощно, не отрываясь, читая на протяжении нескольких месяцев тома «Разоблачённой Изиды», «Тайной Доктрины» и другие основные труды по Теософии и Агни Йоге, недавно изданные, ещё пахнущие типографской краской, окунаясь в Мир Теософии и Теософского Общества конца XIX века, – была потрясена личностью Елены Петровны Блаватской, и, как паровой котёл, с огромной внутренней силой ждущий выхода пара, жаждала практической деятельности. Желание поделиться с миром полученными знаниями, перерождалось в необходимость конкретных действий. В это время и возникла идея выставки.

Инициатор идеи выставки – молодая, во многом очень талантливая, активная и деятельная, весьма незаурядная тридцатилетняя женщина, с потрясающей памятью, денно и нощно, не отрываясь, читая на протяжении нескольких месяцев тома «Разоблачённой Изиды», «Тайной Доктрины» и другие основные труды по Теософии и Агни Йоге, недавно изданные, ещё пахнущие типографской краской, окунаясь в Мир Теософии и Теософского Общества конца XIX века, – была потрясена личностью Елены Петровны Блаватской, и, как паровой котёл с огромной внутренней силой, ждущий выхода пара, жаждала практической деятельности. Желание поделиться с миром полученными знаниями, перерождалось в необходимость конкретных действий. В это время и возникла идея выставки.

И в это время действовать уже было можно. Когда же мне посчастливилось познакомиться с этими книгами, то ситуация у нас в стране была совсем иная. Мне тогда было 19 лет и это было время цензуры.  

И в это время действовать уже было можно. Когда же мне посчастливилось познакомиться с этими книгами, то ситуация у нас в стране была совсем иная. Мне тогда было 19 лет и это было время цензуры.