Изменения

  | публикации =  

  | публикации =  

}}

}}

{{Стиль А-Эпиграф|«Я преклоняюсь перед великим духом и огненным сердцем нашей великой соотечественницы и знаю, что в будущей России имя её будет поставлено на должную высоту почитания. Елена Петровна Блаватская, истинно, наша национальная гордость. Великая Мученица за Свет и Истину. Вечная Слава ей!»

{{Стиль А-Эпиграф|«Я преклоняюсь перед великим духом и огненным сердцем нашей великой соотечественницы и знаю, что в будущей России имя её будет поставлено на должную высоту почитания. Елена Петровна Блаватская, истинно, наша национальная гордость. Великая Мученица за Свет и Истину. Вечная Слава ей!»<ref>[[Рерих Е.И. - Письма в 9-ти томах, т.2, п.89|Письмо Е.И.&nbsp;Рерих от 8 сентября 1934 года.]]</ref>

|Елена Ивановна Рерих, 1934}}

|Елена Ивановна Рерих, 1934}}

Выставка «Елена Петровна Блаватская, документы и факты», посвящённая 120-летию основания Теософского Общества 17 ноября 1875, состоялась почти 22 года назад с 14 ноября по 14 декабря 1995 года в центре Нижнего Новгорода, в 150 метрах от центральной, пешеходной улицы Большая Покровская, по адресу улица Лыковая дамба, дом 2, на третьем этаже бывшего Доходного дома, ныне литературно-мемориального музея Н.А.&nbsp;Добролюбова.  

Выставка «Елена Петровна Блаватская, документы и факты», посвящённая 120-летию основания Теософского Общества 17 ноября 1875, состоялась почти 22 года назад с 14 ноября по 14 декабря 1995 года в центре Нижнего Новгорода, в 150 метрах от центральной, пешеходной улицы Большая Покровская, по адресу улица Лыковая дамба, дом 2, на третьем этаже бывшего Доходного дома, ныне литературно-мемориального музея Н.А.&nbsp;Добролюбова.  

Идея проведения выставки зародилась в середине 1995 года.  

Идея проведения выставки зародилась в середине 1995 года.  

Слово «йог» означало всего лишь сидящего, скрестив ноги, играющего на флейте заклинателя змей, способного складываться в неимоверные позы или спящего на гвоздях индуса. Советский человек такого делать не должен, тем более задаваться лишними вопросами ради чего всё это они, индусы, делают.  

Слово «йог» означало всего лишь сидящего, скрестив ноги, играющего на флейте заклинателя змей, способного складываться в неимоверные позы или спящего на гвоздях индуса. Советский человек такого делать не должен, тем более задаваться лишними вопросами ради чего всё это они, индусы, делают.  

После вышедшего в 1970 году фильм «Индийские йоги – кто они?» страну захлестнуло повальное увлечение хатха-йогой, стали появляться светокопии рукописных руководств с рисунками замысловатых поз, как грибы после тёплого дождя возникали группы здоровья по системе хатха-йоги, всё было новым и интересным. Хатха-йога воспринималась как оздоровительная гимнастика, а нравственность, правильное дыхание и питание, должны были способствовать физическому здоровью советского человека. В этом фильме профессор, индолог, доктор философских наук, В.В.&nbsp;Бродов советовал: «Познакомьтесь с практической стороной учения хатха-йогов и не тратьте время на чуждые нам мистические суждения, на философию йогов». Вот он, тот сладкий и запретный плод – философия йогов!  

После вышедшего в 1970 году фильм «Индийские йоги – кто они?» страну захлестнуло повальное увлечение хатха-йогой, стали появляться светокопии рукописных руководств с рисунками замысловатых поз, как грибы после тёплого дождя возникали группы здоровья по системе хатха-йоги, всё было новым и интересным. Хатха-йога воспринималась как оздоровительная гимнастика, а нравственность, правильное дыхание и питание, должны были способствовать физическому здоровью советского человека. В этом фильме профессор, индолог, доктор философских наук, В.В.&nbsp;Бродов советовал: «Познакомьтесь с практической стороной учения хатха-йогов и не тратьте время на чуждые нам мистические суждения, на философию йогов».<ref>[https://youtu.be/0L4Gcu5U62A?t=210 «Индийские йоги – кто они?», док. фильм, реж. А. Серебренников. 1979. Цитата д.ф.н. В.В. Бродова.]</ref> Вот он, тот сладкий и запретный плод – философия йогов!  

Фильм дал многое, например, о концентрации внимания и мысли, о вегетарианстве, о достижении контроля над своим организмом, об опасности нанести себе вред при занятиях без наставника, появилось новое, лояльное и модное слово «аутогенная» тренировка. И хорошее заключение в финале фильма: «Мы думаем, что проверенное на протяжении тысячелетий умение йогов контролировать свой разум и тело будет тщательно изучено и всё ценное использовано в системе гармоничного воспитания человека».

Фильм дал многое, например, о концентрации внимания и мысли, о вегетарианстве, о достижении контроля над своим организмом, об опасности нанести себе вред при занятиях без наставника, появилось новое, лояльное и модное слово «аутогенная» тренировка. И хорошее заключение в финале фильма: «Мы думаем, что проверенное на протяжении тысячелетий умение йогов контролировать свой разум и тело будет тщательно изучено и всё ценное использовано в системе гармоничного воспитания человека».<ref>[https://youtu.be/0L4Gcu5U62A?t=2936 «Индийские йоги – кто они?», док. фильм, реж. А. Серебренников. 1979. Финал.]</ref>

На момент выхода фильма на экраны, (тогда фильмы можно было посмотреть только в кинотеатрах) я был уже немного подготовлен, так как в чтении были оригиналы второго тома «Писем Елены Рерих» 1937 года и «Раджа-йога» Свами Вивекананды рижского издательства Гудкова 1933 года.  

На момент выхода фильма на экраны, (тогда фильмы можно было посмотреть только в кинотеатрах) я был уже немного подготовлен, так как в чтении были оригиналы второго тома «Писем Елены Рерих» 1937 года и «Раджа-йога» Свами Вивекананды рижского издательства Гудкова 1933 года.  

В конце 1968 года, учась на втором курсе физико-технического факультета политехнического института, увлёкся идеей театра и, именно, идеей пантомимы.  

В конце 1968 года, учась на втором курсе физико-технического факультета<ref>[https://www.nntu.ru/structure/view/podrazdeleniya/iyaeitf ИЯЭиТФ НГТУ им. Р.Е. Алексеева.]</ref> политехнического института, увлёкся идеей театра и, именно, идеей пантомимы.  

Теоретические дисциплины за три курса закончились, оставались инженерные. «Наука и инженерия способствует познанию внешнего мира, искусство – внутреннего мира человека» – с такой мыслью пришло окончательное решение бросить физтех и поступать на режиссёрское отделение театрального института. С несданными экзаменами по атомной и ядерной физике в начале четвёртого курса был исключён с формулировкой «как порвавший связь с институтом».  

Теоретические дисциплины за три курса закончились, оставались инженерные. «Наука и инженерия способствует познанию внешнего мира, искусство – внутреннего мира человека» – с такой мыслью пришло окончательное решение бросить физтех и поступать на режиссёрское отделение театрального института. С несданными экзаменами по атомной и ядерной физике в начале четвёртого курса был исключён с формулировкой «как порвавший связь с институтом».  

Философия диалектического материализма, преподаваемого в институте, не устраивала, диалектика – да, но в ней, а тем более в материализме, не отводилось места человеку, не столько как разумному, сколько как духовному существу.  

Философия диалектического материализма, преподаваемого в институте, не устраивала, диалектика – да, но в ней, а тем более в материализме, не отводилось места человеку, не столько как разумному, сколько как духовному существу.  

Много дней проводил в читальном зале Ленинской библиотеки, пытался вникнуть в суть текстов двухтомника Сарвепалли Радхакришнана «Индийская Философия». Помог студенческий билет, простому труженику подобные книги к выдаче были запрещены. Сказал, что на эту тему пишу реферат по диамату и истмату (диалектический и исторический материализм, далее по институтской программе шла политическая экономия и научный коммунизм).

Много дней проводил в читальном зале Ленинской библиотеки, пытался вникнуть в суть текстов двухтомника Сарвепалли Радхакришнана «Индийская Философия»<ref>Сарвепалли Радхакришнан. Индийская Философия, [http://psylib.org.ua/books/radha01/ т. I. L., 1927 (М., 1956);] [http://psylib.org.ua/books/_psyzip/radha01.zip скачать т.I.]  [http://psylib.org.ua/books/radha02/ т. II. L., 1931 (М., 1957).] [http://psylib.org.ua/books/_psyzip/radha02.zip скачать т.II.]</ref>. Помог студенческий билет, простому труженику подобные книги к выдаче были запрещены. Сказал, что на эту тему пишу реферат по диамату и истмату (диалектический<ref>[[:вп:Диалектический материализм|Диалектический материализм – Википедия.]]</ref> и исторический материализм<ref>[[:вп:Исторический материализм|Исторический материализм – Википедия.]]</ref>, далее по институтской программе шла политическая экономия<ref>[[:вп:Политическая экономия|Политическая экономия – Википедия.]]</ref> и научный коммунизм<ref>[[:вп:Научный коммунизм (дисциплина)|Научный коммунизм – Википедия.]]</ref>).

Книги «Индийская Философия» читались с трудом и с огромным интересом. Передо мной возник океан неизвестного мне грандиозного опыта человеческой мысли.

Книги «Индийская Философия» читались с трудом и с огромным интересом. Передо мной возник океан неизвестного мне грандиозного опыта человеческой мысли.

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурным переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии». Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурном переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии»<ref>[[Арнольд Э. - Свет Азии|Арнольд Э. - Свет Азии – Библиотека Теопедии]].</ref>. Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969, и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П.Ф.&nbsp;Беликова и В.П.&nbsp;Князевой, М., 1972, и «Рерих&nbsp;Н.К., Алтай – Гималаи», М., 1974. Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969,<ref>[https://www.litres.ru/german-gesse/igra-v-biser/ Герман Гессе «Игра в бисер».]</ref> и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха<ref>[https://www.litres.ru/richard-bah/chayka-dzhonatan-livingston/ Ричард Бах «Чайка Джонатан Ливингстон».]</ref>, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П.Ф.&nbsp;Беликова и В.П.&nbsp;Князевой, М., 1972,<ref>[https://rerih.org/library/5001 П.Ф. Беликов, В.П. Князева. «Рерих».]</ref> и «Рерих&nbsp;Н.К., Алтай – Гималаи», М., 1974.<ref>[https://www.litres.ru/nikolay-rerih/altay-gimalai-dnevniki-stati/ Николай Рерих, «Алтай – Гималаи».]</ref> Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих», «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих, «Основы миропонимания Новой Эпохи» А.И.&nbsp;Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих»<ref>[http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/HRVest2.htm Письма Елены Рерих, том 2, Uguns. 1940 г., Рига.]</ref>, книги «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих,<ref>Блаватская Е.П. Тайная Доктрина [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina1.htm т.1], [http://www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatvesture/Doktrina2.htm т.2.]</ref> «Основы миропонимания Новой Эпохи» А.И.&nbsp;Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

Все эти книги, по одной, по две, постоянно привозил из Риги в Горький (нынешний Нижний Новгород) руководитель нашей театральной самодеятельной студии пантомимы, на полтора года старше меня, горьковчанин, актёр труппы пантомимы Каунасского музыкального театра под руководством Модриса Тенисона.

Все эти книги, по одной, по две, постоянно привозил из Риги в Горький (нынешний Нижний Новгород) руководитель нашей театральной самодеятельной студии пантомимы, на полтора года старше меня, горьковчанин, актёр труппы пантомимы Каунасского музыкального театра под руководством Модриса Тенисона<ref>[[:wp:Modris Tenisons|Modris Tenisons – Wikipedia.]]<br>[https://www.kino-teatr.ru/teatr/acter/sov/390974/bio/ Модрис Тенисон (Modris Tenisons) – Кино-Театр.]</ref>.

Рижские знакомые – последователи Латвийского общества Рериха – давали книги в далёкий непредсказуемый советский город Горький. Каждый раз в их глазах мысленно читалось прощание «навсегда» с книгами. Чувствовалось, что они мысленно говорили: «Будьте осторожны и постарайтесь книги вернуть». Это было похоже на прощание со своими малолетними детьми без надежды увидеть их снова. И это было понятно. Старшее поколение рериховцев – их родители – прошло через жестокие репрессии и всё было в свежей памяти. Отдать самое ценное незнакомым людям! Ведь книги проходили многочисленные руки, книги могли не только быть испорчены многочисленными способами, но и попросту потеряны.  

Рижские знакомые – последователи Латвийского общества Рериха – давали книги в далёкий непредсказуемый советский город Горький. Каждый раз в их глазах мысленно читалось прощание «навсегда» с книгами. Чувствовалось, что они мысленно говорили: «Будьте осторожны и постарайтесь книги вернуть». Это было похоже на прощание со своими малолетними детьми без надежды увидеть их снова. И это было понятно. Старшее поколение рериховцев – их родители – прошло через жестокие репрессии и всё было в свежей памяти. Отдать самое ценное незнакомым людям! Ведь книги проходили многочисленные руки, книги могли не только быть испорчены многочисленными способами, но и попросту потеряны.  

Книги по договорённости отдавались в советские организации для копирования чужим людям, для них это была лишь сторонняя подработка. Они знали, что это незаконно, делали копии осторожно и за деньги. Однако, найти, а потом и уговорить копировальщиков было очень трудно. Большинство боялись и наотрез отказывались, при этом смотрели на нас как на ненормальных, некоторые – добропорядочные и законопослушные – со страха грозили сдать нас властям. Светокопировальные отделы были под постоянным ежедневным контролем сотрудников ГБ (госбезопасности), книги могли изъять и выявить владельцев. Тогда не только копировальные аппараты, но даже каждая личная домашняя печатная машинка была под строгим контролем, с которой делались контрольные образцы текста и хранились для возможной сверки для выявления нелегального машинописного самиздата. Поэтому сделать копию книги было довольно дорого. Например, за две копии первого тома «Тайной Доктрины» руководитель нашей группы и я заплатили 80 рублей (никто из друзей не согласился сделать копию себе из-за дороговизны, или непонимания), средняя месячная зарплата инженера в то время была около 120 рублей. Одна копия уехала в Литву, а мой экземпляр ТД в то время остался единственным в городе, как и другие книги.

Книги по договорённости отдавались в советские организации для копирования чужим людям, для них это была лишь сторонняя подработка. Они знали, что это незаконно, делали копии осторожно и за деньги. Однако, найти, а потом и уговорить копировальщиков было очень трудно. Большинство боялись и наотрез отказывались, при этом смотрели на нас как на ненормальных, некоторые – добропорядочные и законопослушные – со страха грозили сдать нас властям. Светокопировальные отделы были под постоянным ежедневным контролем сотрудников ГБ (госбезопасности), книги могли изъять и выявить владельцев. Тогда не только копировальные аппараты, но даже каждая личная домашняя печатная машинка была под строгим контролем, с которой делались контрольные образцы текста и хранились для возможной сверки для выявления нелегального машинописного самиздата. Поэтому сделать копию книги было довольно дорого. Например, за две копии первого тома «Тайной Доктрины» руководитель нашей группы и я заплатили 80 рублей (никто из друзей не согласился сделать копию себе из-за дороговизны, или непонимания), средняя месячная зарплата инженера в то время была около 120 рублей. Одна копия уехала в Литву, а мой экземпляр ТД в то время остался единственным в городе, как и другие книги.

Часто и сам бывал в Каунасе, в коллективе пантомимы Модриса Тенисона, где царил дух новаторства и свободы, в музее Чюрлёниса, в Вильнюсе, в Риге, в коллективе "Rigas Pantomima" Робертcа Лигерса и у рижских рериховцев, которые давали книги для чтения и копирования.

Часто и сам бывал в Каунасе, в коллективе пантомимы Модриса Тенисона – там царил дух новаторства и свободы, в музее Чюрлёниса,<ref>[[:вп:Музей Чюрлёниса (Каунас)|Музей Чюрлёниса (Каунас) – Википедия.]]</ref> в Вильнюсе, в Риге, в коллективе "Rigas Pantomima" Робертcа Лигерса и у рижских рериховцев, которые давали книги для чтения и копирования.

В один из приездов в Прибалтику, услышав в разговоре, что трое отправляются за книгами, чтобы сделать копии, я напросился четвёртым, мне не отказали. И вот мы вчетвером, латыши, литовцы и я, выехали из Каунаса на «Москвиче» в Ригу за тремя книгами Агни Йоги для копирования на самодельном светокопировальном аппарате, находившемся в Литве, в подвале частного дома, сделали по четыре копии, по экземпляру на каждого. Копии делались разворотами и только односторонние, поэтому книги при переплетении получались двойной толщины. Работали почти сутки, без перерывов, сменяя друг друга.  

[[Файл:Электрографический аппарат Эра.jpg|220px|слева|thumb|Электрографический аппарат «Эра».]]

Светокопировальная установка представляла собой огромный фоторепродукционный аппарат, размером один на два метра и весом под сто килограммов. Разворот книги прижимался стеклянной рамой, освещался двумя мощными киловаттными лампами и фотографировался на заранее электростатически заряженную пластину с селеновым покрытием. Пластина опылялась электростатическим чёрным порошком. Светлые участки книги, освещённые ярким светом через объектив разряжали соответствующие участки на селене, а тёмные места букв оставались заряженными и притягивали электростатический чёрный порошок. Затем пластина покрывалась листом бумаги, помещалась ещё раз в электрополе для более сильного контакта пластины с бумажным листом, порошок с пластины прилипал на бумагу и бумажный лист перемещался в коробку с парами ацетона. Чёрный порошок растворялся в парах ацетона и в виде жидкой краски впитывался бумагой. Готовые электрокопии раскладывались сушиться. Запах ацетона в небольшой комнатке стоял неимоверный. С одной экспонированной пластины можно было сделать три-четыре читаемых копий. Пятую прочесть было уже невозможно. Часто незакреплённый порошок осыпался или смазывался с пластины и цикл нужно было повторять снова. Один из друзей, хозяин самодельного аппарата, как раз работал на фабрике в Каунасе, производившей эти «ЭРА» – электрографические репродукционные аппараты и, таким образом, смог дома собрать подобный.  

[[Файл:Электрографический аппарат Эра карта.jpg|200px|слева|thumb|Электрографический аппарат «Эра», карта.]]

Необходимым в этом процессе были пластины с селеновым покрытием, размером в два бумажных листа, они имели нежную поверхность и недолгую жизнь, а также расходный электрографический порошок. Остальное можно было купить в хозтоварах и сделать своими руками.  

[[Файл:Письма Елены Рерих, том 2, изд. 1940, Рига, Uguns. Самиздат 1970, электрокопия, обложка 1981.jpg|220px|слева|thumb|<center>Письма Елены Рерих, том 2, изд. 1940, Рига, Uguns. Электрокопия, 1970. Обложка.</center>]]

Итак, светокопии готовы. Мы возвращаемся тёмной звёздной ночью, одни мчимся по пустой трассе. Вдали на обочине обозначился костёр, приближаемся, видим солдат с автоматами, человек пять у огромного костра. Один, посреди дороги, вкруговую размахивая огромной, двухметровой полыхающей дубиной, останавливает нашу машину. Друзья до остановки мне сказали, чтобы молчал, говорить будут они. Автоматчики говорят чисто по-русски, друзья отвечают по-литовски и по-русски, со специально усиленным акцентом, мол, местные мы. Солдаты выходить из машины не разрешают, внимательно, в упор осматривают нас, ведём себя спокойно, все замерли, головы не поворачиваем, открывают багажник, обыскивают. А у нас в сумках бесценные оригиналы запрещённых книг и свеженькие, ещё пахнущие ацетоном, светокопии! Солдаты, обойдя вокруг машины несколько раз, заглянув под днище, неожиданно нас отпускают. Мы трогаемся. Как объяснили друзья, солдаты искали оружие, но я ж этого не знал! Был обеспокоен и пытался скрыть волнение. Отпустил себя на волю судьбы, будь, что будет! Обошлось.

[[Файл:Рерих ЕИ Письма т.2 электрокопия 1970.jpg|300px|слева|thumb|<center>Письма Елены Рерих, том 2, изд. 1940, Рига, Uguns. Электрокопия, 1970. Разворот.</center>]]

В один из приездов в Прибалтику, в разговоре среди знакомых, услышав, что трое отправляются за книгами, чтобы сделать копии, напросился четвёртым, мне не отказали. И вот мы вчетвером, латыш, двое литовцев и я, выехали из Каунаса на «Москвиче» в Ригу за тремя книгами Агни Йоги для копирования на самодельном светокопировальном аппарате, находившемся в Литве, в подвале частного дома, сделали по четыре копии, по экземпляру на каждого. Копии делались разворотами и только односторонние, поэтому книги при переплетении получались двойной толщины. Работали почти сутки, без перерывов, сменяя друг друга.  

В другой раз, будучи в Риге, возвращая оригинал Писем Елены Рерих, дверь мне открыла гостеприимная и немногословная хозяйка лет сорока. В центре небольшой комнаты на пустом круглом столе, я увидел Портрет Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М. Ярыми, огненными глазами Он напомнил мне, уже имеющийся у меня Портрет Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;К.Х., также привезённого другом из Риги. С собой всегда был фотоаппарат Зоркий-4. По моей просьбе хозяйка разрешила сфотографировать Портрет, но вынимать из рамки отказалась. Сказала, что это Портрет Вел.&nbsp;Уч.&nbsp;М.. Этот или такой же Портрет&nbsp;М. можно сейчас увидеть в интернете на архивных фотографиях латвийского общества Рериха 30-х годов.  

Светокопировальная установка представляла собой огромный фоторепродукционный аппарат, размером один на два метра и весом под сто килограммов. Разворот книги прижимался стеклянной рамой, освещался двумя мощными киловаттными лампами и фотографировался на заранее электростатически заряженную пластину с селеновым<ref>[[:вп:Селен|Селен — Википедия.]]</ref> покрытием. Пластина опылялась электростатическим чёрным порошком. Светлые участки страницы, освещённые ярким светом через объектив, разряжали соответствующие участки на селеновом покрытии, а тёмные места букв оставались заряженными и притягивали электростатический чёрный порошок. Затем пластина покрывалась листом бумаги, помещалась ещё раз в электрополе для более сильного контакта пластины с бумажным листом, порошок с пластины прилипал на бумагу, и бумажный лист перемещался в плоскую коробку с парами ацетона. Чёрный порошок растворялся в парах ацетона и, в виде жидкой краски, впитывался бумагой. Готовые электрокопии раскладывались сушиться. Запах ацетона в небольшой комнатке стоял неимоверный. С одной экспонированной пластины можно было сделать три-четыре читаемых копий. Пятую прочесть было уже невозможно. Часто незакреплённый порошок осыпался или смазывался с пластины и цикл нужно было повторять снова. Один из друзей, хозяин самодельного аппарата, как раз работал на фабрике в Каунасе, производившей эти «ЭРА» – электрографические репродукционные аппараты и, таким образом, смог дома собрать подобный.  

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородой и в очках, в домашнем халате и тапочках с книгой под мышкой, прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, настольная лампа, рукописные листы. Я вопросительно и молча посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит «Тайную Доктрину» на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

 

 

 

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородкой, в очках, в домашнем халате, в тапочках, с книгой под мышкой. Прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, свет настольной лампы, рукописные листы. Я вопросительно посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит "Тайную Доктрину" на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

Фотоплёнку и Портреты с тех пор сохранил. Оба Портрета отображены на стендах Выставки.  

Фотоплёнку и Портреты с тех пор сохранил. Оба Портрета отображены на стендах Выставки.  

Многие, почти все мои самиздатовские книги на данное время зачитаны, т.е. не возвращены. Книги передавались на чтение, затем передавались друзьям и далее, так след их терялся. Так в 1973 году на один год оставлял светокопию первого тома «Тайной Доктрины» друзьям из Киева, очень просили, не смог отказать, вернули, изрядно потрёпанную, особенно первую четверть, видимо, пытались начинать читать многие, и мало кто доходил до конца книги.  

Многие, почти все мои самиздатовские книги на данное время зачитаны, т.е. не возвращены. Книги передавались на чтение, затем передавались друзьям и далее, так след их терялся. Так в 1973 году на один год оставлял светокопию первого тома «Тайной Доктрины» друзьям из Киева, очень просили, не смог отказать, вернули, изрядно потрёпанную, особенно первую четверть, видимо, пытались начинать читать многие, и мало кто доходил до конца книги.  

В 1973 году книгу «Древняя Мудрость» Анни Безант оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, что она в Москве, дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

 

В 1973 году книгу Анни Безант «Древняя Мудрость» оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, – она в Москве; дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «шелкография» на тему «Эволюция Вселенной».  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «[[:вп:Трафаретная печать|шелкография]]» на тему «Эволюция Вселенной».  

Вернувшись в Горький в 1984 году, местными художниками не был принят, в изобразительном искусстве здесь всё ещё доминировал социалистический реализм. Стал свободным художником, простор для творчества был: фотография, графический дизайн, полиграфия, театральные плакаты и буклеты.  

Вернувшись в Горький в 1984 году, местными художниками не был принят, в изобразительном искусстве здесь всё ещё доминировал социалистический реализм. Стал свободным художником, простор для творчества был: фотография, графический дизайн, полиграфия, театральные плакаты и буклеты.  

Новая Россия, буря перемен. Это сладкое слово – свобода! Его примеряет каждый для себя по-своему. 27 декабря 1991 Госкомиздат – бдительный цензор издательского дела – перестал существовать. Никакая маломальская бумажка, ни автобусный билет, ни афиша, ни книга, не могли выйти из какой бы то ни было типографии нашей огромной страны без резолюции этого властного ведомства. Издательская деятельность наполняет Россию ранее невиданными и запрещёнными книгами и журналами, среди них – книги Блаватской и Рерихов. Теперь разрешено печатать всё! Без цензуры можно всё издавать и всё читать без оглядки.

Новая Россия, буря перемен. Это сладкое слово – свобода! Его примеряет каждый для себя по-своему. 27 декабря 1991 Госкомиздат – бдительный цензор издательского дела – перестал существовать. Никакая маломальская бумажка, ни автобусный билет, ни афиша, ни книга, не могли выйти из какой бы то ни было типографии нашей огромной страны без резолюции этого властного ведомства. Издательская деятельность наполняет Россию ранее невиданными и запрещёнными книгами и журналами, среди них – книги Блаватской и Рерихов. Теперь разрешено печатать всё! Без цензуры можно всё издавать и всё читать без оглядки.

Настал 1995 год. Прошло всего лишь четыре года и всё как-бы подзабылось. Новое поколение живёт сразу же в новых условиях, несколько лет до него – уже история, которой вроде бы вовсе не было. Настало время новых идей и их воплощений для нового поколения, не знающего преград.  

Настал 1995 год. Прошло всего лишь четыре года и всё как-бы подзабылось. Новое поколение живёт сразу же в новых условиях, несколько лет до него – уже история, которой вроде бы вовсе не было. Настало время новых идей и их воплощения для нового поколения, не знающего преград.  

Инициатор идеи выставки – молодая, во многом очень талантливая, активная и деятельная, весьма незаурядная тридцатилетняя женщина, с потрясающей памятью, денно и нощно, не отрываясь, читая на протяжении нескольких месяцев тома «Разоблачённой Изиды», «Тайной Доктрины» и другие основные труды по Теософии и Агни Йоге, недавно изданные, ещё пахнущие типографской краской, окунаясь в Мир Теософии и Теософского Общества конца XIX века, – была потрясена личностью Елены Петровны Блаватской, и, как паровой котёл, с огромной внутренней силой ждущий выхода пара, жаждала практической деятельности. Желание поделиться с миром полученными знаниями, перерождалось в необходимость конкретных действий. В это время и возникла идея выставки.

Инициатор идеи выставки – молодая, во многом очень талантливая, активная и деятельная, весьма незаурядная тридцатилетняя женщина, с потрясающей памятью, денно и нощно, не отрываясь, читая на протяжении нескольких месяцев тома «Разоблачённой Изиды», «Тайной Доктрины» и другие основные труды по Теософии и Агни Йоге, недавно изданные, ещё пахнущие типографской краской, окунаясь в Мир Теософии и Теософского Общества конца XIX века, – была потрясена личностью Елены Петровны Блаватской, и, как паровой котёл с огромной внутренней силой, ждущий выхода пара, жаждала практической деятельности. Желание поделиться с миром полученными знаниями, перерождалось в необходимость конкретных действий. В это время и возникла идея выставки.

И в это время действовать уже было можно. Когда же мне посчастливилось познакомиться с этими книгами, то ситуация у нас в стране была совсем иная. Мне тогда было 19 лет и это было время цензуры.  

И в это время действовать уже было можно. Когда же мне посчастливилось познакомиться с этими книгами, то ситуация у нас в стране была совсем иная. Мне тогда было 19 лет и это было время цензуры.  

Интересовало всё, что было связано с Востоком, китайская и японская живопись и поэзия, Хокусай и Басё, сад камней в Киото. Попалась книжечка по дзен-буддизму, оставила в памяти некоторые строки, о том, что человек должен сосредоточиться на совершенствовании своего внутреннего мира, оставаясь неприметным в толпе. Этому же меня учило советское окружение и научило определённой осторожности и ответственности в поступках, как в отношении осмотрительного несения полученного сокровенного знания в жизнь, так и в отношении к близким людям.  

Интересовало всё, что было связано с Востоком, китайская и японская живопись и поэзия, Хокусай и Басё, сад камней в Киото. Попалась книжечка по дзен-буддизму, оставила в памяти некоторые строки, о том, что человек должен сосредоточиться на совершенствовании своего внутреннего мира, оставаясь неприметным в толпе. Этому же меня учило советское окружение и научило определённой осторожности и ответственности в поступках, как в отношении осмотрительного несения полученного сокровенного знания в жизнь, так и в отношении к близким людям.  

В 1971 году, когда мне исполнился 21 год, за перехваченные родным мне человеком несколько писем из частой, почти ежедневной, многостраничной переписки с другом на темы Агни Йоги, «доброжелательные дяди» из КГБ «посоветовали» мне покинуть город Горький и больше никогда не возвращаться, что я и вынужден был сделать вечером того же дня. Тогда город был закрытым, как и многие советские города с развитой военной промышленностью. В город был запрещён въезд любому туристу, даже из стран соцлагеря. Недалеко находился режимный город физиков-ядерщиков Арзамас-16, нынешний Саров, тогда его не было даже на карте. В том же году восемь студентов горьковского университета были осуждены за антисоветскую пропаганду и получили по несколько лет несвободы. Чтение запрещённых книг не поощрялось, а за самиздат грозил срок.

В 1971 году, когда мне исполнился 21 год, за перехваченные родным мне человеком несколько писем из частой, почти ежедневной, многостраничной переписки с другом на темы Агни Йоги, «доброжелательные» дяди из КГБ «посоветовали» мне покинуть город Горький и больше никогда не возвращаться, что я и вынужден был сделать вечером того же дня. Тогда город был закрытым, как и многие советские города с развитой военной промышленностью. В город был запрещён въезд любому туристу, даже из стран соцлагеря. Недалеко находился режимный город физиков-ядерщиков Арзамас-16, нынешний Саров, тогда его не было даже на карте. В том же году восемь студентов горьковского университета были осуждены за антисоветскую пропаганду и получили по несколько лет несвободы. Чтение запрещённых книг не поощрялось, а за самиздат грозил срок.

Этим родным человеком, сдавший меня в КГБ, был мой отец, человек порядочный, честный, волевой, принципиальный, партийный, не терпел какую-либо несправедливость. Родился в 1921 году в Вятской губернии, в беднейшей крестьянской семье. Прошёл всю Великую Отечественную войну, начав её на самой границе утром 22 июня 1941года. Защитник блокадного Ленинграда, в 20 лет, истощённый, выглядел на 40. Окончил войну с Японией в августе 1945 года лейтенантом. Имеет боевые медали и два боевых ордена «Красная Звезда». Человек не робкого десятка. Коммунист, боец идеологического фронта, в 1956 году окончил Военно-политическую академию имени В.&nbsp;И.&nbsp;Ленина, редакторский факультет, военный корреспондент и писатель, материалист, воинствующий марксист-ленинец. Он не мог понять, как его родной сын смог воспринять иное, чуждое ему мировоззрение. Вероятно, он чувствовал бессилие влиять на меня и обратился за сторонней помощью к своим единоверцам в КГБ.  

Этим родным человеком, сдавший меня в КГБ, был мой отец, человек порядочный, честный, волевой, принципиальный, партийный, не терпел какую-либо несправедливость. Родился в 1921 году в Вятской губернии, в беднейшей крестьянской семье. Прошёл всю Великую Отечественную войну, начав её на самой границе утром 22 июня 1941 года. Защитник блокадного Ленинграда, в 20 лет, истощённый, выглядел на 40. Окончил войну с Японией в августе 1945 года лейтенантом. Имеет боевые медали и два боевых ордена «Красная Звезда». Человек не робкого десятка. Коммунист, боец идеологического фронта, в 1956 году окончил Военно-политическую академию имени В.&nbsp;И.&nbsp;Ленина, редакторский факультет, военный корреспондент и писатель, материалист, воинствующий марксист-ленинец. Он не мог понять, как его родной сын смог воспринять иное, чуждое ему мировоззрение. Вероятно, он чувствовал бессилие влиять на меня и обратился за сторонней помощью к своим единоверцам в КГБ.  

Ранее, до этого случая, бывая дома на каникулах, у меня к нему часто возникали вопросы, не отражённые в официальных философских учебниках, и, часто, не находя ответа на мои каверзные вопросы, он начинал нервничать и беседа быстро превращалась в крик. Три его инфаркта, видимо из-за меня.

Ранее, до этого случая, бывая дома на каникулах, у меня к нему часто возникали вопросы, не отражённые в официальных философских учебниках, и, часто, не находя ответа на мои каверзные вопросы, он начинал нервничать и беседа быстро превращалась в крик. Три его инфаркта, видимо из-за меня.

А теперь, после такого длинного вступления, добро пожаловать на выставку.

А теперь, после такого длинного вступления, добро пожаловать на выставку.

[[Категория: О Блаватской ЕП]]

[[Категория: О Блаватской ЕП]]