Изменения

|Елена Ивановна Рерих, 1934}}

|Елена Ивановна Рерих, 1934}}

Выставка «Елена Петровна Блаватская, документы и факты», посвящённая 120-летию основания Теософского Общества 17 ноября 1875, состоялась почти 22 года назад с 14 ноября по 14 декабря 1995 года в центре Нижнего Новгорода, в 150 метрах от центральной, пешеходной улицы Большая Покровская, по адресу улица Лыковая дамба, дом 2, на третьем этаже бывшего Доходного дома, ныне литературно-мемориального музея Н. А. Добролюбова.  

Выставка «Елена Петровна Блаватская, документы и факты», посвящённая 120-летию основания Теософского Общества 17 ноября 1875, состоялась почти 22 года назад с 14 ноября по 14 декабря 1995 года в центре Нижнего Новгорода, в 150 метрах от центральной, пешеходной улицы Большая Покровская, по адресу улица Лыковая дамба, дом 2, на третьем этаже бывшего Доходного дома, ныне литературно-мемориального музея Н.А. Добролюбова.  

Идея проведения выставки зародилась в середине 1995 года.  

Идея проведения выставки зародилась в середине 1995 года.  

Слово «йог» означало всего лишь сидящего, скрестив ноги, играющего на флейте заклинателя змей, способного складываться в неимоверные позы или спящего на гвоздях индуса. Советский человек такого делать не должен, тем более задаваться лишними вопросами ради чего всё это они, индусы, делают.  

Слово «йог» означало всего лишь сидящего, скрестив ноги, играющего на флейте заклинателя змей, способного складываться в неимоверные позы или спящего на гвоздях индуса. Советский человек такого делать не должен, тем более задаваться лишними вопросами ради чего всё это они, индусы, делают.  

После вышедшего в 1970 году фильм «Индийские йоги – кто они?» страну захлестнуло повальное увлечение хатха-йогой, стали появляться светокопии рукописных руководств с рисунками замысловатых поз, как грибы после тёплого дождя возникали группы здоровья по системе хатха-йоги, всё было новым и интересным. Хатха-йога воспринималась как оздоровительная гимнастика, а нравственность, правильное дыхание и питание, должны были способствовать физическому здоровью советского человека. В этом фильме профессор, индолог, доктор философских наук, В. В. Бродов советовал: «Познакомьтесь с практической стороной учения хатха-йогов и не тратьте время на чуждые нам мистические суждения, на философию йогов». Вот он, тот сладкий и запретный плод – философия йогов!  

После вышедшего в 1970 году фильм «Индийские йоги – кто они?» страну захлестнуло повальное увлечение хатха-йогой, стали появляться светокопии рукописных руководств с рисунками замысловатых поз, как грибы после тёплого дождя возникали группы здоровья по системе хатха-йоги, всё было новым и интересным. Хатха-йога воспринималась как оздоровительная гимнастика, а нравственность, правильное дыхание и питание, должны были способствовать физическому здоровью советского человека. В этом фильме профессор, индолог, доктор философских наук, В.В. Бродов советовал: «Познакомьтесь с практической стороной учения хатха-йогов и не тратьте время на чуждые нам мистические суждения, на философию йогов». Вот он, тот сладкий и запретный плод – философия йогов!  

Фильм дал многое, например, о концентрации внимания и мысли, о вегетарианстве, о достижении контроля над своим организмом, об опасности нанести себе вред при занятиях без наставника, появилось новое, лояльное и модное слово «аутогенная» тренировка. И хорошее заключение в финале фильма: «Мы думаем, что проверенное на протяжении тысячелетий умение йогов контролировать свой разум и тело будет тщательно изучено и всё ценное использовано в системе гармоничного воспитания человека».

Фильм дал многое, например, о концентрации внимания и мысли, о вегетарианстве, о достижении контроля над своим организмом, об опасности нанести себе вред при занятиях без наставника, появилось новое, лояльное и модное слово «аутогенная» тренировка. И хорошее заключение в финале фильма: «Мы думаем, что проверенное на протяжении тысячелетий умение йогов контролировать свой разум и тело будет тщательно изучено и всё ценное использовано в системе гармоничного воспитания человека».

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурным переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии». Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Затем в руки попала прекрасная и вдохновенная книжица карманного формата в твёрдом, тканевом, тёмно-пурпурным переплёте с золотым тиснёным шрифтом, в русском переводе со старой орфографией, поэма в стихах Эдвина Арнольда «Свет Азии». Зачитывался с восхищением, читал и перечитывал, жаль, что нужно было отдавать. Сделать копию не удалось.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969, и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П. Ф. Беликова и В. П. Князевой, М., 1972, и «Рерих Н. К., Алтай – Гималаи», М., 1974. Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

Потом были книги Германа Гессе «Игра в бисер», М. 1969, и «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, напечатанная в 1974 году в декабрьском номере журнала «Иностранная литература». И, конечно же, бесценные книги «Рерих» П.Ф. Беликова и В.П. Князевой, М., 1972, и «Рерих Н.К., Алтай – Гималаи», М., 1974. Тогда в книгах ещё открыто не упоминалось, но уже давались знаки на настоящую цель экспедиции Рериха, пытались вычислить по маршруту и по сияющим красками картинам Благословенную Обитель.  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих», «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих, «Основы миропонимания Новой Эпохи» А. И. Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

К 1970 году у меня уже были самиздатовские светокопии второго тома «Письма Елены Ивановны Рерих», «Древняя Мудрость» Анни Безант, оба тома «Тайной Доктрины» Елены Петровны Блаватской в переводе Елены Рерих, «Основы миропонимания Новой Эпохи» А.И. Клизовского, а также «Агни Йога», «Братство», «Сердце», «АУМ», «Община», «Иерархия», «Беспредельность», «Мир Огненный III».  

Все эти книги, по одной, по две, постоянно привозил из Риги в Горький (нынешний Нижний Новгород) руководитель нашей театральной самодеятельной студии пантомимы, на полтора года старше меня, горьковчанин, актёр труппы пантомимы Каунасского музыкального театра под руководством Модриса Тенисона.

Все эти книги, по одной, по две, постоянно привозил из Риги в Горький (нынешний Нижний Новгород) руководитель нашей театральной самодеятельной студии пантомимы, на полтора года старше меня, горьковчанин, актёр труппы пантомимы Каунасского музыкального театра под руководством Модриса Тенисона.

Итак, светокопии готовы. Мы возвращаемся тёмной звёздной ночью, одни мчимся по пустой трассе. Вдали на обочине обозначился костёр, приближаемся, видим солдат с автоматами, человек пять у огромного костра. Один, посреди дороги, вкруговую размахивая огромной, двухметровой полыхающей дубиной, останавливает нашу машину. Друзья до остановки мне сказали, чтобы молчал, говорить будут они. Автоматчики говорят чисто по-русски, друзья отвечают по-литовски и по-русски, со специально усиленным акцентом, мол, местные мы. Солдаты выходить из машины не разрешают, внимательно, в упор осматривают нас, ведём себя спокойно, все замерли, головы не поворачиваем, открывают багажник, обыскивают. А у нас в сумках бесценные оригиналы запрещённых книг и свеженькие, ещё пахнущие ацетоном, светокопии! Солдаты, обойдя вокруг машины несколько раз, заглянув под днище, неожиданно нас отпускают. Мы трогаемся. Как объяснили друзья, солдаты искали оружие, но я ж этого не знал! Был обеспокоен и пытался скрыть волнение. Отпустил себя на волю судьбы, будь, что будет! Обошлось.

Итак, светокопии готовы. Мы возвращаемся тёмной звёздной ночью, одни мчимся по пустой трассе. Вдали на обочине обозначился костёр, приближаемся, видим солдат с автоматами, человек пять у огромного костра. Один, посреди дороги, вкруговую размахивая огромной, двухметровой полыхающей дубиной, останавливает нашу машину. Друзья до остановки мне сказали, чтобы молчал, говорить будут они. Автоматчики говорят чисто по-русски, друзья отвечают по-литовски и по-русски, со специально усиленным акцентом, мол, местные мы. Солдаты выходить из машины не разрешают, внимательно, в упор осматривают нас, ведём себя спокойно, все замерли, головы не поворачиваем, открывают багажник, обыскивают. А у нас в сумках бесценные оригиналы запрещённых книг и свеженькие, ещё пахнущие ацетоном, светокопии! Солдаты, обойдя вокруг машины несколько раз, заглянув под днище, неожиданно нас отпускают. Мы трогаемся. Как объяснили друзья, солдаты искали оружие, но я ж этого не знал! Был обеспокоен и пытался скрыть волнение. Отпустил себя на волю судьбы, будь, что будет! Обошлось.

В другой раз, будучи в Риге, возвращая оригинал Писем Елены Рерих, дверь мне открыла гостеприимная и немногословная хозяйка лет сорока. В центре небольшой комнаты на пустом круглом столе, я увидел Портрет Вел. Уч. М. Ярыми, огненными глазами Он напомнил мне, уже имеющийся у меня Портрет Вел. Уч. К.Х., также привезённого другом из Риги. С собой всегда был фотоаппарат Зоркий-4. По моей просьбе хозяйка разрешила сфотографировать Портрет, но вынимать из рамки отказалась. Сказала, что это Портрет Вел. Уч. М.. Этот или такой же Портрет М. можно сейчас увидеть в интернете на архивных фотографиях латвийского общества Рериха 30-х годов.  

В другой раз, будучи в Риге, возвращая оригинал Писем Елены Рерих, дверь мне открыла гостеприимная и немногословная хозяйка лет сорока. В центре небольшой комнаты на пустом круглом столе, я увидел Портрет Вел. Уч. М. Ярыми, огненными глазами Он напомнил мне, уже имеющийся у меня Портрет Вел. Уч. К.Х., также привезённого другом из Риги. С собой всегда был фотоаппарат Зоркий-4. По моей просьбе хозяйка разрешила сфотографировать Портрет, но вынимать из рамки отказалась. Сказала, что это Портрет Вел. Уч. М.. Этот или такой же Портрет М. можно сейчас увидеть в интернете на архивных фотографиях латвийского общества Рериха 30-х годов.  

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородой и в очках, в домашнем халате и тапочках с книгой под мышкой, прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, настольная лампа, рукописные листы. Я вопросительно и молча посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит «Тайную Доктрину» на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

И вдруг сквозь комнату тихо прошёл невысокий и сухощавый, пожилой мужчина лет под 70, с седой бородой и в очках, в домашнем халате и тапочках с книгой под мышкой, прошёл мимо меня и скрылся за дверью мизерной каморки, одним глазом удалось заглянуть: без окна, стол, настольная лампа, рукописные листы. Я вопросительно и молча посмотрел на гостеприимную хозяйку. «Это наш гость, он переводит «Тайную Доктрину» на латышский», – услышал я в ответ. Всё произошло в тишине, быстро и показалось нереальным.  

В 1973 году книгу «Древняя Мудрость» Анни Безант оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, что она в Москве, дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

В 1973 году книгу «Древняя Мудрость» Анни Безант оставлял в Киеве, через год приезжаю, а мне говорят, что она в Москве, дали имя, адрес, пришлось ехать. Представьте, звонит в дверь незнакомец и просит отдать свою книгу-самиздат. Дверь открыли, супружеская пара, чуть старше меня, впустили, приглядывались ко мне более получаса, осторожно расспрашивали обо мне, и чай успели попить и поговорить, и ещё что-то, пока не удостоверились, что я не подосланный из КГБ, поверили и отдали всё-таки мне мою книгу.  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «шёлкография» на тему «Эволюция Вселенной».  

После пятилетних провальных попыток поступить в ВУЗЫ: дважды в киевский художественный на «графику» и один раз в московскую «Строгановку», в 1977 году наконец-то сдал вступительные экзамены – на своё удивление первым номером, то есть набрал проходной балл больше других абитуриентов – в художественный институт в Таллине, на отделение «графика» со специализацией «фотографика». Диплом защитил на отлично в 1983 году в 33 года. Семь графических листов в технике «шелкография» на тему «Эволюция Вселенной».  

Вернувшись в Горький в 1984 году, местными художниками не был принят, в изобразительном искусстве здесь всё ещё доминировал социалистический реализм. Стал свободным художником, простор для творчества был: фотография, графический дизайн, полиграфия, театральные плакаты и буклеты.  

Вернувшись в Горький в 1984 году, местными художниками не был принят, в изобразительном искусстве здесь всё ещё доминировал социалистический реализм. Стал свободным художником, простор для творчества был: фотография, графический дизайн, полиграфия, театральные плакаты и буклеты.  

Ранее, до этого случая, бывая дома на каникулах, у меня к нему часто возникали вопросы, не отражённые в официальных философских учебниках, и, часто, не находя ответа на мои каверзные вопросы, он начинал нервничать и беседа быстро превращалась в крик. Три его инфаркта, видимо из-за меня.

Ранее, до этого случая, бывая дома на каникулах, у меня к нему часто возникали вопросы, не отражённые в официальных философских учебниках, и, часто, не находя ответа на мои каверзные вопросы, он начинал нервничать и беседа быстро превращалась в крик. Три его инфаркта, видимо из-за меня.

Но тогда отец не сообщил о своём приезде ко мне в Горький из другого города, и, не застав меня дома, зашёл в мою небольшую комнатку, которую я снимал. Комнатка – пенал, с одним окном в торце, аккуратно застеленная железная кровать, однотумбовый дубовый стол, настольная лампа, стул – вот и всё убранство. На чистой поверхности старого стола справа лежит книга – самиздат, электрокопия А.И. Клизовского «Основы миропонимания новой эпохи». Отец, ожидая меня, естественно, раскрыл книгу, одиноко лежащую на столе. Представляю, что началось в его голове. Он и подумать не мог, что его родной сын читает книги, не совместимые с его идеологией. Выдвигает ящик стола, там мои письма-размышления на эти темы, видимо, бегло читает, прихватывает несколько и, прямиком, в огромный сталинский дом с псевдоколоннами, в КГБ, к братьям-коммунистам, за помощью, типа, мой сын запутался, изменой Родины веет, спасите, сам вручил мне повестку. Несколько дней по часу-два «беседы», яркий свет настольной лампы в лицо, как в кино. После последнего посещения отец выдал мне железнодорожный билет обратно, к себе домой под домашний арест. Благо, я всё-таки успел в Горьком всю «крамольную» литературу, светокопии и переписку упаковать и оставить надёжному другу до лучших времён, огромный свёрток просил не распаковывать и забросить куда-нибудь в чулан подальше от чужих глаз.  

Но тогда отец не сообщил о своём приезде ко мне в Горький из другого города, и, не застав меня дома, зашёл в мою небольшую комнатку, которую я снимал. Комнатка – пенал, с одним окном в торце, аккуратно застеленная железная кровать, однотумбовый дубовый стол, настольная лампа, стул – вот и всё убранство. На чистой поверхности старого стола справа лежит книга – самиздат, электрокопия А.И. Клизовского «Основы миропонимания новой эпохи». Отец, ожидая меня, естественно, раскрыл книгу, одиноко лежащую на столе. Представляю, что началось в его голове. Он и подумать не мог, что его родной сын читает книги, не совместимые с его идеологией. Выдвигает ящик стола, там мои письма-размышления на эти темы, видимо, бегло читает, прихватывает несколько и, прямиком, в огромный сталинский дом с псевдоколоннами, в КГБ, к братьям-коммунистам, за помощью, типа, мой сын запутался, изменой Родины веет, спасите, сам вручил мне повестку. Несколько дней по часу-два «беседы», яркий свет настольной лампы в лицо, как в кино. После последнего посещения отец выдал мне железнодорожный билет обратно, к себе домой под домашний арест. Благо, я всё-таки успел в Горьком всю «крамольную» литературу, светокопии и переписку упаковать и оставить надёжному другу до лучших времён, огромный свёрток просил не распаковывать и забросить куда-нибудь в чулан подальше от чужих глаз.  

Не прошло и года, как отец не выдержал и выгнал меня из своего дома. Два мировоззрения не могут существовать в единых стенах. Он строил свой коммунизм под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а я мечтал о коммунизме как о Всемирном Братстве. Видимо, мы смотрели на одну и ту же вершину и были у подножья одной горы, но с разных сторон.  

Не прошло и года, как отец не выдержал и выгнал меня из своего дома. Два мировоззрения не могут существовать в единых стенах. Он строил свой коммунизм под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а я мечтал о коммунизме как о Всемирном Братстве. Видимо, мы смотрели на одну и ту же вершину и были у подножья одной горы, но с разных сторон.  

Эта идея имела лишь неоформленное желание и вначале заключалась всего в двух словах: «выставка» и «Блаватская». В голове автора идеи, о которой было упомянуто выше, была прочтённая биография, а у меня в наличии крайне плохие книжные иллюстрации, не годные для фотоувеличения. Нужно было найти основу фотовыставки – фотоматериал, близкий к оригиналам, не прошедший стадии многократного фотокопирования.  

Эта идея имела лишь неоформленное желание и вначале заключалась всего в двух словах: «выставка» и «Блаватская». В голове автора идеи, о которой было упомянуто выше, была прочтённая биография, а у меня в наличии крайне плохие книжные иллюстрации, не годные для фотоувеличения. Нужно было найти основу фотовыставки – фотоматериал, близкий к оригиналам, не прошедший стадии многократного фотокопирования.  

Известно, что фотографии хорошего качества должны быть у издателей биографических книг. Одним их активных в то время было теософское общество «Сфера», издававшее серию «Белый Лотос», в конце книг всегда был адрес. Недолго думая, отправился в Москву. Приехав по адресу, меня дружелюбно встретили несколько человек. Помещение, в которое я попал, не было похоже на бюрократические советские издательства, здесь чувствовалась доброжелательная атмосфера. Несколько потёртых столов с книгами, небольшая библиотека с ценнейшими книгами и отзывчивые люди. Представившись и, объяснив намерения своего приезда: желание сделать фоторепродукции из книг, близких к первоисточникам для подготовки выставки, я также пояснил, что у меня в наличии есть необходимая фотоаппаратура. Без лишних слов меня провели в библиотеку, и, показав полку с англоязычными биографическими изданиями о Е. П. Блаватской, оставили наедине с книгами. Я был поражён такой неожиданной удаче: увидеть в этих книгах нужные мне фотографии отличного качества. Фотографировал много и всё подряд, делая дубли. Меня не беспокоили. Прошёл почти час. Поблагодарив, попрощался и вечерним поездом, счастливый, вернулся домой.  

Известно, что фотографии хорошего качества должны быть у издателей биографических книг. Одним их активных в то время было теософское общество «Сфера», издававшее серию «Белый Лотос», в конце книг всегда был адрес. Недолго думая, отправился в Москву. Приехав по адресу, меня дружелюбно встретили несколько человек. Помещение, в которое я попал, не было похоже на бюрократические советские издательства, здесь чувствовалась доброжелательная атмосфера. Несколько потёртых столов с книгами, небольшая библиотека с ценнейшими книгами и отзывчивые люди. Представившись и, объяснив намерения своего приезда: желание сделать фоторепродукции из книг, близких к первоисточникам для подготовки выставки, я также пояснил, что у меня в наличии есть необходимая фотоаппаратура. Без лишних слов меня провели в библиотеку, и, показав полку с англоязычными биографическими изданиями о Е.П. Блаватской, оставили наедине с книгами. Я был поражён такой неожиданной удаче: увидеть в этих книгах нужные мне фотографии отличного качества. Фотографировал много и всё подряд, делая дубли. Меня не беспокоили. Прошёл почти час. Поблагодарив, попрощался и вечерним поездом, счастливый, вернулся домой.  

По приезду были отпечатаны контрольные фотографии, потом к ним началась подборка текста, которую на себя взяла автор идеи.  

По приезду были отпечатаны контрольные фотографии, потом к ним началась подборка текста, которую на себя взяла автор идеи.  

В 1995 своего компьютера ещё не было, интернета в стране тоже. Была произведена аналоговая печать фотографий выставочного размера и тонированы в сепию, рукописный текст набран на компьютере в одном из издательств, распечатан на лазерном принтере, изготовлены и собраны планшеты.  

В 1995 своего компьютера ещё не было, интернета в стране тоже. Была произведена аналоговая печать фотографий выставочного размера и тонированы в сепию, рукописный текст набран на компьютере в одном из издательств, распечатан на лазерном принтере, изготовлены и собраны планшеты.  

В процессе подготовки выставки очень серьёзно встал вопрос о нашей правомочности выставления на всеобщее обозрение портретов Великих Учителей Мории и Кут Хуми. Вопрос разрешился фактом выставленных к тому времени похожих Портретов Великих Учителей в Международном центре Рерихов, а также убедительный и утверждающий фрагмент из книги «Братство Грааля» Рихарда Рудзитиса, писавшего в согласовании с Еленой Ивановной Рерих:  

В процессе подготовки выставки очень серьёзно встал вопрос о нашей правомочности выставления на всеобщее обозрение портретов Великих Учителей Мории и Кут Хуми. Вопрос разрешился фактом выставленных к тому времени похожих Портретов Великих Учителей в Международном центре Рерихов, а также убедительный и утверждающий фрагмент из книги «Братство Грааля» Рихарда Рудзитиса, писавшего в согласовании с Еленой Ивановной Рерих:  

{{Стиль А-Цитата|«Учения Востока говорят, что теперь, на пороге новой ступени сознания человечества, Братство решило вновь явить свой лик – показать народам Земли, что оно существовало испокон веков и до завершения эволюции планеты неизменно будет пребывать на своём высоком дозоре во благо восхождения человечества, как его незримый Друг и Воспитатель».}}

{{Стиль А-Цитата|«Учения Востока говорят, что теперь, на пороге новой ступени сознания человечества, Братство решило вновь явить свой лик – показать народам Земли, что оно существовало испокон веков и до завершения эволюции планеты неизменно будет пребывать на своём высоком дозоре во благо восхождения человечества, как его незримый Друг и Воспитатель».}}

Было решено ещё раз открыто и публично заявить о существовании Великого Белого Братства, Великих Учителей и их Упасике (ученице) – Елене Петровне Блаватской, о её великом подвиге, длиною в целую жизнь.

Было решено ещё раз открыто и публично заявить о существовании Великого Белого Братства, Великих Учителей и их Упасике (ученице) – Елене Петровне Блаватской, о её великом подвиге, длиною в целую жизнь.

Администраторы и чиновники не шли на контакт с частными лицами, а только с представителями организаций. Для преодоления бюрократических барьеров была произведена регистрация общественной организации «Мир Культуры», а с этим устав, печать, бухгалтерия, ежеквартальные отчёты в налоговую инспекцию. Ну, да ладно. Было найдено помещение, достигнута договорённость и выставка расположилась в нижегородском государственном литературно-мемориальном музее Н. А. Добролюбова. Об открытии выставки было оповещено в местных газетах, на телевидении и по радио.

Администраторы и чиновники не шли на контакт с частными лицами, а только с представителями организаций. Для преодоления бюрократических барьеров была произведена регистрация общественной организации «Мир Культуры», а с этим устав, печать, бухгалтерия, ежеквартальные отчёты в налоговую инспекцию. Ну, да ладно. Было найдено помещение, достигнута договорённость и выставка расположилась в нижегородском государственном литературно-мемориальном музее Н.А. Добролюбова. Об открытии выставки было оповещено в местных газетах, на телевидении и по радио.

Первыми посетителями были приглашённые члены Нижегородского Теософско-Рериховского общества и заранее оповещённые знакомые. Посетителей было немного, некоторые оставляли записи в гостевой книге, в ней был крупно написан номер нашего контактного телефона, на столе лежали визитки, однако ни один человек после выставки нам не позвонил.  

Первыми посетителями были приглашённые члены Нижегородского Теософско-Рериховского общества и заранее оповещённые знакомые. Посетителей было немного, некоторые оставляли записи в гостевой книге, в ней был крупно написан номер нашего контактного телефона, на столе лежали визитки, однако ни один человек после выставки нам не позвонил.