Опубликовано в журнале "Современная теософская мысль", 2021-2 (12)
Составлено и отредактировано Дэниелом Г. Колдуэллом
Опубликовано на сайте blavatskyarchives.com. Всего в сборнике описано 62 встречи.
Перевод с английского: О.А. Фёдорова, А.В. Шубенков, О.В. Исаева.
Надежда Андреевна Фадеева
11 ноября 1870, Одесса, Россия
Я расскажу... что произошло со мной в связи с одной запиской, полученной мной феноменальным образом в то время, когда моя племянница находилась на другом конце мира и ни единая душа не знала, где её искать... что очень сильно нас огорчало. Все наши поиски ни к чему не привели. Мы уже были готовы поверить в её смерть, когда вдруг – я думаю, это было году в 1870-м... – я получила письмо от того, кого, как я полагаю, вы называете Кут Хуми, которое было доставлено мне совершенно непонятным и таинственным образом посланцем азиатской наружности, который затем исчез прямо на моих глазах. В этом письме... меня просили ничего не бояться, и... говорилось о том, что она находится в безопасности...
Моя племянница рассказывала мне об этих Махатмах, и довольно подробно, за несколько лет до этого. Она писала мне, что снова встретила и возобновила свои отношения с некоторыми из них ещё до того, как она написала свою "Разоблачённую Изиду"...
И если уж я, которая всегда была и, надеюсь, останусь верной христианкой, верю в существование этих людей, – хотя, может быть, я и не доверяю полностью всем тем чудесам, которые им приписываются, – то почему другие не должны это делать? Я могу поручиться за то, что, по крайней мере, один из них существует. А иначе кто мог бы написать мне это письмо, чтобы ободрить меня в тот момент, когда я так нуждалась в подобном утешении, как не один из этих упомянутых Адептов? Этот почерк действительно был мне незнаком; кроме того, способ, которым оно было доставлено мне, был настолько феноменальным, что никто другой, кроме Адепта оккультных наук, не мог бы проделать подобное. Оно обещало мне возвращение моей племянницы... и это обещание было выполнено соответствующим образом...
[Письмо Кут Хуми, упомянутое в приведённом выше отрывке, хранится в архивах Теософского общества, Адьяр, Мадрас, Индия. Факсимильное изображение этого документа, содержащее справочную информацию, содержится в сборнике Ч. Джинараджадасы «Письма от Учителей Мудрости», Вторая серия, стр. 3-5.]
Генри С. Олкотт
Февраль 1876, Нью-Йорк
Одно чудо сменяет другое чудо. Я написал отчёт о моём [первом] интервью с Братом, которого я принял за индусского брамина, и после этого очень сожалел, что обмолвился о нём в письме или лекции. [Затем] я начал сомневаться в своих собственных чувствах и вообразил, что происшедшее было просто галлюцинацией, но я видел его снова вчера, и с ним другого человека.
Другие люди видели этого человека в Нью-Йорке. Он не брамин, а смуглый киприот. Я не спрашивал его раньше, из какой он страны.
Вчера (воскресенье) я читал в своей комнате, когда раздался стук в дверь. Я ответил «входите», и вошёл Брат с другим темнокожим джентльменом лет пятидесяти с густой седой бородой и бровями.
Мы закурили сигары и немного поболтали.
Он сказал, что покажет мне, как адепты создают цветы. И представьте себе, в воздухе появились тёмные очертания: цветок за цветком и листик за листиком выросли из ничего. Комната стала совершенно светлая; на самом деле в ней засияло солнце. Цветы вырастали плотными. Прекрасный аромат наполнил воздух. Они были подвешены в воздухе как хохолки чертополоха: каждый отдельно. Затем они превратились в букеты, и великолепный большой букет из роз, ландышей, камелий, жасмина и гвоздик спланировал вниз и оказался в моей руке. Затем остальные букеты снова распались и посыпались на пол. Я был ошеломлён этим явлением.
[Затем], когда он заговорил [снова], капли дождя начали стучать вокруг нас в комнате, и, определённо, проливной дождь полил на нас. Ковёр, моя одежда, книги на столе, бронзовые статуэтки, часы и фотографии на каминной полке, всё стало мокрым. Но ни на одного из братьев не капнуло ни капли.
Они сидели спокойно курили свои сигары, а моя сигара стала такой мокрой, что потухла. Я просто сидел и смотрел на них в каком-то тупом оцепенении. Они, казалось, наслаждались моим удивлением, но курили и ничего не говорили. Наконец, более молодой из них (который представился как Утон Лиатто) сказал, что мне не о чем беспокоиться. Ничего не испортится.
Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Затем старший Брат достал из кармана раскрашенный лакированный футляр. Когда он его открыл, можно было видеть круглый плоский вогнутый кристалл. Он предложил мне посмотреть в кристалл. Держа его в нескольких дюймах от глаза и заслоняя глаз от света, чтобы лучи не отражались в стекле, причём футляр источал сильный пряный аромат, очень похожий на аромат сандалового дерева, но все же не только его. Адепт сказал, что если я хочу что-то увидеть, мне нужно просто подумать об этом, стараясь думать только об одном. Я сделал, как было сказано.
Я подумал о своей умершей матери, как она обычно сидела около меня двадцать лет назад. Я видел вдалеке как бы дверь. Она всё приближалась и приближалась, становилась всё яснее, пока я не перестал осознавать внешние предметы, и, по-видимому, не оказался в той самой комнате, о которой думал. Давно забытые детали, картины, мебель и т. д. появились в поле зрения. Моя мама сидела там, и разговор, прерванный двадцать лет назад, возобновился.
Я думал о природе, и вот! Я стоял на неком месте, и передо мной лежали гора, долина, река и здания. Я был там, а не в своей комнате на 34-й улице. Так продолжалось более часа. Мне казалось, что я могу очень быстро перемещаться с одного места в другое и вызывать любой дух, с которым мне хотелось бы поговорить. Мне также было показано то, что происходило со мной, когда я выходил из тела (все воспоминания, которые были стёрты после возвращения моего духа в плоть). Но это было всего несколько незначительных моментов, потому что, как мне казалось, когда я становился любопытным, какая-то сила мешала мне что-либо видеть.
Была ли это галлюцинация? Нет, сэр. По крайней мере, я не могу себе представить, что человек видит галлюцинацию и всё ещё пребывает в таком состоянии умственной деятельности, в котором я находился. Я никогда не был загипнотизирован. Я не чувствителен к месмерическому воздействию как сталь, тогда как раньше сам был сильным месмеризатором.
Когда сеанс по моему предположению закончился, я спросил Лиатто, знает ли он мадам Б. Он посмотрел на меня в удивлении. Но так как я думал, что он должен знать её, раз её квартира находилась в том же доме, я стал высказывать своё мнение о её характере, достоинствах, умственных способностях и т. д. и т. п. Старший Брат попросил меня передать мадам наилучшие пожелания и сказать, что с её разрешения они зайдут к ней.
Я сбежал вниз по лестнице, ворвался в гостиную мадам, где сидели те же двое мужчин, курили вместе с ней и разговаривали так мирно, как если бы они были старыми друзьями. Мадам жестом показала, что мне лучше не входить, как будто им надо было обсудит личный вопрос. Я стоял в оцепенении, переводя взгляд с одного человека на другого в немом изумлении. Я бросил взгляд на потолок (мои комнаты были над комнатами мадам Б.), но они не могли же провалиться.
Мадам сказала: «Какого чёрта ты уставился, Олкотт? В чём дело? Ты, должно быть, сошёл с ума». Я ничего не сказал, но снова бросился вверх по лестнице и открыл дверь, мужчин там не было. Я снова сбежал вниз; они исчезли. Я услышал, как захлопнулась входная дверь, выглянул в окно и увидел, что они только что свернули за угол. Мадам сказала, что они были с ней больше часа. И это всё, что она захотела сказать мне о них.
Когда я показал ей свою мокрую одежду и букет цветов, который оставался свидетельством того, что это было не галлюцинация, она только сказала: «Ничего особенного. Не задавай мне вопросов, потому что я ничего тебе не скажу. Пусть Братья делают для тебя то, что им нравится. Я не хочу, чтобы моё имя снова фигурировало, как имя медиума».
Через полчаса после того, как эти двое ушли, в комнате не осталось ни капли влаги, ни тени сырости, свидетельствующей о том, что там шёл дождь. Но моя одежда была всё ещё мокрой, и её пришлось сушить у плиты.
Генри С. Олкотт
Март 1877, Нью-Йорк
Я говорю, что Изида [Е.П.Б.] – мужчина. Позвольте мне добавить, что она (по моему мнению) – индус. По крайней мере, вот, что случилось сегодня вечером после того, как моя сестра и её муж вернулись домой; Изида откинулась на спинку стула, играя со своими волосами и куря сигарету. Она взяла одну прядь волос и потянула её, а затем провела по ней пальцем – говоря что-то, и вот! прядь становилась заметно темнее и темнее пока! не стала чёрной, как уголь. Я не проронил ни слова, пока дело не было сделано, потом внезапно схватил её за руку, я попросил дать мне на память этот изящный образец чудотворения. Вам надо было видеть её лицо, когда она поняла, что она сделала в задумчивости. Она добродушно рассмеялась, назвала меня сообразительным янки, отрезала эту прядь волос и отдала её мне. Я пошлю вам немножко от неё как талисман. Имейте в виду, она была срезана с головы Изиды на моих глазах и при полном свете люстры. Эта единственная прядь на фоне светлых шелковистых и кучерявых волос Блаватской выглядит, словно моток чёрного шелка на светло-коричневой ткани. Итак, это учит меня только вот чему: оболочка Блаватской – это оболочка, заимствованная индусским бронзовокожим Солоном или Пифагором, и в тот момент погружённости в свои мысли его собственные волосы (ранее бывшие только в своём астральном состоянии) материализовались и теперь остаются такими. Имейте в виду, что это – мои личные предположения.
Ведь я не могу назвать вам число разнообразных проявлений магической силы, которую она демонстрировала мне и другим в течение последних четырёх месяцев. Это превосходит всё, что я видел раньше. Она демонстрировала чудеса 4, 5 или 8 людям, некоторые из них были почти незнакомы ей. Вечером в понедельник в присутствии доктора Биллинга, доктора Маркетта, мистера и мисс Монахези, мистера Кертиса и меня состоялась демонстрация при полном свете; она извлекала музыку из музыкальной шкатулки, которую можно было слышать в воздухе. Четверо участников собрания, сидевшие так, чтобы видеть улицу из окна (комната находилась на втором этаже дома), увидели проходивших мимо окна с внешней стороны очертания двух мужчин. Одним из них был Брат, которого я хорошо знаю, и чей портрет мгновенно материализовался у меня несколько месяцев назад. Другим был более молодой Брат, продвинутый ученик, который может перемещаться в своём [астральном] двойнике.
Недавно я увидел великолепное проявление силы воли. Мы с Изидой были одни после обеда в гостиной, когда она велела мне включить газ очень слабо и сидеть тихо в другом конце комнаты. Я притушил свет, и, глядя на неё сквозь мрак, через несколько минут увидел рядом с её тёмной фигурой (она была одета в тёмное платье) фигуру мужчины в белой или светлой одежде и с шарфом, повязанным по-восточному вокруг головы. Она сказала мне отвернуться на мгновение, а затем включить газ. Она сидела там же с тем самым шарфом на своей голове, и кроме нас двоих никого не было. Она передала мне шарф. Он источал сильный знакомый запах. В одном углу было вышито на сензаре имя выше упомянутого Брата. Он висит на его портрете у меня в спальне.
Генри С. Олкотт
1877, Нью-Йорк
Наша вечерняя работа над «Изидой» закончилась, я пожелал Е.П.Б. спокойной ночи, удалился в свою комнату, закрыл дверь, как обычно, и сел почитать и покурить, и скоро был поглощён книгой. Я спокойно читал, и всё моё внимание было сосредоточено на книге. Ничто из событий вечера не предвещало, что я увижу адепта в его астральном теле – я этого особо не желал, не пытался вызвать это в своём воображении, да и ни в коей мере не ожидал этого. Я читал, сидя так, что моё плечо было несколько отвёрнуто от двери. Внезапно уголком правого глаза я почувствовал отблеск чего-то белого; я повернул голову и, поражённый, выронил книгу. Надо мной возвышался стоящий во весь свой огромный рост одетый по-восточному человек. Одеяние его было белым, а на голове у него был головной убор или тюрбан из ткани с янтарными полосами и ручной вышивкой жёлтым шёлком. Длинные волосы цвета воронового крыла ниспадали из-под тюрбана на плечи, его чёрная борода, разделённая вертикально на подбородке на раджпутский манер, была закручена по концам и заведена за уши, его живые глаза горели огнём души, они излучали милость и в то же время пронзали насквозь... Он был так велик, наделён нравственной силой и ослепительно духовен, так очевидно выше уровня среднего человека, что в его присутствии я почувствовал себя смущённым, опустил голову и преклонил колено, как перед богом или богоподобным существом. На мою голову легко опустилась рука, и приятный, но сильный голос велел мне сесть. Когда я поднял глаза, Посетитель уже сидел на другом стуле по ту сторону стола. Он сказал мне, что пришёл в момент кризиса, когда я в нём нуждался, что мои действия привели меня к этому и что от меня одного зависит, будем ли мы часто встречаться в этой жизни как сотрудники для блага человечества. Он сказал, что для человечества нужно проделать великую работу, и у меня есть право участвовать в ней, если я пожелаю, что таинственные узы, которые ещё не время объяснять, свели нас с моей сотрудницей (Е.П.Б.) вместе, и узы эти не могут быть порваны, хотя временами они могут стать напряжёнными. Он рассказал мне о Е.П.Б. то, что я не могу повторить, равно как и обо мне, – не касающееся третьих лиц. Наконец он поднялся, и я удивился его огромному росту и заметил в его лице нечто вроде сияния – не внешнее, но как бы мягкое свечение внутренним светом – светом духа. Внезапно у меня пронеслась мысль: «А что, если это галлюцинация, что, если Е.П.Б. навела на меня гипнотическое наваждение? Мне нужен какой-то осязаемый предмет, чтобы доказать мне, что он действительно был здесь, что-то такое, что я могу держать в руках, когда он уйдёт!»
Добрая улыбка появилась на лице Учителя, когда он прочитал мои мысли. Он размотал фехту [тюрбан] со своей головы, по-доброму попрощался со мной и – исчез: его стул был пуст, а я остался один со своими эмоциями! Не совсем один, однако, – ведь на столе лежал расшитый шарф с его головы, осязаемое и долговечное доказательство того, что меня не «сглазили» и не одурачили с помощью психических сил, а я стоял лицом к лицу с одним из Старших Братьев Человечества.
Моим первым естественным побуждением было побежать к Блаватской, постучаться в её дверь, и рассказать о пережитом, и она была так же рада услышать мою историю, как я её рассказать. Я вернулся в свою комнату, чтобы поразмыслить над случившимся, и серое утро застало меня ещё в размышлениях и за принятием решений. С тех пор я был благословлён встречами с этим Учителем и с другими Учителями.
[Примечание: в другом месте полковник Олкотт описывает, как Учитель Морья покинул его комнату: «Когда я попросил его оставить мне какое-то осязаемое доказательство того, что я не был одурачен видением, и что он действительно был там, он снял с головы пуггри [тюрбан], который он носил и, отдав его, исчез из поля зрения». Г. С. Олкотт, «Теософия, религия и оккультная наука» (Лондон, 1885), стр. 123. – Д.Г.К., редактор.]
Генри С. Олкотт
1877, Нью-Йорк
Олкотт: Я мог бы назвать два случая, когда я встречал его [махатму] и в физическом, и в астральном теле. Есть также несколько примеров, когда я видел его только в астральном теле, но не в физическом, и только в физическом, но не в астральном; но вот в этих двух случаях я видел, как он проявлял обе эти способности... В обоих этих случаях сначала я видел его в астральном теле.
Первый случай, который я упомяну, это тот, который уже сообщён в публикации «Намёки на эзотерическую теософию, № 1». В данном случае [посетившим меня] человеком был мой Учитель, чья фотография[1] лежит сейчас на столе; и теперь я демонстрирую тюрбан, который он снял со своей головы, когда я попросил у него какое-нибудь осязаемое свидетельство его визита...
Маерс: Был ли индус, виденный вами в Нью-Йорке, несомненно, тем человеком, которого вы потом видели в Индии?
Олкотт: Тем же.
Маерс: А виденный вами в астральном теле?
Олкотт: Тем же.
Маерс: Он появился внезапно?
Олкотт: Он появился, когда я был в своей комнате перед отходом ко сну. Поскольку я обычно запираю дверь, я полагаю, что моя дверь тогда была заперта. Я знаю, что дверь не открывалась, так как я сидел, читая, так, что нельзя было открыть дверь, не привлекая моего внимания...
По моему убеждению (фактически, я должен подтвердить это самым положительным образом) дверь не открывалась, и появление и исчезновение моего посетителя произошло без всякого обычного прихода или ухода.
Маерс: Какого роста был индус, явившийся вам в Нью-Йорке?
Олкотт: Он был просто образцом физической красоты, около 6 футов и 6 или 7 дюймов [2 м] ростом и пропорционально сложен.
Маерс: Это необычайная высота, и сама по себе особая примета.
Олкотт: У раджпутов высокий рост – не редкость.
Маерс: Полагаю, в Нью-Йорке его рост произвёл на вас впечатление?
Олкотт: Да.
Маерс: Видели ли вы других индусов такого роста?
Олкотт: Нет, я видел очень высоких индусов, поскольку проезжал через страну раджпутов, но он был самой величественной человеческой фигурой, которую только видели мои глаза...
Генри С. Олкотт
Январь 1879, Лондон
Самым поразительным случаем во время нашего пребывания в Лондоне была встреча Учителя с тремя из нас, когда мы шли по Кэннон-стрит. В то утро был туман, такой густой, что противоположную сторону улицы было едва видно, и Лондон выглядел не самым лучшим образом. Двое, бывших со мной, спутника увидели его первыми, я же шёл по краю бордюра, и мой взор был обращён на него. Но когда они воскликнули, я быстро повернул голову и встретился взглядом с Учителем, когда он оглянулся на меня через плечо. Он не показался мне знакомым, но я осознал, что это лицо принадлежит Высшему Существу; так как, если хоть раз видеть его, никогда ни с чем не спутаешь. Мы, трое друзей, побродили по городу и вместе вернулись в дом доктора Биллинга, но при входе миссис Биллинг и Е.П.Б. сказали нам, что Брат был у них и упомянул, что встретил нас троих в городе, назвав нас по именам. Миссис Биллинг описала его как очень высокого и красивого индуса с особым пронзительным взглядом, который, казалось, пронзал её насквозь. На мгновение она была так поражена, что не могла сказать ни слова, но незнакомец сказал: «Я хочу видеть мадам Блаватскую» и направился к двери комнаты, где она сидела. Миссис Биллинг открыла её и попросила войти. Он вошёл и направился прямо к Е.П.Б., поприветствовав её по-восточному, начал говорить с ней на языке, звучание слов которого было совершенно незнакомо миссис Биллинг.
Генри С. Олкотт
Февраль-июль 1879, Бомбей, Индия
Перед отъездом из Нью-Йорка я написал Харрихунду, чтобы он нашёл для нас небольшой чистый дом в индусском квартале. Нас отвезли в дом на Джёгаум-Бэк-Роуд, который стоял в сравнительно заброшенном месте и примыкал к его фото-студии со стеклянной крышей. Дамы из семей наших друзей навестили Е.П.Б. и несколько джентльменов индусов и парсов пришли вечером, но наплыв посетителей начался на следующее утро.
Вечером 17 февраля в фото-студии состоялся приём, на котором присутствовало более 300 приглашённых гостей.
Мы поменяли квартиру, купили мебель и другие предметы первой необходимости, и 7 марта поселились в маленьком домике 108 на Джогаум-Бэк-Роуд на следующие два года. Каждый вечер у нас был импровизированный приём, где обсуждались самые сложные проблемы философии, метафизики и науки. Посетители продолжали стекаться к нашему бунгало и каждый вечер оставались до поздней ночи, чтобы обсудить религиозные вопросы.
Мы были совершенно счастливы в нашем уединённом коттедже под кокосовыми пальмами. И под этими изящными пальмами нас посещали махатмы собственной персоной; и их вдохновляющее присутствие делало нас сильными, чтобы продолжать путь, которым мы шли.
[15 июля Махатма Морья] однажды посетил меня во плоти в Бомбее, прибыв при полном дневном свете верхом на лошади. Он послал слугу пригласить меня в переднюю комнату бунгало Блаватской (сама она в это время была в другом бунгало, разговаривая с находившимися там людьми).
Он пришёл откровенно отругать меня за кое-что наделанное мною в делах ТО, а поскольку было за что поругать и Блаватскую, он телеграфировал ей прийти, то есть повернул лицо и направил палец в сторону того места, где она находилась. Она сразу же примчалась, а увидев его, упала на колени, изъявляя своё почтение. И мой, и его голос были слышны людям в другом бунгало, но видели его только я, Блаватская и слуга.
[Примечание: в дневнике полковника Олкотта за 15 июля 1879 года написана следующая запись: «[меня] посетил Сахиб во плоти! [Он] отправил Бабулу в мою комнату, чтобы вызвать меня в бунгало Е.П.Б., и там у меня была очень важная личная беседа. Увы! Каким никчёмным ребёнком чувствуешь себя по сравнению с ними». – ДГК.]
Генри С. Олкотт
Июль 1879, Бомбей, Индия
Олкотт: Однажды в Бомбее я работал в своей конторе, когда индийский слуга вошёл и сказал, что некий джентльмен хочет видеть меня в бунгало Блаватской – это был отдельный дом в том же дворе, что и основное здание... Я пошёл туда и увидел там своего Учителя, он был один. Блаватская была в то время занята оживлённым разговором с другими людьми в другом бунгало. Разговор между Учителем и мной продолжался около 10 минут и касался вещей личного характера, имевших отношение ко мне и некоторым текущим делам Общества...
Маерс: Как вы могли знать, что ваш Учитель в тот раз был действительно во плоти?
Олкотт: Он положил руку мне на голову, и его рука была вполне осязаемой; да и в целом он производил впечатление обычного живого человека. Когда он ходил по полу, был слышен звук его шагов, чего не бывает в случае астрального двойника или призрака.
Маерс: Вы думаете, что он прибыл в Бомбей обычным путём?
Олкотт: Он остановился тогда недалеко от Бомбея в бунгало, принадлежавшем человеку, связанному с братством Махатм, и Махатмы пользовались им, если проезжали через Бомбей по делам, связанным с их орденом. К нам же он приехал верхом на лошади.
Стэк: В этот раз он был одет так же, как и в Нью-Йорке?
Олкотт: Да. Вне Тибета они обычно носят одежду из белого хлопка – фактически, это обычная одежда индусов.
Маерс: Это был единственный случай, когда вы видели его во плоти?
Олкотт: Нет, были и другие.
Маерс: Вы видели его во плоти три или четыре раза?
Олкотт: Да, даже больше, но не при таких обстоятельствах, когда другие люди могли стать очевидцами.
Маерс: А сколько раз вы видели его в астральном теле?
Олкотт: О, по меньшей мере, 15–20 раз.
Маерс: И во всех этих случаях его внешность была совершенно безошибочно различима?
Олкотт: Столь же безошибочно, как внешность любого из вас, джентльмены.
Дамодар К. Маваланкар
23 июня – июль 1880 Цейлон, а затем на корабле обратно в Бомбей
На Цейлоне [в] некой деревне Е.П.Б., полковник Олкотт и я были единственными тремя людьми, которые остановились переночевать, а остальная часть нашей группы ушла в другое место. Мы все до 12 часов ночи были заняты принятием людей в Общество и формированием отделения нашего [Теософского] Общества. Е.П.Б. и полковник Олкотт легли спать около часа ночи. Поскольку нам пришлось ночевать в деревне только одну ночь, мы спустились в гостиницу для приезжих, где комфортное жилье было только для двух путешественников. Поэтому мне пришлось ночевать в кресле в столовой. Едва я запер дверь комнаты изнутри и уселся в кресло, как услышал слабый стук в дверь. Постучали два раза, прежде чем я успел дойти до двери. Я открыл дверь, и какую огромную радость я испытал, когда снова увидел Махатму Морью! Очень тихим шёпотом он приказал мне одеться и следовать за ним. Через чёрный ход гостиницы можно было выйти к морю. Я последовал за ним, как он приказал мне. Мы шли около трёх четвертей часа по берегу моря, затем повернули к самому морю. Вокруг была вода, за исключением того места, по которому мы шли и которое было довольно сухим !! Он шёл впереди, а я следовал за ним. Так, мы шли около семи минут и пришли к месту, похожему на маленький остров. На вершине здания горел треугольный свет. Издалека человек, стоящий на берегу моря, мог подумать, что это изолированное место, покрытое сплошь зелёными кустами. Вход в дом был только один. Дойдя до острова, мы подошли к самому зданию. Там, в маленьком саду перед ним, мы увидели одного из Братьев. Я видел его раньше, и именно ему принадлежит это место. [Махатма Морья] сел рядом с ним, а я встал перед ними. Мы были там около получаса. Мне частично показали это место. Как оно чудесно! И где-то в глубине этого места у него есть небольшая комната, где тело остаётся, когда дух путешествует. Какое это очаровательное, восхитительное место! Какой приятный аромат роз и разных других цветов! Полчаса прошли, и приближалось время нашего ухода. Хозяин этого места, чьего имени я не знаю, положил свою благословляющую руку на мою голову, и [Махатма Морья] и я снова отправились в путь. Когда мы вернулись к двери комнаты, где я должен был спать, он внезапно исчез.
Я не упомянул вам о двух других местах, куда меня водили. Одно из них находится рядом с собственным домом Махатмы Морьи в Коломбо, а другое – библиотека около Канди.
Однажды вечером на пароходе, когда мы возвращались в Бомбей [в июле 1880 года], после ужина я пошёл в [каюту] и надел пальто. Как обычно я машинально сунул руки в карманы, и вот! в правом кармане я почувствовал какую-то бумагу. Я достал её и, к своему удивлению, это оказалось письмом на имя мадам Блаватской. Я поднёс его ближе к свету. Конверт не был запечатан, и на нём красными буквами было написано: «Чтобы Дамодар мог прочитать». Тогда я прочитал письмо. Постоянно думая об этом, я прилёг на кровать. Погружённый в размышление, я вздрогнул при звуке шагов в каюте, которую я запер изнутри. Я оглянулся и увидел [Махатму Морью] и ещё двоих! Какой был приятный вечер! Около получаса мы говорили о разных предметах в отношении знаний и философии!
Генри С. Олкотт
4 августа 1880, Бомбей, Индия
Вечером 4 августа Махатма [Морья] посетил Е.П.Б., и меня вызвали, чтобы увидеться с ним прежде его ухода. Он продиктовал длинное и очень важное письмо одному из наших влиятельных друзей в Париже, а также дал мне полезные советы по управлению текущими делами [Теософского] Общества. Меня отослали прежде окончания его визита, и я оставил их двоих в комнате Е.П.Б.
[В дневнике Олкотта под этой датой написано: «М[орья] был сегодня вечером и писал Фовету в Париж. Он пишет, что 5000 Английских солдат убиты в Афганистане в недавнем сражении...» – ДГК.]
Дамодар К. Маваланкар
Сентябрь 1880, Бомбей, Индия
27 августа 1880 года Е.П.Б. и полковник О. выехали из Бомбея, чтобы посетить Симлу и другие места на севере [Индии]. Я работал один в комнатах Е.П.Б. [Однажды в сентябре] около 2 часов ночи после окончания работы я запер дверь комнаты и лёг спать. Примерно через 2 или 3 минуты я услышал голос Е.П.Б. из её комнаты, зовущий меня. Я сразу же, встал и вошёл к ней. Она сказала: «Некоторые люди хотят тебя видеть» и спустя мгновение добавила: «А теперь иди, и не смотри на меня». Однако прежде чем я успел отвернуть лицо, я увидел, как она постепенно исчезла, и на том самом месте возникла фигура [Махатмы Морья]. Пока я возвращался назад, я видел двух других людей, одетых в то, что, как я впоследствии узнал, было тибетской одеждой. Один из них остался с [Махатмой Морьей] в комнате Е.П.Б. Другого я нашёл сидящим на моей кровати, когда я вошёл. Он велел мне стоять на месте некоторое время и стал пристально смотреть на меня. Я испытывал очень приятное ощущение, как будто вышел из своего тела. Я не могу сейчас сказать, сколько времени прошло между тем моментом и событиями, о которых я сейчас собираюсь рассказать. Я увидел, что нахожусь в особом месте. Это была северная часть Кашемира у подножия Гималаев. Я увидел, что меня отвезли в место, где было только два дома, стоящих напротив друг друга, и никаких других признаков жилья. Из одного из них вышел человек [Кут Хуми, который] приказал мне следовать за ним. Пройдя небольшое расстояние, около полумили, мы подошли к естественному подземному ходу. Пройдя значительное расстояние по этому подземному ходу, мы вышли на открытую равнину. Там стояло большое массивное здание тысячелетней давности. Входные ворота имели большую треугольную арку. Внутри находились различные помещения. Я вошёл с моим Гуру в Большой Зал. Величие и безмятежность этого места поразили бы любого человека. Я стоял там, и не знаю, как случилось, что я вдруг оказался в своей постели. Было около 8 утра. Что я видел? Был ли это сон или реальность? Углубившись в эти мысли, я, молча, сидел, когда мне на нос упала записка. Я открыл её и прочитал, что это был не сон, и что меня каким-то таинственным образом перенесли в моём астральном теле в реальное место Посвящения.
А. П. Синнетт
19 октября 1880, Симла, Индия
Я видел К.Х. в астральной форме ночью 19 октября 1880: проснулся на одно мгновение, но сразу же после этого снова потерял сознание (в теле), но осознано вышел из тела и оказался в соседней гардеробной, где увидел одного из Братьев, впоследствии опознанного Олкоттом, как Серапис.
[Примерно четыре года спустя, когда Уильям Джадж был в Лондоне и посетил дом мистера Синнетта, состоялся следующий интересный разговор. Мистер Джадж писал:
«Я спросил его [А. П. Синнетта] о его видении К.Х., и он рассказал следующее: «Однажды ночью он лежал в своей постели в Индии [19 октября 1880 г.], но внезапно проснулся и обнаружил К.Х., стоящего у кровати. Он поднялся наполовину, а К.Х. положил руку ему на голову, и он сразу же упал обратно на подушку. Затем он, по его словам, оказался вне тела и в соседней комнате разговаривал с другим адептом, которого он описывает как англичанина или европейца, со светлыми русыми волосами и очень красивой внешности. Это тот [адепт], которого Олкотт описал мне в 1876 году и назвал по имени -------. Пожалуйста, удалите это, когда прочтёте... С[иннетт] говорит, что он [европейский адепт] очень высокого роста...» («Письма, которые помогли мне», издание Theosophy Company, стр. 196).]
Генри С. Олкотт
26 октября 1880, Золотой Храм, Амрицар, Индия
В сокровищнице, где мечи, острые стальные диски, кольчуги и другое воинственное оружие священнослужителей воинов-сикхов выставлено на обозрение под охраной акали[3], меня, к моему удивлению и радости, поприветствовал своей нежной улыбкой один из Учителей, который на тот момент был среди стражей, он подарил каждому из нас свежую розу и благословил своим взглядом.
[В дневнике Олкотта запись от 26 октября 1880 г. гласит:
«...Днём мы снова пошли в Золотой Храм и нашли его таким же прекрасным, как и раньше. Видели несколько сотен факиров и аскетов-воинов, более или менее непривлекательных. Там был один Брат, который поприветствовал меня и Е.П.Б.» – ДГК.]
Генри С. Олкотт
19 февраля 1881, Бомбей, Индия
Иларион находится здесь по пути на Тибет, и изучает ситуацию. [Он] находит Бомбей несколько нравственно ужасным. Взгляды [Илариона] на Индию, Бомбей, ТО в Бомбее, Цейлон…, Англию, Европу, христианство и другие предметы весьма интересны.
Олкотт, Генри С., «Дневник»,
запись от 19 февраля 1881 года.
Мартандрао Бабаджи Нагнатх
Апрель 1881, Бомбей, Индия
Я постоянно посещал [Теософскую] штаб-квартиру на Брич Кенди, Бомбей. Я был близок с основателями Общества, и у меня была хорошая возможность изучать теософию. Поэтому я готов для собственного удовлетворения и для осведомления исследователей природы, записать здесь впечатления от некоторых феноменов, которые несколько раз происходили при мне, других братьях-теософах и незнакомцах. У меня также была редкая привилегия видеть так называемых и обычно невидимых Братьев [Махатм] из 1-й секции Теософского общества.
В апреле 1881 года однажды поздно вечером во время разговора с другими теософами и мадам Блаватской около 10 часов вечера на открытой веранде верхнего бунгало неожиданно появился человек шести футов [1,8 м] ростом, одетый в белую мантию с белым [тюрбаном] на голове, который направлялся к нам через сад, прилегающий к бунгало от того места (пропасти), где нет никакой тропинки. Затем мадам встала и сказала нам войти в бунгало. Итак, мы вошли, но слышали, как мадам и он какое-то время разговаривали друг с другом на неизвестном нам восточном языке. Сразу после этого мы снова вышли на веранду, так как нас позвали, но Брат исчез.
В следующий раз, когда мы, как обычно, болтали на вышеупомянутой веранде, мы неожиданно увидели другого Брата, одетого в белую одежду, как бы стоящего на ветке дерева. Мы увидели, как он спускается, словно по воздуху, и стоит на углу тонкой стены. Затем мадам встала со своего места и стояла, глядя на него около двух минут, и (как казалось) разговаривала с ним чуть слышно. Сразу после этого, в нашем присутствии, фигура человека исчезла, но впоследствии была снова замечена, когда она пролетала по воздуху и прямо сквозь дерево, и снова исчезала.
Бхавани Шанкар
13 июля 1881, Бомбей, Индия
При ярком лунном свете ночью 13 июля 1881 года мы, как обычно, беседовали с мадам Блаватской на той же веранде. Присутствовали месье Куломб и мадам Куломб, а также все жители дома и слуга мадам Блаватской. Пока мы беседовали с мадам Б., Махатма, известный как корреспондент г-на Синнетта и автор писем, опубликованных в «Оккультном мире», в течение нескольких минут появлялся в своей «майави-рупе» или «двойнике». Он был одет в белый "пенджаби", а на голове был белый тюрбан. Все те, кто присутствовал в то время, ясно и отчётливо видели его красивые черты, поскольку ночь была яркая и лунная. В тот же вечер было написано письмо в «Лондонский спиритуалист» о том, что мы видели Махатм. Когда мы прочитывали это письмо, тот же Махатма снова проявился. Во второй раз он был очень близко от нас, скажем, на расстоянии одного-двух ярдов [0,9 – 1,8 м]. В это время месье и мадам Куломб сказали: «Вот наш Брат», имея в виду Махатму. Затем он вошёл в комнату мадам Б. и был слышен разговор с ней, а затем он исчез. Месье Куломб и мадам Куломб подписали письмо, составленное для «Лондонского спиритуалиста», свидетельствующее о том, что они видели «Махатму». Поскольку мадам Куломб теперь говорит, что махатмы – это всего лишь «хитрое сооружение из муслина и пузырей», а её муж изображал махатм, как мы можем согласовать это утверждение с тем фактом, что в «Лондонском спиритуалисте» от 19 августа 1881 года появилось письмо, подписанное пятью свидетелями, включая меня, удостоверяющее о том, что они видели Махатму, когда писали это письмо, и что этот документ подписан обоими Куломбами? Поэтому нет сомнений, что они были в той компании, которая подписала письмо. Кто же тогда появился в этом случае как Махатма? Конечно, ни месье, ни мадам Куломб с их «муслином и пузырями», ни слуга мадам Б., который также присутствовал, но «двойник» человека, живущего по другую сторону Гималаев. Мы увидели фигуру, приближающуюся к комнате мадам Блаватской, как бы "плывущую по воздуху", и мы также отчётливо слышали, как она разговаривает с ним, пока все мы, включая её слугу и Куломбов, были в то время вместе, и видели друг друга.
Мирза Мурад Али Бег
Август 1881, Бомбей
Только что прочитав в лондонском «Спиритуалисте» рецензию на книгу мистера Синнетта «Оккультный мир», я нахожу в ней больше, чем сомнение относительно реальности «Братьев», той мистической общине, к которой принадлежит личность, известная как «Кут Хуми Лал Сингх». Редактор газеты хотел бы убедить своих читателей, что этот человек является следствием фантазии мадам Блаватской. «Мистер Синнетт, – говорит он, – никогда не видел Кут Хуми», но при этом он не упоминает, что другие теософы в Индии удостоились такой привилегии.
Поскольку некоторые люди могут выражать те же сомнения, а также есть те, кто, признавая их подлинный характер, могут приписывать их силе, отличной от той, к которой мадам Блаватская относит их (так называемых «Братьев» и т. д.). Настоящим заявляю, что я не только в течение последних нескольких дней видел одного из этих лиц, появлявшихся в штаб-квартире Общества в Бомбее, но у меня есть очень веские причины (которые я не могу сейчас более подробно изложить) знать, что указанные лица не являются «духами», но настоящими людьми, обладающими сверхъестественными способностями. Как до, так и после моей связи с Теософским обществом я знал и общался с ними лично и был свидетелем самых замечательных действий (которые обычно называют чудесами), но я должен подчеркнуть, что я не считаю их сверхъестественными и вообще физическими (или скорее естественными) в связи с моими представлениями о производящей их силе. Кроме того, я свидетельствую, что твёрдо верю на основании причин, которые, хотя и являются авторитетными, но также чисто естественными или физическими, что упомянутые «Братья» представляют собой таинственное братство, обычным местом расположения которого являются районы северных Гималаев.
Дамодар К. Маваланкар
Август 1881, Бомбей
Критика книги г-на Синнетта «Оккультный мир» заставляет меня свидетельствовать о личном опыте и знакомстве с теми, кого мы называем нашими «Братьями первой секции», одним из которых является «Кут Хуми Лал Сингх», кто обладают так называемыми «чудесными» способностями и являются реальными живыми существами, а не бестелесными духами, как редактор «Спиритуалиста» навязывает своим читателям. Этого можно достичь только путём длительного обучения и подготовки. Я не просто верю, но знаю, потому что, я не только видел одного из них, я, по крайней мере, видел пятерых из них в различных случаях, среди бела дня, на открытых местах, и разговаривал с ними, не только когда мадам Блаватская была в Бомбее, но даже когда она уезжала, а я оставался здесь. Я также видел их во время путешествий. Я был у некоторых из них дома, и один раз вместе с полковником Олкоттом и мадам Блаватской. Больше я не могу ничего сказать или сообщать о них, об их местопребывании, потому что я дал торжественное обещание о неразглашении, а тема эта слишком свята для меня, чтобы шутить с ней. Могу, однако, упомянуть, что я знаю «Кут Хуми Лал Сингха» лично, видел и общался с ним, когда мадам Блаватская была здесь, а также когда она уехала. Но при каких обстоятельствах – я не вправе что-либо разглашать.
Те индусы, которые знают «братьев», считают, что одинаково абсурдно или нелепо говорить о мадам Блаватской, как о сумасшедшей или самозванке, или что такие люди, как мистер Синнетт, могли когда-нибудь стать жертвой её обмана. Она – не медиум, а «Братья» – не «бестелесные духи».
Генри С. Олкотт
27 сентября 1881, Цейлон
Сегодня ночью [27.09.1881] меня разбудил мой Чохан (или Гуру, Брат [Морья], непосредственным учеником которого я являюсь). Он велел мне встать, сесть за стол и писать под его диктовкой в течение часа или более. На его благородном лице было выражение тревоги, смешанное со строгостью, как всегда бывает, когда речь идёт о Е.П.Б., для которой на протяжении многих лет он был одновременно отцом и преданным хранителем.
Бхавани Шанкар
Декабрь 1881, Бомбей, Индия
Однажды ночью, когда я сидел с некоторыми из моих друзей возле мадам Блаватской на открытой веранде рядом с её письменным столом, махатма, который был тогда около Бомбея, шёл по саду, пристроенному к бунгало полковника Олкотта, и молча стоял возле дерева на расстоянии около восьми или десяти ярдов от нас. Затем мадам Блаватская спустилась по деревянной лестнице, ведущей в сад, подошла к махатме и приветствовала его, коснувшись тыльной стороны его ладоней обеими открытыми ладонями. Он доставил ей пакет и затем исчез. Мадам Б. подошла потом и открыла пакет, в котором было письмо из Аллахабада. Конверт, о котором идёт речь, был довольно безадресным, но на нём была официальная печать Аллахабадского почтового отделения от 3 декабря 1881 года и официальная печать Бомбейского почтового отделения от той же даты, а именно 3 декабря. Два места на расстоянии 1000 миль друг от друга.
Генри Олкотт и Дамодар К. Маваланкар
28 декабря 1881, Бомбей, Индия
«Мы, нижеподписавшиеся, через несколько минут после поездки в экипаже с мадам Блаватской, приближаясь к дому, увидели на балконе над въездом человека, облокотившегося на балюстраду, его освещал лунный свет. Он был одет в белое и с белый фехтой на голове. Борода была чёрной, и длинные чёрные волосы ниспадали на грудь. Олкотт и Дамодар сразу же узнали в нём «Прославленного» [Учителя Морью]. Он поднял руку и бросил нам письмо. Олкотт спрыгнул с экипажа и поднял его. Оно было написано тибетскими буквами и подписано знакомым шифром. Это было сообщение Рамасвамье в ответ на письмо (в закрытом конверте), которое он написал Брату незадолго до того, как мы отправились на прогулку. Г-н Кулон, который был в доме и читал, сидя на небольшом расстоянии от балкона, не видел и не слышал, чтобы кто-то проходил через квартиру, и в бунгало никого не было, кроме мадам Кулон, которая спала в своей спальне.
Выйдя из экипажа, вся наша группа немедленно поднялась наверх, но Брат исчез.
Росс Скотт и другие
5 января 1882 года, Бомбей, Индия
Примерно в 9 вечера мы сидели вместе при лунном свете на балконе, который выступает из передней части бунгало. Мистер Скотт сидел лицом к дому, так, чтобы просматривалась промежуточная веранда и библиотека, а также комната с дальней стороны. Эта последняя комната была ярко освещена. В библиотеке царил полумрак, что делало предметы в дальней комнате более отчетливыми. Мистер Скотт вдруг увидел, как в пространство напротив двери в библиотеку вошла фигура человека, одетого в белое одеяние раджпута и носящего белый тюрбан. Мистер Скотт сразу же узнал его по сходству с портретом [Мории], хранящимся у полковника Олкотта. Он привлек наше внимание, и мы все увидели его очень отчетливо. Он подошел к столу, а затем, повернувшись к нам лицом, снова скрылся из виду. Когда мы вошли в комнату, его уже не было. На столе, на том месте, где он стоял, лежало письмо, адресованное одному из нас. Почерк был идентичен почерку различных записок и писем, полученных от него ранее".
[Вышеприведенное заявление подписано: "Росс Скотт, Минни Дж.Б. Скотт, Г.С. Олкотт, Е.П. Блаватская, М. Мурад Али Бег, Дамодар К. Маваланкар и Бхавани Шанкар Ганеш Муллапуркар". Это же событие описано в дневнике Олкотта от 5 января 1882 года: "Вечер. Лунный свет. На балконе, Г.П.Б., Я, Скотт с женой, Дамодар ....[и т.д.]... М[ория] появился в моем кабинете. Сначала его увидел Скотт, потом я.... Скотт ясно видел лицо М. М. оставил для меня записку на столе в кабинете, возле которого он стоял....". DHC]
Генри С. Олкотт
28 января 1882 г., Бомбей, Индия
М[ория] очень ясно показал себя мне и Е.П.Б. в её саду. Она присоединилась к нему, они беседовали вдвоем.
Бхавани Шанкар
март 1882 года, Аллахабад, Индия
В марте 1882 года, когда я остановился в доме мистера Синнетта в Аллахабаде, произошли некоторые оккультные явления, не зависящие от мадам Блаватской, которая тогда находилась в Бомбее. Однажды вечером мистер Синнетт передал мне записку, адресованную моему Учителю, "К.Х.". Я отнес ее в свою комнату и держал рядом с подушкой. Все стеклянные двери в комнате, где стояла моя кровать, были заперты и закреплены. Я поставил лампу у кровати и начал читать статью "Эликсир жизни". Но я не смог посвятить свое внимание изучению статьи, так как оно было полностью направлено на письмо, адресованное Махатме. Между 10 и 11 часами вечера это письмо исчезло, и я увидел своего Учителя, когда он выходил из комнаты с письмом, ранее лежавшим возле моей подушки. Двери комнаты были хорошо закрыты, у моей кровати горел свет, и в комнате больше никого не было. Когда я встал утром следующего дня, то обнаружил под подушкой ответ от моего Учителя на адрес мистера Синнетта и отдал его ему. Во время моего короткого пребывания в Аллахабаде с мистером Синнеттом я имел независимое общение с моим Учителем, в то время как мадам Блаватская находилась в другой части Индии.
Уильям Эглинтон
22-24 марта 1882 года, "S.S. Vega", Индийский океан, западнее Цейлона
22 марта 1882 года я находился в море [на борту судна "С.С. Вега"], покинув [Коломбо,] Цейлон около 6 часов вечера того же дня. Я занимал палубную каюту в носовой части судна под мостиком. Около десяти вечера я находился в этой каюте спиной к открытой двери, раздеваясь и готовясь лечь спать на палубе. Повернувшись, чтобы выйти, я обнаружил, что вход преграждает человек, которого я с первого взгляда принял за хитмагхура или местного дворецкого.
Полагая, что он пришёл с каким-то сообщением, я ждал, пока он заговорит, но поскольку он этого не сделал, и, сочтя его манеру поведения наглой, поскольку он не потребовал входа и не проявил обычного для европейцев почтения, я сердито сказал ему на хиндустани, чтобы он уходил; после чего он шагнул в каюту, схватил меня за правую руку и поприветствовал меня рукопожатием мастера-масона, прежде чем я успел оправиться от своего изумления. Я попросил его объяснить, почему он вторгся ко мне, и изложить свои дела.
Говоря на безупречном английском, он сообщил мне, что он "Кут Хуми Лал Сингх", и в тот же миг на меня произвели такое глубокое впечатление его общий вид, его знание масонства и утверждение, что он действительно тот человек, мистик или адепт, о котором я так много слышал во время моего пребывания в Индии, что я без колебаний принял его за такового. Затем мы вступили в продолжительную беседу, не имевшую особого значения ни для кого, кроме меня, но доказавшую мне, что он был близко знаком как со спиритуалистическим и теософским движениями, так и с моими друзьями в Индии.
Он был во всех отношениях интеллигентным человеком, прекрасно сложенным, и ничем не отличался, во всяком случае, по внешнему виду, от тысяч туземцев, которых можно увидеть на Востоке. Это не было галлюцинацией, так как я полностью владел всеми своими способностями; а то, что это не было субъективным видением, доказывает хватка руки и очевидная материальность фигуры. Какая-то мелочь на мгновение отвлекла мое внимание от него, так как я остро критиковал его, а когда я снова повернул голову, его уже не было! Два шага привели меня к открытой двери, где у меня было преимущество обзора носовой и кормовой палуб, но я не мог заметить никого, кто бы отступал, несмотря на то, что ни одно живое существо не могло бы в это время скрыться из поля моего зрения.
На следующий день я обыскал корабль, даже спустился в тоннель шахты, чтобы найти человека, по внешнему виду похожего на того, которого я видел предыдущей ночью, но не получил ни малейшей подсказки о его личности, хотя мой разум в то время был занят вероятностью того, что этому человеку было поручено подняться на борт на Цейлоне специально, чтобы обмануть меня. Но чем больше я размышлял, тем труднее мне было принять такую теорию.
"Кут Хуми" обещал отнести письмо миссис Гордон в Хаурах, если я напишу его на борту. Я подумал, что то, что я увидел "фигуру", - хорошая возможность передать новость предложенным способом, и я написал письмо, утверждая свою полную уверенность в том, что человек, которого я видел, был не кто иной, как Великий Учитель.
Собрано из: Эглинтон, Уильям.
«Лайт» (Лондон), 24 июня 1882 г., с. 301, и 30 января 1886 г., с. 50-1.
Миссис Элис Гордон
23-24 марта 1882 года, Хаура, пригород Калькутты, Индия
Полковник Олкотт сказал мне, что ночью он получил сообщение от своего Чохана (учителя), что К.Х. был в Веге и видел Эглинтона. Это было около восьми часов утра в четверг, 23-го [марта]. Через несколько часов после этого от мадам Блаватской пришла телеграмма, отправленная из Бомбея в 9:09 вечера в среду, следующего содержания: "К.Х. только что покинул Вегу". Совершенно очевидно, что это подтвердило сообщение полковника Олкотта, отправленное накануне вечером. Тогда мы почувствовали надежду получить письмо оккультными средствами от мистера Эглинтона. Телеграмма [от мадам Блаватской], полученная позже в четверг, попросила нас назначить время для заседания, и мы назначили его на 9 часов по мадрасскому времени в пятницу 24-го.
В этот час мы втроём - полковник Олкотт, полковник Гордон и я - сидели в комнате, которую занимал мистер Эглинтон. У нас был хороший свет, и мы сидели, расположившись на стульях в форме треугольника, вершина которого была направлена на север. Через несколько минут полковник Олкотт увидел у открытого окна двух " Братьев" и сказал нам об этом; он видел, как они прошли к другому окну, стеклянные створки которого были закрыты. Он увидел, как один из них поднял руку в сторону воздушного пространства над моей головой, и в тот же момент я почувствовала, как что-то упало сверху на мое плечо, и увидела, как оно упало у моих ног по направлению к двум джентльменам. Я знала, что это будет письмо, но в данный момент мне так хотелось увидеть "Братьев", что я не стала поднимать упавшее. Полковник Гордон и полковник Олкотт оба видели и слышали, как упало письмо. Полковник Олкотт на мгновение отвернулся от окна, чтобы посмотреть, на что указывал "Брат", и поэтому отметил, что письмо упало с высоты около двух футов от потолка. Когда он вновь оглянулся, оба "Брата" уже исчезли.
Снаружи нет веранды, а окно расположено в нескольких футах от земли.
Я повернулась и подняла то, что упало на меня, и обнаружила письмо, написанное почерком мистера Эглинтона, датированное 24-м числом на Веге. Мы осторожно вскрыли письмо, разрезав одну сторону, так как увидели, что кто-то сделал на лоскуте карандашом три латинских креста, и поэтому мы сохранили их для опознания. Письмо следующего содержания:
Моя дорогая миссис Гордон, - Наконец-то настал час вашего триумфа! После многих сражений, которые мы вели за завтраком по поводу существования К.Х., и моего упрямого скептицизма в отношении чудесных способностей, которыми обладают "Братья", я был вынужден полностью поверить в то, что они являются живыми отдельными личностями. Мне не разрешается рассказывать вам все, что я знаю, но два дня назад К.Х. явился мне лично, и то, что он мне сказал, ошеломило меня".
[Полковник Олкотт в своЁм дневнике за 24 марта 1882 года записал следующее: "В 9 часов мы с Гордонами сидели вместе. Мория и К.Х. появились у окон, и записки от Эглинтона (с борта "Веги"), Мория, К.Х. и Е.П.Б., связанные вместе, опустились по воздуху на плечо миссис Гордон. Потрясающее явление. В своей записке Э. говорит, что он отправляет это письмо через Братьев к Е.П.Б. после того, как показал его пассажиру, миссис Боутон, и попросил ее пометить конверт". DHC]
Гордон, Элис. "Мгновенная передача очередного письма". Psychic News (Калькутта, Индия), 30 марта 1882 года, 60-1
Генри С. Олкотт
18 августа 1882 года Цейлон, (в деревне по дороге в Коломбо)
[У меня был] ночной визит М[ории], который указал отправить телеграмму А[ллану] Х [ьюму] о видениях Ферна.
Олкотт, Генри С., «Дневники», запись за 18 августа 1882 года.
Р. Касава Пиллаи
Май-октябрь 1882, Неллор, Бомбей и Дарджилинг, Индия.
В 1881 году в Неллоре мне посчастливилось вступить в контакт с челой, который тогда находился на низших стадиях своего духовного развития. Его дружба со мной привела меня к контакту с братом Дамодаром К. Маваланкаром, Ч.Т.О.[4], в начале 1881 года. Как раз в это время знакомое и священное лицо моего Гуру Дэва [Кут Хуми] чаще появлялось передо мной в моих снах, и с более милостивым и одобряющим выражением.
В начале 1882 года, под покровительством челы, о котором я упоминал выше (который тогда случайно оказался в штаб-квартире Теософского общества в Бомбее) были приняты меры для организации отделения в Неллоре. По заявлению здешних членов мадам Блаватская и полковник Олкотт прибыли в Неллор [в мае 1882 года], и это отделение было открыто.
Мадам Блаватская сказала мне, когда она была в Неллоре, что Братья говорили с ней обо мне и что задолго до этого они наблюдали за мной, и я ответил, что мне об этом известно. Этот разговор состоялся, когда присутствовали Т. Виджарагава Чарлу, Ч.Т.О., и К. Котья Четти Гару, Ч.Т.О. и некоторые другие. Именно после этого я действительно более серьёзно задумался о появлении махатм передо мной во снах и иным образом. Затем я начал концентрировать своё внимание на прекрасных чертах второго махатмы, моего самого почитаемого Гуру Дэва, которого я тогда знал как Махатму Кут Хуми. Я сделал это не напрасно. В течение четырёх или пяти дней я получил ответ на свою молитву. С того времени благословенный махатма давал мне наставления в моих снах – не совсем снах, но в состоянии полудрёмы, за неимением лучшего слова я называю их снами, и что в одном из них, я полагаю, это было примерно в конце мая – я горячо молился Ему, чтобы мне было даровано счастье увидеть Его в его физическом теле, на что, после минутного раздумья, Гуру Дэв ответил, что мне придется пересечь Гималаи в одиночку.
Вечером 11 сентября 1882 года я выехал из Мадраса почтовым поездом и 13 сентября прибыл в штаб-квартиру [Теософского] общества в Бомбее.
В ту самую ночь, когда я ложился спать в комнате полк. Олкотта, при закрытых дверях и хорошем свете лампы, я был поражён, увидев выходящую, как бы из сплошной стены, астральную форму моего самого почитаемого Гуру Дэва, и я пал ниц перед ним, и на хорошем языке телугу он благословил меня и пожелал мне поехать и увидеться с ним за Гималаями. Разговор, который состоялся между нами, слишком священен, чтобы упоминать его здесь. Он исчез так же, как и появился.
На следующий день, 15 сентября, я и мадам Блаватская отправились на север. Мы добрались до Чандернагора утром 19-го на почтовом поезде.
Там возле железнодорожной станции я оставил мадам Блаватскую и её слугу, переправился на лодке через Хьюли на другой берег и прошёл около 5 миль до станции Налхати, а затем сел на почтовый поезд до Силигури, куда я прибыл 20-го рано утром, и пересел на железную дорогу до Дарджилинга, куда я добрался к вечеру и той же ночью, как раз тогда, когда я был в самом затруднительном положении, пытаясь найти дорогу на север, я встретил Бабаджи Дхарбагиринатха.
Мы оба пробыли вместе до 28-го и путешествовали как верхом, так и пешком по Бутану, Сиккиму и другим городам, посетив несколько "гумпас" (храмов).
Во время этих путешествий, где-то в Пари или Парчонге, на северной границе Сиккима, мне посчастливилось увидеть благословенные стопы самых почитаемых Учителей Кут Хуми и М[ории] в их физических телах. Это были те же самые особы, что и прежде, чьи астральные тела я видел в своих снах и т. д., начиная с 1869 года, и в 1876 году в Мадрасе, и 14 сентября 1882 года в штаб-квартире в Бомбее. Кроме того, я также видел нескольких продвинутых чела, и среди них благословенного Джуалкула, он сейчас махатма.
В заключение позвольте мне сказать, что я, по милости моего Гуру Дэва, нахожусь в прямой переписке с ним и получил от него несколько писем с 1882 года и что даже в январе 1885 года я получил письмо непосредственно от него, позволяющее мне опубликовать отчёт о моих путешествиях.
Пиллаи, Р. Касава. "Как индус из Мадраса брал интервью у махатмы в Сиккиме". "Индийское зеркало" (Калькутта), том XXV, 3 марта 1885 г., стр. 2 и 7 марта 1885 г., стр. 2.
С. Рамасвамир
Сентябрь–октябрь 1882 Дарджилинг, Индия, а затем в Сиккиме
Моё здоровье было нарушено официальной работой и беспокойством, я подал заявление об отпуске по медицинской справке, и он был своевременно предоставлен. Однажды в сентябре прошлого года, когда я читал в своей комнате [в городе Тинневелли, южная Индия], я услышал внятный голос моего благословенного Гуру [Мории], приказавшего мне оставить всё и немедленно отправиться в Бомбей, откуда я должен был отправиться на поиски мадам Блаватской и найти её где бы то ни было и следовать за ней, куда бы она ни пошла. Не теряя ни минуты, я закончил все свои дела и покинул станцию. Прибыв в Бомбей, я обнаружил, что мадам Блаватская исчезла. На самом деле не зная, куда мне лучше всего отправиться, я взял прямой билет до Калькутты.
23 [сентября] Нобин Бабу привёз меня из Калькутты в Чандернагор, где я нашёл мадам Блаватскую, готовую отправиться поездом. Когда поезд прибыл, она села в него, и я едва успел запрыгнуть в последний вагон.
[В течение] первых дней своего прибытия [в Дарджилинг] мадам Блаватская жила в доме бенгальского джентльмена, теософа, [и] отказывалась кого-либо видеть. На все наши настойчивые просьбы мы могли получить от неё ответ только такого рода: что мы не имеем права приставать к ней и преследовать её, что мы ей не нужны и что она не имеет никакого права беспокоить махатм любыми вопросами.
В отчаянии я решил, во что бы то ни стало, пересечь границу, которая находится примерно в дюжине миль отсюда, и найти махатм, или – УМЕРЕТЬ. Не сказав никому ни слова о своих намерениях, однажды утром, а именно 5 октября, я отправился на поиски махатмы. В тот же день днём я добрался до берегов реки Рунгит, которая образует границу между британскими территориями и Сиккимом.
Весь тот день я шёл пешком, все дальше и дальше углубляясь в сердце территории Сикким по узкой пешеходной тропинке. До наступления сумерек я преодолел не менее двадцати–двадцати пяти миль. Повсюду я не видел ничего, кроме непроходимых джунглей и лесов со всех сторон от меня, сменяемых через очень большие промежутки времени одинокими хижинами, принадлежащими горному населению.
В сумерках я начал искать вокруг себя место для ночного отдыха. После крепкого сна, не потревоженный никакими сновидениями, я проснулся и обнаружил, что только рассвело. Когда стало совсем светло, я продолжил свой путь через холмы и долины.
Это было, я думаю, между восемью и девятью часами утра, во время того как я шёл по дороге в город Сикким, откуда, как меня заверили люди, которых я встретил на дороге, я мог бы легко перейти в Тибет в моём одеянии паломника, когда я внезапно увидел одинокого всадника, скачущего ко мне с противоположной стороны. Судя по его высокому росту и тому, как умело он управлялся с животным, я подумал, что это какой-нибудь военный офицер Сиккимского раджи. Теперь, подумал я, я попался. Но, приблизившись ко мне, он придержал коня. Я посмотрел на него и сразу узнал. Я был в присутствии моего собственного почитаемого Гуру. В то же мгновение я распростёрся на земле у его ног. Встав по его команде, успокоившись и глядя ему в лицо, я совершенно забыл о себе. Я не знал, что сказать: радость и благоговение сковали мой язык. Наконец-то я оказался лицом к лицу с "Махатмой Химавата", и он не был мифом. Это был не ночной сон; сейчас между девятью и десятью часами утра. Сейчас светит солнце и безмолвно наблюдает за происходящим сверху.
Он говорил со мной с добротой и нежностью. И только несколько мгновений спустя, ободрённый его мягким тоном и речью, я смог произнести несколько слов. Никогда я не видел такого красивого лица, такой высокой и величественной фигуры. У него короткая чёрная борода и длинные чёрные волосы, ниспадающие на грудь. На нём была жёлтая мантия, подбитая мехом, а на голове жёлтая тибетская войлочная шапочка.
Когда первые мгновения восторга и удивления прошли и я спокойно осмыслил ситуацию, у меня состоялся с ним долгий разговор. Он сказал мне не идти дальше, потому что я могу попасть в беду и что я должен терпеливо ждать, если хочу стать принятым челой.
Я обнаружил, что махатма очень плохо говорит по-английски (или, по крайней мере, мне так казалось) и говорил со мной на моём родном языке – тамильском. Я спросил благословенного махатму, могу ли я рассказать другим о том, что я видел и слышал. Он ответил утвердительно. Когда я на прощанье простёрся перед ним в намаскарамах (земных поклонах), он милостиво сказал, что он приблизился к Британской территории, чтобы увидеть [Е.П.Б.].
Прежде чем он покинул меня, ещё двое мужчин подъехали верхом, я полагаю, его слуги, вероятно, челы, потому что они были одеты так же, как и он, с длинными волосами, струящимися по спине. Когда махатма отъезжал, они легкой рысью последовали за ним.
Больше часа я стоял, пристально глядя на место, которое он только что покинул, а затем медленно пошёл обратно. Я ничего не ел со вчерашнего дня и был слишком слаб, чтобы идти дальше. Во всем моём теле болела каждая косточка. На некотором расстоянии я увидел мелких торговцев с деревенскими пони, несущими ношу. Я нанял одно из этих животных. Во второй половине дня я подошёл к реке Рунгит и пересёк её. Тут же взяв другую лошадь, поздним вечером я добрался до Дарджилинга.
Я не мог ни есть, ни сидеть, ни стоять. Каждая частичка моего тела болела. Моё отсутствие, по-видимому, встревожило мадам Блаватскую. Она отругала меня за мою опрометчивую и безумную попытку отправиться таким способом в Тибет. Я пересказал ей всё, что со мной произошло.
Рамасвамир, С. "Как "чела" нашёл своего гуру", «Теософ» (Бомбей, Индия), № 4, декабрь 1882, стр. 67-69.
Мохини М. Чаттерджи
декабрь 1882 года Бомбей, Индия
Я видел явления махатм несколько раз – пять или шесть, я думаю. Это было в декабре месяце 1882 года, когда я впервые увидел явление одного из махатм. Я не помню точной даты, но это можно легко установить. Это было через несколько дней после того, как в том году отмечалась годовщина Теософского общества. Однажды вечером восемь или десятеро из нас сидели на балконе в штаб-квартире Общества. Когда я перегнулся через перила, то мельком увидел на расстоянии какую-то блестящую субстанцию, которая через короткое время приняла форму человеческого существа. Эта человеческая форма несколько раз проходила и несколько раз возвращалась к тому месту, где мы были. Я полагаю, что видение можно было наблюдать в течение четырёх или пяти минут [на расстоянии от меня] примерно в 20 или 30 ярдах [18-27 м].
Он появился в том месте, где на холме был склон, а дом находился на вершине холма. В этом месте также был изгиб, так что, если бы там шёл обычный человек, его было бы невозможно увидеть. Однако я видел фигуру целиком, так что она, должно быть, парила в воздухе.
[Другие люди, кроме меня, также видели эту фигуру.] Одним из них был Новин Гришна Баннерджи, который является заместителем коллектора в Берхампуре, Муршедабад, Бенгалия. Другим был Рамасвамир, который является окружным регистратором в Мадуре, Мадрас. Третьим был пандит Чандра Сикир, который живёт в Барейли, штат Нью-Йорк.
Первыми его заметили Рамасвамир и я. Нам показалось, что это явление оригинала портрета в комнате полковника Олкотта, который ассоциируется с одним из махатм. Это произошло около половины десятого или в 10 часов яркой лунной ночью. [Фигура прошлась взад-вперёд] а затем исчезла. Казалось, она растаяла.
[Во второй раз я увидел астральное явление] через два или три дня после этого. Мы сидели на земле – на скале, возле дома в Бомбее, когда неподалеку появилась фигура. Это была не та фигура, что в первый раз. Эта [астральная фигура] была того же сияющего цвета, что и раньше. Казалось, он плывёт. Не было никакого звука, сопровождающего его. В темноте фигура казалась фосфорной. Волосы были тёмными, и их можно было отличить от лица.
Полковник Олкотт присутствовал при первом случае, и, как я уже говорил, появившееся видение было явлением его Учителя [Мории].
Взято из: "Теософские махатмы", Мохини М. Чаттерджи, "Пэлл Мэлл Газетт" (Лондон), 2 октября 1884 г., стр. 2.
С. Рамсвамир
Ноябрь 1882 года Бомбей, Индия
В конце нынешнего года (1882), в штаб-квартире [Теософского общества] в Бомбее, несколько наших были вместе на верхнем балконе. Я не могу вспомнить конкретно никого из них. Внезапно я увидел на расстоянии примерно 15 шагов блестящую субстанцию, которая приняла форму человека. Он не шёл по земле, а, казалось, скользил по воздуху среди самых верхних ветвей деревьев. Он скользнул вперёд и назад четыре или пять раз. Я не мог узнать этого человека, не мог видеть, была ли у него борода или нет, не могу сказать, был ли он высоким или нет. Ночь была лунной. Время – между восемью и девятью часами вечера.
Примерно в то же время, в конце 1882 года, я сидел с мадам Блаватской, мадам Куломб, Норендрой, Джанаки, Нобином К. Баннерджи и другими на веранде, примыкающей к кабинету мадам Блаватской.
С одной стороны был холм, постепенно поднимающийся к вершине. Холм был покрыт колючками. Я увидел на расстоянии примерно 20 футов [6 м] что-то похожее на вспышку света, и постепенно она приняла очертания человека. Время было между 7 и 8 часами вечера, я не могу сказать, был ли это лунный свет или нет. Я не узнал фигуру; не могу сказать, была ли у неё борода или нет; не могу сказать, был ли у неё тюрбан или нет. Мадам подошла к подножию холма и обменялась с фигурой какими-то знаками. Затем мадам направилась в свою комнату по тропинке с нашей стороны, а фигура направилась в сторону комнаты мадам с другой стороны.
После этого мадам пришла к нам в большом волнении и сказала, что один из делегатов загрязнил дом, и именно по этой причине фигура не могла приблизиться к нам. Вскоре после этого фигура снова появилась на холме и внезапно исчезла, оставив после себя сияние, которое постепенно угасло.
Нобин Кришна Баннерджи
Ноябрь 1882 года Бомбей, Индия
По случаю седьмой годовщины [съезда Теософского общества] в 1882 году, за день до празднования годовщины, около 7 часов вечера, я сидел на балконе штаб-квартиры в Бомбее в компании с Норендрой Натх Сеном, Мохини, Мадам [Е.П. Блаватской], Рамасвамиром и несколькими другими. Мы разговаривали, когда мадам сказала: "Не двигайтесь со своего места, пока я не скажу", или что-то в этом роде. Эти слова заставили нас ожидать, что вот-вот что-то произойдёт. Некоторые стояли у перил балкона, другие сидели немного поодаль. Через несколько мгновений те, кто стоял у перил, что-то увидели и сделали несколько замечаний, которые побудили остальную часть группы, за исключением меня и Норендры, встать и подойти к перилам и посмотреть на объект. Мы не пошевелились, так как мадам больше ничего не сказала, но продолжали поворачивать головы в ожидании что-нибудь увидеть. Но мы ничего не почувствовали. Примерно четыре или пять минут спустя, как мы заключили из сделанных замечаний, остальные видели некую светящуюся астральную фигуру, ходившую взад и вперёд под балконом на склоне холма. Кромешной тьмы не было. Объект можно было видеть на расстоянии, но нельзя было чётко различить.
Та же компания с добавлением мистера Госала сидела вместе на северной оконечности бунгало с видом на море, около 7:30 вечера, когда какое-то замечание мадам заставило нас понять, что мы сейчас что-то увидим. Вскоре после этого мы увидели фигуру, стоящую на скале рядом с соседним бунгало, примерно в 10 ярдах [9 м] от нас. Свет был примерно таким же, как и в предыдущий раз. Поблизости не было дерева, и фигура была хорошо видна. Она была одета в белую ниспадающую одежду, со светлым тюрбаном и тёмной бородой. Фигура принадлежала мужчине, по-видимому, обычного роста, но я не мог узнать, кто это был. По моему описанию полковник Олкотт узнал одного из махатм. Он упомянул имя, которое, как мы впоследствии выяснили, было правильным, поскольку мадам и Дамодар подтвердили его. Фигура казалась слабо светящейся, но сейчас я не могу вспомнить никаких дальнейших подробностей, касающихся её описания. Фигура постепенно исчезла, и в течение минуты или двух после этого место, где она была, казалось, светилось молочным светом. На самой скале есть несколько финиковых и других деревьев, но место, где появилась фигура, было голым. Фигура стояла неподвижно, когда мы её увидели.
Дж.Н. Госал
Ноябрь 1882 года Бомбей, Индия
Однажды вечером, в штаб-квартире в Бомбее, 27 или 28 ноября 1882 года, около 9 или 10 часов вечера, мадам Блаватская, Мохини, Чандра Сехара, Дамодар, Нобин Кришна Баннерджи, Норендра Натх Сен и ещё несколько человек, кроме меня, сидели на балконе. Некоторых из них я позвал туда, так как тогда я ожидал, что произойдет какое-то явление. Моё внимание привлек звук среди деревьев внизу, примерно в 10 ярдах [9 м] от балкона. Звук был похож на шелест листьев. Сразу после этого я увидел высокую фигуру мужчины, одетого в белое, по-видимому, более 6 футов [1,83 м] в высоту, рядом с деревьями. Была ясная лунная ночь. Фигура была хорошо сложена. Я не очень хорошо различал черты лица, видел что-то вроде бороды, но не очень отчётливо. На голове был белый тюрбан. Фигура начала ходить взад и вперёд в течение двух или трёх минут. Мадам Куломб присоединилась к группе, и фигура исчезла, издав тот же звук, похожий на шелест листьев, который я слышал до появления фигуры. Но мне показалось, и некоторые из присутствующих придерживались того же мнения, что фигура прошла по одному из деревьев и внезапно исчезла. Не будучи в состоянии различить черты, я спросил мадам, и мне сказали, что это было астральное появление её Учителя.
Г. Субия Четти
24 декабря 1882 года Адьяр, Мадрас, Индия
Е.П.Б. и полковник. Олкотт прибыли в Мадрас 19 декабря 1882 года. Через несколько дней после их прибытия, воскресным утром, мадам Блаватская распаковывала вещи, ей помогали "мальчики" – Дамодар К. Маваланкар, Нарасимхулу и Субия Четти, а также Кришнасвами, известный как "Бабаджи". Среди предметов обнаружились два портрета; и Нарасимхулу и Субия внимательно их рассматривали, поскольку в одном из них они узнали садху, которого видели несколько лет назад. Заметив, что они держат картины в руках, Е.П.Б. набросилась на них и запретила это, сказав, что это портреты Учителей. Два брата сказали, что видели человека, изображённого на одном из них. Е.П.Б. заявила, что это не может быть правдой; но две недели спустя они снова сказали ей, что действительно видели Учителя М. в 1874 году; что Он посетил город Мадрас в Своём физическом теле; и что они были двумя из четырёх человек, которые тогда Его видели. Она попросила их описать этот визит.
Они сказали, что однажды рано утром садху вошёл в их дом без предупреждения. Поразительно высокий мужчина, одетый в длинное белое платье и белое пагри[5], с чёрными волосами, ниспадающими на плечи, и чёрной бородой, стоял в дверях. Из трёх присутствующих один вышел из комнаты, а двое других – Нарасимхулу и Субия – приблизились к Нему. Он сделал определённые знаки, которые братья не понимали, но хорошо помнили. Он попросил одну монету; и когда они подошли к копилке, то обнаружили, что в ней ровно одна монета, которую они Ему и дали. Он повернулся и вышел из дома, сопровождаемый двумя братьями, и внезапно исчез, к их великому изумлению. Они не смогли найти никаких Его следов на улице. Именно это внезапное и таинственное исчезновение произвело на них такое глубокое впечатление, что они всегда помнили это в деталях.
Дамодар К. Маваланкар
Апрель 1883 года Адьяр, Мадрас, Индия
Прошлая ночь была незабываемой. Нарасимхулу Четти и я сидели на стуле совсем рядом с кроватью мадам Блаватской, обмахивая её веером и переговариваясь тихо, чтобы она постепенно уснула. Внезапно мадам Б. вздрогнула и воскликнула: "Я чувствую его [Махатму Морию]". Она строго-настрого приказала нам не покидать своих мест и не волноваться, а оставаться там, где мы были, и быть совершенно спокойными и безмолвными. Внезапно она попросила наши руки и взяла каждого из нас за правую руку.
Не прошло и двух минут, как мы увидели, что он выходит из-за сетчатой двери спальни мадам Б. и приближается к ней. Его походка была настолько мягкой, что не было слышно ни шагов, ни малейшего звука; и, судя по его жестам, казалось, он не двигался. Только перемена его позы заставила нас увидеть, что он подходил всё ближе и ближе. Он стоял точно напротив мадам Б. – примерно на расстоянии вытянутой руки от нас. Мы были по эту сторону кровати, он – по другую.
Видите ли, я видел его достаточно часто, поэтому сразу узнал. Его обычный длинный белый халат, своеобразный пагри [тюрбан], длинные чёрные волосы, ниспадающие на широкие плечи, и длинная борода были, как обычно, поразительными и живописными. Он стоял возле двери, ставни которой были открыты. Сквозь них на него падал свет лампы, а через все открытые окна – лунный свет. И мы, находясь в темноте, то есть, поскольку свет не попадал в наши глаза – мы сидели, повернувшись к окнам, через которые проникал лунный свет, – мы могли видеть отчётливо и ясно.
Он протянул и дважды возложил руки на голову мадам Б. Затем она протянула свою руку, которая прошла сквозь него – факт, доказывающий, что то, что мы видели, было майяви рупой [призрачным телом мысли], но ярким и чётким настолько, что создавалось впечатление материального физического тела. Она тут же взяла письмо у него из рук. Она как бы смяла его, и оно издало какой-то звук. Затем он помахал нам руками, сделал несколько шагов, неслышно и незаметно, как и раньше, и исчез! Затем мадам Б. передала письмо мне, так как оно было предназначено для меня. Никогда я не забуду пережитое прошлой ночью; это было так ясно, так живо и осязаемо!
Маваланкар, Дамодар К. "Эхо из прошлого".
«Теософ», май 1907, с. 633-4.
Г. Субия Четти
Летом 1883 года и позже в том же году Оотакамунд, Индия и Милапор, Индия
В 1883 году Е.П.Б. провела лето с генералом и миссис Морган в "Ретрите" в Оотакамунде. Она пригласила или, скорее, направила меня туда, и я с удовольствием подчинился зову. Я был рад воспользоваться предоставленной мне возможностью иметь редкую привилегию пожить некоторое время под одной крышей с Е.П.Б. и под её воздействием. У Е.П.Б. было сильное желание привлечь внимание влиятельных людей к теософии. Она упорно трудилась для достижения этой цели и, в конце концов, преуспела. Однажды, когда мы обсуждали, как можно упросить одного незаурядного человека, почувствовалось очень сильное воздействие. Оно было связано с появлением в комнате Учителя М. Он частично материализовался, и я смог увидеть смутную форму, и хотя она была размыта, я ясно увидел Его руку, которая что-то передавала Е.П.Б. Мое предположение, что Он пришёл сюда, чтобы дать указания относительно того, как можно переманить на свою сторону желаемого человека, оказалось правильным. Об этом мне сказала Е.П.Б.
В том же году также Учитель К.Х. появился в моём доме в Милапоре. Рано утром следующего дня, когда я встретил Е.П.Б. в Адьяре, она сказала мне, что тот же самый Учитель появился перед ней примерно в то же время и подарил ей жёлтые розы, которые она мне показала. Позвольте мне заметить, что тогда в Мадрасе жёлтые розы были очень редки, фактически недоступны.
Уильям Т. Браун
Октябрь-декабрь 1883 года Индия
После двадцатичетырехчасового путешествия по железной дороге [из Мадраса] я присоединился к полковнику Олкотту в городе Шолапур.
Мы прибыли в Джаббулпор, [и] накануне лекции вечером полковник Олкотт, Дамодар, несколько членов Общества и я вместе поехали к месту публичного собрания. Там перед большой аудиторией полковник выступил с впечатляющей речью. Во время лекции некие три или четыре величественные фигуры привлекли моё особое внимание. Они, казалось, не ловили слова оратора, как это делали остальные слушатели, а сохраняли спокойствие и достоинство, лишь изредка обмениваясь оживлёнными взглядами. Я не был удивлен, узнав впоследствии, что некие Махатмы присутствовали на собрании в астральной форме.
А теперь давайте перейдём к Аллахабаду. В этом древнем городе была прочитана самая волнующая лекция. Здесь я увидел и узнал Махатму [Кут Хуми].
Хотя мне удалось видеть его всего минуту, я знал, что это был он, и узнал его по портрету, который я внимательно рассматривал несколько недель назад. Когда мы вернулись в бунгало, в котором нас развлекали, моё впечатление было подтверждено Дамодаром, который сам сказал, что у него был его Учитель. Дамодара, смею заметить, на лекции не было.
Место, к которому на самом деле относится наше повествование, – это город Лахор. Здесь, как и везде, полковник Олкотт выступил с волнующими речами перед большой аудиторией; но Лахор представляет особый интерес, потому что там мы увидели самого Махатму Кут Хуми в его физическом теле.
Днём 19 ноября я увидел Учителя средь бела дня и узнал его, а утром 20-го он пришёл в мою палатку и сказал: "Теперь ты видишь меня перед собой во плоти; посмотри и убедись, что это я", и оставил письмо с инструкциями и шёлковый носовой платок.
Вечером 21-го, после окончания лекции, полковник Олкотт, Дамодар и я сидели снаружи шамьяны (павильон или пандал[7]), когда нас посетил Джуал Кул, главный чела Учителя, который сообщил нам, что Учитель вот-вот должен был прийти. Затем к нам подошёл Учитель, дал указания Дамодару и ушёл.
После отъезда из Лахора следующим местом, которое мы посетили, был Джамму, зимняя резиденция Его Высочества Махараджи Кашмира.
В Джамму у меня была ещё одна возможность увидеть Махатму Кут Хуми собственной персоной. Однажды вечером я пошёл в конец "компаунда" (частного ограждения) и там обнаружил Учителя, ожидающего моего подхода. Я отдал честь по-европейски и подошёл со шляпой в руке на расстояние нескольких ярдов от места, на котором он стоял. Примерно через минуту он зашагал прочь, был отчётливо слышен шум его шагов по гравию.
Генри С. Олкотт
19-20 ноября 1883 г. Лахор, Индия
В течение трёх дней нашего пребывания в моём лагере было полно посетителей, и я прочитал две лекции для множества людей под самой большой шамьяной[8], а по бокам стояли большие котлы с огнём, чтобы смягчить пронизывающий ноябрьский холод.
Ночью 19-го я спал в своей палатке, когда, почувствовав, как на меня легла рука, я бросился обратно к внешнему сознанию. Лагерь находился на открытой равнине и вне защиты полиции Лахора, моим первым побуждением было защититься от какого-нибудь возможного религиозного фанатика-убийцы, поэтому я схватил незнакомца за плечи и спросил его на хиндустани, кто он такой и чего он хочет. Всё это было сделано в одно мгновение, и я крепко держал мужчину, как держал бы тот, на кого в следующий момент могли напасть и которому пришлось бы защищать свою жизнь. Но в следующее мгновение кроткий, нежный голос произнес: "Разве ты меня не знаешь? Разве ты не помнишь меня?" Это был голос Учителя К.Х. Во мне произошёл молниеносный перелом, я ослабил хватку на его руках, сложил ладони в почтительном приветствии и хотел вскочить с кровати, чтобы выразить ему уважение. Но его рука и голос остановили меня, и после того, как мы обменялись несколькими фразами, он взял мою левую руку в свою, положил пальцы правой на свою ладонь и тихо встал рядом с моей кроватью, откуда я мог видеть его божественно доброе лицо при свете лампы, которая горела на упаковочном ящике у него за спиной. Вскоре я почувствовал, как в моей руке образуется какая-то мягкая субстанция, и в следующую минуту Учитель положил свою ласковую руку мне на лоб, произнес благословение и покинул мою половину большой палатки, чтобы навестить мистера У.Т. Брауна, который спал в другой половине за брезентовой ширмой, разделявшей палатку на два помещения. Когда я смог, наконец-то, обратить внимание на себя, я обнаружил, что в левой руке держу сложенную бумагу, завёрнутую в шёлковую ткань. Естественно, моим первым побуждением было подойти к лампе, развернуть ткань и прочитать. Я обнаружил, что это письмо частного адвоката. Услышав восклицание с другой стороны ширмы [со стороны Брауна], я вошёл туда, и он показал мне завёрнутое в шёлк письмо, похожее по внешнему виду на мое, хотя и другого содержания, которое, по его словам, было передано ему так же, как моё было передано мне, и которое мы прочитали вместе.
На следующий вечер, после визитов к мистеру Брауну и ко мне, в 10 часов мы двое и Дамодар сидели в моей палатке, ожидая предполагаемого визита Учителя К.Х. В лагере было тихо, остальная часть нашей группы рассеялась по городу Лахор. Мы сели на стулья в задней части палатки, чтобы нас не заметили из лагеря: луна была в последней четверти и ещё не взошла. После некоторого ожидания мы услышали и увидели высокого индуса, приближающегося со стороны открытой равнины. Он подошёл к нам на расстояние нескольких ярдов и поманил Дамодара подойти к нему, что тот и сделал. Он сказал ему, что Учитель появится через несколько минут и что у него есть какое-то дело к Дамодару. Это был ученик мастера К.Х. Вскоре мы увидели, как последний шёл с той же стороны, прошёл мимо своего ученика – который отошёл на небольшое расстояние – и теперь остановился перед нашей группой, в нескольких ярдах от нас, приветствуя нас на индийский манер. Мы с Брауном остались на своих местах, а Дамодар подошёл к нему и несколько минут беседовал с Учителем, после чего он вернулся к нам, и цареподобный посетитель ушёл. Я слышал его шаги по земле. Перед сном, когда я писал свой дневник, ученик приподнял портьеру, поманил меня и указал на фигуру своего Учителя, ожидающего меня на равнине в свете звёзд. Я приблизился к нему, мы отошли на некоторое расстояние, в безопасное место, где не нужно было ожидать незваных гостей, а затем примерно в течение получаса он рассказывал мне о том, что я должен был знать. Во время бесды не было никаких чудес, просто двое мужчин разговаривали вместе – встреча и расставание, когда разговор закончился.
[В дневнике полковника Олкотта за вторник, 20 ноября 1883 года, запись гласит: "1:55 утра. Кут Хуми пришёл в мою палатку в физическом теле. Внезапно разбудил меня ото сна, вложил записку (завёрнутую в шёлк) в мою левую руку и положил свою руку мне на голову. Затем он прошёл в отделение Брауна и вложил в его (Брауна) руку ещё одну записку. Он говорил со мной". – Д.Г. Колдуэлл]
Генри С. Олкотт
19-20 ноября 1883 г. Лахор, Индия
Я видел Махатму Кут Хуми в физическом теле. Находясь в Лахоре, я получил от Махатмы Кут Хуми через одного из его помощников – бывшего ученика – намёк на то, что он посетит меня в физическом теле. На вторую ночь моего пребывания, когда я спал в своей палатке, я проснулся от того, что кто-то положил на меня руки. В момент пробуждения, имея смутное впечатление, кем может быть этот незваный гость, я схватил его обеими руками, одновременно спрашивая его на языке хиндустани, кто он такой. Он ответил: “Разве ты не помнишь меня?” Тон голоса сразу же напомнил Махатму Кут Хуми, и тогда в моей памяти вспыхнуло, что он должен был меня навестить. В следующее мгновение я был в полном сознании и отпустил его, скользнув ладонями вниз по всей длине его рук к кистям, так как предварительно схватил его за плечи. Так что я чувствовала субстанцию его рук на всём пути вниз. Последовал краткий разговор, и затем, когда я лежал в постели, он взял мою левую руку, пальцы его правой руки соприкоснулись с моей ладонью, и я почувствовал, как под его пальцами как бы растёт какая-то субстанция. В следующий момент он накрыл мои руки этой субстанцией, сказал мне ещё что-то, пожелал мне “Спокойной ночи” и вышел из палатки. Тогда я встал и, подойдя к свету, горевшему в палатке, обнаружил, что то, что он оставил мне, было небольшим свёртком, упакованным в китайский шёлк. Открыв посылку, я обнаружил внутри в китайском конверте письмо на мой адрес. Записка носит личный характер, и её не обязательно печатать; но я позволю себе, джентльмены, прочитать её вам. Почерк сообщения идентичен почерку многих сообщений, полученных в разное время г-ном А. П. Синнеттом и многими другими лицами. Мадам Блаватская в то время находилась в Мадрасе, на расстоянии, возможно, 2500 или 3000 миль.
Дамодар К. Маваланкар
Ноябрь-декабрь 1883 г. Лахор, Индия, а затем в Джамму, Кашмир
Во время моего турне [по северной Индии] с полковником Олкоттом мы добрались до Лахора, где ожидали встретить моего Учителя [Кут Хуми] в физическом теле. Там он в физическом теле навещал меня три ночи подряд, а в одном случае даже вышел за пределы дома, встретившись с [Учителем Морией] на территории лагеря, снова вошёл с ним в дом, предложил ему сесть, а затем долго беседовал. Более того, тот, кого я видел лично в Лахоре, был тем же самым, кого я видел в астральной форме в штаб-квартире Теософского общества, и тем же самым кого в своих видениях и трансах я видел в его доме, за тысячи миль отсюда, достичь которого в моём астральном эго, было разрешено, конечно, благодаря его непосредственной помощи и защите. В тех случаях, когда мои экстрасенсорные способности ещё не были развиты, я всегда видел его как довольно туманную форму, хотя его черты были совершенно отчетливы, и воспоминание о них глубоко запечатлелось в глазах и памяти моей души; в то время как сейчас в Лахоре, Джамму и других местах впечатление было совершенно иным. В первых случаях, когда я делал пранам (приветствие), мои руки проходили сквозь его форму, в то время как в последних случаях они встречались с осязаемыми одеяниями и телом.
Я не буду здесь останавливаться на том факте, что его видели телесно двое: полковник Олкотт и мистер Браун по отдельности, в течение двух ночей в Лахоре. [Позже в] Джамму мне посчастливилось: за мной послали, и разрешили мне посетить священный ашрам, где я пробыл несколько дней в благословенной компании нескольких Махатм Химавата[9], в существовании которых сильно сомневаются, и их учеников. Там я встретил не только моего любимого Гурудэва [Кут Хуми] и Учителя [Морию] полковника Олкотта, но и несколько других членов Братства, включая одного из Высших. Таким образом, я увидел своего любимого Гуру не только как живого человека, но и фактически как молодого, по сравнению с некоторыми другими садху из благословенной компании, только гораздо более доброго и не чуждого время от времени весёлых замечаний и разговоров.
Таким образом, на второй день моего пребывания, после часа приёма пищи, мне было разрешено более часа общаться с моим Учителем. Когда Он с улыбкой спросил, что заставило меня посмотреть на него с таким недоумением, я, в свою очередь, спросил: "Как получилось, Учитель, что некоторые члены нашего Общества вбили себе в голову, что вы пожилой человек, и что они даже видели ясновидением, что Вы выглядите стариком, которому перевалило за шестьдесят?" На это он приятно улыбнулся и сказал, что это последнее заблуждение возникло из-за сообщений некоего ученика ведантического свами. Что касается того, что он был воспринят ясновидящим как "пожилой человек" никогда не могло быть, добавил он, поскольку настоящее ясновидение никого не могло привести к таким ошибочным представлениям; и затем он доброжелательно отчитал меня за то, что я придаю какое-то значение возрасту гуру, добавив, что внешность часто бывает ложной и т. д., и объяснив другие моменты.
Мохини М. Чаттерджи
Февраль 1884 года Адьяр, Мадрас, Индия
Поскольку сейчас противники Теософского общества предпринимают попытку дискредитировать всё движение, распространяя молву о том, что Махатмы, или Восточные Адепты, являются всего лишь "хитроумными приспособлениями из муслина и надутых пузырей", я прошу разрешения сказать несколько слов. Как хорошо известно в моём родном городе Калькутте, я пожертвовал всеми своими мирскими планами на будущее, чтобы посвятить себя распространению эзотерической философии моей расы в рамках Общества, столь несправедливо оклеветанного. Излишне говорить, что я не пошёл бы на этот шаг, как и многие другие мои соотечественники, если бы Теософское общество было всего лишь обманом, а Махатмы – вульгарной "смесью муслина и пузырей".
Для такого брахмана, как я, совершенно неприемлемо говорить о священно-доверительных отношениях, существующих между духовным учителем и его учеником, но долг заставляет меня в данном случае сказать, что я обладаю личным и абсолютным знанием о существовании Махатмы, который переписывался с мистером Синнеттом и известен в западном мире как Кут-Хуми. Я знал о Махатме, о котором идёт речь, ещё до того, как познакомился с мадам Блаватской, и я встретился с ним лично, когда в прошлом году он проходил через Мадрасский округ в Китай.
Я [также] несколько раз наблюдал явления Махатм – думаю, пять или шесть.
[Один] случай, который я опишу, был последним, произошедшим непосредственно перед моим отъездом из Индии. Мы сидели в гостиной на втором этаже дома в Адьяре. Было около 11 часов вечера. Окно выходило на террасу или балкон. В одном углу комнаты появилось тонкое пароподобное вещество сияющего белого цвета. Постепенно оно обрело форму, и стало видно несколько тёмных пятен, и через короткое время это было полностью сформированное тело мужчины, по-видимому, такое же твёрдое, как обычное человеческое тело. Эта фигура несколько раз проходила мимо нас, приближаясь на расстояние ярда или двух от того места, где мы стояли у окна. Он приблизился так близко, что я думаю, что если бы я протянул руку, то мог бы дотронуться до него. [Этой фигурой был корреспондент мистера Синнетта, Кут Хуми.]
Через некоторое время я сказал, что, поскольку из-за моей поездки в Европу я долгое время не увижу его [Учителя Кут Хуми], я попросил его оставить какой-нибудь ощутимый след от своего визита. Тогда фигура подняла руки и, казалось, что-то бросила в нас. В следующий момент мы обнаружили, что на нас в комнате обрушился ливень из роз – таких роз, которые невозможно было достать на той территории, где мы находились. Мы попросили фигуру исчезнуть с той стороны балкона, где не было выхода. На другой стороне было дерево, и именно для того, чтобы предотвратить всякие подозрения, что это могло быть нечто, спустившееся с дерева или что-нибудь в этом роде, мы попросили его исчезнуть с того места, где не было выхода. Фигура подошла к этому месту и исчезла. Он медленно шёл мимо нас, пока не подошёл к краю балкона, а затем больше его не было видно. [Исчезновение было внезапным.]
Высота [балкона] составляла 15 или 20 футов [4,5 – 6 м], и, более того, внизу и по всему дому были люди, так что человеку было бы невозможно спрыгнуть вниз незамеченным. Прямо под балконом раскинулась открытая лужайка. В тот момент на всё это смотрели несколько человек, а моя задумка заключалась в том, что для человека было бы совершенно невозможно спрыгнуть вниз. Прямо под балконом была небольшая лестница, и если бы человек прыгнул с балкона, он бы упал на ступеньки и сломал ноги.
Когда фигура проходила мимо нас, мы не услышали никаких шагов. Кроме меня, в комнате в то время находились Дамодар и мадам Блаватская.
[На балконе был] лунный свет, и фигура подошла на такое короткое расстояние, что свет, льющийся из окна, упал на неё. Это было в штаб-квартире [Теософского общества] Мадраса, примерно в конце января или в начале февраля прошлого года; фактически, как раз перед тем, как я покинул Мадрас.
Бхавани Шанкар
Январь 1884 года Джуббулпор, Индия
Во время моих путешествий по северу я получал сообщения от моего Учителя [Кут Хуми] напрямую, независимо от кого-либо другого, и видел Махатм в их "Двойнике"[10].
В январе 1884 года я был в Джуббулпуре и разместился вместе с братом Нивараном Чандрой Мукерджи, который в то время был секретарем Теософского общества Бхригу Кшетра. Однажды вечером, когда я был с ним, я объяснял примерно двадцати семи членам этой секции статью "Эликсир жизни"[11], и они слушали меня с большим вниманием. Внезапно на некоторое время воцарилась гробовая тишина. В этот момент я почувствовал воздействие Почитаемого Учителя мадам Блаватской, и оно было настолько сильным, что я не смог этого вынести. Электрический ток, генерируемый электромагнитной батареей, ничто по сравнению с тем потоком, который генерируется тренированной волей адепта. Когда Махатма хочет показаться челе, он посылает челе электрический поток, указывающий на его приближение. Именно это воздействие я и почувствовал в тот момент. Через несколько минут Махатма (Учитель мадам Б.) действительно присутствовал в комнате, где проводилось собрание членов, и был замечен мной и Братом Нивараном, в то время как остальные участники только почувствовали воздействие. Все участники видели бы его гораздо более ярко, если бы не тот факт, что он не материализовался более объективно.
Я несколько раз видел одного и того же Махатму, а именно Учителя мадам Б. в его двойнике во время моих путешествий по Северу. Я видел не только Учителя мадам Б. в его двойнике, но и моего Почитаемого Гуру Дэва К.Х. Я также видел последнего, а именно моего Учителя, в его физическом теле, и узнал его.
Франц Хартманн
Декабрь 1883 – февраль 1884 Адьяр, Мадрас, Индия
Вечером 4 декабря 1883 года я прибыл в Мадрас и был любезно принят мистером Г. Муттусвами Четтияром, который проводил меня до своего экипажа, и мы отправились в сторону Адьяра, расположенного в пригороде города Мадрас, примерно в шести милях от места швартовки парохода.
Прежде чем отправиться на покой, я выразил желание увидеть изображения Махатм, этих таинственных существ, превосходящих человека, о которых я так много слышал, и меня отвели наверх, чтобы посмотреть на "святилище", в котором хранились эти картины. На картинах были изображены двое мужчин с восточными чертами лица и в соответствующей одежде. Выражение их лиц было мягким и в то же время безмятежным.
[Некоторое время спустя] я [увидел] Махатму [Морию] в его астральной форме. Он явился мне в сопровождении астральных форм двух чела. Его присутствие оставило бодрящее и возвышающее влияние, которое не исчезало в течение нескольких дней.
Из-за ослабленного здоровья мадам Блаватской было желательно, чтобы она сменила обстановку, и врачи, с которыми она консультировалась, посоветовали ей отправиться в Европу, куда по какому-то официальному делу был вызван полковник Олкотт. Поэтому мадам Блаватская решила его сопровождать.
За два дня до отъезда мадам Блаватской, 5 февраля 1884 года, я без приглашения поднялся в её комнату, чтобы поговорить с ней о делах Общества.
После этого разговора мне пришла в голову мысль спросить её мнение относительно определённого предмета, о котором я думал. Мадам Блаватская посоветовала мне обратиться к самому [Учителю Мории], мысленно спросить его, и сказала, что Учитель сам ответит на мой вопрос. Несколько секунд спустя она сказала, что почувствовала его присутствие и видела, как он писал. Я должен сказать, что я тоже почувствовал его воздействие и, казалось, видел его лицо, но, конечно, это обстоятельство не убедит никого, кроме меня самого.
Как раз в этот момент, к моей великой досаде, вошла посторонняя дама и выразила желание иметь пару щипцов, которые были нужны для какой-то цели, и, вспомнив, что у меня есть такая пара щипцов в ящике моего письменного стола, я спустился в свою комнату, чтобы взять их. Я открыл ящик, увидел там щипцы и ещё несколько вещей, но никаких следов письма, так как накануне я убрал свои бумаги в другое место. Я взял щипцы и собирался закрыть ящик, когда вдруг обнаружил, что в ящике лежит большой конверт, адресованный мне, с хорошо знакомым почерком Учителя и с печатью, на которой были его инициалы тибетскими буквами. Открыв его, я обнаружил длинное, очень доброжелательное письмо, в котором рассматривались те же вопросы, которые я только что обсуждал с мадам Блаватской, помимо этого – подробный и удовлетворяющий ответ на тот самый вопрос, который так озадачил мой разум, и исчерпывающие объяснения некоторых вопросов, которые в течение некоторого времени в наибольшей степени волновали моё сознание, но о которых я вообще ничего не говорил.
Более того, в том же конверте была фотография лица Учителя альбомного формата с надписью для меня на обороте.
Теперь, если я вообще что-нибудь знаю, то это то, что в моём ящике не было того письма, когда я его открыл, и что в то время в моей комнате никого не было видно. Письмо, дающее подробный ответ на мой вопрос, должно быть, было написано, запечатано и положено в ящик менее чем за четыре минуты, в то время как на следующий день потребовалось ровно сорок минут, чтобы скопировать его; и, наконец, в нём очень сложная проблема рассматривалась так продуманно и в то же время кратко, что сделать такое мог бы только разум высшего порядка.
Мэри Гебхард
7 апреля 1884 года Лондон
7 апреля прошлого года, когда я находилась на собрании Теософского общества в комнатах мистера Финча, в Линкольнс Инн, у меня было видение, в котором я увидела Махатму М. В тот момент я внимательно слушала вступительную речь полковника Олкотта перед Обществом. Я увидела стоящего справа от меня, немного впереди, очень высокого, величественного на вид человека, в котором я сразу узнала Махатму по фотографии, которую я видел у мистера Синнетта. Он не был одет в белое, но мне показалось, что это был какой-то тёмный материал с цветными полосками, который был обмотан вокруг его фигуры. Видение длилось всего несколько секунд. Насколько я смогла узнать, единственными людьми, которые кроме меня видели Махатму, были полковник Олкотт, мистер Мохини и, конечно, мадам Блаватская.
Вера Петровна Желиховская
Май 1884 года Париж, Франция
Около 11 часов вечера мы были вчетвером на улице Нотр-Дам-де-Шан, 46 – мадам Н.А. Фадеева, мадам Блаватская, выдающийся русский писатель Вс.[13] Соловьёв и я – и пили чай за столом в малой гостиной. Мадам Б. попросили рассказать что-нибудь о её Учителе и о том, как она овладела у него своими оккультными талантами. Рассказывая нам о многом, она предложила нам посмотреть его портрет в золотом медальоне, который она носила на цепочке на шее, и открыла его. Это идеально плоский медальон, сделанный так, чтобы содержать только одну миниатюру, и не более. Она переходила из рук в руки, и мы все увидели на ней красивое лицо индуса, портрет индийской работы.
Внезапно наша маленькая компания почувствовала беспокойство от чего-то очень странного, ощущение, которое едва ли возможно описать. Как будто воздух внезапно изменился, стал разреженным – атмосфера стала положительно гнетущей, и мы трое едва могли дышать. Е.П.Б. прикрыла глаза рукой и прошептала: "Я чувствую, что что-то должно произойти. Какой-то феномен. Он готовится это сделать".
Она имела в виду под "Он" своего Гуру-Учителя, которого она считает столь могущественным.
В этот момент г-н Соловьев устремил взгляд в угол комнаты, сказав, что он увидел нечто похожее на огненный шар овальной формы, похожий на сияющее золотое и голубоватое яйцо. Едва он произнёс эти слова, как мы услышали доносящуюся из самого дальнего конца коридора, протяжную мелодию арфы – мелодию гораздо более полную и определённую, чем любой из музыкальных звуков, которые мы слышали ранее.
Чёткие ноты повторились ещё раз, а затем затихли. В комнатах снова воцарилась тишина.
Я встала со своего места и вышла в коридор, ярко освещённый лампой. Бесполезно говорить, что всё было тихо и что там было пусто. Когда я вернулась в гостиную, я обнаружила Е.П. Блаватскую, сидящую по-прежнему спокойно за столом между г-жой Фадеевой и г-ном Соловьевым. В то же время я видела настолько отчётливо, насколько это вообще возможно, и фигуру мужчины, его сероватую, но вполне чёткую форму, который стоял рядом с моей сестрой, и который, пока я смотрела на него, отступил от неё, потускнел и исчез в противоположной стене. Этот человек – или, возможно, его астральная форма – был хрупкого телосложения и среднего роста, закутанный в нечто вроде мантии и с белым тюрбаном на голове. Видение длилось не более нескольких секунд, но у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть его и рассказать всем о том, что я отчётливо видела, хотя, как только он исчез, я почувствовала себя ужасно испуганной и взволнованной. Едва придя в себя, мы были поражены ещё одним чудом, на этот раз ощутимым и объективным. Е.П.Б. внезапно открыла свой медальон, и вместо одного портрета Учителя там было два – её собственный и ещё один, обращённые друг к другу!
Лора К. Холлоуэй
Июль 1884 года Лондон
Г-н [Герман] Шмихен, молодой немецкий художник, [жил] в Лондоне, [и] в его студии собралось несколько теософов. Главной среди гостей мистера Шмихена была Е.П.Б., занявшая место лицом к платформе, на которой стоял мольберт [Шмихена]. Рядом с ней на платформе сидели несколько человек, все, за одним исключением, были женщинами. В комнате собралось несколько хорошо известных людей, все они были одинаково заинтересованы в попытке, которую должен был предпринять мистер Шмихен.
Странно рассказывать, что, хотя любительница курения считала себя сторонним наблюдателем, именно её голос произнёс "начинай", и художник быстро начал набрасывать контур головы. Вскоре взгляды всех присутствующих были прикованы к нему, поскольку он работал с чрезвычайной быстротой. В то время как в студии царила тишина и все взволнованно интересовались работой г-на Шмихена, любительница курения на платформе увидела, как рядом с мольбертом появилось очертание фигуры человека, и, пока художник, склонив голову над своей работой, продолжал набрасывать контуры, она стояла рядом с ним без знака или движения. Е.П.Б. наклонилась к своей подруге и прошептала: "Это мастер К.Х.; его рисуют. Он стоит рядом с мистером Шмихеном."
"Опишите его внешность и одежду", – потребовала Е.П.Б. И пока присутствующие в комнате недоумевали по поводу восклицания мадам Блаватской, женщина, к которой она обратилась, сказала: "Он примерно одного роста с Мохини; хрупкого телосложения, чудесное лицо, полное света и воодушевления; ниспадающие вьющиеся чёрные волосы, поверх которых надета мягкая шапочка. Он – симфония в серых и синих тонах. Его одежда – одежда индуса, хотя она намного красивее и богаче, чем любая, которую я когда-либо видела раньше, и его костюм отделан мехом. Это его изображение, то, что сейчас создаётся".
Раздался мощный голос Е.П.Б., предостерегавший художника, одно из её замечаний отчетливо осталось в памяти. Оно было таким: "Будь осторожен, Шмихен; не делай лицо слишком круглым; удлини контур и обрати внимание на большое расстояние между носом и ушами". А она сидела так, чтобы не видеть мольберт и не знать, что на нём.
Сколько из тех, кто был в студии в тот первый раз, узнали о присутствии Учителя, было неизвестно. В комнате было несколько экстрасенсов, и художник, г-н Шмихен, был экстрасенсом, иначе он не смог бы так успешно проработать картину, которая была набросана им в тот насыщенный событиями день.
После завершения картины был написан портрет Учителя «М», обе картины были одобрены Е.П.Б., и обе стали знаменитыми среди теософов во всём мире. Они являются источником вдохновения для тех, кто имел возможность проникнуться удивительной силой и экспрессией, изображёнными на них мистером Шмихеном.
К. Рамиах
1884 год Мадрас, Индия
Я работал в другом районе в 1864 году, когда однажды ночью во сне я увидел Махатму, сидящего высоко в воздухе с ярко сверкающей звездой на кольце, и он указал на меня своему челе, стоящему рядом, и, кроме этого, больше ничего не произошло.
Примерно в 1880 году однажды ночью во сне я был перенесён в сельское поселение у подножия большой горной цепи; и там я увидел Махатму, одетого в буддийскую мантию с капюшоном, босиком. Я сразу же пал ниц к его ногам, когда он велел мне подняться, возложил обе свои руки мне на голову и велел мне продолжать вести тот образ жизни, которому я следовал. Прошло несколько месяцев, и ничего особенного не происходило.
В 1881 году вновь созданное Теософское общество привлекло внимание всех людей; и, услышав, что Махатма благосклонно относится к его успешной работе, я помолился, чтобы меня одарили верой. Я повторял эту молитву каждую ночь; и случилось так, что однажды ночью, во сне, я был перенесён к той же горной цепи и лицезрел того же Махатму (который уже являлся мне в одеянии буддиста), стоящего на изолированной скале; и между нами была глубокая пропасть. Не имея возможности подойти ближе, я распростёрся на земле, когда мне приказали подняться и спросили, чего я хочу. Я повторил молитву о том, что хочу узнать больше о вере, и, к моему изумлению, из его груди вырвался мощный столп сверкающего огня с несколькими раздвоенными языками, и несколько частиц огня полетели в мою сторону, и они были мною восприняты. После этого Махатма исчез, и на этом закончился мой второй сон.
В середине 1883 года, однажды ночью во сне, я был перенесён к большой горной цепи, и кто-то повёл меня в их глубины. Там я обнаружил большой каменный храм в форме зала продолговатого размера, и увидел сидящего на низком табурете того же Махатму, который показывался мне в двух предыдущих случаях, напротив него было святилище, и там были Махатмы в два ряда, по одному ряду с каждой стороны, все, кроме Старшего, одетые в буддийские мантии. Я, как обычно, пал ниц, и мне приказали подняться. Затем мне сказали обойти святилище, кто-то повёл меня вокруг, и там я обнаружил двух или трёх дам в глубоком преданном служении. Я вернулся к Старшему и, простёршись перед ним ещё раз, покинул это место.
Я размышлял об этих снах, и, наконец, мой разум настолько отяжелел от этих мыслей, что я помолился Махатмам об облегчении. Около двух месяцев назад мне снова приснился сон, в котором мне сказали пойти к мистеру Т. Субба Роу, достойному президенту мадрасского отделения Теософского общества, и к нему я пошёл после того, как голос повторился во второй раз. Я изложил ему весь свой опыт, и он любезно попросил меня зайти в штаб-квартиру Теософского общества, чтобы понять, смогу ли я узнать черты Махатмы, который явился мне во сне.
Я отправился туда тем же вечером, и примерно в 4 часа двери "Святилища" были открыты, и, к моему удивлению, я узнал на портрете знаменитого Махатмы К.Х. точные черты Махатмы моей мечты.
Отождествив Махатму из моих снов с Махатмой К.Х., чьё изображение украшает святилище в штаб-квартире Адьяра, я решил вызвать в своём сознании образ Махатмы, и после нескольких решительных попыток мне удалось запечатлеть в своём сознании его точные черты, не упустив даже буддийские одеяния и босые ноги. Я часто тренировал в этом волю, и с каждым разом черты становились всё более и более отчётливыми. Одно время Махатма появлялся сидящим, часто – стоя, а в нескольких случаях он появлялся стоящим на возвышении; и когда я попытался приблизиться к нему с низины, в которой, как мне тогда казалось, я находился, он протянул руку, как бы помогая мне взобраться наверх. Всё вышесказанное было видениями в дневное время, во время моих часов молитвы, и это были не сны.
С течением времени я заметил, что на лице Махатмы появилось выражение печали, и я подумал, что это связано с моей греховной жизнью. Однако вскоре со мной произошла перемена, и, к моему крайнему сожалению, я заметил, что между Махатмой и мной встали ментальные облака, полностью скрыв его от моего взгляда; и они быстро сменяли друг друга. Когда они были рассеяны усилием воли, внутренний свет, который позволил мне увидеть Махатму мысленным взором, стал настолько интенсивным и проявил такие разнообразные цвета, что я ничего не мог разглядеть. В других случаях этот же внутренний свет становился настолько неустойчивым, что попытка увидеть его причиняла боль мысленному взору.
Я очень сожалел о вышеупомянутом перерыве, но однажды, во время молитвы, я почувствовал, как внутри меня засиял луч света золотистого оттенка, и по мере того, как я следовал за ним, он становился все интенсивнее, и золотистый отсвет разлился во мне по всему телу. Однако на этом он не остановился, а распространился на всю землю и даже вышел за её пределы, освещая всё, что может достичь или постичь мысленный взор. В этом сиянии я видел движущиеся миры и все виды материи, людей и другие формы, движущиеся в этом океане света. Видение было великолепным, и по прошествии примерно пяти минут свет постепенно сузился до первоначального единственного луча, и в свете, из него изливающемся, я увидел величественную и блистательную форму Махатмы. Я должен, однако, добавить здесь, что до тех пор, пока я видел этот луч света золотистого оттенка, ни облака, ни чрезвычайно сильный свет с пёстрыми цветами, ни неустойчивость света не мешали видению.
Я не властен над этим блистающим лучом света, поскольку он появляется без предупреждения и не появляется, когда я хочу, чтобы он появился. Его продолжительность также не фиксирована, как и его интенсивность.
Я рассказал обо всём этом моему уважаемому другу мистеру Субба Роу, и он посоветовал мне внимательно рассматривать и распознавать объекты, которые я видел в этом блистающем свете, и я не стал тратить совет впустую.
Однажды во время молитвы появился золотой луч света, и, глядя сквозь него, я увидел фигуру Махатмы; и когда я сосредоточил свой мысленный взор на нём, он отступил. Я последовал за ним, и он уверенно шёл по склону, и тогда я увидел, что впереди горная страна. Он поднимался в горы и снова спускался, то сворачивая направо, то налево, пока, наконец, не набрёл на широкую реку, а затем исчез. Инстинктивно я пошёл вдоль берега реки в надежде найти брод и дошёл до самой узкой её части. Здесь был грубый мост из тростника, перекинутый через реку, и, доверившись покровительственной заботе Махатмы, который привёл меня так далеко, я рискнул и, прежде чем осознал свое опасное положение, оказался на другом берегу. Здесь снова пришлось подниматься и спускаться по холмам, и когда я почувствовал, что сильно устал, моему взору открылось большое озеро, край которого был украшен группами красивых деревьев, с несколькими грубо построенными домами на берегу; и когда я приблизился, я увидел, что они были обитаемы.[14]
Испытывая жажду и голод, я отважился зайти в ближайший ко мне дом, и все обитатели в один голос приветствовали меня и пригласили разделить их трапезу. После этого они одели меня в длинное одеяние бледно-жёлтого цвета с капюшоном, и после того, как сами оделись подобным образом, они отвели меня в скальный храм в "Хастхагерри", где, к моему удивлению и бесконечной радости, я обнаружил Махатму К.Х., сидящего перед алтарем на том же низком табурете, что и раньше. Мы все пали ниц перед ним, и так закончилось это интересное видение.
Примерно во второй половине августа прошлого года я, как обычно, молился, когда появился золотой луч света, и Махатма предстал в нём во всем своём великолепии. Он снова отступил, я последовал вслед за ним, и, пройдя по тому же пути через горы, что и раньше, он исчез у озера. На берегах озера не было ни одного человека, и все дома были пусты. Не зная, почему и зачем, я попытался добраться до скального храма, но сбился с пути. Пройдя множество гор и опасных долин, я вышел на широкое плоскогорье и на некотором расстоянии заметил группу прекрасных высоких деревьев, в тени которых стоял аккуратный дом, обращённый на восток. Я пошёл туда и у входа увидел Махатму К.Х., сидящего в одиночестве, и мой разум сказал мне, что это его собственный дом. Я рассказал об этом любопытном видении мистеру Дамодару К. Маваланкару, и он сказал мне, что я должен сделать ещё одну попытку и рассмотреть, что-нибудь ещё, что смогу; и я сразу же принял такое решение.[15]
Через три или четыре дня после этой беседы у меня было то же видение, и напротив дома Махатмы К.Х. оказалась ещё одна группа деревьев с домом под ними, с расстоянием примерно в милю или две между домами; и на середине пути между ними также был небольшой храм с круглым куполом. Этот другой или второй дом, как я узнал интуитивно, принадлежал другому Махатме.[16]
Ни в одном из видений между Махатмой и мной не было обмена словами.
Мне жаль, что я не художник, иначе я бы послал вам набросок пейзажа двух домов с живописным храмом на полпути между домами.
Всеволод Сергеевич Соловьев
26-27 августа 1884 г. Брюссель, Бельгия, а затем позже в Эльберфельде, Германия
Получив письмо от моей соотечественницы, г-жи Елены Блаватской, в котором она сообщала мне о своём плохом самочувствии и умоляла меня навестить её в Эльберфельде, я решил отправиться в поездку. Но поскольку состояние моего собственного здоровья обязывало меня быть осторожным, я предпочёл остановиться в Брюсселе, который я никогда не видел, чтобы отдохнуть, поскольку жара была невыносимой.
Я покинул Париж 24 августа. На следующее утро в Брюсселе, в Гранд-отеле, где я остановился, я встретил мадемуазель [Жюстину Глинку] (дочь российского посла и фрейлину императрицы России). Услышав, что я еду в Эльберфельд повидаться с г-жой Блаватской, которую она знала и к которой испытывала большое уважение, она решила поехать со мной. Мы провели день вместе, ожидая отъезда утром девятичасовым поездом.
В восемь часов, будучи совершенно готовым к отъезду, я захожу в комнату мадемузель [Глинки] и нахожу её в большом замешательстве. Все её ключи, которые она всегда носила с собой в маленькой сумочке и которые, ложась спать, она положила в эту сумку, ночью исчезли, хотя дверь была заперта. Таким образом, поскольку весь её багаж был заперт, она не могла убрать вещи, которыми только что пользовалась и которые носила. Мы были вынуждены отложить наш отъезд до часового поезда и вызвали слесаря, чтобы он открыл самый большой багажный сундук. Когда он был открыт, все ключи были найдены на дне сундука, включая ключ от самого этого сундука, прикреплённый, как обычно, к остальным. Имея в запасе всё утро, мы договорились прогуляться, но внезапно меня охватила слабость, и я почувствовал непреодолимое желание спать. Я попросил мадемуазель [Глинку] извинить меня, пошёл в свою комнату и бросился на кровать. Тем не менее, я не мог заснуть и лежал с закрытыми глазами, но бодрствовал, когда внезапно увидел при закрытых глазах серию видов неизвестных мест, которые моя память запечатлела в мельчайших деталях. Когда это видение прекратилось, я больше не чувствовал слабости и пошёл к мадемуазель [Глинке], которой я рассказал всё, что со мной произошло, и подробно описал ей виды, которые я видел.
Мы уехали часовым поездом, и, о чудо! примерно через полчаса пути мадемуазель [Глинка], которая смотрела в окно, сказала мне: "Смотрите, вот один из Ваших пейзажей!" Я сразу узнал его, и весь тот день до вечера я воочию видел всё то, что видел утром с закрытыми глазами. Я порадовался, что подробно описал мадемуазель [Глинке] всё своё видение. Маршрут между Брюсселем и Эльберфельдом мне совершенно неизвестен, поскольку я впервые в жизни посетил Бельгию и эту часть Германии.
Прибыв вечером в Эльберфельд, мы сняли номера в отеле, а затем поспешили навестить г-жу Блаватскую в доме г-на Гебхарда. В тот же вечер члены Теософского общества, которые были там вместе с г-жой Блаватской, показали нам две превосходные картины маслом, изображающие Махатм [Морию] и Кут Хуми [написанные мистером Шмихеном]. Особенно портрет М. произвёл на нас необычайное впечатление, и неудивительно, что на обратном пути в отель мы продолжали говорить о нём, и он был у нас перед глазами. Мадемуазель [Глинка], возможно, расскажет о своём собственном опыте в ту ночь.
Но сейчас о том, что случилось со мной:
Устав от путешествия, я мирно спал, когда внезапно меня разбудило ощущение тёплого проникающего дыхания. Я открываю глаза и в слабом свете, проникавшем в комнату через три окна, вижу перед собой высокую фигуру мужчины, одетого в длинное белое развевающееся одеяние. В то же время я услышал или почувствовал голос, который сказал мне, не знаю, на каком языке, но который я прекрасно понимал, зажечь свечу. Я должен объяснить, что я был далёк от страха, оставался совершенно спокойным, только чувствовал, как учащённо бьётся моё сердце. Я зажёг свечу и, зажигая её, увидел по своим часам, что было два часа. Видение не исчезло. Передо мной был живой человек. И я сразу узнал прекрасный оригинал портрета, который мы видели накануне вечером. Он сел рядом со мной на стул и начал говорить. Он говорил долго. Среди прочего, он сказал мне, что для того, чтобы быть в состоянии увидеть его в его астральном теле, мне пришлось пройти большую подготовку, и что последний урок был дан мне тем утром, когда я увидел с закрытыми глазами пейзажи, которые я должен был увидеть в реальности в тот же день. Затем он сказал, что я обладаю огромной магнетической силой, которая сейчас развивается. Я спросил его, что мне следует делать с этой силой. Но, не ответив, он исчез.
Я был один, дверь моей комнаты была заперта. Я подумал, что у меня была галлюцинация, и даже с испугом сказал себе, что начинаю сходить с ума. Едва эта идея возникла, как я снова увидел великолепного человека в белых одеждах. Он покачал головой и, улыбаясь, сказал мне: "Будь уверен, что я не галлюцинация и что твой разум не покидает тебя. Завтра перед всеми Блаватская докажет, что мой визит реален". Затем он исчез. Я отметил, что на часах было три часа. Я потушил свечу и сразу же погрузился в глубокий сон.
На следующее утро, когда мы с мадемуазель [Глинкой] пошли к г-же Блаватской, первое, что она сказала нам с загадочной улыбкой, было: "Ну что? Как Вы провели ночь?" "Очень хорошо, – ответил я и добавил, – Вам нечего мне сказать?" "Нет, – ответила она, – я знаю только, что Учитель был с Вами с одним из своих учеников".
В тот же вечер мистер Олкотт нашёл в своём кармане маленькую записку, которая, по словам всех теософов, была написана рукой М.: "Конечно, я был там, но кто может открыть глаза тому, кто не хочет видеть".
Это был ответ на мои сомнения, потому что весь день я пытался убедить себя, что это была всего лишь галлюцинация, и это разозлило г-жу Блаватскую.
Я должен сказать, что по возвращении в Париж, где я сейчас нахожусь, мои галлюцинации и странные события, которые меня окружали, полностью прекратились.
Дамодар К. Маваланкар
23 сентября 1884 года Мадрас, Индия
У меня была внутренняя уверенность в существовании Гималайских Махатм задолго до того, как я услышал название Теософского общества, более того, даже до того, как оно было создано в Америке. Поскольку я был человеком с религиозным складом ума, это было постоянной целью моих стремлений – завязать контакт с личными отношениями с йогами. Когда некоторые из ортодоксальных брахманов говорили мне, что в эту кали югу невозможно найти ни одного истинного йога, я всегда утверждал, что либо ни один йог не мог существовать ни в одну югу, либо, что если кто-то существовал раньше, то сейчас должны быть похожие люди, как бы мало их ни было в настоящее время. Наша священная литература была слишком полна событиями из жизни таких великих людей, и я никогда не мог поверить, что всё это было вымыслом поэтического ума. У этих людей должны быть преемники, живущие в какой-нибудь уединённой части света, наблюдающие за судьбами мира и помогающие в каждой отдельной попытке подняться по шкале прогресса. Из-за таких аргументов и убеждений на меня смотрели как на религиозного подвижника, и, поскольку я постоянно занимался исполнением религиозных ритуалов и обрядов, не раз пугались, что я могу убежать в джунгли в поисках Махатм. В детстве у меня была очень опасная болезнь, и врачи сочли меня умирающим. В то время, когда мои родственники каждую минуту ожидали моей смерти, у меня было видение, которое произвело такое глубокое впечатление на мой разум, что я никогда не мог его забыть. Тогда я увидел некую важную персону, которого я тогда почитал как дэва, то есть бога, который дал мне особое лекарство; и, что весьма интересно, с того времени я начал выздоравливать. Несколько лет спустя, когда я однажды был занят медитацией, я увидел идентичную Особу и узнал в нём своего Спасителя. Ещё раз Он спас меня из лап смерти. Когда основатели Теософского общества приехали в Индию, прошло уже несколько лет после этого последнего случая, и через несколько месяцев я присоединился к Обществу. С тех пор я был свидетелем нескольких феноменов, как в присутствии, так и в отсутствие мадам Блаватской, в компании других людей или в одиночестве. Сообщения об этих нескольких случаях время от времени публиковались в ж-ле «Теософ» под моим собственным именем. Есть несколько других случаев, не упомянутых таким образом, о которых я писал в частной переписке друзьям-теософам в Лондоне и Нью-Йорке. Тем, кто ищет истину, будет особенно интересен рассказ о том, как в прошлом году я ходил к Махатмам и оставался у Них. Это сообщение было опубликовано в «Теософе» за январь 1884 года. Здесь я могу добавить, что через некоторое время после того, как я присоединился к Обществу, я видел нескольких Махатм, как в их астральной форме, так и в физической, одним из них был Махатма, известный как корреспондент мистера Синнетта и автор писем, опубликованных в “Оккультном мире”. И когда я увидел Его, я сразу же отождествил Его с величественной Силой, которую я трижды узрел в юности, с Тем, Кто дважды спас мне жизнь и однажды появился во время моей медитации. Я получил несколько писем от Него и других; и все те, что написаны одним и тем же человеком, независимо от того, получены ли они мной непосредственно или через кого-либо другого, имеют один и тот же почерк. В последнее время, с тех пор как Они решили давать мне устные инструкции, я получаю очень мало письменных сообщений. До вступления в Общество, а также после, во время отсутствия мадам Блаватской, а также и в её присутствии, при тысяче различных обстоятельств, я получал несколько писем для себя или для других от разных Махатм, видел их, разговаривал с ними, слышал их голоса и наблюдал несколько видов феноменов.
Лора К. Холлоуэй
Октябрь 1884 года Англия
Я оставила Е.П.Б. в Лондоне [из-за моей поездки обратно в Нью-Йорк].
Во второй половине дня, поднявшись на борт парохода, я сразу же удалилась в свою каюту, и позднее, когда я спокойно читала, комната наполнилась сияющим светом, который хлынул на меня потоком.
В самой гуще этого света стояли два Учителя, и Они повели со мной беседу. Это было самое возвышенное Видение, которое я когда-либо видела или буду уповать увидеть снова, и пока эти просветленные Существа находились со мной, Они наставляли меня относительно моего будущего.
Одним из прекрасных Созданий, которых я увидела в тот незабываемый вечер на море, была и Е.П.Б.; тогда и там моё зрение окрепло, и я была тщательно проинструктирована относительно моего единственного дара – способности легко переходить с физического на астральный план и задач, которые я должна была выполнять на этом плане, живя в физическом теле и выполняя свой долг в соответствии со своими способностями.
Генри С. Олкотт
8 января 1885 года Адьяр, Мадрас, Индия
Ночью чела "Д.К."[18] навестил меня и говорил со мной о людях и делах. [Ч.У.] Ледбитер, спавший на другой кровати в моей комнате, слышал голоса, его и мой, и видел фосфоресцирующий свет у моей кровати, но не мог видеть его [астральную] форму. Вместе с ним там были М[ория] и пять чела. Е.П.Б. видела их всех.
[В своём рукописном дневнике за 8 января 1885 года полковник Олкотт записал:
"Ночью... меня навестил Дж.К., который говорил со мной о разных людях и прочем. Мистер Ледбитер... спал на другом чарпае[19] в той же комнате, слышал два голоса и видел столб света у моей кровати, но не мог различить [астральную – пер.] форму моего посетителя."]
Генри С. Олкотт
7-8 февраля 1885 г. Адьяр, Мадрас, Индия
Снова наш Мастер [Мория] вырвал Е.П.Б. из пасти смерти. Несколько дней назад она умирала, и я был вызван из Бирмы по телеграфу, практически без надежды увидеть её снова. Но, когда три врача ожидали, что она впадёт в кому и таким образом бесчувственно уйдёт из жизни, Он пришёл, возложил на неё руку, и ситуация изменилась.
Позавчера всё выглядело настолько плохо, что Субба Роу и Дамодар пали духом, впали в настоящую панику и сказали, что Т.О. отправится к собакам. Так вот, вчера сюда пришёл некий индийский йог, одетый в обычные шафрановые одежды и сопровождаемый женщиной-аскетом, его предполагаемой ученицей. Меня позвали, я подошёл и сел, и мы молча всматривались друг в друга. Затем он закрыл глаза, сконцентрировался и мысленно передал мне своё послание. Он был послан Махатмой [Нараяной] в Тиривеллум (тем, кто продиктовал Е.П.Б. "Ответы английскому члену T.О."[20]), чтобы заверить меня в том, что я не останусь в одиночестве. Он напомнил мне мой разговор 7-го числа с [Дамодаром] и [Субба Роу]. И он спросил меня (мысленно), мог ли я хоть на мгновение поверить, что он, который всегда был так верен мне, оставит меня жить дальше без посторонней помощи. Затем он и его тень в виде женщины-челы поднялись в палату больной Е.П.Б., где она [чела] – вопреки всем индуистским обычаям для женщин такого рода – направилась прямо к [Старой Леди] и совершила над ней пассы, и по команде Гуру начала читать мантры. Затем Гуру достал из-под своего одеяния шарик размером с апельсин из нирукти, или священного пепла, используемого в индуистских храмах для наружного применения после ванны, и велел ученице положить его в маленький шкафчик, который висел над изголовьем кровати Е.П.Б.. Он сказал последней, что, когда он ей будет нужен, она должна просто думать о нём в его нынешней видимой форме и мысленно повторить его имя трижды. Потом состоялся разговор на общие темы, и они ушли.
Генри С. Олкотт
25 сентября 1885 года Гути, Индия
Ночью [меня] навестили М[ория] и Маджи...
[В письме Франческе Арундейл от 10 октября 1885 года Генри Олкотт упоминает об этом визите Мории:
"...той ночью [в Гути] меня посетили мой Гуру [Мория] и "Маджи"..."
Графиня Констанция Вахтмейстер
Октябрь–декабрь 1885 Вюрцбург, Германия
Осенью 1885 года я готовилась покинуть свой дом в Швеции, чтобы провести зиму с некоторыми друзьями в Италии, и, кстати, по пути нанести обещанный визит мадам Гебхард в её резиденции в Эльберфельде [Германия].
Именно в то время, когда я была занята приведением в порядок своих дел, ввиду моего долгого отсутствия, произошёл случай, на самом деле не исключительный в моём опыте, но выходящий за рамки обычного. Я приводила в порядок и откладывала в сторону статьи, которые намеревалась взять с собой в Италию, когда услышала голос, говорящий: "Возьми эту книгу, она пригодится тебе в твоём путешествии". Необходимо также сразу же сказать, что у меня довольно сильно развиты способности ясновидения и яснослышания. Я перевела взгляд на том рукописи, который положила среди кучи вещей, чтобы его заперли до моего возвращения. Конечно, он казался совершенно неподходящим vade mecum[21] для праздника, поскольку представлял собой сборник заметок по Таро и отрывков из каббалы, составленный для меня подругой. Однако я решила взять его с собой и положила книгу на дно одного из своих дорожных сундуков.
Наконец, в октябре 1885 года настал день, когда я должна была уехать из Швеции, и я прибыла в Эльберфельд, где меня сердечно и ласково приветствовала мадам Гебхард. Однако приближалось время моего отъезда в Италию. Мои друзья не переставали настаивать, чтобы я присоединилась к ним там, и наконец, дата моего отъезда была назначена.
Когда я сказала мадам Гебхард, что через несколько дней я должна покинуть её, она рассказала мне о письме, которое получила от Е.П.Б. Она была физически больной и настроение у неё – будто в воду опущена. Её единственными спутниками были её слуга и индийский джентльмен.
Вскоре, когда мой багаж был готов, и экипаж уже ждал меня у дверей, мне вручили телеграмму, содержащую такие слова: "Немедленно приезжайте в Вюрцбург, срочно требуетесь – Блаватская".
Был вечер, когда я добралась до жилища мадам Блаватской, и пока я поднималась по лестнице, строя догадки о приёме, который меня ожидал, у меня даже пульс немного участился.
Приём мадам Блаватской был тёплым.
Я очень хорошо помню, что именно тогда, когда мы вместе зашли в столовую выпить чаю, она сказала мне отрывисто, как будто о чём-то, что занимало её мысли.
"Учитель говорит, что у Вас есть для меня книга, которая мне очень нужна".
"Нет, конечно, – ответил я, – у меня нет с собой книг".
"Подумайте ещё раз, – сказала она, – Учитель говорит, что в Швеции Вам было сказано взять с собой книгу по Таро и каббале".
Тогда я вспомнила обстоятельства, о которых рассказывала ранее. С того момента, как я положила томик на дно своего сундука, он выпал из моего поля зрения и из моей головы. Теперь, когда я поспешила в спальню, открыла дорожный сундук и нырнула на дно, я нашла его в том же углу, где оставила, когда упаковывала вещи в Швеции, нетронутым с того момента и по сей день. Но это было ещё не всё. Когда я вернулась в столовую с ним в руке, мадам Блаватская махнула рукой и крикнула: "Остановитесь, пока не открывайте его. Теперь откройте десятую страницу, и на шестой строке вы найдете слова..." И она процитировала отрывок.
Я открыла книгу, которая, позвольте напомнить, была не печатным томом, копия которого могла бы быть у Е.П.Б., а рукописным альбомом, в который моя подруга записала заметки и выдержки для моего личного пользования; тем не менее, на странице и в строке, которую она указала, я нашла те самые слова, которые она произнесла.
Когда я вручила ей книгу, то осмелилась спросить, зачем она ей понадобилась.
"О, – ответила она, – для "Тайной доктрины". Это моя новая работа, написанием которой я так усердно занимаюсь. Мастер собирает для меня материал. Он знал, что у Вас есть книга, и сказал Вам принести её, чтобы она могла быть у меня под рукой для ознакомления."
Шриман Свами
Март 1887 года Лхаса, Тибет
В ответ на ваши вопросы я могу сказать, что я подтверждаю своим словом саньяси, что я дважды посещал Тибет с 1879 года; что я лично познакомился с несколькими Махатмами, среди которых были двое, известные посторонним как Махатма М. и Махатма К.Х.; что я провёл некоторое время в их обществе; что они сказали мне, что они и другие Махатмы были заинтересованы в работе Теософского общества; что Махатма М. сказал мне, что он был (оккультным) опекуном мадам Блаватской с её младенчества.
И я далее подтверждаю, что в марте 1887 года в Лхассе я видел г-на Дамодара К. Маваланкара выздоравливающим, который в присутствии Махатмы К.Х. сказал мне, что в прошлом году он был при смерти.
Чарльз Джонстон
Весна 1887 года Лондон
Весной 1887 года я впервые встретил милую старушку "Е.П.Б.", как она заставила всех своих друзей её называть. Некоторые из её учеников сняли красивый дом в Норвуде, где в лабиринте улиц и террас сверкают огромный стеклянный неф[22] и башни-близнецы Хрустального дворца. Лондон тогда был в самом мрачном своём проявлении.
Е.П.Б. как раз заканчивала свою дневную работу, поэтому я провёл полчаса наверху с её секретарём-добровольцем, ученицей, которая служила ей с безграничной преданностью.
Итак, прошло полчаса, и я спустился вниз, чтобы навестить Старую Леди. Она была в своей рабочей комнате, только что вставала из-за стола и была одета в один из тех тёмно-синих халатов, которые она так любила. Моим первым впечатлением были её взъерошенные волосы, когда она повернулась, затем её удивительно выразительные глаза, когда она приветствовала меня: "Мой дорогой друг! Я так рада Вас видеть! Заходите и рассказывайте! Вы как раз вовремя, чтобы выпить чаю!" И сердечное рукопожатие.
С насмешливо-юмористической улыбкой Е.П.Б. [спросила]: "Вы, конечно, читали отчёт ОПИ[23]? – Общество по исследованию привидений – и знаете, что я русский шпион и чемпион-самозванец своего времени?"[24]
"Да, я читал отчёт. Но я уже знал его содержание. Я был на собрании, когда это было впервые прочитано, два года назад".
"Ну, – сказала Е.П.Б., снова улыбаясь с бесконечным юмором, – и какое впечатление произвел резвый ягнёнок из Австралии [Ричард Ходжсон] на Ваше восприимчивое сердце?"
"Очень глубокое. Я решил, что он, должно быть, очень хороший молодой человек, который всегда приходит домой к чаю; и что Господь дал ему очень хорошее представление о себе. Если он вбил себе в голову какое-то мнение, он будет пахать дальше вслепую, и противоположные факты будут совершенно ему незаметны. И во всём отчёте только то, что мистер Синнетт говорит в «Оккультном мире», кажется мне абсолютно непоколебимым. Есть одна вещь в отчёте ОПИ, которую я хочу, чтобы Вы объяснили. А как насчёт почерков в оккультных письмах [Мастеров]?"
"Ну, и что насчёт этого?" – спросила Е.П.Б., сразу заинтересовавшись.
"Они говорят, что Вы написали их сами, и что на них заметны следы Вашего почерка и стиля. Что Вы на это скажете?"
"Позвольте мне объяснить это так", – ответила она после долгого взгляда на кончик своей сигареты. "Вы когда-нибудь проводили эксперименты по передаче мыслей? Если да, то Вы, должно быть, заметили, что человек, получивший мысленную картинку, очень часто окрашивает её или часто слегка изменяет своей собственной мыслью, но именно здесь происходит совершенно точная передача мысли. Ну, это нечто, подобное письмам способом осаждения. Один из наших Мастеров, который, возможно, не знает английского языка и, конечно же, не владеет английской письменностью, хочет путём осаждения письма ответить на вопрос, мысленно ему посланный. Допустим, он в Тибете, в то время как я в Мадрасе или Лондоне. У него в голове есть ответная мысль, но не в английских словах. Сначала он должен запечатлеть эту мысль в моём мозгу или в мозгу кого-то ещё, кто знает английский, и потом уже использовать словоформы, которые возникают в этом другом мозгу, чтобы ответить на мысль вопроса. Затем он должен сформировать в уме чёткую картину написанных слов, также используя мой мозг или мозг кого бы то ни было для создания словесных форм. Затем, либо через меня, либо через какого-нибудь чела, с которым он магнитно связан, он должен осадить эти словесные формы на бумагу, сначала посылая формы в разум чела, а затем переводя их в бумагу, используя магнитную силу этого чела для выполнения печати и сосредотачиваясь на чёрном или синем, или красном веществе (в зависимости от обстоятельств) из астрального света. Когда все вещества растворятся в астральном свете, воля мага может снова выявлять их наружу. Таким образом, он может вызвать цвета пигментов для обозначения словесных форм в письме, используя магнетическую силу челы для их запечатления, и направляя весь процесс своей собственной гораздо большей магнетической силой, потоком мощной воли".
"Это звучит вполне разумно, – ответил я, – Не покажете ли Вы мне, как это делается?"
"Вы должны были бы быть ясновидящим, – ответила она совершенно прямо и буднично, – чтобы видеть течения и направлять их. Но суть вот в чём: предположим, что письмо [было] передано через меня; оно, естественно, показало бы некоторые следы моих выражений и даже моего письма; но, тем не менее, это был бы совершенно подлинный оккультный феномен и реальное послание от этого Махатмы. Кроме того, когда всё сказано и сделано, обычно преувеличивают сходство надписей. И эксперты не являются непогрешимыми. У нас были эксперты, которые были уверены в том, что я не могла написать эти письма, и они такие же хорошие эксперты. Но в отчёте о них ничего не говорится. А ещё есть письма, написанные точно таким же почерком, написанные, когда я была за тысячи миль отсюда. Доктор Хартманн получил больше, чем одно письмо в Адьяре, Мадрас, когда я была в Лондоне; я вряд ли могла бы их написать. Но Вы видели какие-нибудь оккультные письма? Что Вы скажете?"
"Да, – ответил я, – мистер Синнетт показал мне их целую кучу: целую серию, на которой основаны «Оккультный мир» и «Эзотерический буддизм». Некоторые из них написаны красным, чернилами или карандашом, но гораздо больше – синим. Сначала я подумал, что это карандаш, и попытался размазать его большим пальцем, но он не размазывался."
"Конечно, нет! – улыбнулась она. – Цвет впитывается в поверхность бумаги. Но как насчёт почерка?"
"Я подхожу к этому. Их было две: синяя надпись и красная; они полностью отличались друг от друга, и обе были совершенно не похожи на Ваш [почерк]. Я потратил много времени, изучая связь почерка с характером, и эти два персонажа вырисовывались довольно чётко. Синий, очевидно, был человеком очень мягкого и уравновешенного характера, но с чрезвычайно сильной волей; логичным, покладистым и прилагающим бесконечные усилия, чтобы прояснить смысловое содержание. В целом это был почерк образованного и очень отзывчивого человека".
"Которым я не являюсь, – сказала Е.П.Б. с улыбкой. – Это Махатма Кут Хуми; он кашмирский брахман по рождению, Вы это знаете, и много путешествовал по Европе. Он является автором "Писем оккультного мира" и дал мистеру Синнетту бо́льшую часть материала из «Эзотерического буддизма». Но Вы же всё об этом читали."
"Да, я помню, он сказал, что Вы кричите через пространство голосом, подобным голосу павлина Сарасвати. Вряд ли это то, что Вы могли бы сказать о себе."
"Конечно, нет, – сказала она. – Я знаю, что я соловей. А как насчёт другого письма?"
"Красное? О, это совершенно другое дело. Оно яростное, порывистое, доминирующее, сильное; оно приходит в виде вулканических извержений, в то время как первое подобно Ниагарскому водопаду. Один – это огонь, а другой – океан. Они совершенно разные, и оба совершенно не похожи на Ваш [почерк]. Но второй больше похож на Ваш, чем первый."
"Это мой Учитель, – сказала она, – которого мы называем Махатма Мория. У меня здесь есть его портрет."
И она показала мне небольшое панно, написанное маслом. Если я когда-либо и видел неподдельный трепет и почтение на человеческом лице, то оно было на её, когда она говорила о своем Учителе. По её словам, он был раджпутом по рождению, одним из древней расы воинов индийской пустыни, самой прекрасной нации в мире. Её Мастер был гигантом, ростом шесть футов восемь дюймов [2,32 м], великолепно сложенным, превосходным образцом мужественной красоты. Даже на картине есть удивительная сила и очарование; мощь, даже неукротимость облика; тёмные, пылающие глаза, которые смотрят на вас с непринуждённостью; чёткие бронзовые черты лица, волосы цвета воронова крыла и борода – всё говорило о мужской силе. Я спросил её что-то о его возрасте. Она ответила:
"Мой дорогой, я не могу сказать Вам точно, потому что не знаю. Но вот что я Вам скажу. Впервые я встретила его в 1851 году, когда мне было двадцать. Тогда он был в самом расцвете мужественности. Я теперь старая женщина, но он не постарел ни на день. Он всё ещё в расцвете мужественности. Это всё, что я могу сказать. Вы можете сделать свои собственные выводы."
Затем она рассказала мне кое-что о других Мастерах и адептах, которых она знала. Она знала адептов разного происхождения: из Северной и Южной Индии, Тибета, Персии, Китая, Египта; различных европейских народов: греков, венгров, итальянцев, англичан; из некоторых народностей Южной Америки, где, по её словам, была Ложа адептов.
Вайолет Твидейл
1888–1889 Лондон
Однажды, когда я была наедине с мадам Блаватской, она внезапно прервала наш разговор, перейдя на другой язык, который, я полагаю, был хиндустани. Казалось, она обращалась к кому-то ещё, и, оглянувшись через плечо, я увидела, что мы уже не одни. Посреди комнаты стоял мужчина. Я была уверена, что он вошёл не через дверь, окно или дымоход, и пока я смотрела на него с некоторым удивлением, он поздоровался с мадам Блаватской и ответил ей на том же языке, на котором она к нему обратилась.
Я сразу же встала, чтобы оставить её, и, когда я прощалась с ней, она прошептала мне: "Не упоминай об этом". Мужчина, казалось, не осознавал моего присутствия; он не обратил на меня внимания, когда я выходила из комнаты. Он был смуглый и очень печально выглядел, а его одежда состояла из длинного чёрного плаща и мягкой чёрной шляпы, которую он не снимал, надвинув её на глаза. В тот вечер я узнала, что никто из Генерального штаба не знал о его прибытии, и больше я его не видела.
Генри С. Олкотт
25 октября 1888 года Приближаясь к Риму, Италия, в поезде
В поезде [у меня был] самый неожиданный и прекрасный визит М[ории]. Я почувствовал такую радость… Он был таким добрым, таким любящим и сострадательным; несмотря на все мои ошибки и недочёты, он терпит меня и придерживается меня из-за полезной работы, которую я время от времени выполнял, и из-за моего горячего желания исполнить свой долг. Если он ещё не сказал Вам, он скажет; поэтому я не буду напрягать свой усталый мозг, чтобы описать, как он пришёл, поговорил, посмотрел и ушёл. Спокойной ночи, Приятель – Вам и всем....
[В своём рукописном дневнике за 25 октября 1888 года Генри Олкотт записал следующее:]
"В 9:30 [я] сел на поезд до Рима через Пистойю и Пизу. В поезде всю ночь... [У меня] был самый вдохновляющий визит М[ории] в поезде".
Арчибальд Кейтли
Апрель 1889 года Лондон
Собрания Ложи Блаватской были необычными. Дискуссии были необычными. Обсуждения были неформальными, все сидели кругом и задавали вопросы мадам Блаватской. Там присутствовали мужчины и женщины разных характеров и разных общественных положений, и, к нашему восторгу, в одной из частей беседы мадам Блаватской отвечала методом Сократа[25]: задавала другой вопрос и спрашивала исходя из своих собственных представлений.
Иногда там появлялись невидимые посетители, которых некоторые из нас видели, а другие – нет. Результаты были любопытными. Мадам Блаватская очень сильно чувствовала холод, и поэтому в её комнате было очень тепло, настолько, что на собраниях очень часто было неприятно жарко. Однажды вечером перед началом собрания я спустился вниз и обнаружил, что комната похожа на ледяной дом, хотя и камин, и все свечи были зажжены. Я обратил на это внимание Е.П.Б., но она встретила меня смехом и словами: "О, ко мне приходил мой друг, и он забыл убрать свою атмосферу". Помню, в другой раз комнаты постепенно заполнялись, пока не осталось ни одного свободного места. На диване сидел знатный индус в полном облачении из тюрбана и платья. Дискуссия продолжалась, и, по-видимому, нашему сановному гостю было очень интересно, поскольку он, казалось, внимательно следил за замечаниями каждого оратора. Президент Ложи прибыл в тот вечер очень поздно и, войдя, огляделся в поисках свободного места. Он подошёл к дивану и сел – прямо посреди именитого индуса, который быстро и с некоторым удивлением издал лёгкое шипение и исчез!
Анни Безант
Июль 1889 года Фонтенбло, Франция
Мой непосредственный опыт общения с Мастерами был для меня ясным, определённым и абсолютно убедительным. Этот опыт начался в 1889 году. В начале года, до того, как я присоединилась к Т.О., я предпринимала отчаянные усилия, чтобы пробиться сквозь тьму, и со страстной серьёзностью стремилась получить какие-то прямые доказательства существования Души и сверхфизических миров; однажды вечером, когда я сидела одна, сосредоточив свой ум на этом стремлении, я услышала голос Учителя – но не знала, какого – и после нескольких заданных Им вопросов, на которые я ответила, пришло обещание, что я скоро найду Свет – обещание быстро подтвердилось. В то время мне не следовало приводить этот случай в качестве доказательства, поскольку я только позже узнала, Кто говорил со мной, а своё первое прямое доказательство я получила именно летом 1889 года. Я была в Фонтенбло [гостила у мадам Блаватской] и спала в маленькой комнате одна; внезапно я проснулась и испуганно села в постели, обнаружив, что воздух в комнате превратился в пульсирующие электрические волны, а затем появилась сияющая астральная Фигура Мастера [Мории], которую я видела своими физическими глазами.
Анни Безант
Июль 1889 года Фонтенбло, Франция
Я расскажу вам о первом случае, когда я увидела своего Учителя. Вскоре после того, как я присоединилась к Обществу, случилось так, что я была в Англии в то время, когда Е.П.Б. была в Фонтенбло, Франция, где она работала над "Голосом Безмолвия". Она написала мне, чтобы я приехала и присоединилась к ней, что я и сделала с радостью. Она жила в восхитительном старом доме за городом, а меня поселили в спальне рядом с её спальней, с общей дверью. Однажды ночью я внезапно проснулась от необычайного ощущения, возникшего в комнате. Воздух весь пульсировал, казалось, что там была приведена в действие электрическая машина; вся комната была наэлектризована. Я была так поражена (ибо это был мой первый опыт подобного рода), что села в постели, гадая, что же, чёрт возьми, могло произойти. Было довольно темно, а в те дни я ни капельки не была ясновидящей. В ногах кровати появилась светящаяся фигура и стояла там от полминуты до минуты. Это была фигура очень высокого мужчины, и, судя по фотографиям, которые я видела, я подумала, что это был Мастер Е.П.Б. Рядом с ним была другая фигура, несколько менее светящаяся, которую я не могла ясно различить. Сияющая фигура стояла совершенно спокойно, глядя на меня, и я была настолько поражена, что сидела абсолютно недвижимо, просто глядя на Него; я даже не подумала поздороваться с Ним. Поэтому я оставалась неподвижной, а фигура постепенно исчезла. На следующий день я рассказала Е.П.Б., что произошло, и она ответила: "Да, Мастер приходил ко мне ночью и зашёл в твою комнату, чтобы взглянуть на тебя". Это был мой первый опыт встречи с Мастером; полагаю, это явно был случай материализации, ибо, как я уже сказала, в то время я ни в малейшей степени не была ясновидящей.
Джеймс Морган Прайс
Август 1889 года Лос-Анджелес, Калифорния
Мой разум продолжал размышлять о Парацельсе с отчётливым ощущением, что он снова воплотился; поэтому я решил найти его, если возможно, и в своей ежедневной медитации сосредоточил на нём свой разум. Однажды вечером [в 1889 году], когда я таким образом медитировал, передо мной мелькнуло лицо Е.П.Б. Я узнал его по её портрету в "Изиде", хотя оно казалось намного старше. Думая, что астральная картина, как я её воспринял, была вызвана каким-то капризом фантазии, я попытался исключить её; но при этом на лице появилось выражение нетерпения, и я мгновенно был вытянут из своего тела и “в астрале” немедленно оказался рядом с Е.П.Б. в Лондоне. Там было уже под утро, но она всё ещё сидела за своим письменным столом. Пока она очень любезно разговаривала со мной, я не мог отделаться от мысли о том, как любопытно, что внешне мясистая пожилая леди оказалась адептом. Я попытался выкинуть эту невежливую мысль из головы, но она прочитала её, и, словно в ответ на это, её физическое тело стало полупрозрачным, открывая чудесное внутреннее тело, которое выглядело так, словно было создано из расплавленного золота. Затем внезапно перед нами появился Мастер М. в своей майявирупе[26]. Я глубоко поклонился ему, ибо он казался мне скорее Богом, чем человеком. Каким-то образом я знал, кто он такой, хотя видел его впервые. Он любезно заговорил со мной и сказал: “Через шесть месяцев у меня будет для Вас работа”. Он прошёл в дальний конец комнаты, помахал рукой на прощание и ушёл. Затем Е.П.Б. отпустила меня с прощальными словами: “Да благословит Вас Бог”, и сразу же я увидел волны Атлантики под собой; я поплыл вниз и погрузил ноги в их гребни. Затем я в спешке пересёк континент, пока не увидел огни Лос-Анджелеса, и вернулся в своё тело, сев в кресло, где я его оставил. Таким образом, в поисках Парацельса, решив не мешать Е.П.Б. и Мастеру М., я нашёл их всех. Ибо Е.П.Б. просто была Парацельсом[27], и в своем незнании этого факта я допустил ошибку, счастливо наткнувшись на триумфальный исход, значительно превосходящий всё, что я ожидал.
Джулия Кейтли
Май 1891 года Пенсильвания
Через несколько дней после смерти мадам Блаватской, Е.П.Б. разбудила меня ночью. Я приподнялась, не испытывая никакого удивления, а только привычное приятное удовольствие. Она удерживала мои глаза своим львиным взглядом. Затем она стала тоньше, выше, её фигура стала мужественной; затем черты её лица медленно изменялись до тех пор, пока передо мной не предстал мужчина высокого роста и суровой силы, и последние остатки её характерных особенностей не растворились в нём, пока не остался только львиный взгляд, нарастающее сияние взгляда. Мужчина поднял голову и сказал: "Будьте свидетелем!" Затем он пошёл из комнаты и, проходя мимо портрета Е.П.Б., возложил на него руку. С тех пор он несколько раз приходил ко мне с наставлениями средь бела дня, когда я была занята работой, а однажды он вышел из большого портрета Е.П.Б.
июнь 1881
Примерно в 2 часа ночи, закончив свою работу, я запер дверь комнаты и лёг в свою кровать. Примерно через 2 или 3 минуты я услышал из комнаты Е.П.Б. её голос, зовущий меня. Я вздрогнул, встал и вошёл. Она сказала: “Некие особы хотят тебя видеть” и через мгновение добавила: “А теперь уходи, не смотри на меня”. Однако прежде чем я успел повернуть лицо, я увидел, как она постепенно исчезла, не сходя с места, и прямо оттуда поднялась фигура ∴[28]. Когда я обернулся, то увидел ещё двоих, одетых в то, что, как я впоследствии узнал, было тибетской одеждой.
Один из них остался с ∴ в комнате Е.П.Б. К тому времени, как я вышел, другого я обнаружил сидящим на моей кровати. Я поклонился ему и спросил, есть ли у него какие-нибудь приказы. Он сказал: “Если таковые имеются, Вам о них скажут, не спрашивая”. Затем он велел мне некоторое время постоять неподвижно и стал пристально смотреть на меня. Я испытал очень приятное ощущение, как будто я покидаю физическое тело. Сейчас я не могу сказать, сколько времени прошло между этим моментом и тем, о чём я сейчас расскажу.
А увидел я, что нахожусь в необычном месте. Это была верхняя оконечность Кашмира у подножия Гималаев.[29] Я видел, что меня отвели в место, где было только два дома прямо напротив друг друга и никаких других признаков жилья.* Из одного из них вышел человек, который написал мне вышеупомянутое письмо на хинди и который впоследствии переписывался со мной. Я могу назвать Вам его имя, поскольку он разрешил опубликовать его в книге мистера Синнетта "Оккультный мир", которая только что вышла. Мистер Синнетт посвятил книгу этому человеку, «Кут Хуми ∴». Это был его дом. В доме напротив останавливается ∴ . Брат К. приказал мне следовать за ним.
Пройдя небольшое расстояние примерно в полмили, мы вышли к естественному подземному ходу, который находится под Гималаями. Этот путь очень опасен. На реке Инд, что, во всей своей ярости, течёт внизу, есть естественная дамба. Только один человек может пройти по нему за один раз, и один неверный шаг окончательно решает судьбу путешественника. Помимо этой дамбы, есть ещё несколько долин, которые нужно пересечь.
Пройдя значительное расстояние по этому подземному ходу, мы вышли на открытую равнину в Л-к [Ладакх]. Там находилось большое массивное здание, которому тысячи лет. Перед ним стоит огромный египетский Тау. Здание покоится на 7 больших колоннах в форме пирамид. Входные ворота имеют большую треугольную арку. Внутри находятся различные подразделения. Здание настолько большое, что, я думаю, в нём легко могут разместиться двадцать тысяч человек. Мне показали некоторые из его помещений.
Это важнейшее Центральное Место, куда все те из нашей Секции[30], кто признан достойным Посвящения в Мистерии, должны отправиться на свою заключительную церемонию и оставаться там необходимое время. Я поднялся со своим Гуру в Большой зал. Величия и безмятежности этого места достаточно, чтобы поразить благоговением любого. Красота алтаря, который находится в центре и у которого каждый кандидат должен принести свои обеты во время своего посвящения, несомненно, ослепит самые блестящие глаза. Великолепие трона ГЛАВЫ ни с чем не сравнимо. Всё построено по геометрическому принципу и содержит различные символы, которые объясняются только посвящённым. Но я не могу сказать сейчас больше, поскольку я нахожусь под обязательством хранить тайну, которое К. взял с меня там.
Пока я там стоял, не знаю, что произошло, но внезапно я проснулся и обнаружил себя в своей постели. Было около 8 часов утра. Что это было, что я видел? Было ли это сном или реальностью? Если это реальность, то как я мог пересечь все Гималаи даже в своем астральном теле за такое короткое время? Озадаченный этими мыслями, я сидел молча, как вдруг мне на нос упала записка. Я открыл её и обнаружил внутри, что это был не сон, а то, что я каким-то таинственным образом был перенесён в моём астральном теле в реальное место посвящения, где я буду в своём теле на Церемонии, если покажу, что заслуживаю благословения.** Мою радость в тот момент легче представить, чем описать, но этого достаточно”.
* В частной переписке Е.П. Блаватской несколько раз говорилось, что Мастер М. и Мастер К.Х. живут очень близко друг к другу, в отдалённом, но спокойном месте. В 1860-х годах она сама некоторое время жила в доме Мастера К.Х. во время подготовки к своей общественной миссии. В октябре 1881 года в письме к миссис Холлис Биллингс Е.П.Б. писала: “Сейчас Мория обычно живёт с Кут-Хуми, у которого есть свой дом в направлении гор Кара-Корум, за Ладакхом, который находится в Малом Тибете и теперь принадлежит Кашмиру. Это большое деревянное здание в стиле китайской пагоды, расположенное между озером и красивой горой… Они выходят очень редко. Но они могут проецировать свои астральные формы куда угодно”. Географические подробности, подобные этим, могут быть найдены подтверждёнными самими Мастерами в их письмах, хотя ясно указывается, что эти конкретные Мастера иногда путешествуют и временно проживают в других местах, включая собственно Тибет. По-видимому, с таким местом связана следующая фраза во вступлении к “Тайной доктрине”: “уединённые перевалы Кунь-лунь”, к которой в сноске даётся пояснение: “горы Каракорум, Западный Тибет” и далее говорится, что “Вдоль хребта Алтын-Тага, по земле которого до сих пор не ступала нога европейца", существует некая деревушка, затерянная в глубоком ущелье. Это небольшое скопление домов, скорее деревушка, чем монастырь, с бедно выглядящим храмом, и один старый лама-отшельник живёт неподалёку, чтобы наблюдать за ним. Паломники говорят, что в подземных галереях и залах под ним хранится коллекция книг, количество которых, согласно приведённым отчётам, слишком велико, чтобы найти место даже в Британском музее”. Говорят, что картина, приводимая ниже, была написана человеком, известным как Джуал Кул или Джвал Кхул, учеником Мастера К.Х., представляющим эту область, где у Мастеров есть свои дома. Картине присвоено название “Ущелье в Тибете”, хотя технически ущелье находится не в Тибете, а в районе, который когда-то был известен как Малый Тибет.
** Как ясно показывает весь отрывок, всё это существует на физическом плане, и это предложение, в частности, показывает, что фактическая церемония инициации, которой подвергается чела, происходит в его или её физическом теле и в этом конкретном местоположении на физическом плане в Трансгималайском регионе. Очевидно, есть какая-то особая и важная причина, по которой всё это существует в сфере физической и материальной объективности, а не исключительно на каком-то тонком или астральном плане. Сами Мастера воплощены в физических телах и живут прямо здесь, на физическом плане, хотя их самая важная работа выполняется на более высоких планах. В письмах Мастеров говорится о том, что им приходится есть, спать, одеваться, читать и т. д. точно так же, как и нам. Идея о том, что они являются “Вознесёнными Владыками”, не связана с теософией, и это понятие и термин были изобретены только в 1930-х годах. Что касается Дамодара, то он действительно “показал себя достойным благословения”, и четыре года спустя, в 1885 году, его Учитель призвал его. Следуя тщательным приготовлениям и планам, изложенным Учителем К.Х. для его путешествия, он отправился в Гималаи, и хотя после этого Е.П.Б. и несколько других получили от него известия, он никогда не возвращался в Индию, но остался с Мастерами.
Несмотря на то, что Дамодар всегда был предан Мастерам и тому, кого они называли своим “Прямым агентом” и “Братом” – Е.П.Б., он, тем не менее, совершил несколько неразумных ошибок, когда его допрашивали в рамках расследования ОПИ (Общества психических исследований) о Е.П.Б. и необычных “феноменах”, которые часто сопровождали её и происходили в её присутствии. Это то, о чём говорится в этом письме Учителя К.Х. полковнику Олкотту, посланном после того, как Дамодар наконец ушёл жить к Мастерам…
“Бедный мальчик претерпел своё падение. Прежде чем он смог предстать перед "Мастерами", ему пришлось пройти через самые суровые испытания, через которые когда-либо проходил неофит, чтобы искупить множество сомнительных деяний, в которых он чрезмерно рьяно принимал участие, навлекая позор на священную науку и её адептов. Душевные и физические страдания были слишком велики для его слабого организма, который был совершенно подавлен, но со временем он поправится. Это должно быть предупреждением для всех вас. Вы верили "не мудро, но слишком хорошо". Чтобы открыть врата тайны, Вы должны не только вести жизнь строжайшей честности, но и научиться отличать правду от лжи. Вы много говорили о карме, но едва ли осознали истинное значение этого учения. Пришло время, когда Вы должны заложить основу того строгого поведения – как в индивидуальном, так и в коллективном теле, – которое, будучи всегда бодрствующим, защищает как от сознательного, так и от бессознательного обмана”.
Всё это, включая слова Дамодара, обращённые к мистеру Джаджу, также “должно быть предупреждением” о том, что вопрос инициации – это не то, о чём следует говорить легкомысленно или бойко. Это нечто, бесконечно более священное, важное, могущественное, сложное, бросающее вызов и серьёзней, чем может даже начать представлять любой из тысяч псевдо-теософов и нью-эйджеров, которые сегодня утверждают, что они посвящённые или эксперты по этому вопросу. “Сознательный, а также бессознательный обман” изобилует в духовных и религиозных кругах, и мы должны сознательно стремиться и прилагать усилия каждый день, чтобы избавиться от всех его последних следов, прежде чем мы сможем начать думать о долгом, трудном, опасном, а иногда даже смертельно опасном восхождении на гору посвящения.
“Таким образом, Вы увидели, какое большое значение имеет для меня постоянное пребывание с Мадам. С самого начала я почувствовал всё, что сказала мне “Маджи”. Всего через два или три дня после того, как я подал заявление о приёме в Общество, я сказал Е.П.Б. то, что я действительно чувствовал, что я считал её своим благодетелем, почитал её как своего Гуру и любил её больше, чем мать. И с тех пор я на деле убеждал её в том, что тогда сказал ей. И теперь Маджи говорит мне то же самое, укрепляет мою веру и просит меня довериться ей (Мадам). И когда я впоследствии посоветовался со Свамиджи относительно себя, он, не сказав ни слова из того, что сказала мне Маджи, призвал меня сделать то же самое, то есть поверить в Е.П.Б. Всё это время я чувствовал и всё ещё сильно чувствую, как будто я уже однажды изучал эту философию у Мадам и что я, должно быть, когда-то был её самым послушным и смиренным учеником. Это, вероятно, было фактом, иначе как Вы можете объяснить чувство, возникшее у меня по отношению к ней только после того, как я видел её не более трёх или четырёх раз. Поэтому все мои надежды и планы на будущее сосредоточены на ней, и ничто в мире не может поколебать мою уверенность в ней, особенно когда два индуса, которые не говорят по-английски и не могли заранее договориться об этих вещах, говорят мне то же самое без предварительной консультации и то, что я всё это время чувствовал сам”.
Сноски
- ↑ См. статью «Портрет Учителя Морьи» в этом же номере, на стр. . – Прим. ред.
- ↑ Перевод встречи № 7 от Эммы Куломб не переведён, т. к. фактически не имеет отношения к показаниям очевидца и попал в этот сборник, видимо, случайно. – Прим. Ред.
- ↑ Акали (букв. бессмертные) – военный орден сикхов, основанный в 17 в. и выступавший за чистоту сикхизма. – Прим. ред.
- ↑ Член Теософского общества. – Прим. ред.
- ↑ Тюрбан, используемый на Индийском субконтиненте. Это, в частности, относится к головному убору, который носят мужчины и женщины, который нужно завязывать вручную.
- ↑ Под номером 34 Д.Г. Колдуэлл почему-то поместил в свой сборник воспоминания Эммы Куломб, которые признаны клеветническими и ЕПБ и другими авторами.
- ↑ Пандал – временное укрытие с открытыми стенами, крытое бамбуковыми циновками. – Д.Г. Колдуэлл.
- ↑ Шамьяна – южноазиатский церемониальный шатер или навес, обычно используемый для вечеринок на открытом воздухе, свадеб, праздников и т. д. Его боковые стенки являются съёмными. Внешняя ткань может быть однотонной, разноцветной или с рисунком. Четыре угла опираются на деревянные столбы. История шамьяны восходит к эпохе Великих Моголов. – Википедия.
- ↑ Химават – бог, олицетворяющий вершину Гималаев. – Ред.
- ↑ Астральный "двойник" или астральное тело". Эфирный дубликат или тень человека или животного. Линга шарира, "доппелгенгер". Читатель не должен смешивать это с астральной душой, что есть другое обозначение низшего манаса, или так называемого кама-манаса, отражения высшего Эго. (Теософский словарь).
- ↑ Довольно важная статья по разъяснению силы воли и способа достичь бессмертия написанная Г. Митфордом под влиянием Е.П. Блаватской.
- ↑ Общество психических исследований (the Society for Psychical Research) - некоммерческая организация в Великобритании. Его заявленная цель – понять события и способности, обычно описываемые как экстрасенсорные или паранормальные. Оно описывает себя как "первое общество, проводящее организованные научные исследования человеческого опыта, которые бросают вызов современным научным моделям". Однако с момента своего основания в 1882 году оно не придерживается каких-либо единогласных мнений: члены ОПИ придерживаются различных убеждений относительно природы изучаемых явлений.
- ↑ В английском тексте указано «М.», что является явной опечаткой, поскольку речь о Всеволоде Соловьёве. – Ред.
- ↑ Примечания к отчёту К. Рамиаха, сделанные редактором «Теософа»: «Корреспондент не смог бы описать это место более точно, если бы он видел его физически. Если бы он проявил немного упорства и прошёл дальше, хотя бы на небольшое расстояние, он мог бы увидеть определённое место, которое разрешено посещать только посвящённым. Возможно, чтобы помешать ему туда приблизиться, его курс мог быть отклонён по пути». – Д.Г. Колдуэлл.
- ↑ Это правильное описание, насколько это возможно, дома МАХАТМЫ. – Ред. ж-ла Теософ.
- ↑ Это описание соответствует описанию дома другого МАХАТМЫ, известного теософам. – Ред. ж-ла Теософ.
- ↑ Под номером 50 Д.Г. Колдуэлл приводит выдержку из отчёта Ричарда Ходжсона, который отрицает существование махатм и обвиняет Е.П. Блаватскую в подлоге. Оставляя за Ходжсоном право иметь своё мнение, мы полагаем тем не менее, что оно не отвечает названию и смыслу подборки, поскольку никаких встреч у него с махатмами не было. Также как и цитата Эммы Куломб, добавленная под номером 34. Возможно, составитель хотел этими фрагментами добавить объективности в свою подборку, но на наш взгляд они просто не отвечают заявленной теме, поэтому мы исключили их из публикации в нашем журнале. – Ред.
- ↑ Джуал Кул (анг. Djual Khool). – Прим. пер.
- ↑ Чарпая (charpai) – самая простая и примитивная кровать. Историки считают, что её используют уже 2 или 3 тысячи лет. Это мебель, традиционная в Индии, Мьянме и многих других странах Средней и Южной Азии. Сейчас кровати, похожие на чарпаи, широко используются и в Африке. Мебель плетут сами для себя или на продажу. – Пер.
- ↑ Речь о цикле статей, опубликованных в журнале «Теософ» в ответ на вышедшую там же статью «Несколько вопросов, навеянных сочинением г-на Синнетта “Эзотерический буддизм”». Эти статьи вошли впоследствии в сборник «Пять лет теософии».
- ↑ Vade mecum ( лат. иди со мной) – карманный справочник, путеводитель. Вадемекум – сложное латинское слово, означающее «иди со мной». Употреблялось в Западной Европе, особенно в Германии, как заглавие сборника лёгких, весёлых и шутливых мыслей и повестей, служащих для времяпровождения, впоследствии так называлась почти всякая карманная книжка, формат и содержание которой дозволяли немцу брать её с собой для собственного развлечения. – Пер.
- ↑ Неф – центральная часть церкви, длинный проход, ограниченный по бокам колоннами, идущий от главного входа или задней стены до алтаря. – Пер.
- ↑ «Общество психических исследований» – британская некоммерческая общественная организация, образованная в 1882 году в Лондоне У. Барреттом и Э.Д. Роджерсом с целью научного изучения явлений и человеческих способностей, которые принято называть «психическими» или паранормальными. В числе основателей общества были известные учёные и мыслители своего времени. – Пер.
- ↑ Упоминаемый отчёт был составлен Ричардом Ходжсоном. В нём он отрицал существование махатм и все свидетельства о них объяснял мошенничеством Е.П. Блаватской.
- ↑ Метод Сократа – вид беседы, участники которой исходят из того, что никто из них не обладает истиной и приближение к ней происходит через совместный поиск. У этого метода две цели: (1) умерить самомнение, осознав собственную невежественность, и (2) помочь собеседнику развить своё суждение до более полного представления. – Ред.
- ↑ «Майявирупа (тело мысли), или манасическое тело, не имеет никакой материальной связи с физическим телом, никакой «пуповины». Оно духовно и эфирно и везде проходит беспрепятственно. Оно совершенно отличается от астрального тела, повреждение которого отражается на физическом теле». (Блаватская Е.П., «Инструкции для учеников внутренней группы», заседание 3.) Чхайя в действительности есть низший манас, тень (высшего Разума); эта чхайя и образует майявирупу (там же, заседание 6). – Пер.
- ↑ В своих Письмах Е.И. Рерих (к Г.И. Фричи, секретарю Правления Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке, 30.01.51, 23.11.52, 8.08.54, 28.09.54, 23.11.54) касается воплощений, и можно сделать вывод, что личность Парацельса является воплощением Махатмы Атриа, Брата из Белого Братства (т.9, 1951-55г.г. М. 2009). – Пер.
- ↑ Треугольный символ, состоящий из трех точек, используется во многих местах теософской литературы для обозначения Адепта или Мастера Мудрости. Испытывая огромное уважение и почтение к Мастерам, Дамодар использует здесь только этот символ для обозначения Мастера М. (Гуру Е.П.Б.), а позже включает его также после имени Мастера К.Х., о котором он также говорит и как о “Брате К.”. – Д.Г.К.
- ↑ Среди теософов хорошо известно, что Мастер К.Х., как говорят, был кашмирцем по рождению. Кашмир – северо-западный регион Индийского субконтинента. Его верхняя оконечность, как утверждает Дамодар, находится “у подножия Гималаев” и приближается к тому, что географически классифицируется как Трансгималайский регион. – Д.Г.К.
- ↑ Это может относиться ко “второй секции” Теософского движения – первая секция вмещает самих Мастеров и Адептов, вторая секция – чела и чела-мирян (принятых учеников и светских учеников), а третья секция состоит из всех других последователей и единомышленников движения в целом – или из той “секции ” всего Великого Братства, которую теософы стали называть Трансгималайским Братством. – Д.Г.К.